Простите, но невозможно удержаться от вопроса - на что похож человек, у которого видно (слышно, ощущается) что этот внутренний ответ появился/зарождается?Ну, ты как всегда задаешь самые сложные вопросы.Если бы я знал ответ на твой вопрос на 100%, то я бы здесь с тобою так как сейчас не разговаривал, я бы был в другом месте: теплый, пушистый и в шоколаде :) Я, буквально, полжизни посвятил, в том числе, поиску ответа на этот вопрос.Эриксон совершенно четко уверял, что имеются определенные визуальные критерии, когда субъект, что называется, "словил" критические (по содержанию/объему) вопросы и у него начала развиваться "ответная" реакция. Но, эти "совершенно четко" - они отдельными репликами разбросаны по множеству его статей.И теперь, любая ли реплика, после которой субъект приобретает такой вид, является вопросом?На это вопрос ответ у меня есть однозначный - да. Т.е. дело может быть так, что только в формальном контексте присутствия субъекта прозвучали/были им восприняты некие слова - и оба-на - субъект уже "поплыл" в поиске ответа на эти слова. Т.е. формально, ему вопрос никто не задавал, но он сам решил, что это был вопрос со всеми вытекающими последствиями.
Но в разработках из лингвистики, в том числе смысл<>тексте, нет чётких исходных феноменов за каждой формой/вопросом. А в метамодели они там где-то глубоко есть, хотя для публики утверждается что она есть чистая лингвистика.
Так изначально этот вопрос_ответ — невербальный феномен. Как у Э. в той истории с загадкой, разгадывая которому ребёнку пришлось купить/притащить загаданные предметы.Вот и возникает вопрос, не сходна ли природа вопроса и команды/приказа. И что это за компульсия такая отвечать на вопросы, при том что исполнять прямые команды люди склонны гораздо меньше.
Простите, но невозможно удержаться от вопроса - на что похож человек, у которого видно (слышно, ощущается) что этот внутренний ответ появился/зарождается?И теперь, любая ли реплика, после которой субъект приобретает такой вид, является вопросом?
Может тк это дерево или граф которого нет окончания.Так ну и что, ветвления этого дерева/графа задаются вопросами, а не ответами.И еще в реальной ситуации спрашивания вы пытаетесь понять что вы спрашиваете согласуется ли ли оно с тем смыслом в образном буфере или нет ?Вот тут вы бы не могли подробней объяснить, что у вас за модель такая процесса вопрошания в целом, и что такое и какую роль в ней играет этот "образный буфер".Так-же понимание вопроса собеседником может отличаться от понимания спрашивающего согласование которого происходит через визуально-речевой стек.Мне кажется не имеет смысла рассматривать "понимание" спрашивающего отдельно, и отвечающего отдельно. Имеет смысл рассматривать только некое объективное ээ игровое поле образованное прошедшей серией вопросов-ответов. Кажется вы именно это называете "визуально-речевым" стеком.Да и как мы можем судить о каком-то там внутреннем понимании иначе чем через его ВНЕШНИЕ проявления/сигналы? - никак не можем. Все эти внешние сигналы по мере их появления можно сразу записывать в этот самый "визуально-речевой стек".То есть спрашивание постепенно приближает вопрос к осмыслению и пониманию необходимого.Теперь осталось описать "осмысление" и "понимание" как характеристику "визуально-речевого стека". На что похож этот самый стек, когда мы точно можем сказать: свершилось понимание (осмысление)?
Вот именно, что по-моему теория к метамодели притянута за уши.Конечно.Метамодель выслеживает только конкретные практические феномены в лексике, на которые предписывает реагировать определёнными вопросами.Да.Эти феномены покрывают меньшую часть типичной фразы/предложения.И мы это пытаемся скомпенсировать моделью смысл<>текст.
Вот именно, что по-моему теория к метамодели притянута за уши. Метамодель выслеживает только конкретные практические феномены в лексике, на которые предписывает реагировать определёнными вопросами. Эти феномены покрывают меньшую часть типичной фразы/предложения.