Показаны записи 7741 - 7750 из 56266
</>
Мета-контроль восприятия (S -> R). Контроль своих ЦИ?
meta_eugzol в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Я счастлив оттого, что выбрал смотреть на вещи, делающие меня счастливым, а потом уже глаза схватывают их забавные стороны, и я смеюсь. Я говорил тебе это много раз. Чтобы быть на высоте, всегда нужно выбирать путь, подсказанный сердцем. Возможно, поэтому человек, поступающий так, всегда может смеяться.
Контролируемая глупость и есть этот мета-контроль?
Альтернатива "всецелому отсутствию глупости", мне кажется, была бы не смерть, как Карлос поставил вопрос. А типа полное безразличие. Этакий стереотипный образ вечно медитирующего буддиста :)
Обычная погруженность в повседневность — это движение на волнах стимул-реактивных (S->R) цепочек. При этом выбор стимулов (т.е. по сути формирование ЦИ, именно они отвечают за подбор активных стимулов в таком-то контексте?) отдаётся на откуп "внешним силам".
Контролируемая глупость:
а) "глупость", т.к. не вмешиваемся в непосредственное протекание S->R и их набор
б) контроллируемая, т.к. самостоятельно выбираем стимулы S, на которые позволяем себе естественным путём реагировать
Вообще, если так, то техника ЦИ как специально под такую задачу создана. С помощью манипуляцией ценностными словами и вниманием такой контроль и осуществляется.
Контролируемая глупость и есть этот мета-контроль?
Альтернатива "всецелому отсутствию глупости", мне кажется, была бы не смерть, как Карлос поставил вопрос. А типа полное безразличие. Этакий стереотипный образ вечно медитирующего буддиста :)
Обычная погруженность в повседневность — это движение на волнах стимул-реактивных (S->R) цепочек. При этом выбор стимулов (т.е. по сути формирование ЦИ, именно они отвечают за подбор активных стимулов в таком-то контексте?) отдаётся на откуп "внешним силам".
Контролируемая глупость:
а) "глупость", т.к. не вмешиваемся в непосредственное протекание S->R и их набор
б) контроллируемая, т.к. самостоятельно выбираем стимулы S, на которые позволяем себе естественным путём реагировать
Вообще, если так, то техника ЦИ как специально под такую задачу создана. С помощью манипуляцией ценностными словами и вниманием такой контроль и осуществляется.
Все становится равнозначным и, потому, неважным. Вот, скажем, мои действия. Я не могу утверждать, что они – важнее, чем твои. Так же, как одна вещь не важнее другой.
Хм, похоже на Аптайм. Каждая вещь и каждое действие в отдельности не важнее любого другого.
— Я думаю – да. Наши глаза смотрят, поэтому мы можем смеяться, плакать, веселиться, печалиться или радоваться. Лично мне не нравится быть печальным. Поэтому, когда приходится сталкиваться с чем-то, что вызывает печаль, я смещаю глаза и начинаю видеть вместо того, чтобы смотреть. Но если попадается что-то забавное, я предпочитаю смотреть и смеяться.
Ну т.е. контролируемая глупость содержит ээ раскрытие ээ личностных особенностей. А ээ чуждые личности ээ впечатления блокируются временным выключением "ума" с помощью видения. Кстати, а есть ли описание где-то, что происходит с ээ энергетическим коконом человека, практикующего контролируемую глупость?
— Знаешь, я с тобой разговариваю потому, что ты даешь мне повод посмеяться, – произнес он. – Ты напоминаешь мне тех, живущих в пустыне, грызунов, которые попались в тот момент, когда они, засунув свой хвост в норы других грызунов, пытались спугнуть последних для того, чтобы поживиться их запасами. Так и ты – ловишься на своих же вопросах. Будь осторожен! Ведь эти крысы иногда остаются без хвоста, спасая свою шкуру.
Типа хвост напоминает змею и пугает других крыс? Забавная метафора. Украсть еду = украсть личную силу? Типа каверзные вопросы новичка могут испугать недостаточно подготовленного учителя, тем самым, заставив его потерять л.с.?
Хм, похоже на Аптайм. Каждая вещь и каждое действие в отдельности не важнее любого другого.
— Я думаю – да. Наши глаза смотрят, поэтому мы можем смеяться, плакать, веселиться, печалиться или радоваться. Лично мне не нравится быть печальным. Поэтому, когда приходится сталкиваться с чем-то, что вызывает печаль, я смещаю глаза и начинаю видеть вместо того, чтобы смотреть. Но если попадается что-то забавное, я предпочитаю смотреть и смеяться.
Ну т.е. контролируемая глупость содержит ээ раскрытие ээ личностных особенностей. А ээ чуждые личности ээ впечатления блокируются временным выключением "ума" с помощью видения. Кстати, а есть ли описание где-то, что происходит с ээ энергетическим коконом человека, практикующего контролируемую глупость?
— Знаешь, я с тобой разговариваю потому, что ты даешь мне повод посмеяться, – произнес он. – Ты напоминаешь мне тех, живущих в пустыне, грызунов, которые попались в тот момент, когда они, засунув свой хвост в норы других грызунов, пытались спугнуть последних для того, чтобы поживиться их запасами. Так и ты – ловишься на своих же вопросах. Будь осторожен! Ведь эти крысы иногда остаются без хвоста, спасая свою шкуру.
Типа хвост напоминает змею и пугает других крыс? Забавная метафора. Украсть еду = украсть личную силу? Типа каверзные вопросы новичка могут испугать недостаточно подготовленного учителя, тем самым, заставив его потерять л.с.?
А воля — это "внешняя" по отношению к субъекту сила в терминологии нагвалистов, насколько я помню?
</>
Сортировка (изолирование) бытовых и мистических штук?
meta_eugzol в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Контролируемая глупость — намеренное погружение в какие-то бытовые/повседневные аспекты жизни (в противовес "мистическим"/трансперсональным)? Но с одновременным сохранением некоего знания (мета-ощущения) доступа/ОЖИДАНИЯ(?) мистического. Контролируемая глупость — сущностное ощущение?
На следующий день я рассказал дону Хуану последовательность событий, начиная с того момента, когда он оставил меня. Он все время смеялся, особенно когда я сказал, что думал, что это была одна из его хитростей.
— Ты всегда думаешь, что тебя обманывают, – сказал он. – Ты слишком веришь себе. Ты действуешь так, словно знаешь все ответы. Но ты не знаешь ничего, мой маленький друг, ничего.
В первый раз дон Хуан назвал меня «маленьким другом». Это застало меня врасплох. Он заметил это и улыбнулся. В его голосе было столько теплоты, что меня охватила глубокая печаль. Я сказал ему, что от природы беспечен и глуп и что я никогда не пойму его мира. Я чувствовал себя глубоко взволнованным. Но он был очень доволен и заявил, что я сделал все очень хорошо.
Я спросил его о смысле моего опыта.
— У него нет смысла, – ответил он. – Это могло случиться с кем угодно, особенно с человеком, просвет которого открыт, как у тебя. Это было совершенно обычным. Любой воин, который когда-либо отправлялся на поиски союзников, мог бы многое рассказать тебе о том, что они вытворяют. Тебе еще повезло – с тобой обошлись довольно мягко.
Однако просвет твой открыт, и именно это заставляет тебя так нервничать. Но невозможно сделаться воином за одну ночь. Так что возвращайся домой и не возвращайся до тех пор, пока не придешь в себя и пока просвет твой не закроется.
— Ты всегда думаешь, что тебя обманывают, – сказал он. – Ты слишком веришь себе. Ты действуешь так, словно знаешь все ответы. Но ты не знаешь ничего, мой маленький друг, ничего.
В первый раз дон Хуан назвал меня «маленьким другом». Это застало меня врасплох. Он заметил это и улыбнулся. В его голосе было столько теплоты, что меня охватила глубокая печаль. Я сказал ему, что от природы беспечен и глуп и что я никогда не пойму его мира. Я чувствовал себя глубоко взволнованным. Но он был очень доволен и заявил, что я сделал все очень хорошо.
Я спросил его о смысле моего опыта.
— У него нет смысла, – ответил он. – Это могло случиться с кем угодно, особенно с человеком, просвет которого открыт, как у тебя. Это было совершенно обычным. Любой воин, который когда-либо отправлялся на поиски союзников, мог бы многое рассказать тебе о том, что они вытворяют. Тебе еще повезло – с тобой обошлись довольно мягко.
Однако просвет твой открыт, и именно это заставляет тебя так нервничать. Но невозможно сделаться воином за одну ночь. Так что возвращайся домой и не возвращайся до тех пор, пока не придешь в себя и пока просвет твой не закроется.
Вдруг над кустами послышались взмахи крыльев огромной птицы. Казалось, она кружится надо мной. Количество скрипов снова начало возрастать. То же самое произошло и со взмахами крыльев. Через некоторое время целая стая гигантских птиц махала мягкими крыльями у меня над головой. Потом и те, и другие звуки как бы слились, образовав мощную обволакивающую волну. Я чувствовал, что плыву, взвешенный в огромной пульсирующей волне. Скрипы и хлопанье были настолько ровными и плавными, что я мог чувствовать их всем телом. Хлопанье крыльев стаи птиц тянуло меня сверху вниз, тогда как пищание армии крыс толкало меня снизу и давило на все тело.
У меня уже не было никаких сомнений в том, что из-за своей дурацкой глупости я навлек на себя нечто совершенно ужасное. Я сжал зубы и, глубоко дыша, начал петь свои пейотные песни.
У меня уже не было никаких сомнений в том, что из-за своей дурацкой глупости я навлек на себя нечто совершенно ужасное. Я сжал зубы и, глубоко дыша, начал петь свои пейотные песни.
Я пошел на юго-восток, несколько раз оглянувшись на дона Хуана. Он очень медленно шел в противоположном направлении. Я взобрался на вершину крутого холма и еще раз оглянулся. До дона Хуана было метров двести. Он не оборачивался. Я сбежал вниз, в чашеобразное углубление между холмами, и вдруг почувствовал одиночество.
Я присел и задумался над тем, что, собственно, я здесь делаю. Ищу духоловку? Какая нелепость! Я бегом вернулся на тот холм, с которого в последний раз видел дона Хуана, но его нигде не было. Я побежал вниз в том направлении, где его видел. Хотелось все бросить и уехать домой. Я очень устал и чувствовал себя ужасно глупо.
Я присел и задумался над тем, что, собственно, я здесь делаю. Ищу духоловку? Какая нелепость! Я бегом вернулся на тот холм, с которого в последний раз видел дона Хуана, но его нигде не было. Я побежал вниз в том направлении, где его видел. Хотелось все бросить и уехать домой. Я очень устал и чувствовал себя ужасно глупо.
— Что ты называешь миром?
— Мир – это все, что заключено здесь, – сказал он и топнул по земле, – Жизнь, смерть, люди, союзники и все остальное, что окружает нас. Мир непостижим. Мы никогда не сможем понять его. Мы никогда не разгадаем его секретов. Поэтому мы должны принимать его таким, как он есть – абсолютной тайной!
Обычный человек не делает этого. Мир никогда не является загадкой для него, и когда он приближается к старости, он убеждается, что он не имеет больше ничего, для чего жить. Старик не исчерпал мира. Он исчерпал только то, что делают люди. В своем глупом заблуждении он верит, что мир не имеет больше загадок для него. Вот ужасная цена, которую приходится платить за наши щиты.
Воин осознает эту путаницу и учится относится к вещам правильно. Вещи, которые делают люди, ни при каких условиях не могут быть более важными, чем мир. И, таким образом, воин относится к миру как к бесконечной тайне, а к тому, что делают люди, – как к бесконечной глупости.
— Мир – это все, что заключено здесь, – сказал он и топнул по земле, – Жизнь, смерть, люди, союзники и все остальное, что окружает нас. Мир непостижим. Мы никогда не сможем понять его. Мы никогда не разгадаем его секретов. Поэтому мы должны принимать его таким, как он есть – абсолютной тайной!
Обычный человек не делает этого. Мир никогда не является загадкой для него, и когда он приближается к старости, он убеждается, что он не имеет больше ничего, для чего жить. Старик не исчерпал мира. Он исчерпал только то, что делают люди. В своем глупом заблуждении он верит, что мир не имеет больше загадок для него. Вот ужасная цена, которую приходится платить за наши щиты.
Воин осознает эту путаницу и учится относится к вещам правильно. Вещи, которые делают люди, ни при каких условиях не могут быть более важными, чем мир. И, таким образом, воин относится к миру как к бесконечной тайне, а к тому, что делают люди, – как к бесконечной глупости.
Мы начали искать. Сначала вокруг рамады, потом вокруг всего дома. Так мы и бродили с керосиновой лампой по двору до самого утра. Когда рассвело, мы еще раз все обследовали. Около одиннадцати дон Хуан сказал, что дальше искать бессмысленно. Он сел с удрученным видом, как-то глуповато улыбнулся и произнес:
— Ничего не вышло. Тебе не удалось ее остановить. Теперь моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Она наверняка разозлилась и жаждет мести. Но тебе ничего не грозит, эта женщина не знает тебя.
— Ничего не вышло. Тебе не удалось ее остановить. Теперь моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Она наверняка разозлилась и жаждет мести. Но тебе ничего не грозит, эта женщина не знает тебя.
Я пошел за дом и увидел там дона Хуана. Он сидел на берегу канавы. Увидев меня, он замахал руками и закричал:
— Уходи! Беги в дом!
Я вбежал в дом. Войдя через несколько минут, он сказал:
— Никогда не ходи меня искать. Если я тебе нужен – жди здесь. Я извинился. Он сказал мне не расточать себя в глупых извинениях, потому что они никак не влияют на совершенные действия.
Он сообщил мне, что ему с огромным трудом удалось «вернуть» меня и что он ходил к воде за меня ходатайствовать.
— Теперь можно попробовать отмыть тебя водой, – сказал он.
Я заверил его, что со мной все в порядке. Он долго пристально смотрел мне в глаза, а потом сказал:
— Идем – выкупаешься. – Но я в порядке, – возразил я. – Смотри – я даже могу писать.
Он с трудом оторвал меня от циновки и заставил встать.
— Не индульгируй, – сказал он. – Еще немного – и ты опять заснешь, и неизвестно, удастся ли мне вытащить тебя на этот раз.
— Уходи! Беги в дом!
Я вбежал в дом. Войдя через несколько минут, он сказал:
— Никогда не ходи меня искать. Если я тебе нужен – жди здесь. Я извинился. Он сказал мне не расточать себя в глупых извинениях, потому что они никак не влияют на совершенные действия.
Он сообщил мне, что ему с огромным трудом удалось «вернуть» меня и что он ходил к воде за меня ходатайствовать.
— Теперь можно попробовать отмыть тебя водой, – сказал он.
Я заверил его, что со мной все в порядке. Он долго пристально смотрел мне в глаза, а потом сказал:
— Идем – выкупаешься. – Но я в порядке, – возразил я. – Смотри – я даже могу писать.
Он с трудом оторвал меня от циновки и заставил встать.
— Не индульгируй, – сказал он. – Еще немного – и ты опять заснешь, и неизвестно, удастся ли мне вытащить тебя на этот раз.
Дочитали до конца.