Показаны записи 9341 - 9350 из 56260
Третье отличие нашего опыта мира от самого мира создается множеством фильтров, которые мы называем индивидуальными ограничениями. Под индивидуальными ограничениями мы имеем в виду все ограничения, которые мы создаем в качестве людей, опираясь на собственный уникальный жизненный опыт. Каждый человек располагает некоторым множеством переживаний, которые складываются в его личностную историю и уникальны в такой же мере, как и отпечатки пальцев.
Подобно тому, как каждый человек располагает выбором отпечатков пальцев, отличных от отпечатков пальцев любого другого человека, он располагает и неповторимым опытом личного развития и роста, так что нет и двух людей, чьи жизненные истории были бы идентичны друг другу. Хотя жизненные истории людей могут быть в чем-то подобны одна другой, по крайней мере, некоторые их аспекты у каждого человека уникальны и неповторимы. Модели иди карты, создаваемые нами в ходе жизни, основаны на нашем индивидуальном опыте, и так как некоторые аспекты нашего опыта уникальны для каждого из нас, как личности, то и некоторые части нашей модели мира также будут принадлежать только нам. Эти специфические для каждого из нас способы представления мира образуют комплекс интересов, привычек, симпатий и антипатий, правил поведения, отличающих нас от других людей. Все эти различия опыта неизбежно ведут к тому, что у каждого из нас модель опыта несколько отличается от модели мира любого другого человека.
Возьмем, к примеру, двух внешне неотличимых друг от друга близнецов, которых в одном и том же доме воспитывают одни и те же родители и опыт которых совпадает почти во всех деталях. Даже в этих условиях каждый из близнецов, наблюдая, как родители относятся друг к другу и к остальным членам семьи, может по-разному моделировать собственный опыт. Один из них может думать: мои родители никогда не любили друг друга, они всегда ссорились, спорили между собой и предпочитали мне мою сестру.
Другой, напротив, может думать так: мои родители действительно любили друг друга, обо всем они говорили подробно и подолгу, и очень любили мою сестру, таким образом, даже в предельном случае с близнецами различия личностного опыта могут приводить к различиям в том, как они создают свои модели восприятия мира. Если же речь идет о людях, никак не связанных между собой, различие личностных моделей будет гораздо значительнее, распространяясь на большое число аспектов этик моделей.
Этот третий комплекс фильтров — индивидуальные ограничения — лежит в основе глубоких различий между людьми и их способами создания моделей мира. Различия между нашими моделями могут быть либо различиями, изменяющими предписания (заданные нам обществом) таким образом, что наш опыт становится богаче, а число возможных выборов больше; либо различиями, обедняющими наш опыт, и ограничивающими нашу способность действовать эффективно.
Подобно тому, как каждый человек располагает выбором отпечатков пальцев, отличных от отпечатков пальцев любого другого человека, он располагает и неповторимым опытом личного развития и роста, так что нет и двух людей, чьи жизненные истории были бы идентичны друг другу. Хотя жизненные истории людей могут быть в чем-то подобны одна другой, по крайней мере, некоторые их аспекты у каждого человека уникальны и неповторимы. Модели иди карты, создаваемые нами в ходе жизни, основаны на нашем индивидуальном опыте, и так как некоторые аспекты нашего опыта уникальны для каждого из нас, как личности, то и некоторые части нашей модели мира также будут принадлежать только нам. Эти специфические для каждого из нас способы представления мира образуют комплекс интересов, привычек, симпатий и антипатий, правил поведения, отличающих нас от других людей. Все эти различия опыта неизбежно ведут к тому, что у каждого из нас модель опыта несколько отличается от модели мира любого другого человека.
Возьмем, к примеру, двух внешне неотличимых друг от друга близнецов, которых в одном и том же доме воспитывают одни и те же родители и опыт которых совпадает почти во всех деталях. Даже в этих условиях каждый из близнецов, наблюдая, как родители относятся друг к другу и к остальным членам семьи, может по-разному моделировать собственный опыт. Один из них может думать: мои родители никогда не любили друг друга, они всегда ссорились, спорили между собой и предпочитали мне мою сестру.
Другой, напротив, может думать так: мои родители действительно любили друг друга, обо всем они говорили подробно и подолгу, и очень любили мою сестру, таким образом, даже в предельном случае с близнецами различия личностного опыта могут приводить к различиям в том, как они создают свои модели восприятия мира. Если же речь идет о людях, никак не связанных между собой, различие личностных моделей будет гораздо значительнее, распространяясь на большое число аспектов этик моделей.
Этот третий комплекс фильтров — индивидуальные ограничения — лежит в основе глубоких различий между людьми и их способами создания моделей мира. Различия между нашими моделями могут быть либо различиями, изменяющими предписания (заданные нам обществом) таким образом, что наш опыт становится богаче, а число возможных выборов больше; либо различиями, обедняющими наш опыт, и ограничивающими нашу способность действовать эффективно.
В отличие от нейрофизиолого-генетических ограниче¬ний, социально-генетические ограничения легко преодо¬лимы. Самым убедительным образом об этом свидетельствует наша способность разговаривать на разных языках — то есть для организации собственного опыта и репрезентирования мира мы способны применять несколько комплексов социально-генетических категорий или фильтров. Возьмем, к примеру, предложение “Книга голубая*. — Слово “голубая” представляет собой имя, которое мы, носители английского языка, научились применять для описания собственного опыта восприятия определенной части континуума видимого света. Введенные в заблуждение структурой нашего языка, мы начинаем думать, будто “голубая” — представляет собой некое свойство объекта, называемого нами книгой, а не имя, которым мы назвали собственное ощущение.
“В восприятии комплекс ощущении “сладко-белый” постоянно встречается в связи с веществом “сахар”. По отношению к этой комбинации ощущении психика приме¬няет категории вещи и ее атрибуте “сахар — сладкий”. “Белый” здесь также выступает в роли объекта, а “слад¬кий” в роли атрибута. Психике известны и другие случаи ощущения “белый”, когда оно выступает в роли атрибута, так что и в этом случае хорошо известное нам “белое” берется в качестве атрибута. Однако категорию “вещь — атрибут” невозможно применить, если “сладкое” и “белое” — это атрибуты, и никакого другого ощущения не дано. И тут нам на помощь приходит язык и, соединяя имя “сахар” с цельным ощущением, позволяет нам рассматривать единичное ощущение в качестве атрибутов... Кто ^ал мысли власть полагать, что “белое” — это вещь, а “сладкое” — атрибут? Какое право имел он предполагать, что оба ощущения представляют собой атрибуты, а затем мысленно добавить какой-то объект в качестве носителя этих атрибутов? Обоснование этого невозможно отыскать ни в самих ощущениях, ни в том, что мы рассматриваем в качестве реальности... Созданию дано только ощущение. Добавляя вещь к тем ощущениям, которые по предположению представляют собой атрибуты, мышление впадает в серьезное заблуждение. Оно гипостазирует ощущение, которое, в конечном счете, представляет собой всего лишь некоторый процесс, в качестве обладающего самостоятельным бытием атрибута, и приписывает этот атрибут вещи, которая либо существует, как некоторый комплекс ощущений, либо была прибавлена к тому, что ощущалось... Где находится “сладкое” приписываемое сахару? Оно существует лишь в акте ощущения... Мышление, тем самым, не просто из¬меняет некоторое ощущение, непосредственное ощущение, но всё более и более отходит от действительности, и всё больше увязывает и запутывается в своих собственных формах. С помощью творческой способности — говоря научным языком — оно придумало Вещь, которая, как предполагается, обладает Атрибутом. Эта Вещь — фикция. Атрибут, как таковой — тоже фикция, а отношение между ними также фиктивное.
Категории опыта, применяемые нами и другими членами социальной ситуации, в которой мы живем, представляют собой отличие наших моделей мира от самого мира.
Отметим, что в случае нейрофизиологических фильтров, действие последних в нормальных условиях сказывается одним и тем же для всех человеческих существ — это общее основание опыта, которое объединяет нас в качестве членов особого вида. Социально-генетические фильтры одинаковы для всех членов одной и той же социально-лингвистической общности, однако имеется большое число различных социально-лингвистических общностей. Таким образом, второе множество фильтров различает нас друг от друга уже в качестве человеческих существ. Возникают более радикальные различия между опытами различных людей, порождающие еще более резкие различия между их репрезентациями мира.
Третье множество ограничений — индивидуальные ограничения — представляют собой основание наиболее значимых различий между нами, как представителями человеческого рода.
“В восприятии комплекс ощущении “сладко-белый” постоянно встречается в связи с веществом “сахар”. По отношению к этой комбинации ощущении психика приме¬няет категории вещи и ее атрибуте “сахар — сладкий”. “Белый” здесь также выступает в роли объекта, а “слад¬кий” в роли атрибута. Психике известны и другие случаи ощущения “белый”, когда оно выступает в роли атрибута, так что и в этом случае хорошо известное нам “белое” берется в качестве атрибута. Однако категорию “вещь — атрибут” невозможно применить, если “сладкое” и “белое” — это атрибуты, и никакого другого ощущения не дано. И тут нам на помощь приходит язык и, соединяя имя “сахар” с цельным ощущением, позволяет нам рассматривать единичное ощущение в качестве атрибутов... Кто ^ал мысли власть полагать, что “белое” — это вещь, а “сладкое” — атрибут? Какое право имел он предполагать, что оба ощущения представляют собой атрибуты, а затем мысленно добавить какой-то объект в качестве носителя этих атрибутов? Обоснование этого невозможно отыскать ни в самих ощущениях, ни в том, что мы рассматриваем в качестве реальности... Созданию дано только ощущение. Добавляя вещь к тем ощущениям, которые по предположению представляют собой атрибуты, мышление впадает в серьезное заблуждение. Оно гипостазирует ощущение, которое, в конечном счете, представляет собой всего лишь некоторый процесс, в качестве обладающего самостоятельным бытием атрибута, и приписывает этот атрибут вещи, которая либо существует, как некоторый комплекс ощущений, либо была прибавлена к тому, что ощущалось... Где находится “сладкое” приписываемое сахару? Оно существует лишь в акте ощущения... Мышление, тем самым, не просто из¬меняет некоторое ощущение, непосредственное ощущение, но всё более и более отходит от действительности, и всё больше увязывает и запутывается в своих собственных формах. С помощью творческой способности — говоря научным языком — оно придумало Вещь, которая, как предполагается, обладает Атрибутом. Эта Вещь — фикция. Атрибут, как таковой — тоже фикция, а отношение между ними также фиктивное.
Категории опыта, применяемые нами и другими членами социальной ситуации, в которой мы живем, представляют собой отличие наших моделей мира от самого мира.
Отметим, что в случае нейрофизиологических фильтров, действие последних в нормальных условиях сказывается одним и тем же для всех человеческих существ — это общее основание опыта, которое объединяет нас в качестве членов особого вида. Социально-генетические фильтры одинаковы для всех членов одной и той же социально-лингвистической общности, однако имеется большое число различных социально-лингвистических общностей. Таким образом, второе множество фильтров различает нас друг от друга уже в качестве человеческих существ. Возникают более радикальные различия между опытами различных людей, порождающие еще более резкие различия между их репрезентациями мира.
Третье множество ограничений — индивидуальные ограничения — представляют собой основание наиболее значимых различий между нами, как представителями человеческого рода.
Второе отличие нашего опыта мира от самого мира возникает благодаря множеству социальных ограничений или фильтров (очков предписаний), которые мы называем социально-генетическими факторами. Под социальной генетикой мы имеем в ВИДУ всевозможные фильтры или категории, действию которых мы подвержены в качестве членов той или иной социальной системы: язык, общепринятые способы восприятия и разнообразнейшие функции, относительно которых в данном обществе существует относительное согласие.
Наиболее общепринятым социально-генетическим фильтром является, очевидно, наша языковая система. В рамках любой конкретной языковой системы, к примеру, богатство нашего опыта связано отчасти с числом различии, проводимых в какой-либо области наших ощущений. В языке майду североамериканских индейцев Северной Калифорнии для описания всего цветового спектра имеется только три слова. Они делят цветовой спектр следующим образом (в скобках приведены наиболее близкие английские эквиваленты обозначений языка майду):
тит (сине-зеленый)
лак (красный)
ту лак (желто-оранжево-коричневый)
В то время, как человеческие существа способны различать в видимом цветовом спектре 750000 различных оттенков (Boring, 1957), носители языка майду распределяют свой цветовой опыт, как правило, по трем категориям, которыми они располагают, благодаря родному языку. Три вышеназванных цветовых термина охватывают тот же диапазон ощущения действительного мира, что и восемь цветовых терминов английского языка. Суть сказанного заключается в том, что человек, говорящий на языке майду, как правило, осознает только три категории опыта цветового ощущения; носители английского языка обладают в данном случае большим числом категорий, а значит, и большим числом первичных перцептуальных различении. Это значит, что в то время, как говорящий на английском языке будет описывать собственный опыт ощущения двух объектов, как два различных опыта (скажем, желтая книга и оранжевая книга), для говорящих на языке майду описания, сделанные в идентичной ситуации действительного мира, в этих двух случаях не будут друг от друга отличаться (две книги цвета тулак).
Наиболее общепринятым социально-генетическим фильтром является, очевидно, наша языковая система. В рамках любой конкретной языковой системы, к примеру, богатство нашего опыта связано отчасти с числом различии, проводимых в какой-либо области наших ощущений. В языке майду североамериканских индейцев Северной Калифорнии для описания всего цветового спектра имеется только три слова. Они делят цветовой спектр следующим образом (в скобках приведены наиболее близкие английские эквиваленты обозначений языка майду):
тит (сине-зеленый)
лак (красный)
ту лак (желто-оранжево-коричневый)
В то время, как человеческие существа способны различать в видимом цветовом спектре 750000 различных оттенков (Boring, 1957), носители языка майду распределяют свой цветовой опыт, как правило, по трем категориям, которыми они располагают, благодаря родному языку. Три вышеназванных цветовых термина охватывают тот же диапазон ощущения действительного мира, что и восемь цветовых терминов английского языка. Суть сказанного заключается в том, что человек, говорящий на языке майду, как правило, осознает только три категории опыта цветового ощущения; носители английского языка обладают в данном случае большим числом категорий, а значит, и большим числом первичных перцептуальных различении. Это значит, что в то время, как говорящий на английском языке будет описывать собственный опыт ощущения двух объектов, как два различных опыта (скажем, желтая книга и оранжевая книга), для говорящих на языке майду описания, сделанные в идентичной ситуации действительного мира, в этих двух случаях не будут друг от друга отличаться (две книги цвета тулак).
Подобные различия между миром и нашим восприятием мира можно продемонстрировать и на примере других чувств. Ограниченность нашего восприятия хорошо осознается учеными, осуществляющими в исследовании физического мира различные эксперименты и стремящимися с помощью приборов раздвинуть эти границы. Приборы воспринимают явления, не воспринимаемые нашими чувствами или не различаемые ими, и дают их нам в форме сигналов, воспринимаемых нашим сенсорным аппаратом; с этой целью применяются фотографии, датчики давления, термометры, осциллоскопы, счетчики Гейгера, датчики альфа-излучения и т.д. Таким образом, одно из неизбежных отличий наших моделей мира от самого мира объясняется тем, что наша нервная система постоянно искажает или опускает целые части действительного мира.
В итоге круг возможного человеческого опыта сужается, и возникают различия между тем, что происходит в мире на самом деле, и тем, что представляет собой наш опыт второго мира. То наша нервная система, которая изначально детерминирована генетическими факторами, представляет собой первый комплекс фильтров, обусловливающих отличие мира — территории — от нашей репрезентации мира — его карты,
В итоге круг возможного человеческого опыта сужается, и возникают различия между тем, что происходит в мире на самом деле, и тем, что представляет собой наш опыт второго мира. То наша нервная система, которая изначально детерминирована генетическими факторами, представляет собой первый комплекс фильтров, обусловливающих отличие мира — территории — от нашей репрезентации мира — его карты,
</>
Язык, структурно соответствующий явлением и фактам, ко
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Но, как показала практика, их призывы многими не были услышаны. Конкретно сейчас, я хотел бы привлечь ваше внимание к следующей мысли Кожибского: язык, которым мы описываем некие явления и факты, должен быть структурно соответствовать этим явлениям и фактам.
Язык, структурно соответствующий явлением и фактам, которые он описывает.
Звучит красиво, но чтобы это значило?
Язык, структурно соответствующий явлением и фактам, которые он описывает.
Звучит красиво, но чтобы это значило?
Тройка ученых тут - Бейтсон, Кожибский, Эриксон. Речь тут больше не о формате их работ, а о содержании. Тем более, что описательный уровень это как раз то, о чем говорил Бейтсон: "Напротив, если мир в самом деле связен, если моя гипотеза в основном верна, то мышление посредством историй должно быть общим для любого разума, будь то разум человека, леса мамонтовых деревьев или анемона"
Ну, т.е. следует работать/искать интересные паттерны и феномены. А это первые шаги моделирования.
Проблема в том, что моделирование не есть официальная научная парадигма.
Я, изучая Бейтсона, нашел столько всего, чего, как оказалось, многие отечественные тренеры(!) не знают и не понимают, что страшно стало. То же само и о Кожибском, особенно, когда Кожибски и Бейтсон рассматриваются вместе.
Хм. Эти отечественные «тренеры» идут и несут всякую пургу на своих тренировках, ни испытывая ни тени сомнения и смущения.
А мы с нашим огромным пониманием имеем проблему в его оформлении и адекватном выражении.
Ну, т.е. следует работать/искать интересные паттерны и феномены. А это первые шаги моделирования.
Проблема в том, что моделирование не есть официальная научная парадигма.
Я, изучая Бейтсона, нашел столько всего, чего, как оказалось, многие отечественные тренеры(!) не знают и не понимают, что страшно стало. То же само и о Кожибском, особенно, когда Кожибски и Бейтсон рассматриваются вместе.
Хм. Эти отечественные «тренеры» идут и несут всякую пургу на своих тренировках, ни испытывая ни тени сомнения и смущения.
А мы с нашим огромным пониманием имеем проблему в его оформлении и адекватном выражении.
Можно посмотреть у Эриксона его эксперименты с внушением отрицательного галлюцинирования.
Там есть разница. Сомнамбула может уклоняться от столкновения с тем что он не должен видеть. И другой вариант, - когда врезается.
Там есть разница. Сомнамбула может уклоняться от столкновения с тем что он не должен видеть. И другой вариант, - когда врезается.
![[userpic]](http://localhost:4000/images/none.gif)
Re: Вот тебе, Анатолий, ответ.
metanymous^
thecroaker
2003-07-21 04:09 (link)
– Ты всё пытаешься раскладывать по полочкам и мешаешь работать своему подсознанию… Стивен не очень понял этого ответа, однако из уважения к старику решил не докучать ему вопросами.
Прошёл месяц, другой, но проблема (да и не проблема вовсе, а так…)
1. “Ты всё пытаешься раскладывать по полочкам и мешаешь работать своему подсознанию”
Будем исходить из предположения, что перевод оригинальной фразы в какой-то мере точен.
Проанализируем:
а) Ты всё пытаешься раскладывать по полочкам
б) И
в) мешаешь работать своему подсознанию
Ты всё пытаешься раскладывать по полочкам = смысл этой части фразы целиком зависит
от прочтения глагола “пытаться”.
(исходим из предположения что в английском варианте стоит соотвествующий
модальный глагол и с временами все в порядке, хотя у меня сильные сомненеия)
Пытаться делать “Х”.
Пытаться делать “Х” = чрезмерно делать “Х”?
Пытаться делать “Х” = не достаточно (не достигая результата) делать “Х”?
Я пытаюсь делать “Х” – ИИИИ – мешаю работать “У”
Тем что делается “Х” осуществяется помеха “У”?
или
Тем что в определенное время делается”Х”, В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ, этим осуществляется
помеха”У”?
Так о чем эта фраза? О том что не надо ничего раскладывать по полочкам?
Или о том что
По полочкам надо раскладывать гораздо эффективней ЧЕРЕДОВАТЬ этот процесс
с работой подсознания?
А что будет делать подсознание, когда ему предлагают циклический процесс чередования
“По полочкам” – “У” – “по полочкам” – “У” ….
“У”= разложению по подсознательным полочкам!!!!
В чем Эриксон был большой мастер. И огромным количеством прямых цитат и метафор
описывал этот процесс. Особенно подчеркивая важность “натаскивания” подсознания
на ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЕ дискретные формы представления информации и опыта.
От супа до орехов, От А до Я. Сотни – за счет ручаюсь, примеров.
2.Эриксон прекрасно владел”чтением” человека путем прямой идентификации.
А Ученики никогда не “изображали” ничего “из уважения к мастеру”.
За это можно было отправиться во свояси не солоно нахлебавшись.
Ему нужно было не “уважение”, а полное всепоглошающее ВИМАНИЕ ученика
для реализации интенсивного обучения.
“Диссоциативные уважения” — это время выброшенное на ветер.
Так что не было там даже “старика”.
http://openmeta.livejournal.com/6171.html
metanymous^
thecroaker
2003-07-21 04:09 (link)
– Ты всё пытаешься раскладывать по полочкам и мешаешь работать своему подсознанию… Стивен не очень понял этого ответа, однако из уважения к старику решил не докучать ему вопросами.
Прошёл месяц, другой, но проблема (да и не проблема вовсе, а так…)
1. “Ты всё пытаешься раскладывать по полочкам и мешаешь работать своему подсознанию”
Будем исходить из предположения, что перевод оригинальной фразы в какой-то мере точен.
Проанализируем:
а) Ты всё пытаешься раскладывать по полочкам
б) И
в) мешаешь работать своему подсознанию
Ты всё пытаешься раскладывать по полочкам = смысл этой части фразы целиком зависит
от прочтения глагола “пытаться”.
(исходим из предположения что в английском варианте стоит соотвествующий
модальный глагол и с временами все в порядке, хотя у меня сильные сомненеия)
Пытаться делать “Х”.
Пытаться делать “Х” = чрезмерно делать “Х”?
Пытаться делать “Х” = не достаточно (не достигая результата) делать “Х”?
Я пытаюсь делать “Х” – ИИИИ – мешаю работать “У”
Тем что делается “Х” осуществяется помеха “У”?
или
Тем что в определенное время делается”Х”, В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ, этим осуществляется
помеха”У”?
Так о чем эта фраза? О том что не надо ничего раскладывать по полочкам?
Или о том что
По полочкам надо раскладывать гораздо эффективней ЧЕРЕДОВАТЬ этот процесс
с работой подсознания?
А что будет делать подсознание, когда ему предлагают циклический процесс чередования
“По полочкам” – “У” – “по полочкам” – “У” ….
“У”= разложению по подсознательным полочкам!!!!
В чем Эриксон был большой мастер. И огромным количеством прямых цитат и метафор
описывал этот процесс. Особенно подчеркивая важность “натаскивания” подсознания
на ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЕ дискретные формы представления информации и опыта.
От супа до орехов, От А до Я. Сотни – за счет ручаюсь, примеров.
2.Эриксон прекрасно владел”чтением” человека путем прямой идентификации.
А Ученики никогда не “изображали” ничего “из уважения к мастеру”.
За это можно было отправиться во свояси не солоно нахлебавшись.
Ему нужно было не “уважение”, а полное всепоглошающее ВИМАНИЕ ученика
для реализации интенсивного обучения.
“Диссоциативные уважения” — это время выброшенное на ветер.
Так что не было там даже “старика”.
http://openmeta.livejournal.com/6171.html
metanymous greenrainstorm'у:
Если я правильно понимаю, то к модальным операторам долженствования (МОД) и возможности (МОВ) уместно задавать такие вопросы: МОД: “Мне не следует верить людям”
1) Последствия (при невыполнении того, что должно выполнится): “Иначе произойдет что?” (это есть в СМ1)
--Это первый стандартный ход.
2) Препятствия: “Что мешает вам поверить людям?”
--Здесь будет обнаружен антиресурс.
3) Ресурсы: “Что необходимо для того, чтобы вы поверили людям?”
-- Этот вариант более ценный лобовым обнаружением ресурса.
4) Предпринимаемые действия: “Что вы делаете для того, чтобы суметь поверить людям?”
и аналогично для МОВ.
-- Этот вариант БиГи вообще не рассматривали, ибо на него субъект с проблемами НИКОГДА не даст ответа.
Если я правильно понимаю, то к модальным операторам долженствования (МОД) и возможности (МОВ) уместно задавать такие вопросы: МОД: “Мне не следует верить людям”
1) Последствия (при невыполнении того, что должно выполнится): “Иначе произойдет что?” (это есть в СМ1)
--Это первый стандартный ход.
2) Препятствия: “Что мешает вам поверить людям?”
--Здесь будет обнаружен антиресурс.
3) Ресурсы: “Что необходимо для того, чтобы вы поверили людям?”
-- Этот вариант более ценный лобовым обнаружением ресурса.
4) Предпринимаемые действия: “Что вы делаете для того, чтобы суметь поверить людям?”
и аналогично для МОВ.
-- Этот вариант БиГи вообще не рассматривали, ибо на него субъект с проблемами НИКОГДА не даст ответа.
А какова стратегия работы с такими/подобными дабл бандными связками?
Может такое происходит, когда эээ склеиваются различные ЦИ (происходит, типа, какой-то закольцованности через стимулы обстановки) и тогда работать по разведению этих самых ЦИ?
Может такое происходит, когда эээ склеиваются различные ЦИ (происходит, типа, какой-то закольцованности через стимулы обстановки) и тогда работать по разведению этих самых ЦИ?
Дочитали до конца.