О: На чем мы остановились? Ты думаешь, что французам нет смысла так сильно стараться, чтобы говорить друг другу, что они не злятся или не обижаются. Но о чем, в конце концов, бывает большинство разговоров? Я имею в виду, среди американцев?
Д: Но, папа, о самых разных вещах - о бейсболе, о мороженом, о садах и играх. Люди говорят о других людях, о себе и о том, что они получили на Рождество.
О: Да-да... Только кто слушает? Хорошо, пусть они говорят о бейсболе и садах. Но обмениваются ли они информацией? И если да, то какой информацией?
Д: Конечно. Когда ты приходишь с рыбалки и я спрашиваю тебя: "Ты что-нибудь поймал?", а ты говоришь: "Ничего", то я не знаю, что ты ничего не поймал, пока ты мне не скажешь.
Я заявляю, что существует обучение контексту, т. е. обучение, отличное от того, что наблюдают экспериментаторы: «Обучение контексту вытекает из разновидности двойного описания, сопровождающего отношения и взаимодействия. Более того, подобно всем лейтмотивам контекстуального обучения, лейтмотивы отношений способны к самообоснованию. Гордость питается восхищением. Однако поскольку само восхищение обусловлено гордостью, а гордец боится презрения других, то другие ничего не могут сделать для уменьшения гордости. Если они выказывают презрение, они все равно усиливают гордость.
…В принципе, появления дополнительной «глубины» (в метафорическом смысле) следует ожидать всегда, когда информация в двух описаниях по-разному собирается или по-разному кодируется.
Дочитали до конца.