Показаны записи 51341 - 51350 из 56255
Случай 8. Биения и феномен муара
Интересные феномены возникают при комбинации двух или более ритмических паттернов. Эти феномены очень ясно иллюстрируют обогащение информации, происходящее при объединении одного описания с другим. в случае ритмических паттернов, комбинация двух таких паттернов порождает третий. Поэтому возникает возможность исследовать незнакомый паттерн Х посредством комбинирования его с известным паттерном У и изучения того паттерна Z, который они совместно порождают.
Простейшим примером так называемого феномена муара служит хорошо известное возникновение биений при комбинировании двух звуков различной частоты. Этот феномен объясняется: с помощью обычной арифметики. Правило таково, что если одна частота (нота) имеет пики раз в каждые n вpeменных единиц, а другая имеет пики раз в каждые m временных единиц, то их комбинация будет порождать биение раз в каждые m* n временных единиц, когда пики совпадают.
Этот факт имеет очевидное применение при настройке музыкальных инструментов. Это также дает возможность скомбинировать два звука очень высокой частоты для получения биений достаточно низкой частоты, различимой человеческим ухом. Сейчас имеются звуколокаторные устройства для слепых, работающие на этом принципе. излучается высокочастотный звуковой луч, затем отражения этого луча принимает искусственное «ухо», В котором имеется генератор меньшей, но также неслышимой частоты. Затем результирующие биения передаются человеческому уху.
Вопрос усложняется, когда ритмические паттерны не ограничиваются единственным временным измерением (как колебание некоторой частоты), а существуют в двух или более измерениях.
В подобных случаях результат комбинирования двух паттернов может оказаться неожиданным.
Феномен муара иллюстрирует три принципа: во-первых, любые два паттерна могут при соответствующем комбинировании породить третий.
Во-вторых, любые два из этих трех паттернов могут служить основой для описания третьего. В-третьих, эти феномены предлагают подход ко всей проблеме определения смысла слова паттерн.
Не носим ли мы с собой (подобно звуколокатору слепого) образцы закономерностей различных видов, по которым мы можем оценивать информацию (т. е. сведения об упорядоченных различиях), приходящую к нам извне? Не используем ли мы, например, нашу привычку к так называемой «зависимости» для проверки характеристик других людей?
Не имеют ли животные (и даже растения) таких характеристик, благодаря которым свойства данной экологической ниши проверяются при помощи чего-то наподобие феномена муара?
Интересные феномены возникают при комбинации двух или более ритмических паттернов. Эти феномены очень ясно иллюстрируют обогащение информации, происходящее при объединении одного описания с другим. в случае ритмических паттернов, комбинация двух таких паттернов порождает третий. Поэтому возникает возможность исследовать незнакомый паттерн Х посредством комбинирования его с известным паттерном У и изучения того паттерна Z, который они совместно порождают.
Простейшим примером так называемого феномена муара служит хорошо известное возникновение биений при комбинировании двух звуков различной частоты. Этот феномен объясняется: с помощью обычной арифметики. Правило таково, что если одна частота (нота) имеет пики раз в каждые n вpeменных единиц, а другая имеет пики раз в каждые m временных единиц, то их комбинация будет порождать биение раз в каждые m* n временных единиц, когда пики совпадают.
Этот факт имеет очевидное применение при настройке музыкальных инструментов. Это также дает возможность скомбинировать два звука очень высокой частоты для получения биений достаточно низкой частоты, различимой человеческим ухом. Сейчас имеются звуколокаторные устройства для слепых, работающие на этом принципе. излучается высокочастотный звуковой луч, затем отражения этого луча принимает искусственное «ухо», В котором имеется генератор меньшей, но также неслышимой частоты. Затем результирующие биения передаются человеческому уху.
Вопрос усложняется, когда ритмические паттерны не ограничиваются единственным временным измерением (как колебание некоторой частоты), а существуют в двух или более измерениях.
В подобных случаях результат комбинирования двух паттернов может оказаться неожиданным.
Феномен муара иллюстрирует три принципа: во-первых, любые два паттерна могут при соответствующем комбинировании породить третий.
Во-вторых, любые два из этих трех паттернов могут служить основой для описания третьего. В-третьих, эти феномены предлагают подход ко всей проблеме определения смысла слова паттерн.
Не носим ли мы с собой (подобно звуколокатору слепого) образцы закономерностей различных видов, по которым мы можем оценивать информацию (т. е. сведения об упорядоченных различиях), приходящую к нам извне? Не используем ли мы, например, нашу привычку к так называемой «зависимости» для проверки характеристик других людей?
Не имеют ли животные (и даже растения) таких характеристик, благодаря которым свойства данной экологической ниши проверяются при помощи чего-то наподобие феномена муара?
Фактически в ходе написания данной книги весь этот материал исходно шел под заголовком «Два описания лучше, чем одно». Однако в ходе трехлетнего эксперимента по написанию этой книги, этот заголовок вобрал в себя слишком много подразделов. Также стало очевидно, что комбинирование разнообразных фрагментов информации - это весьма мощный способ подойти к тому, что я в Главе 1 назвал «связующим паттерном». Частные грани великого паттерна привлекли мое внимание благодаря тем конкретным способам, которыми могут сочетаться два или более фрагмента информации.
В данной главе я сосредоточусь на тех видах сочетаний, которые дают воспринимающему организму информацию об окружающем мире или о себе, как о части внешнего мира (например, когда животное видит собственную ногу). Я приберегу для Главы 5 более тонкие, т. е. биологические (принадлежащие миру Креатуры) сочетания, дающие воспринимающему существу расширенное знание о внутренних взаимоотношениях и процессах называемых "я" (self).
В каждом из рассмотренных случаев главный вопрос будет касаться вознаграждения (в форме роста понимания), которое приносит сочетание информации. Я, однако, хочу напомнить читателю, что за простым поверхностным вопросом стоит неявный; глубокий и, возможно, мистический вопрос: "Проливает ли исследование данного конкретного случая, в котором прозрение вырастает из сравнения источников информации, какой-либо свет на способ интеграции нашего мира?» Моя процедура в каждом случае состоит в нахождении прямого и непосредственного вознаграждения, однако моя конечная цель - исследование большего связующего паттерна.
В данной главе я сосредоточусь на тех видах сочетаний, которые дают воспринимающему организму информацию об окружающем мире или о себе, как о части внешнего мира (например, когда животное видит собственную ногу). Я приберегу для Главы 5 более тонкие, т. е. биологические (принадлежащие миру Креатуры) сочетания, дающие воспринимающему существу расширенное знание о внутренних взаимоотношениях и процессах называемых "я" (self).
В каждом из рассмотренных случаев главный вопрос будет касаться вознаграждения (в форме роста понимания), которое приносит сочетание информации. Я, однако, хочу напомнить читателю, что за простым поверхностным вопросом стоит неявный; глубокий и, возможно, мистический вопрос: "Проливает ли исследование данного конкретного случая, в котором прозрение вырастает из сравнения источников информации, какой-либо свет на способ интеграции нашего мира?» Моя процедура в каждом случае состоит в нахождении прямого и непосредственного вознаграждения, однако моя конечная цель - исследование большего связующего паттерна.
Причинность не имеет обратного действия
Логику часто можно обратить вспять, однако следствие не идет раньше причины. Это общее положение было камнем преткновения для психологических и биологических наук со времен Платона и Аристотеля. Греки склонялись к вере в то, что позднее назвали конечной причиной. Они верили, что паттерн, созданный в конце последовательности событий, можно в не. котором смысле рассматривать как причину, направлявшую эту последовательность. Это привело к телеологии, как ее назвали (telos по-гречески значит конец или цель последовательности).
Как может видеть читатель, идея, что новое можно извлечь только из случайного, находится в серьезном противоречии с неотвратимостью нарастания энтропии. Вся тема энтропии и неэнтропии (см. Глоссарий), а также контраст между набором общих понятий, связанных с этими концепциями, и понятиями, связанными с энергией, рассматривается в Главе 6 при обсуждении экономики гибкости.
Здесь лишь необходимо отметить интересную формальную аналогию между видимым противоречием внутри этой группы и разграничением, произведенным внутри третьей группы, в которой Раздел 9 противопоставляет число количеству. Тип мышления, имеющий дело с количественными величинами, во многих отношениях напоминает мышление, связанное с концепцией энергии, тогда как концепция числа более тесно связана с концепциями паттерна и негэнтропии.
Центральная загадка эволюции, несомненно, заключается в противоречии между утверждениями второго начала термодинамики и тем наблюдением, что новое можно извлечь только из случайного. Именно это противоречие Дарвин отчасти разрешил своей теорией естественного отбора.
Логику часто можно обратить вспять, однако следствие не идет раньше причины. Это общее положение было камнем преткновения для психологических и биологических наук со времен Платона и Аристотеля. Греки склонялись к вере в то, что позднее назвали конечной причиной. Они верили, что паттерн, созданный в конце последовательности событий, можно в не. котором смысле рассматривать как причину, направлявшую эту последовательность. Это привело к телеологии, как ее назвали (telos по-гречески значит конец или цель последовательности).
Как может видеть читатель, идея, что новое можно извлечь только из случайного, находится в серьезном противоречии с неотвратимостью нарастания энтропии. Вся тема энтропии и неэнтропии (см. Глоссарий), а также контраст между набором общих понятий, связанных с этими концепциями, и понятиями, связанными с энергией, рассматривается в Главе 6 при обсуждении экономики гибкости.
Здесь лишь необходимо отметить интересную формальную аналогию между видимым противоречием внутри этой группы и разграничением, произведенным внутри третьей группы, в которой Раздел 9 противопоставляет число количеству. Тип мышления, имеющий дело с количественными величинами, во многих отношениях напоминает мышление, связанное с концепцией энергии, тогда как концепция числа более тесно связана с концепциями паттерна и негэнтропии.
Центральная загадка эволюции, несомненно, заключается в противоречии между утверждениями второго начала термодинамики и тем наблюдением, что новое можно извлечь только из случайного. Именно это противоречие Дарвин отчасти разрешил своей теорией естественного отбора.
11.В биологии нет «монотонных величин»
Монотонная величина - это такая, которая только возрастает или только убывает. Ее кривая не имеет ни выпуклостей, ни впадин, т. е. никогда не переходит от возрастания к убыванию, и наоборот.
Желательные вещества, предметы, паттерны или последовательности опыта, которые в известном смысле «хороши» для организма, например, питание, условия жизни, температура, развлечения, секс и т. д., никогда не характеризуются формулой "больше всегда лучше, чем меньше». для любых вещей и переживаний существует оптимальная величина. Сверх этой величины переменная становится вредной. Падение ниже этой величины означает обеднение.
Монотонная величина - это такая, которая только возрастает или только убывает. Ее кривая не имеет ни выпуклостей, ни впадин, т. е. никогда не переходит от возрастания к убыванию, и наоборот.
Желательные вещества, предметы, паттерны или последовательности опыта, которые в известном смысле «хороши» для организма, например, питание, условия жизни, температура, развлечения, секс и т. д., никогда не характеризуются формулой "больше всегда лучше, чем меньше». для любых вещей и переживаний существует оптимальная величина. Сверх этой величины переменная становится вредной. Падение ниже этой величины означает обеднение.
10. Паттерн не определяется количеством
Принципиально невозможно объяснить паттерн ссылкой на какую-либо отдельную количественную величину. Однако отметим, что (безразмерное. - Прим. пер.) отношение двух (размерных. - Прим. пер.) количественных величин есть уже начало паттерна .. Другими словами, количество и паттерн имеют различные логические типы , и их совсем непросто свести в одну мыслительную схему.
То, что кажется возникновением паттерна под воздействием количественного фактора, может наблюдаться там, где латентный паттерн имелся до воздействия количественного фактора на систему. Знакомый случай - натяжение, разрывающее цепь на самом слабом звене. Под воздействием изменения количественной величины (натяжения) скрытое различие становится явным. Как сказал бы фотограф, оно проявляется. Проявление фотографического негатива есть именно выявление скрытых различий, внесенных в фотоэмульсию предшествующим дифференцированным воздействием света.
Представые себе остров с двумя горами. Количественное изменение (подъем уровня океана) может превратить этот остров в два острова. Это случится в той точке, в которой уровень океана превысит седловину между двумя горами. Здесь снова количествственный паттерн скрыто присутствовал до воздеиствия количественного фактора. Когда изменяется паттерн, изменения бывают внезапными и разрывными.
Существует сильная тенденция к при влечению количественных величин наподобие натяжения, энергии и т. д., для объяснения возникновения паттернов. Я полагаю, что подобные объяснения неуместны или ошибочны. С точки зрения агента, привносящего количественные изменения, любое возможное изменение паттерна будет непредсказуемым или дивергентным.
Принципиально невозможно объяснить паттерн ссылкой на какую-либо отдельную количественную величину. Однако отметим, что (безразмерное. - Прим. пер.) отношение двух (размерных. - Прим. пер.) количественных величин есть уже начало паттерна .. Другими словами, количество и паттерн имеют различные логические типы , и их совсем непросто свести в одну мыслительную схему.
То, что кажется возникновением паттерна под воздействием количественного фактора, может наблюдаться там, где латентный паттерн имелся до воздействия количественного фактора на систему. Знакомый случай - натяжение, разрывающее цепь на самом слабом звене. Под воздействием изменения количественной величины (натяжения) скрытое различие становится явным. Как сказал бы фотограф, оно проявляется. Проявление фотографического негатива есть именно выявление скрытых различий, внесенных в фотоэмульсию предшествующим дифференцированным воздействием света.
Представые себе остров с двумя горами. Количественное изменение (подъем уровня океана) может превратить этот остров в два острова. Это случится в той точке, в которой уровень океана превысит седловину между двумя горами. Здесь снова количествственный паттерн скрыто присутствовал до воздеиствия количественного фактора. Когда изменяется паттерн, изменения бывают внезапными и разрывными.
Существует сильная тенденция к при влечению количественных величин наподобие натяжения, энергии и т. д., для объяснения возникновения паттернов. Я полагаю, что подобные объяснения неуместны или ошибочны. С точки зрения агента, привносящего количественные изменения, любое возможное изменение паттерна будет непредсказуемым или дивергентным.
Глядя на биологический мир, интересно задаться вопросом, следует ли рассматривать различные ситуации, в которых демонстрируются числа, как гештальты, продукты счета или просто количества.
Есть, например, бросающееся в глаза различие между утверждением «у данной розы 5 лепестков, 5 чашелистиков и паттерном ее симметрии является пятиугольник» и утверждением у этой розы 112 тычинок,у той - 97, а у этой только 64».
Процесс, управляющий числом тычинок, несомненно отличается от процесса, управляющего числом лепестков или чашелистиков. Интересно, что в двойной розе происходит, как кажется следующее: некоторые тычинки превратились в лепестки, отчего процесс, определяющий число лепестков, стал не нормальным процессом, организующим лепестки в пятеричный паттерн, но стал скорее похож на процесс, определяющий количество тычинок. Можно сказать, что в одинарной розе в нормальном случае «пять» лепестков, а тычинок «много», где «много" - это количество, варьирующееся от одной розы к другой.
Помня об этом различии, посмотрим на биологический мир и спросим, каково наибольшее число, с которым процессы роста могут обращаться как с фиксированным паттерном, сверх которого вопрос принимает количественный характер. Насколько мне известно, «числа» два, три, четыре и пять обычны для симметрии растений и животных, и особенно для радиальной симметрии.
Читатель может поразвлечься, коллекционируя случаи жестко заданных чисел или чисел-паттернов в природе. По каким-то причинам большие числа, как кажется, встречаются лишь среди линейных последовательностей сегментов, таких как позвонки млекопитающих, брюшные сегменты насекомых или сегментация передней части дождевых червей. (В их передней части сегментация довольно жестко контролируется вплоть до сегментов, несущих половые органы. Число сегментов зависит от вида, но может достигать пятнадцати. После этого хвост имеет «много» сегментов.)
Интересным дополнением к этим наблюдениям служит то известное обстоятельство, что организм, однажды выбравший число для кратности радиальной симметрии некоторого набора частей, будет использовать это число и для других частей. У лилии три чашелистика, затем три лепестка, затем шесть тычинок и трехкамерная завязь.
То, что казалось специфической чертой западного человека, - что мы получаем числа при счете или распознавании паттернов, а количественные величины получаем при измерении -оказывается чем-то вроде универсальной истины. Не только галка, но также и роза вынуждены демонстрировать, что и для них существует глубокое различие между числом и количеством - роза своей анатомией, а галка своим поведением (и, разумеется, сегментацией своих позвонков).
Есть, например, бросающееся в глаза различие между утверждением «у данной розы 5 лепестков, 5 чашелистиков и паттерном ее симметрии является пятиугольник» и утверждением у этой розы 112 тычинок,у той - 97, а у этой только 64».
Процесс, управляющий числом тычинок, несомненно отличается от процесса, управляющего числом лепестков или чашелистиков. Интересно, что в двойной розе происходит, как кажется следующее: некоторые тычинки превратились в лепестки, отчего процесс, определяющий число лепестков, стал не нормальным процессом, организующим лепестки в пятеричный паттерн, но стал скорее похож на процесс, определяющий количество тычинок. Можно сказать, что в одинарной розе в нормальном случае «пять» лепестков, а тычинок «много», где «много" - это количество, варьирующееся от одной розы к другой.
Помня об этом различии, посмотрим на биологический мир и спросим, каково наибольшее число, с которым процессы роста могут обращаться как с фиксированным паттерном, сверх которого вопрос принимает количественный характер. Насколько мне известно, «числа» два, три, четыре и пять обычны для симметрии растений и животных, и особенно для радиальной симметрии.
Читатель может поразвлечься, коллекционируя случаи жестко заданных чисел или чисел-паттернов в природе. По каким-то причинам большие числа, как кажется, встречаются лишь среди линейных последовательностей сегментов, таких как позвонки млекопитающих, брюшные сегменты насекомых или сегментация передней части дождевых червей. (В их передней части сегментация довольно жестко контролируется вплоть до сегментов, несущих половые органы. Число сегментов зависит от вида, но может достигать пятнадцати. После этого хвост имеет «много» сегментов.)
Интересным дополнением к этим наблюдениям служит то известное обстоятельство, что организм, однажды выбравший число для кратности радиальной симметрии некоторого набора частей, будет использовать это число и для других частей. У лилии три чашелистика, затем три лепестка, затем шесть тычинок и трехкамерная завязь.
То, что казалось специфической чертой западного человека, - что мы получаем числа при счете или распознавании паттернов, а количественные величины получаем при измерении -оказывается чем-то вроде универсальной истины. Не только галка, но также и роза вынуждены демонстрировать, что и для них существует глубокое различие между числом и количеством - роза своей анатомией, а галка своим поведением (и, разумеется, сегментацией своих позвонков).
Некоторые птицы могут каким-то образом распознавать числа вплоть до семи. Однако не известно, достигается это счетом или опознаванием паттерна.
Отто Кёлер (Koehler) поставил эксперимент с галкой, максимально приблизившийся к выяснению различия между двумя этими методами. Птицу обучили следующей процедуре. Выставляется некоторое число чашечек с крышками. В эти чашечки кладут маленькие кусочки мяса. В некоторые чашечки кладут один кусочек, в некоторые два или три, в некоторые не кладут совсем. Отдельно от чашечек стоит тарелка, в которой находится число кусочков мяса, превышающее общее число кусочков в чашечках.
Галка обучается снимать крышку, открывать чашечку и съедать кусочки мяса, находящиеся в чашечке. после того, как она съест все мясо в чашечках, она может подойти к тарелке и съесть такое же число кусочков мяса, которое она извлекла из чашечек. Если птица съедает из тарелки больше мяса, чем было в чашечках, ее наказывают. Такой процедуре она способна обучиться.
Возникает вопрос: считает галка кусочки мяса или использует какой-то альтернативный метод определения числа кусочков?
Эксперимент тщательно спланирован так, чтобы подтолкнуть птицу к счету. Ее действия прерываются необходимостью снимать крышки, ее дополнительно запутывают тем, что в некоторых чашечках больше одного кусочка, а в некоторых нет совсем. Этими средствами экспериментатор попытался лишить галку возможности выработать некоторый вид паттерна или ритма, с помощью которого она могла бы распознавать число кусочков мяса. Тем самым, насколько экспериментатор способен это сделать, птицу вынуждают к пересчитыванию кусочков мяса.
Конечно, по-прежнему возможно, что вынимание мяса из чашечек становится чем-то вроде ритмического танца, который повторяется, когда птица берет мясо с тарелки. Вопросы остаются, но в целом эксперимент свидетельствует скорее в пользу гипотезы, что галка считает кусочки мяса, нежели распознает паттерн кусочков или своих собственных действий.
Отто Кёлер (Koehler) поставил эксперимент с галкой, максимально приблизившийся к выяснению различия между двумя этими методами. Птицу обучили следующей процедуре. Выставляется некоторое число чашечек с крышками. В эти чашечки кладут маленькие кусочки мяса. В некоторые чашечки кладут один кусочек, в некоторые два или три, в некоторые не кладут совсем. Отдельно от чашечек стоит тарелка, в которой находится число кусочков мяса, превышающее общее число кусочков в чашечках.
Галка обучается снимать крышку, открывать чашечку и съедать кусочки мяса, находящиеся в чашечке. после того, как она съест все мясо в чашечках, она может подойти к тарелке и съесть такое же число кусочков мяса, которое она извлекла из чашечек. Если птица съедает из тарелки больше мяса, чем было в чашечках, ее наказывают. Такой процедуре она способна обучиться.
Возникает вопрос: считает галка кусочки мяса или использует какой-то альтернативный метод определения числа кусочков?
Эксперимент тщательно спланирован так, чтобы подтолкнуть птицу к счету. Ее действия прерываются необходимостью снимать крышки, ее дополнительно запутывают тем, что в некоторых чашечках больше одного кусочка, а в некоторых нет совсем. Этими средствами экспериментатор попытался лишить галку возможности выработать некоторый вид паттерна или ритма, с помощью которого она могла бы распознавать число кусочков мяса. Тем самым, насколько экспериментатор способен это сделать, птицу вынуждают к пересчитыванию кусочков мяса.
Конечно, по-прежнему возможно, что вынимание мяса из чашечек становится чем-то вроде ритмического танца, который повторяется, когда птица берет мясо с тарелки. Вопросы остаются, но в целом эксперимент свидетельствует скорее в пользу гипотезы, что галка считает кусочки мяса, нежели распознает паттерн кусочков или своих собственных действий.
Даже когда разница между числом и количеством ясна, есть еще одно понятие, которое следует опознавать и отличать как от числа, так и от количества. Мне кажется, для этого понятия нет английского слова, поэтому нам придется просто помнить, что у множества паттернов имеется подмножество, члены которого обычно называются «числами».
Не все числа являются продуктом счета. И действительно, самые малые и, соответственно, самые знакомые числа часто не пересчитываются, а опознаются как паттерны с первого взгляда. Игроки в карты не останавливаются, чтобы пересчитать очки на восьмерке пик, и могут даже опознавать характерные конфигурации очков вплоть до «десяти».
Другими словами, число принадлежит к миру паттернов, гештальтов и цифровых вычислений, а количество принадлежит к миру аналоговых и вероятностных вычислений.
Не все числа являются продуктом счета. И действительно, самые малые и, соответственно, самые знакомые числа часто не пересчитываются, а опознаются как паттерны с первого взгляда. Игроки в карты не останавливаются, чтобы пересчитать очки на восьмерке пик, и могут даже опознавать характерные конфигурации очков вплоть до «десяти».
Другими словами, число принадлежит к миру паттернов, гештальтов и цифровых вычислений, а количество принадлежит к миру аналоговых и вероятностных вычислений.
Наконец, следует отметить, что на более глубоком уровне сферы эпигенеза и эволюции являются типичными представителями парных парадигм второго начала термодинамики:
(1) вероятностная работа случайности всегда съедает порядок, паттерн и негативную энтропию, однако
(2) для создания нового порядка необходима работа случайности и изобилие незарезервированных для какой-либо конкретной цели альтернатив (т. е. энтропии).
Именно в случайном организмы находят новые мутации, и именно там стохастическое обучение отбирает свои решения. Эволюция ведет к кульминации: к экологическому насыщению всех возможностей дифференциации. Обучение ведет к переполнению разума. Посредством возвращения к необученному, массово производимому яйцу существующие виды вновь и вновь очищают свои банки памяти ради готовности к новому.
(1) вероятностная работа случайности всегда съедает порядок, паттерн и негативную энтропию, однако
(2) для создания нового порядка необходима работа случайности и изобилие незарезервированных для какой-либо конкретной цели альтернатив (т. е. энтропии).
Именно в случайном организмы находят новые мутации, и именно там стохастическое обучение отбирает свои решения. Эволюция ведет к кульминации: к экологическому насыщению всех возможностей дифференциации. Обучение ведет к переполнению разума. Посредством возвращения к необученному, массово производимому яйцу существующие виды вновь и вновь очищают свои банки памяти ради готовности к новому.
8. «Из ничего не будет ничего ...» Эта цитата из Короля Лира упаковывает в единое утверждение целый ряд мудрых афоризмов, как средневековых, так и более современных. Среди них:
а) закон сохранения материи и его обращение, согласно которому в лаборатории не может возникнуть новой материи (Лукреций сказал: «Божественная сила ничего не может создать из ничего»
б) закон сохранения энергии и его обращение, согласно которому в лаборатории не может возникнуть новой энергии;
в) принцип, продемонстрированный Пастером, согласно которому в лаборатории не может возникнуть новой живой материи;
г) принцип, согласно которому без информации нельзя создать новый вид упорядоченности или паттерн.
Об этих и других подобных отрицательных утверждениях можно сказать, что они являются скорее вероятностными правилами, нежели законами природы. Однако их истинность столь велика, что все исключения представляют чрезвычайный интерес.
Однако в свете нашей темы основной интерес представляет последнее утверждение, а именно утверждение, что в мире коммуникации, организации, мышления, обучения и эволюции «из ничего не будет ничего» без информации.
Этот закон отличается от законов сохранения энергии и массы тем, что не содержит пункта, отвергающего возможность уничтожения или потери информации, паттерна или отрицательной энтропии. Увы, - но этому следует также и радоваться, паттерн и/или информация слишком легко пожирается случайным. Сообщения и директивы упорядочения написаны словно на песке или на поверхности воды. Практически любое возмущение, даже простое броуновское движение, может их разрушить. Информация может быть забыта или размыта. Кодовые книги могут потеряться.
Сообщения перестают быть сообщениями, если их никто не может прочитать. Без розеттского камня мы бы не знали ничего того, что написано египетскими иероглифами. Они были бы лишь элегантными орнаментами на папирусе или камне. Чтобы иметь смысл, чтобы даже просто опознаваться как паттерн, любая упорядоченность должна встретиться с комплементарными (дополнительными) упорядоченностями, возможно даже способностями. Причем эти способности столь же быстротечны, как и сами паттерны, они также написаны на песке или на поверхности вод.
Происхождение умения реагировать на сообщения является оборотной стороной эволюционного процесса. Это - коэволюция (см. Глоссарий).
а) закон сохранения материи и его обращение, согласно которому в лаборатории не может возникнуть новой материи (Лукреций сказал: «Божественная сила ничего не может создать из ничего»
б) закон сохранения энергии и его обращение, согласно которому в лаборатории не может возникнуть новой энергии;
в) принцип, продемонстрированный Пастером, согласно которому в лаборатории не может возникнуть новой живой материи;
г) принцип, согласно которому без информации нельзя создать новый вид упорядоченности или паттерн.
Об этих и других подобных отрицательных утверждениях можно сказать, что они являются скорее вероятностными правилами, нежели законами природы. Однако их истинность столь велика, что все исключения представляют чрезвычайный интерес.
Однако в свете нашей темы основной интерес представляет последнее утверждение, а именно утверждение, что в мире коммуникации, организации, мышления, обучения и эволюции «из ничего не будет ничего» без информации.
Этот закон отличается от законов сохранения энергии и массы тем, что не содержит пункта, отвергающего возможность уничтожения или потери информации, паттерна или отрицательной энтропии. Увы, - но этому следует также и радоваться, паттерн и/или информация слишком легко пожирается случайным. Сообщения и директивы упорядочения написаны словно на песке или на поверхности воды. Практически любое возмущение, даже простое броуновское движение, может их разрушить. Информация может быть забыта или размыта. Кодовые книги могут потеряться.
Сообщения перестают быть сообщениями, если их никто не может прочитать. Без розеттского камня мы бы не знали ничего того, что написано египетскими иероглифами. Они были бы лишь элегантными орнаментами на папирусе или камне. Чтобы иметь смысл, чтобы даже просто опознаваться как паттерн, любая упорядоченность должна встретиться с комплементарными (дополнительными) упорядоченностями, возможно даже способностями. Причем эти способности столь же быстротечны, как и сами паттерны, они также написаны на песке или на поверхности вод.
Происхождение умения реагировать на сообщения является оборотной стороной эволюционного процесса. Это - коэволюция (см. Глоссарий).
Дочитали до конца.