Показаны записи 51361 - 51370 из 56260
</>
Читаем-анализируем: "Экологический подход к зрительному восприятию" Дж. Гибсона
metanymous в Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Гибсон полагал, что человек наделен двумя видами зрения — обычным, в результате которого возникает то, что он называл «видимым миром», и так называемым картинным зрением, продуктом которого является «видимое поле». Дихотомию «ощущение — восприятие» он заменил дихотомией «видимое поле — видимый мир». Способность переживать видимое поле появилась у человека, считал Гибсон, на поздних этапах его культурно-исторического развития и является производной от его способности воспринимать рисунки.
Статья по Биологической обратной связи.
Данная статья была опубликована в журнале Медицинские науки №3 (21) 2007 г. В связи с ограниченным тиражом журнала выкладываю статью в свободный доступ.
О возможности коррекции высших психических функций при шизотипическом личностном расстройстве у детей младшего школьного возраста средствами биологической обратной связи
Заюнчковский О.С., Зверева Н.В.
http://community.livejournal.com/ru_psychology/722903.html
Данная статья была опубликована в журнале Медицинские науки №3 (21) 2007 г. В связи с ограниченным тиражом журнала выкладываю статью в свободный доступ.
О возможности коррекции высших психических функций при шизотипическом личностном расстройстве у детей младшего школьного возраста средствами биологической обратной связи
Заюнчковский О.С., Зверева Н.В.
http://community.livejournal.com/ru_psychology/722903.html
Познавательное метамоделирование: - "почему люди смеются?"4
http://community.livejournal.com/metapractice/63422.html
Якорение: паттерн, модель, техники/шаблоны, практика10
http://community.livejournal.com/metapractice/64189.html
Якорь СЛЕВА, Якорь СПРАВА!!!4
http://community.livejournal.com/metapractice/61341.html
http://community.livejournal.com/metapractice/63422.html
Якорение: паттерн, модель, техники/шаблоны, практика10
http://community.livejournal.com/metapractice/64189.html
Якорь СЛЕВА, Якорь СПРАВА!!!4
http://community.livejournal.com/metapractice/61341.html
Что же такое рассказ, раз он способен связать через А и В свои части? И верно ли, что общий факт подобной связи частей лежит у самых корней того, что значит быть живым? Я предлагаю вам понятие контекста, паттерна, протяженного во времени.
Что, например, происходит, когда я иду к фрейдовскому психоаналитику? Я вхожу и создаю нечто, что мы назовем контекстом, который, по крайней мере символически (как часть мира идей) ограничен и изолирован закрытой дверью. Пространственные структуры комнаты и двери используются как образ некоторого странного не-пространственного сообщения. Однако я прихожу с рассказами: не только с запасом рассказов для вываливания на аналитика, но и рассказами, встроенными в самое мое существо.
Паттерны и последовательности детских переживаний встроены в меня. Отец сделал то-то и то-то, моя тетка поступила так-то и так-то, но все это было снаружи моей кожи. Однако чему бы я ни обучился, мое обучение имело место внутри последовательностей моих субъективных переживаний действий, совершенных важными другими - моей теткой, моим отцом.
Что, например, происходит, когда я иду к фрейдовскому психоаналитику? Я вхожу и создаю нечто, что мы назовем контекстом, который, по крайней мере символически (как часть мира идей) ограничен и изолирован закрытой дверью. Пространственные структуры комнаты и двери используются как образ некоторого странного не-пространственного сообщения. Однако я прихожу с рассказами: не только с запасом рассказов для вываливания на аналитика, но и рассказами, встроенными в самое мое существо.
Паттерны и последовательности детских переживаний встроены в меня. Отец сделал то-то и то-то, моя тетка поступила так-то и так-то, но все это было снаружи моей кожи. Однако чему бы я ни обучился, мое обучение имело место внутри последовательностей моих субъективных переживаний действий, совершенных важными другими - моей теткой, моим отцом.
Гештальтпсихологи признавали, что смысл или значение вещи воспринимаются, по-видимому, так же непосредственно, как и ее цвет. Значение предмета, как говорится, написано на его лице, и поэтому он обладает физиономическим качеством в том смысле, в каком обладает этим качеством человек, эмоции которого проявляются на его лице. Так, в «Принципах гештальтпсихологии» мы читаем: «Каждая вещь говорит, что она собой представляет...» фрукт говорит: «Съешь меня»; вода говорит: «Выпей меня»; гром говорит: «Бойся меня»; женщина говорит: «Люби меня» (Koffka, 1935, с. 7). Эти значения ясны и очевидны и составляют существенные черты внутреннего опыта как такового. Коффка считал, что подобного рода значения нельзя свести к бледным образам памяти или неосознаваемым установкам на определенные реакции. Почтовый ящик «приглашает» отправить письмо, рукоятка «хочет», чтобы ее взяли в руки, то есть вещи «говорят нам, что с ними делать» (с. 353). Следовательно, у них есть то, что Коффка назвал «свойством навязывания».
Курт Левин придумал термин Auffordefungscharakter, который в 1929 году Дж. Ф. Браун перевел на английский язык как invitation character, а в 1931 году Д. А. Адаме — как valency (историческую справку о переводе этих терминов см. у Marrow, 1969, с. 56).
Последний термин стал общеупотребительным. По Левину, у валентности есть соответствующии ей вектор, который можно представить в виде стрелки, влекущей наблюдателя к объекту или отталкивающей от него. Как можно объяснить валентности, то есть те свойства объектов, которые приглашают вести себя определенным образом, навязывают поведение? Никто (даже среди гештальттеоретиков) не считал их физическими свойствами, и классическая физика с ними действительно не имела дела. А коль скоро это так, то они могут только быть феноменальными свойствами — единственный вывод, к которому можно прийти, если не отказаться от дуализма.
В самом деле, если существуют два мира — физический и феноменальный — и валентность не принадлежит физическому миру, она должна принадлежать миру феноменальному, то есть, если воспользоваться выражением Коффки, она должна относиться к «поведенческому», а не «географическому» объекту. Валентность объекта присваивается ему по мере накопления внутреннего опыта у наблюдателя благодаря наличию у наблюдателя потребностей. Коффка считал, что у почтового ящика свойство навязывания возникает только тогда, когда у наблюдателя есть потребность отправить письмо. Ящик привлекает наблюдателя лишь тогда, когда у него есть неотправленное письмо, и больше никогда. Он полагал, что если потребности наблюдателя изменяются, то значение объекта изменяется тоже.
Курт Левин придумал термин Auffordefungscharakter, который в 1929 году Дж. Ф. Браун перевел на английский язык как invitation character, а в 1931 году Д. А. Адаме — как valency (историческую справку о переводе этих терминов см. у Marrow, 1969, с. 56).
Последний термин стал общеупотребительным. По Левину, у валентности есть соответствующии ей вектор, который можно представить в виде стрелки, влекущей наблюдателя к объекту или отталкивающей от него. Как можно объяснить валентности, то есть те свойства объектов, которые приглашают вести себя определенным образом, навязывают поведение? Никто (даже среди гештальттеоретиков) не считал их физическими свойствами, и классическая физика с ними действительно не имела дела. А коль скоро это так, то они могут только быть феноменальными свойствами — единственный вывод, к которому можно прийти, если не отказаться от дуализма.
В самом деле, если существуют два мира — физический и феноменальный — и валентность не принадлежит физическому миру, она должна принадлежать миру феноменальному, то есть, если воспользоваться выражением Коффки, она должна относиться к «поведенческому», а не «географическому» объекту. Валентность объекта присваивается ему по мере накопления внутреннего опыта у наблюдателя благодаря наличию у наблюдателя потребностей. Коффка считал, что у почтового ящика свойство навязывания возникает только тогда, когда у наблюдателя есть потребность отправить письмо. Ящик привлекает наблюдателя лишь тогда, когда у него есть неотправленное письмо, и больше никогда. Он полагал, что если потребности наблюдателя изменяются, то значение объекта изменяется тоже.
Важное обстоятельство, связанное с возможностями окружающего мира, заключается в том, что они в определенном смысле объективны, реальны и физикальны в отличие от значений и смыслов, которые, как часто считают, субъективны, феноменальны и духовны. Но на самом деле предоставление возможности не является ни объективным, ни субъективным свойством; или, если хотите, оно является одновременно и тем, и другим.
Понятие возможности не укладывается в узкие рамки дихотомии субъективное-объективное и помогает понять всю ее несостоятельность. Возможность в равной степени является и фактом окружающего мира, и поведенческим фактом. Это одновременно и физическое, и психическое, хотя и ни то, и ни другое. Возможность обращена и к окружающему миру, и к наблюдателю.
Не следует путать понятие ниши для определенного вида с тем, что некоторые зоопсихологи называют феноменальным окружением вида. Нишу ошибочно принимают за тот «частный мир», «субъективный мир» или мир «сознания», в котором, как полагают, живут животные. Не вызывает сомнений, что поведение наблюдателя зависит от восприятия им окружения, но это не означает, что его поведение непосредственно связано с так называемым частным, или субъективным, или осознаваемым окружением. Жизнь живого организма тесно связана с окружением, но окружение в своем существовании не зависит от организма.
Понятие возможности не укладывается в узкие рамки дихотомии субъективное-объективное и помогает понять всю ее несостоятельность. Возможность в равной степени является и фактом окружающего мира, и поведенческим фактом. Это одновременно и физическое, и психическое, хотя и ни то, и ни другое. Возможность обращена и к окружающему миру, и к наблюдателю.
Не следует путать понятие ниши для определенного вида с тем, что некоторые зоопсихологи называют феноменальным окружением вида. Нишу ошибочно принимают за тот «частный мир», «субъективный мир» или мир «сознания», в котором, как полагают, живут животные. Не вызывает сомнений, что поведение наблюдателя зависит от восприятия им окружения, но это не означает, что его поведение непосредственно связано с так называемым частным, или субъективным, или осознаваемым окружением. Жизнь живого организма тесно связана с окружением, но окружение в своем существовании не зависит от организма.
Объединенное (от двух глазниц) поле зрения — а у всех высших животных по два глаза — составляет две выборки из объемлющего строя. Они в большей или меньшей степени накладываются друг на друга (у людей в большей степени, чем, например, у лошадей), и получается, что структура этих частей строя должна быть одна и та же. Но это не совсем так, поскольку две точки наблюдения слегка разнесены, в результате чего возникает диспаратность двух структур.
Эта диспаратность, или непарность, максимальна, как я отмечал выше, для контура, который является проекцией края носа животного. Край носа — самый крайний левый выступ, который видит правый глаз, и самый крайний правый выступ, который видит левый глаз. В этой максимальной непарности заключена информация о нулевой удаленности, то есть информация осознания себя в центре компоновки, простирающихся вдаль поверхностей. У горизонта непарность минимальна.
Эта диспаратность, или непарность, максимальна, как я отмечал выше, для контура, который является проекцией края носа животного. Край носа — самый крайний левый выступ, который видит правый глаз, и самый крайний правый выступ, который видит левый глаз. В этой максимальной непарности заключена информация о нулевой удаленности, то есть информация осознания себя в центре компоновки, простирающихся вдаль поверхностей. У горизонта непарность минимальна.
А сейчас мы можем задаться вопросом: что происходит с объемлющим оптическим строем, когда в окружающем мире случается событие? Что задает событие? В общих чертах можно ответить, что происходит возмущение инвариантной структуры строя. Вероятно, для разных видов событий существуют разные виды возмущений.
Напомним еще раз, что события во внешнем мире не следует смешивать с содержащейся в свете информацией о них. В световом строе нет никаких материальных событий, в нем есть только информация, задающая события,— это так же верно, как и то, что в световом строе нет никаких материальных объектов, а есть только инварианты, задающие объекты. В объемлющем свете нет никаких точных копий или изображений объектов реального мира. И то, что происходит во внешнем мире, тоже не может копироваться или дублироваться в свете. Мы должны ясно осознать это, ибо вопреки всему очень уж сильно искушение считать, что движение световых элементов копирует движение тел во внешнем мире, по крайней мере движение в двух измерениях, если не движение в глубину.
Однако я попытаюсь показать, что такое допущение полностью ошибочно, поскольку у двух видов «движений», физического и оптического, нет ничего общего и, вероятно, не следует даже использовать для них один и тот же термин. Начало и конец возмущения в свете соответствует началу и концу события во внешнем мире, но на этом соответствие и заканчивается.
Напомним еще раз, что события во внешнем мире не следует смешивать с содержащейся в свете информацией о них. В световом строе нет никаких материальных событий, в нем есть только информация, задающая события,— это так же верно, как и то, что в световом строе нет никаких материальных объектов, а есть только инварианты, задающие объекты. В объемлющем свете нет никаких точных копий или изображений объектов реального мира. И то, что происходит во внешнем мире, тоже не может копироваться или дублироваться в свете. Мы должны ясно осознать это, ибо вопреки всему очень уж сильно искушение считать, что движение световых элементов копирует движение тел во внешнем мире, по крайней мере движение в двух измерениях, если не движение в глубину.
Однако я попытаюсь показать, что такое допущение полностью ошибочно, поскольку у двух видов «движений», физического и оптического, нет ничего общего и, вероятно, не следует даже использовать для них один и тот же термин. Начало и конец возмущения в свете соответствует началу и концу события во внешнем мире, но на этом соответствие и заканчивается.
Существует два регулярных и повторяющихся источника изменений в структуре объемлющего света (не считая локальных событий, которые будут рассмотрены в следующей главе). Есть, во-первых, изменения, вызванные движением точки наблюдения, и, во-вторых, изменения, вызванные движением источника освещения, обычно солнца. Первому из них выше уже было посвящено много страниц, теперь нам следует рассмотреть второй. Движение солнца по небосклону от восхода до захода в течение многих миллионов лет было основной временной закономерностью в природе. Оно является фактом экологической оптики и условием эволюции глаз у животных, обитавших на суше. Однако его значение для теории зрения еще не осознано в полной мере.
Сложность взаимоотношений света и тени нельзя понять, не учитывая того факта, что источник освещения движется. При движении источника света меняется направление, в котором свет падает на поверхность окружающего мира, перемещаются отбрасываемые тени. Компоновка и окраска поверхностей сохраняются, а их освещенность и затененность — нет. Это не означает, что в полдень, когда освещенность высока, оптический строй будет иным, нежели в сумерках, когда освещенность низка; это означает, что в полдень оптический строй имеет другую структуру, нежели, скажем, утром.
Сложность взаимоотношений света и тени нельзя понять, не учитывая того факта, что источник освещения движется. При движении источника света меняется направление, в котором свет падает на поверхность окружающего мира, перемещаются отбрасываемые тени. Компоновка и окраска поверхностей сохраняются, а их освещенность и затененность — нет. Это не означает, что в полдень, когда освещенность высока, оптический строй будет иным, нежели в сумерках, когда освещенность низка; это означает, что в полдень оптический строй имеет другую структуру, нежели, скажем, утром.
Утверждение заключается в том, что можно воспринимать поверхности, которые временно пропали из виду, и что можно точно определить, что именно пропало из виду. Поверхности пропадают из виду и вновь появляются в виду, когда наблюдатель движется, сначала в одном направлении, а затем в противоположном,— в этом все дело. Если локомоция обратима — а так оно и есть на самом деле,— то все, что пропадает из виду, по мере передвижения наблюдателя вновь появляется в виду, когда он возвращается, и наоборот.
Универсальность этого принципа никогда не осознавалась; он применим как к очень коротким локомоциям, в пределах сантиметров, так и к очень длинным, в пределах километров. Однако этот принцип никем не разрабатывался. Я назову его принципом обратимого заслонения. В теории признаков восприятия глубины есть такие признаки, как параллакс движения и наложение.
Универсальность этого принципа никогда не осознавалась; он применим как к очень коротким локомоциям, в пределах сантиметров, так и к очень длинным, в пределах километров. Однако этот принцип никем не разрабатывался. Я назову его принципом обратимого заслонения. В теории признаков восприятия глубины есть такие признаки, как параллакс движения и наложение.
Дочитали до конца.