Показаны записи 15761 - 15770 из 56300
§ 15. Благомудрые друзья! Какова взаимосвязь между просветленностью и мудростью? Она подобна светильнику и свету. Если есть светильник, то есть и свет. Если нет светильника, нет и света. Светильник является субстанцией света; свет является функцией светильника. Хотя названия два, в их сущности нет двойственности. Просветленность и мудрость взаимосвязаны таким же образом.
§ 16. Благомудрые друзья! В Дхарме нет внезапного и постепенного, но люди бывают с острым умом и тупые. Заблуждающиеся проповедуют постепенный, а просветленные люди практикуют внезапную культивацию [сознания]. Познать собственное изначальное сознание — это значит прозреть свою изначальную природу. Если ты уже пробудился, то с самого начала нет никаких различий [между двумя методами], но если еще не пробудился, то в течение долгих кальп30 будешь вовлечен в круговорот перерождений.
30 Кальпы — большие временные периоды, проходящие от появления до уничтожения одного из бесчисленных во времени и пространстве миров. В буддизме кальпы подразделяются на «большие» и «малые».
§ 16. Благомудрые друзья! В Дхарме нет внезапного и постепенного, но люди бывают с острым умом и тупые. Заблуждающиеся проповедуют постепенный, а просветленные люди практикуют внезапную культивацию [сознания]. Познать собственное изначальное сознание — это значит прозреть свою изначальную природу. Если ты уже пробудился, то с самого начала нет никаких различий [между двумя методами], но если еще не пробудился, то в течение долгих кальп30 будешь вовлечен в круговорот перерождений.
30 Кальпы — большие временные периоды, проходящие от появления до уничтожения одного из бесчисленных во времени и пространстве миров. В буддизме кальпы подразделяются на «большие» и «малые».
§ 14. Психическая концентрация в духовной практике «исин саньмэй»27 является постоянным осуществлением прямоты сознания всегда и везде: когда ходите, стоите, сидите или лежите. В «Вималакирти-сутре» сказано: «Прямое сознание есть обитель Пути; прямое сознание есть Чистая земля».28 Нельзя, проявляя криводушие, говорить на словах о прямоте. Если вы на словах говорите о психической концентрации в духовной практике «исин саньмэй», но не осуществляете прямоту сознания, — вы не являетесь учеником Будды. Только когда вы практикуете прямоту сознания и во всех вещах и явлениях не имеете никаких привязанностей — это и называется «исин саньмэй». Заблуждающиеся люди привязываются к внешним признакам вещей и явлений, и когда [начинают] заниматься практикой психической концентрации «исин саньмэй», то принимают за прямоту сознания недвижное сидение (сидячую медитацию) и искоренение из сознания ложных взглядов, полагая, что это и есть сосредоточенность «исин саньмэй». Занятия такой практикой уподобляют [человека] бесчувственным [вещам] и создают препятствия к Пути-Дао. Но Дао должно течь беспрепятственно, как можно ему препятствовать? Если сознание задерживается на вещах, то значит оно связывает само себя. Если бы от сидения в неподвижном состоянии был какой-то толк, то разве стал бы Вималакирти бранить Шарипутру за занятия сидячей медитацией в лесу?!29 Благомудрые друзья! А еще есть люди, которые учат сидеть и созерцать сознание, созерцать чистоту, не двигаясь и не активируя [сознание]. Занимаясь такой практикой, заблуждающиеся люди не только не обретают просветления, но еще больше укрепляются в своих заблуждениях, и таких людей тысячи. Обучающие такому пути с самого начала вводят в великое заблуждение.
27 «Исин саньмэй» (санскр. акавъюха самадхи, экачарья самадхи) — здесь: сосредоточенность на едином; сосредоточение на единстве бытия; «самадхи единства», «самадхи одного действия», посредством которого в единый момент бытия постигается всеобщее равенство и единство дхарм.
28 В самом тексте «Вималакирти-сутры» этой фразы нет (см.: Тайсё синею Даидзокё. — Т. 14. — С. 537-557). Как выяснил Ф. Ямпольский, первые пять иероглифов из нижеследующей фразы взяты из текста «Пуса-цинь» (Там же.- С. 542-е), а остальные пять — из «Фого-цинь» (Там же. — С. 538-а).
29 Речь идет об эпизоде из «Вималакирти-сутры», на который часто ссылались чань-буддисты, обосновывая необходимость активно-динамической практики психотренинга.
27 «Исин саньмэй» (санскр. акавъюха самадхи, экачарья самадхи) — здесь: сосредоточенность на едином; сосредоточение на единстве бытия; «самадхи единства», «самадхи одного действия», посредством которого в единый момент бытия постигается всеобщее равенство и единство дхарм.
28 В самом тексте «Вималакирти-сутры» этой фразы нет (см.: Тайсё синею Даидзокё. — Т. 14. — С. 537-557). Как выяснил Ф. Ямпольский, первые пять иероглифов из нижеследующей фразы взяты из текста «Пуса-цинь» (Там же.- С. 542-е), а остальные пять — из «Фого-цинь» (Там же. — С. 538-а).
29 Речь идет об эпизоде из «Вималакирти-сутры», на который часто ссылались чань-буддисты, обосновывая необходимость активно-динамической практики психотренинга.
![[userpic]](http://localhost:4000/images/none.gif)
[51] О: Но что тогда я имею в виду, когда говорю, что “просто слова” никогда на могут передать то же сообщение, что и жесты, если “просто слов” не существует?
[52] Д: Ну, слова можно написать.
[53] О: Нет, это не разрешит затруднения. Поскольку написанные слова по-прежнему имеют некий вид ритма и по-прежнему имеют обертоны. Дело в том, что просто слов не существует. Слова бывают только вместе с жестом, или тоном голоса, или чем-то в этом роде. Однако жесты без слов вполне обычны.
[52] Д: Ну, слова можно написать.
[53] О: Нет, это не разрешит затруднения. Поскольку написанные слова по-прежнему имеют некий вид ритма и по-прежнему имеют обертоны. Дело в том, что просто слов не существует. Слова бывают только вместе с жестом, или тоном голоса, или чем-то в этом роде. Однако жесты без слов вполне обычны.
[45] Д: Папа, почему люди не могут просто сказать: “Я над тобой не подшучиваю” и на этом успокоиться?
[46] О: Ага, теперь мы подходим к настоящей проблеме. Суть дела в том, что сообщения, которыми мы обмениваемся при жестикуляции, в действительности не есть то же самое, что любой перевод этих жестов в слова.
[47] Д: Я не понимаю.
[48] О: Я имею в виду, что никакое количество чисто словесных уверений, что кто-то злится или не злится, не есть то же, что можно сказать жестом или тоном голоса.
[49] Д: Но, папа, не может быть слов без какого-то тона голоса, ведь так? Даже если кто-то старается свести тон к минимуму, другие люди услышат, что он себя сдерживает. И это будет разновидность тона, разве нет?
[50] О: Да, полагаю, это так. Кроме того, это то же, что я только что сказал о жестах: прекратив жестикуляцию, француз может сказать что-то особое.
[46] О: Ага, теперь мы подходим к настоящей проблеме. Суть дела в том, что сообщения, которыми мы обмениваемся при жестикуляции, в действительности не есть то же самое, что любой перевод этих жестов в слова.
[47] Д: Я не понимаю.
[48] О: Я имею в виду, что никакое количество чисто словесных уверений, что кто-то злится или не злится, не есть то же, что можно сказать жестом или тоном голоса.
[49] Д: Но, папа, не может быть слов без какого-то тона голоса, ведь так? Даже если кто-то старается свести тон к минимуму, другие люди услышат, что он себя сдерживает. И это будет разновидность тона, разве нет?
[50] О: Да, полагаю, это так. Кроме того, это то же, что я только что сказал о жестах: прекратив жестикуляцию, француз может сказать что-то особое.
[42] О: Тем не менее, большинство бесед бывает только о том, злятся ли люди или о чем-то вроде этого. Они заняты, рассказывая друг другу о своем дружелюбии, что иногда является ложью. В конце концов, что происходит, когда они не могут придумать, что сказать? Они все испытывают неловкость.
[43] Д: Но разве это не информация, папа? Я имею в виду, информация о том, что они не подшучивают?
[44] О: Несомненно, да. Но это другой вид информации, нежели сообщение “Кот лежит на подстилке”.
[43] Д: Но разве это не информация, папа? Я имею в виду, информация о том, что они не подшучивают?
[44] О: Несомненно, да. Но это другой вид информации, нежели сообщение “Кот лежит на подстилке”.
[37] О: Хорошо. Ты упоминаешь мою рыбалку – вопрос, который меня задевает, – и возникает пробел, молчание в разговоре. И это молчание говорит тебе, что мне не нравятся шуточки о том, сколько рыб я не поймал. Это точно как француз, который перестает размахивать руками, когда обижается.
[38] Д: Прости, папа, но ты сказал…
[39] О: Нет, подожди минуту… не надо напускать тумана извинениями. Ведь завтра я опять пойду на рыбалку… и я знаю, что вряд ли я поймаю рыбу.
[40] Д: Но, папа, ты сказал, что все разговоры говорят другим людям только то, что ты на них не злишься…
[41] О: Разве? Нет, не все разговоры, но многие. Иногда, если оба человека готовы внимательно слушать, есть возможность сделать больше, чем обменяться приветствиями и добрыми пожеланиями. Даже сделать больше, чем обменяться информацией. Два человека могут даже обнаружить что-то, чего никто из них до этого не знал.
[38] Д: Прости, папа, но ты сказал…
[39] О: Нет, подожди минуту… не надо напускать тумана извинениями. Ведь завтра я опять пойду на рыбалку… и я знаю, что вряд ли я поймаю рыбу.
[40] Д: Но, папа, ты сказал, что все разговоры говорят другим людям только то, что ты на них не злишься…
[41] О: Разве? Нет, не все разговоры, но многие. Иногда, если оба человека готовы внимательно слушать, есть возможность сделать больше, чем обменяться приветствиями и добрыми пожеланиями. Даже сделать больше, чем обменяться информацией. Два человека могут даже обнаружить что-то, чего никто из них до этого не знал.
[24] Д: Хорошо, значит они перестают размахивать своими руками, когда начинают злиться.
[25] О: Подожди минуту. Вопрос в конечном счете состоит в том, что один француз говорит другому французу своим размахиванием руками. У нас есть часть ответа: он говорит ему кое-что о том, что он чувствует в отношении другого парня. Он говорит ему, что он не чувствует сильной злости и что он желает и способен быть “глупым”, как ты это называешь.
[26] Д: Но это неразумно. Он не может делать всю эту работу, чтобы позднее иметь возможность сказать другому парню, что он злится, просто опустив руки. Откуда он знает, что позднее он разозлится?
[27] О: Он не знает. Просто на всякий случай.
[28] Д: Но, папа, в этом нет смысла. Я не улыбаюсь для того, чтобы позднее сказать тебе, что я злюсь, перестав улыбаться.
[29] О: Знаешь, я думаю, что это отчасти и есть причина улыбаться. И есть множество людей, которые улыбаются, чтобы сказать тебе, что они не злятся, когда в действительности злятся.
[30] Д: Но это другая вещь, папа. Это один из способов лгать лицом. Как при игре в покер.
[31] О: Да.
[32] О: На чем мы остановились? Ты думаешь, что французам нет смысла так сильно стараться, чтобы говорить друг другу, что они не злятся или не обижаются. Но о чем, в конце концов, бывает большинство разговоров? Я имею в виду, среди американцев?
[33] Д: Но, папа, о самых разных вещах – о бейсболе, о мороженом, о садах и играх. Люди говорят о других людях, о себе и о том, что они получили на Рождество.
[34] О: Да-да… Только кто слушает? Хорошо, пусть они говорят о бейсболе и садах. Но обмениваются ли они информацией? И если да, то какой информацией?
[35] Д: Конечно. Когда ты приходишь с рыбалки и я спрашиваю тебя: “Ты что-нибудь поймал?”, а ты говоришь: “Ничего”, то я не знаю, что ты ничего не поймал, пока ты мне не скажешь.
[36] О: Хм…
[25] О: Подожди минуту. Вопрос в конечном счете состоит в том, что один француз говорит другому французу своим размахиванием руками. У нас есть часть ответа: он говорит ему кое-что о том, что он чувствует в отношении другого парня. Он говорит ему, что он не чувствует сильной злости и что он желает и способен быть “глупым”, как ты это называешь.
[26] Д: Но это неразумно. Он не может делать всю эту работу, чтобы позднее иметь возможность сказать другому парню, что он злится, просто опустив руки. Откуда он знает, что позднее он разозлится?
[27] О: Он не знает. Просто на всякий случай.
[28] Д: Но, папа, в этом нет смысла. Я не улыбаюсь для того, чтобы позднее сказать тебе, что я злюсь, перестав улыбаться.
[29] О: Знаешь, я думаю, что это отчасти и есть причина улыбаться. И есть множество людей, которые улыбаются, чтобы сказать тебе, что они не злятся, когда в действительности злятся.
[30] Д: Но это другая вещь, папа. Это один из способов лгать лицом. Как при игре в покер.
[31] О: Да.
[32] О: На чем мы остановились? Ты думаешь, что французам нет смысла так сильно стараться, чтобы говорить друг другу, что они не злятся или не обижаются. Но о чем, в конце концов, бывает большинство разговоров? Я имею в виду, среди американцев?
[33] Д: Но, папа, о самых разных вещах – о бейсболе, о мороженом, о садах и играх. Люди говорят о других людях, о себе и о том, что они получили на Рождество.
[34] О: Да-да… Только кто слушает? Хорошо, пусть они говорят о бейсболе и садах. Но обмениваются ли они информацией? И если да, то какой информацией?
[35] Д: Конечно. Когда ты приходишь с рыбалки и я спрашиваю тебя: “Ты что-нибудь поймал?”, а ты говоришь: “Ничего”, то я не знаю, что ты ничего не поймал, пока ты мне не скажешь.
[36] О: Хм…
[09] О: А ты что думаешь? Я имею в виду, о чем ты думаешь, когда француз размахивает своими руками?
[10] Д: Я думаю, что это выглядит глупо, папа. Но я не думаю, что так кажется и другому французу. Они не могут все казаться друг другу глупыми. Если бы они казались, они бы перестали. Разве нет?
[11] О: Возможно, но это не очень простой вопрос. О чем еще они заставляют тебя думать?
[12] Д: Ну, они все выглядят возбужденными…
[13] О: Хорошо… “глупыми” и “возбужденными”.
[14] Д: Но действительно ли они так возбуждены, как выглядят? Если бы я была так возбуждена, я бы хотела танцевать, или петь, или дать кому-то по носу… Но они только продолжают размахивать своими руками. Они не могут быть возбуждены по-настоящему.
[15] О: Хорошо, действительно ли они так глупы, как тебе кажется? И вообще, почему ты иногда хочешь танцевать, петь или дать кому-то по носу?
[16] Д: Ох. Иногда мне просто этого хочется.
[17] О: Возможно, когда француз размахивает своими руками, ему просто “этого хочется”.
[18] Д: Но он не может так себя чувствовать все время, папа, он просто не может.
[19] О: Ты хочешь сказать, что когда француз размахивает своими руками, он определенно не чувствует себя так, как чувствовала бы себя ты, если бы размахивала своими. Несомненно, ты права.
[20] Д: Но как же он себя все-таки чувствует?
[21] О: Ну, предположим, ты говоришь с французом, и он размахивает своими руками. Затем в середине беседы, после того как ты что-то сказала, он внезапно перестает размахивать руками и просто говорит. Что ты тогда подумаешь? Что он перестал быть глупым и возбужденным?
[22] Д: Нет… я бы испугалась. Я бы подумала, что я сказала что-то такое, что задело его чувства, и он, вероятно, сильно разозлился.
[23] О: Да, и ты можешь быть права.
[10] Д: Я думаю, что это выглядит глупо, папа. Но я не думаю, что так кажется и другому французу. Они не могут все казаться друг другу глупыми. Если бы они казались, они бы перестали. Разве нет?
[11] О: Возможно, но это не очень простой вопрос. О чем еще они заставляют тебя думать?
[12] Д: Ну, они все выглядят возбужденными…
[13] О: Хорошо… “глупыми” и “возбужденными”.
[14] Д: Но действительно ли они так возбуждены, как выглядят? Если бы я была так возбуждена, я бы хотела танцевать, или петь, или дать кому-то по носу… Но они только продолжают размахивать своими руками. Они не могут быть возбуждены по-настоящему.
[15] О: Хорошо, действительно ли они так глупы, как тебе кажется? И вообще, почему ты иногда хочешь танцевать, петь или дать кому-то по носу?
[16] Д: Ох. Иногда мне просто этого хочется.
[17] О: Возможно, когда француз размахивает своими руками, ему просто “этого хочется”.
[18] Д: Но он не может так себя чувствовать все время, папа, он просто не может.
[19] О: Ты хочешь сказать, что когда француз размахивает своими руками, он определенно не чувствует себя так, как чувствовала бы себя ты, если бы размахивала своими. Несомненно, ты права.
[20] Д: Но как же он себя все-таки чувствует?
[21] О: Ну, предположим, ты говоришь с французом, и он размахивает своими руками. Затем в середине беседы, после того как ты что-то сказала, он внезапно перестает размахивать руками и просто говорит. Что ты тогда подумаешь? Что он перестал быть глупым и возбужденным?
[22] Д: Нет… я бы испугалась. Я бы подумала, что я сказала что-то такое, что задело его чувства, и он, вероятно, сильно разозлился.
[23] О: Да, и ты можешь быть права.
[1]Дочь: Папа, почему французы размахивают руками?
[2]Отец: Что ты имеешь в виду?
[3]Д: Я имею в виду, когда они говорят. Почему они размахивают руками, и все такое прочее?
[4]О: Ну, а почему ты улыбаешься? Или почему ты иногда топаешь ногой?
[5]Д: Но, папа, это не то же самое. Я не размахиваю руками, как французы. Я не думаю, что они могут перестать это делать. Они могут, папа?
[6]О: Я не знаю, им может быть трудно перестать… Ты можешь перестать улыбаться?
[7]Д: Но, папа, я не улыбаюсь все время. Трудно остановиться, когда хочется улыбаться. Но мне не хочется этого всегда. Тогда я перестаю.
[8]О: Это верно, но тогда и француз не всегда размахивает руками одинаково. Иногда он размахивает одним способом, иногда другим, а иногда, я думаю, он перестает ими размахивать.
[2]Отец: Что ты имеешь в виду?
[3]Д: Я имею в виду, когда они говорят. Почему они размахивают руками, и все такое прочее?
[4]О: Ну, а почему ты улыбаешься? Или почему ты иногда топаешь ногой?
[5]Д: Но, папа, это не то же самое. Я не размахиваю руками, как французы. Я не думаю, что они могут перестать это делать. Они могут, папа?
[6]О: Я не знаю, им может быть трудно перестать… Ты можешь перестать улыбаться?
[7]Д: Но, папа, я не улыбаюсь все время. Трудно остановиться, когда хочется улыбаться. Но мне не хочется этого всегда. Тогда я перестаю.
[8]О: Это верно, но тогда и француз не всегда размахивает руками одинаково. Иногда он размахивает одним способом, иногда другим, а иногда, я думаю, он перестает ими размахивать.
хорошо
Дочитали до конца.