Упражнения по сборке пакета разговорных (текстовых) языкоидов Эриксона
metanymous в Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Дискурс, выпуск 1
| Рефрейминг создания НОВОЙ ЧАСТИ | |||||
| 4. "Я хочу часть, которая..." | metanymous | ||||
| Отношения с людьми | vseslavrus | ||||
| Языкоиды | |||||
| 28. Нейронная сеть? | metanymous | ||||
| Темы MetaPractice (02.11.21) - 244 темы | |||||
| Темы MetaPractice (02.11.21) - 244 темы | metanymous | ||||
| Metapractica | |||||
| 8. Коммуникативные метанойи – актуализируем список | meta_eugzol | ||||
| Метанойя Языкоидов | crustis | ||||
| Темы MetaPractice (21.08.19) - 242 темы | |||||
| Темы MetaPractice (21.08.19) - 242 темы | metanymous | ||||
| Multi-level communication | |||||
| 4. Онтология полифункциональной multilevel communication | metanymous | ||||
| Оригинальные модели | metanymous | ||||
| Темы MetaPractice (13.04.18) - 234 темы | |||||
| Темы MetaPractice (13.04.18) - 234 темы | metanymous | ||||
| Темы MetaPractice (10.11.17) - 231 темы | |||||
| Темы MetaPractice (10.11.17) - 231 темы | metanymous | ||||
| Рефрейминг создания НОВОЙ ЧАСТИ | |||||
| 4. "Я хочу часть, которая..." | metanymous | ||||
| Re: Эффект присутствия | metanymous | ||||
Когда гора не идет к Магомету
--Ты общаешься дистантно, но любые формы твоей экспрессии (даже один только текст) вызывает у твоих адресатов переживание, что ты при этом присутствуешь лично.
--У нас в МП его моделировали, этот присутствия?
--На наши курсы дискурс ходил один радиоведущий. А потом он через полгода выиграл конкурс слушательских симпатий.
--Эх, как жаль, что вы их сейчас не ведете, а мы с Югзолом никак не доедем до вашей столицы Сибири:)
http://metapractice.livejournal.com/451234.html?thread=11485858#t11485858
Языкоиды (28) Нейронная сеть?
http://metapractice.livejournal.com/445858.html
33 комментария
сначала старые сначала новые
Что писать \ что делать?
Найти текст в условную страничку. Из литературного произведения, которое тебе нравится.
Сборка пакета языкоидов в этом упражнении всегда реализуется на таком материале.
Сборка пакета языкоидов в этом упражнении всегда реализуется на таком материале.
Вы изучили уже шестишаговую модель рефрейминга. В этой модели вы устанавливаете связь с некоторой частью психики, определяете ее позитивное назначение, а затем создаете три вида альтернативного поведения, удовлетворяющих этому назначению. Это превосходная модель для всевозможных целей, работающая в самых разнообразных случаях. В нее встроены способы контроля, подстройка к будущему и экологическая проверка, так что вы едва ли ошибетесь, если будете правильно следовать ей со вниманием к сенсорным
восприятиям.
И все же это лишь одна из моделей рефрейминга. Есть несколько других моделей, до которых мы обычно не доходим при семинарском обучении, большею частью по недостатку времени. Одна из них, -- так называемый "рефрейминг содержания", -- представляет собой наиболее обычный способ применения рефрейминга в терапии. Мы называем его рефреймингом содержания, поскольку в этом случае, в отличие от шестишагового рефрейминга, вы должны
предварительно знать конкретное содержание. Есть два вида рефрейминга содержания, и я приведу вам примеры обоих. Один из моих излюбленных примеров -- следующий. Лесли Камерон-Бэндлер однажды работала в семинаре с женщиной, у которой было компульсивное поведение -- она была помешана на чистоте. Она способна была при каждой уборке вытирать пыль с лампочек!
Впрочем остальные члены семьи могли перенести все затеи матери, за исключением ухода за ковром. Она тратила значительную часть времени, следя, чтобы кто-нибудь не прошел по ковру, оставив на нем следы, хотя бы и не грязь, а всего лишь в ворсе ковра.
Когда я был подростком, у меня были родственники, покупающие ковер, а затем накладывавшие на него пластиковый дорожки, чтобы можно было ходить только по этим дорожкам. Они же купили пианино и заперли его, чтобы никто на нем не играл, потому что не хотели чистить после этого клавиши. Им надо было бы жить на фотографии... Они могли бы сняться однажды в своем доме, а потому умереть, повесив фотографию в подходящем месте. Так было бы куда проще.
Так вот, когда эта женщина замечала след на ковре, у нее была отрицательная кинестатическая реакция во внутренностях. Она бежала за пылесосом и сразу же обрабатывала ковер. Она была профессиональная домохозяйка. Она обрабатывала ковер от трех до семи раз в день. И она тратила уйму времени, заставляя людей ходить через заднюю дверь, докучая им, если они этого не делали, или заставляя. их снимать обувь при входе. Видели
ли вы когда-нибудь человека без веса в ногах? Я видел только одного, это был персонаж старой телевизионной программы, Кун Фу, перед которым свертывали тонкую рисовую бумагу, так что он проходил, не оставляя следов. Если вы на это способны, вы могли бы жениться на этой женщине и жить в ее доме.
Между прочим в этой семье не было каких-нибудь малолетних преступников или наркоманов. Там было трое детей, и все они желали Лесли успеха. Семья, по-видимому, отлично уживалась вне своей квартиры. Когда они шли куда-нибудь обедать, у них не было трудностей. И каникулы проходили у них без трудностей. Но дома все они жаловались на придирки матери, которая все время терзала их то тем, то другим. Придирки ее относились главным образом к
ковру.
И вот что Лесли сделала с этой женщиной. Она сказала ей: "Закройте, пожалуйста, глаза и представьте себе ваш ковер. Вы видите, на нем нигде нет никакого отпечатка ноги. Он чистый и пушистый, ни малейшего следа." Женщина закрыла глаза и чувствовала себя на седьмом небе. на лице ее сияла улыбка. Тогда Лесли сказала: "И представьте себе, как следует, что это значит: это значит, что вы совсем одна, что вокруг вас нет никого, кто о вас заботится и
кто вас любит." У женщины резко изменилось выражение лица, и она была в ужасе! А затем Лесли сказала: "Теперь сделайте на ковре несколько следов и посмотрите на эти следы: знайте, что возле вас самые дорогие для вас люди на свете." После этого, конечно, женщина снова почувствовала себя хорошо.
восприятиям.
И все же это лишь одна из моделей рефрейминга. Есть несколько других моделей, до которых мы обычно не доходим при семинарском обучении, большею частью по недостатку времени. Одна из них, -- так называемый "рефрейминг содержания", -- представляет собой наиболее обычный способ применения рефрейминга в терапии. Мы называем его рефреймингом содержания, поскольку в этом случае, в отличие от шестишагового рефрейминга, вы должны
предварительно знать конкретное содержание. Есть два вида рефрейминга содержания, и я приведу вам примеры обоих. Один из моих излюбленных примеров -- следующий. Лесли Камерон-Бэндлер однажды работала в семинаре с женщиной, у которой было компульсивное поведение -- она была помешана на чистоте. Она способна была при каждой уборке вытирать пыль с лампочек!
Впрочем остальные члены семьи могли перенести все затеи матери, за исключением ухода за ковром. Она тратила значительную часть времени, следя, чтобы кто-нибудь не прошел по ковру, оставив на нем следы, хотя бы и не грязь, а всего лишь в ворсе ковра.
Когда я был подростком, у меня были родственники, покупающие ковер, а затем накладывавшие на него пластиковый дорожки, чтобы можно было ходить только по этим дорожкам. Они же купили пианино и заперли его, чтобы никто на нем не играл, потому что не хотели чистить после этого клавиши. Им надо было бы жить на фотографии... Они могли бы сняться однажды в своем доме, а потому умереть, повесив фотографию в подходящем месте. Так было бы куда проще.
Так вот, когда эта женщина замечала след на ковре, у нее была отрицательная кинестатическая реакция во внутренностях. Она бежала за пылесосом и сразу же обрабатывала ковер. Она была профессиональная домохозяйка. Она обрабатывала ковер от трех до семи раз в день. И она тратила уйму времени, заставляя людей ходить через заднюю дверь, докучая им, если они этого не делали, или заставляя. их снимать обувь при входе. Видели
ли вы когда-нибудь человека без веса в ногах? Я видел только одного, это был персонаж старой телевизионной программы, Кун Фу, перед которым свертывали тонкую рисовую бумагу, так что он проходил, не оставляя следов. Если вы на это способны, вы могли бы жениться на этой женщине и жить в ее доме.
Между прочим в этой семье не было каких-нибудь малолетних преступников или наркоманов. Там было трое детей, и все они желали Лесли успеха. Семья, по-видимому, отлично уживалась вне своей квартиры. Когда они шли куда-нибудь обедать, у них не было трудностей. И каникулы проходили у них без трудностей. Но дома все они жаловались на придирки матери, которая все время терзала их то тем, то другим. Придирки ее относились главным образом к
ковру.
И вот что Лесли сделала с этой женщиной. Она сказала ей: "Закройте, пожалуйста, глаза и представьте себе ваш ковер. Вы видите, на нем нигде нет никакого отпечатка ноги. Он чистый и пушистый, ни малейшего следа." Женщина закрыла глаза и чувствовала себя на седьмом небе. на лице ее сияла улыбка. Тогда Лесли сказала: "И представьте себе, как следует, что это значит: это значит, что вы совсем одна, что вокруг вас нет никого, кто о вас заботится и
кто вас любит." У женщины резко изменилось выражение лица, и она была в ужасе! А затем Лесли сказала: "Теперь сделайте на ковре несколько следов и посмотрите на эти следы: знайте, что возле вас самые дорогие для вас люди на свете." После этого, конечно, женщина снова почувствовала себя хорошо.
не, не - возьми образец художественного текста!
Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром. Человек по имени Волкодав шагал через лес – с холма на холм, без троп и дорог, широким шагом, размеренным и неутомимым. Он не прятался. Не хоронился за деревьями, не избегал освещенных прогалин, не пригибал головы, хотя босые ноги по давней привычке несли его вперед совершенно бесшумно. Связанные тесемками сапоги висели у него на плече. На другом плече, держась коготками, сидел пушистый большеухий черный зверек. Когда Волкодав перепрыгивал через валежины или нырял под нависшую ветку, зверек, чтобы сохранить равновесие, разворачивал крылья. Тогда делалось видно, что это летучая мышь и что одно крыло у нее разорвано почти пополам.
Волкодав помнил эти места наизусть, как свою собственную ладонь. Он знал, что доберется до цели прежде, чем минует полночь. Копье покачивалось в его руке, блестя в лунном луче. Короткое копье с прочным древком и широким, остро отточенным наконечником, снабженным перекладиной, – на крупного зверя.
Останавливался он всего дважды. В первый раз – возле большой засохшей осины, что стояла у скрещения давно заброшенных лесных троп. Вытащив нож, Волкодав проколол себе палец и начертал на обнаженном, лишенном коры стволе священный Знак Огня – колесо с тремя спицами, загнутыми посолонь. Кровь казалась черной в холодном, мертвенном свете. Волкодав прижался к дереву обеими ладонями и лбом и постоял так некоторое время. Губы его беззвучно шевелились, перечисляя какие-то имена. Потом он снял заплечный мешок, положил копье и ссадил Нелетучего Мыша на гладкое древко, осторожно отцепив от своей рубахи его коготки. Зверек, однако, расставаться с ним не пожелал: подпрыгнув, привычно вскарабкался по одежде на прежнее место и устроился на плече Волкодава, крепко ухватившись зубами за толстую льняную ткань – на тот случай, если человек вновь попробует его отодрать. Волкодав покосился на него и молча полез вверх.
Достигнув первой ветки, он повис на руках, потом стал раскачиваться. Скоро ветка затрещала и обломилась под его тяжестью. Волкодав со звериной ловкостью приземлился в мягкую лесную траву. Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей. Ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст. Вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож, Волкодав принялся расщеплять обломки. Вышел изрядный пучок лучины. Каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца, потом убрал их в кошель на поясе. Поднялся, поклонился дереву и зашагал дальше.
Второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня. Взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей – и больше не покидал его. Посередине крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона. Когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса. Жил от самого рождения и до двенадцати лет. На двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний, назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем. Не младенческим домашним прозванием, а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку. Это имя будут знать только самые близкие люди. Да еще жена, когда ему придет время жениться. А прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир, на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки…
Но именем мальчика так и не нарекли. Потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски. Как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен. Явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
Мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей. На него спустили собак, но злющие кобели, сколько их ни натравливали, рвать его так и не стали: подбегали, сердобольно обнюхивали и отходили прочь… Потом было хуже. Восемь неудачных побегов, четыре рабских торга, досыта унижений. И наконец строптивый щенок Серого Пса угодил в Самоцветные горы, в страшный подземный рудник…
Волкодав помнил эти места наизусть, как свою собственную ладонь. Он знал, что доберется до цели прежде, чем минует полночь. Копье покачивалось в его руке, блестя в лунном луче. Короткое копье с прочным древком и широким, остро отточенным наконечником, снабженным перекладиной, – на крупного зверя.
Останавливался он всего дважды. В первый раз – возле большой засохшей осины, что стояла у скрещения давно заброшенных лесных троп. Вытащив нож, Волкодав проколол себе палец и начертал на обнаженном, лишенном коры стволе священный Знак Огня – колесо с тремя спицами, загнутыми посолонь. Кровь казалась черной в холодном, мертвенном свете. Волкодав прижался к дереву обеими ладонями и лбом и постоял так некоторое время. Губы его беззвучно шевелились, перечисляя какие-то имена. Потом он снял заплечный мешок, положил копье и ссадил Нелетучего Мыша на гладкое древко, осторожно отцепив от своей рубахи его коготки. Зверек, однако, расставаться с ним не пожелал: подпрыгнув, привычно вскарабкался по одежде на прежнее место и устроился на плече Волкодава, крепко ухватившись зубами за толстую льняную ткань – на тот случай, если человек вновь попробует его отодрать. Волкодав покосился на него и молча полез вверх.
Достигнув первой ветки, он повис на руках, потом стал раскачиваться. Скоро ветка затрещала и обломилась под его тяжестью. Волкодав со звериной ловкостью приземлился в мягкую лесную траву. Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей. Ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст. Вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож, Волкодав принялся расщеплять обломки. Вышел изрядный пучок лучины. Каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца, потом убрал их в кошель на поясе. Поднялся, поклонился дереву и зашагал дальше.
Второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня. Взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей – и больше не покидал его. Посередине крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона. Когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса. Жил от самого рождения и до двенадцати лет. На двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний, назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем. Не младенческим домашним прозванием, а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку. Это имя будут знать только самые близкие люди. Да еще жена, когда ему придет время жениться. А прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир, на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки…
Но именем мальчика так и не нарекли. Потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски. Как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен. Явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
Мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей. На него спустили собак, но злющие кобели, сколько их ни натравливали, рвать его так и не стали: подбегали, сердобольно обнюхивали и отходили прочь… Потом было хуже. Восемь неудачных побегов, четыре рабских торга, досыта унижений. И наконец строптивый щенок Серого Пса угодил в Самоцветные горы, в страшный подземный рудник…
Замечательно.
Теперь, выдели в тексте две генеральные темы, каждая их которых которые встречаются несколько раз:
-- одна ресурсная
--вторая антиресурсная/либо семантически "противоположная" выделенному ресурсу
Теперь, выдели в тексте две генеральные темы, каждая их которых которые встречаются несколько раз:
-- одна ресурсная
--вторая антиресурсная/либо семантически "противоположная" выделенному ресурсу
А по какому принципу выбирать две темы? Исходя из чего? И какие последствия будут?
Я выбираю оппозицию "мирные действия - агрессивные действия", потому что и то, и то есть в достаточном кол-ве в этом отрывке. Но можно ведь и другие - например "настоящее - прошлое", тогда первая половина текста будет во многом настоящее, но вся вторая - про прошлое.
Я выбираю оппозицию "мирные действия - агрессивные действия", потому что и то, и то есть в достаточном кол-ве в этом отрывке. Но можно ведь и другие - например "настоящее - прошлое", тогда первая половина текста будет во многом настоящее, но вся вторая - про прошлое.
А по какому принципу выбирать две темы?
Принцип свободного выбора.
Но, ты стараешься найти реальные деве темы, в которых нечто одно противопоставляется другому самим автором текста/или же может быть противопоставлено тобою.
Исходя из чего?
Исходя из самой общей идеи для чего применяются языкоиды: для интеграции тем
--которые иным способом не могут быть интегрированы в силу своей глобальности
--которые для своей интеграции потребуют слишком много слов и введение многих дополнительных понятий
--которые семантически не совместимы (пресловутый бульдог с носорогом)
--которые требуют интеграции по психотерапевтическим соображениям (негатив - позитив)
--которые требуют интеграции по соображениям педагогики/идей развития (для этого типично следует соединить ресурс с нересурсом)
...и т.п.
И какие последствия будут?
Последствие будет необходимость применить/экспрессировать свою сборку :)
Я выбираю оппозицию "мирные действия - агрессивные действия",
Отлично. Мир и агрессия не могут быть соединены в силу своей семантической противоположности. Ну, разве в каких-то восточных дзен-понятиях.
А, языкоиды с такой задачей справляются легко.
потому что и то, и то есть в достаточном кол-ве в этом отрывке.
Отлично, это важный критерий для выбора конкретной пары противоположных тем.
Но можно ведь и другие - например "настоящее - прошлое"
Да, конечно. Но, это уже исполнительский выбор. Мир-агрессия есть твой исполнительский выбор. А что-то выберет нечто иное. Таким образом, один и тот же текст может быть прочитан на языкоидном уровне совсем по-разному.
тогда первая половина текста будет во многом настоящее, но вся вторая - про прошлое.
Ну, реальная структура абзацев вносит свою лепту.
Если первая половина текста ПОЛНОСТЬЮ про настоящее, а вторая полностью про прошлое, то при языкоидной их интеграции внутренний смысл получится вроде "путешествия в прошлое".
Принцип свободного выбора.
Но, ты стараешься найти реальные деве темы, в которых нечто одно противопоставляется другому самим автором текста/или же может быть противопоставлено тобою.
Исходя из чего?
Исходя из самой общей идеи для чего применяются языкоиды: для интеграции тем
--которые иным способом не могут быть интегрированы в силу своей глобальности
--которые для своей интеграции потребуют слишком много слов и введение многих дополнительных понятий
--которые семантически не совместимы (пресловутый бульдог с носорогом)
--которые требуют интеграции по психотерапевтическим соображениям (негатив - позитив)
--которые требуют интеграции по соображениям педагогики/идей развития (для этого типично следует соединить ресурс с нересурсом)
...и т.п.
И какие последствия будут?
Последствие будет необходимость применить/экспрессировать свою сборку :)
Я выбираю оппозицию "мирные действия - агрессивные действия",
Отлично. Мир и агрессия не могут быть соединены в силу своей семантической противоположности. Ну, разве в каких-то восточных дзен-понятиях.
А, языкоиды с такой задачей справляются легко.
потому что и то, и то есть в достаточном кол-ве в этом отрывке.
Отлично, это важный критерий для выбора конкретной пары противоположных тем.
Но можно ведь и другие - например "настоящее - прошлое"
Да, конечно. Но, это уже исполнительский выбор. Мир-агрессия есть твой исполнительский выбор. А что-то выберет нечто иное. Таким образом, один и тот же текст может быть прочитан на языкоидном уровне совсем по-разному.
тогда первая половина текста будет во многом настоящее, но вся вторая - про прошлое.
Ну, реальная структура абзацев вносит свою лепту.
Если первая половина текста ПОЛНОСТЬЮ про настоящее, а вторая полностью про прошлое, то при языкоидной их интеграции внутренний смысл получится вроде "путешествия в прошлое".
Понятно. Какова длина \ объем кванта? Предложение или несколько слов, несущие один из перечисленных смыслов? Я должен поделить весь отрывок на две темы, или должна остаться некая "нейтральная" полоса, на фоне которой будут эти две темы выделяться?
Понятно. Какова длина \ объем кванта?
Предложение или несколько слов, несущие один из перечисленных смыслов?
Указанный выше идеальный по размеру квант в большую сторону может быть увеличен в три - четыре раза. А в меньшую сторону в пределе это будет одна короткая фраза из трех четырех слов. Но, в крайнем единичном случае даже и одно слово в роли фразы. Как у Пушкина: "Лето".
Я должен поделить весь отрывок на две темы, или должна остаться некая "нейтральная" полоса, на фоне которой будут эти две темы выделяться?
В идеале - весь отрывок состоит из переходов только двух тем. И так будет, когда экспрессивные композиции будут рождаться в голове/на кончике языка у тебя самого.
Но сейчас, в заимствованном тексте мы можем вводить:
--буферные/нейтральные темы
-дополнительные пары смысловых тем-оппозиций
Предложение или несколько слов, несущие один из перечисленных смыслов?
Указанный выше идеальный по размеру квант в большую сторону может быть увеличен в три - четыре раза. А в меньшую сторону в пределе это будет одна короткая фраза из трех четырех слов. Но, в крайнем единичном случае даже и одно слово в роли фразы. Как у Пушкина: "Лето".
Я должен поделить весь отрывок на две темы, или должна остаться некая "нейтральная" полоса, на фоне которой будут эти две темы выделяться?
В идеале - весь отрывок состоит из переходов только двух тем. И так будет, когда экспрессивные композиции будут рождаться в голове/на кончике языка у тебя самого.
Но сейчас, в заимствованном тексте мы можем вводить:
--буферные/нейтральные темы
-дополнительные пары смысловых тем-оппозиций
подчеркнуто - мир
жирно - агрессия
Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром. Человек по имени Волкодав шагал через лес – с холма на холм, без троп и дорог, широким шагом, размеренным и неутомимым. Он не прятался. Не хоронился за деревьями, не избегал освещенных прогалин, не пригибал головы, хотя босые ноги по давней привычке несли его вперед совершенно бесшумно. Связанные тесемками сапоги висели у него на плече. На другом плече, держась коготками, сидел пушистый большеухий черный зверек. Когда Волкодав перепрыгивал через валежины или нырял под нависшую ветку, зверек, чтобы сохранить равновесие, разворачивал крылья. Тогда делалось видно, что это летучая мышь и что одно крыло у нее разорвано почти пополам.
Волкодав помнил эти места наизусть, как свою собственную ладонь. Он знал, что доберется до цели прежде, чем минует полночь. Копье покачивалось в его руке, блестя в лунном луче. Короткое копье с прочным древком и широким, остро отточенным наконечником, снабженным перекладиной, – на крупного зверя.
Останавливался он всего дважды. В первый раз – возле большой засохшей осины, что стояла у скрещения давно заброшенных лесных троп. Вытащив нож, Волкодав проколол себе палец и начертал на обнаженном, лишенном коры стволе священный Знак Огня – колесо с тремя спицами, загнутыми посолонь. Кровь казалась черной в холодном, мертвенном свете. Волкодав прижался к дереву обеими ладонями и лбом и постоял так некоторое время. Губы его беззвучно шевелились, перечисляя какие-то имена. Потом он снял заплечный мешок, положил копье и ссадил Нелетучего Мыша на гладкое древко, осторожно отцепив от своей рубахи его коготки. Зверек, однако, расставаться с ним не пожелал: подпрыгнув, привычно вскарабкался по одежде на прежнее место и устроился на плече Волкодава, крепко ухватившись зубами за толстую льняную ткань – на тот случай, если человек вновь попробует его отодрать. Волкодав покосился на него и молча полез вверх.
Достигнув первой ветки, он повис на руках, потом стал раскачиваться. Скоро ветка затрещала и обломилась под его тяжестью. Волкодав со звериной ловкостью приземлился в мягкую лесную траву. Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей. Ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст. Вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож, Волкодав принялся расщеплять обломки. Вышел изрядный пучок лучины. Каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца, потом убрал их в кошель на поясе. Поднялся, поклонился дереву и зашагал дальше.
Второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня. Взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей – и больше не покидал его. Посередине крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона. Когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса. Жил от самого рождения и до двенадцати лет. На двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний, назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем. Не младенческим домашним прозванием, а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку. Это имя будут знать только самые близкие люди. Да еще жена, когда ему придет время жениться. А прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир, на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки…
Но именем мальчика так и не нарекли. Потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски. Как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен. Явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
Мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей. На него спустили собак, но злющие кобели, сколько их ни натравливали, рвать его так и не стали: подбегали, сердобольно обнюхивали и отходили прочь… Потом было хуже. Восемь неудачных побегов, четыре рабских торга, досыта унижений. И наконец строптивый щенок Серого Пса угодил в Самоцветные горы, в страшный подземный рудник…
жирно - агрессия
Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром. Человек по имени Волкодав шагал через лес – с холма на холм, без троп и дорог, широким шагом, размеренным и неутомимым. Он не прятался. Не хоронился за деревьями, не избегал освещенных прогалин, не пригибал головы, хотя босые ноги по давней привычке несли его вперед совершенно бесшумно. Связанные тесемками сапоги висели у него на плече. На другом плече, держась коготками, сидел пушистый большеухий черный зверек. Когда Волкодав перепрыгивал через валежины или нырял под нависшую ветку, зверек, чтобы сохранить равновесие, разворачивал крылья. Тогда делалось видно, что это летучая мышь и что одно крыло у нее разорвано почти пополам.
Волкодав помнил эти места наизусть, как свою собственную ладонь. Он знал, что доберется до цели прежде, чем минует полночь. Копье покачивалось в его руке, блестя в лунном луче. Короткое копье с прочным древком и широким, остро отточенным наконечником, снабженным перекладиной, – на крупного зверя.
Останавливался он всего дважды. В первый раз – возле большой засохшей осины, что стояла у скрещения давно заброшенных лесных троп. Вытащив нож, Волкодав проколол себе палец и начертал на обнаженном, лишенном коры стволе священный Знак Огня – колесо с тремя спицами, загнутыми посолонь. Кровь казалась черной в холодном, мертвенном свете. Волкодав прижался к дереву обеими ладонями и лбом и постоял так некоторое время. Губы его беззвучно шевелились, перечисляя какие-то имена. Потом он снял заплечный мешок, положил копье и ссадил Нелетучего Мыша на гладкое древко, осторожно отцепив от своей рубахи его коготки. Зверек, однако, расставаться с ним не пожелал: подпрыгнув, привычно вскарабкался по одежде на прежнее место и устроился на плече Волкодава, крепко ухватившись зубами за толстую льняную ткань – на тот случай, если человек вновь попробует его отодрать. Волкодав покосился на него и молча полез вверх.
Достигнув первой ветки, он повис на руках, потом стал раскачиваться. Скоро ветка затрещала и обломилась под его тяжестью. Волкодав со звериной ловкостью приземлился в мягкую лесную траву. Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей. Ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст. Вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож, Волкодав принялся расщеплять обломки. Вышел изрядный пучок лучины. Каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца, потом убрал их в кошель на поясе. Поднялся, поклонился дереву и зашагал дальше.
Второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня. Взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей – и больше не покидал его. Посередине крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона. Когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса. Жил от самого рождения и до двенадцати лет. На двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний, назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем. Не младенческим домашним прозванием, а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку. Это имя будут знать только самые близкие люди. Да еще жена, когда ему придет время жениться. А прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир, на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки…
Но именем мальчика так и не нарекли. Потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски. Как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен. Явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
Мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей. На него спустили собак, но злющие кобели, сколько их ни натравливали, рвать его так и не стали: подбегали, сердобольно обнюхивали и отходили прочь… Потом было хуже. Восемь неудачных побегов, четыре рабских торга, досыта унижений. И наконец строптивый щенок Серого Пса угодил в Самоцветные горы, в страшный подземный рудник…
подчеркнуто – человек
жирно – тема «зверя»
жирно подчеркнуто - интеграция
Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром. Человек по имени Волкодав шагал через лес – с холма на холм, без троп и дорог, широким шагом, размеренным и неутомимым. Он не прятался. Не хоронился за деревьями, не избегал освещенных прогалин, не пригибал головы, хотя босые ноги по давней привычке несли его вперед совершенно бесшумно. Связанные тесемками сапоги висели у него на плече.
На другом плече, держась коготками, сидел пушистый большеухий черный зверек. Когда Волкодав перепрыгивал через валежины или нырял под нависшую ветку, зверек, чтобы сохранить равновесие, разворачивал крылья. Тогда делалось видно, что это летучая мышь и что одно крыло у нее разорвано почти пополам.
Волкодав помнил эти места наизусть, как свою собственную ладонь. Он знал, что доберется до цели прежде, чем минует полночь. Копье покачивалось в его руке, блестя в лунном луче.
Короткое копье с прочным древком и широким, остро отточенным наконечником, снабженным перекладиной, – на крупного зверя.
Останавливался он всего дважды. В первый раз – возле большой засохшей осины, что стояла у скрещения давно заброшенных лесных троп. Вытащив нож, Волкодав проколол себе палец и начертал на обнаженном, лишенном коры стволе священный Знак Огня – колесо с тремя спицами, загнутыми посолонь. Кровь казалась черной в холодном, мертвенном свете. Волкодав прижался к дереву обеими ладонями и лбом и постоял так некоторое время. Губы его беззвучно шевелились, перечисляя какие-то имена.
Потом он снял заплечный мешок, положил копье и ссадил Нелетучего Мыша на гладкое древко, осторожно отцепив от своей рубахи его коготки. Зверек, однако, расставаться с ним не пожелал: подпрыгнув, привычно вскарабкался по одежде на прежнее место и устроился на плече Волкодава, крепко ухватившись зубами за толстую льняную ткань – на тот случай, если человек вновь попробует его отодрать.
Волкодав покосился на него и молча полез вверх. Достигнув первой ветки, он повис на руках, потом стал раскачиваться. Скоро ветка затрещала и обломилась под его тяжестью.
жирно – тема «зверя»
жирно подчеркнуто - интеграция
Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром. Человек по имени Волкодав шагал через лес – с холма на холм, без троп и дорог, широким шагом, размеренным и неутомимым. Он не прятался. Не хоронился за деревьями, не избегал освещенных прогалин, не пригибал головы, хотя босые ноги по давней привычке несли его вперед совершенно бесшумно. Связанные тесемками сапоги висели у него на плече.
На другом плече, держась коготками, сидел пушистый большеухий черный зверек. Когда Волкодав перепрыгивал через валежины или нырял под нависшую ветку, зверек, чтобы сохранить равновесие, разворачивал крылья. Тогда делалось видно, что это летучая мышь и что одно крыло у нее разорвано почти пополам.
Волкодав помнил эти места наизусть, как свою собственную ладонь. Он знал, что доберется до цели прежде, чем минует полночь. Копье покачивалось в его руке, блестя в лунном луче.
Короткое копье с прочным древком и широким, остро отточенным наконечником, снабженным перекладиной, – на крупного зверя.
Останавливался он всего дважды. В первый раз – возле большой засохшей осины, что стояла у скрещения давно заброшенных лесных троп. Вытащив нож, Волкодав проколол себе палец и начертал на обнаженном, лишенном коры стволе священный Знак Огня – колесо с тремя спицами, загнутыми посолонь. Кровь казалась черной в холодном, мертвенном свете. Волкодав прижался к дереву обеими ладонями и лбом и постоял так некоторое время. Губы его беззвучно шевелились, перечисляя какие-то имена.
Потом он снял заплечный мешок, положил копье и ссадил Нелетучего Мыша на гладкое древко, осторожно отцепив от своей рубахи его коготки. Зверек, однако, расставаться с ним не пожелал: подпрыгнув, привычно вскарабкался по одежде на прежнее место и устроился на плече Волкодава, крепко ухватившись зубами за толстую льняную ткань – на тот случай, если человек вновь попробует его отодрать.
Волкодав покосился на него и молча полез вверх. Достигнув первой ветки, он повис на руках, потом стал раскачиваться. Скоро ветка затрещала и обломилась под его тяжестью.
Волкодав со звериной ловкостью приземлился в мягкую лесную траву.
Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей. Ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст. Вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож, Волкодав принялся расщеплять обломки. Вышел изрядный пучок лучины. Каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца, потом убрал их в кошель на поясе. Поднялся, поклонился дереву и зашагал дальше. Второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня. Взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей – и больше не покидал его. Посередине крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона. Когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса. Жил от самого рождения и до двенадцати лет. На двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний, назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем. Не младенческим домашним прозванием, а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку. Это имя будут знать только самые близкие люди. Да еще жена, когда ему придет время жениться. А прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир, на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки… Но именем мальчика так и не нарекли. Потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски. Как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен. Явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго… Мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей.
На него спустили собак, но злющие кобели, сколько их ни натравливали, рвать его так и не стали: подбегали, сердобольно обнюхивали и отходили прочь…
Потом было хуже. Восемь неудачных побегов, четыре рабских торга, досыта унижений.
И наконец строптивый щенок Серого Пса угодил в Самоцветные горы, в страшный подземный рудник…
Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей. Ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст. Вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож, Волкодав принялся расщеплять обломки. Вышел изрядный пучок лучины. Каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца, потом убрал их в кошель на поясе. Поднялся, поклонился дереву и зашагал дальше. Второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня. Взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей – и больше не покидал его. Посередине крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона. Когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса. Жил от самого рождения и до двенадцати лет. На двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний, назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем. Не младенческим домашним прозванием, а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку. Это имя будут знать только самые близкие люди. Да еще жена, когда ему придет время жениться. А прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир, на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки… Но именем мальчика так и не нарекли. Потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски. Как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен. Явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго… Мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей.
На него спустили собак, но злющие кобели, сколько их ни натравливали, рвать его так и не стали: подбегали, сердобольно обнюхивали и отходили прочь…
Потом было хуже. Восемь неудачных побегов, четыре рабских торга, досыта унижений.
И наконец строптивый щенок Серого Пса угодил в Самоцветные горы, в страшный подземный рудник…
Мой выбор тем не оптимален на данном отрывке?
Что мне делать дальше? С вашей разметкой или моей?
Что мне делать дальше? С вашей разметкой или моей?
Мой выбор тем не оптимален на данном отрывке?
Ну, трудно сказать.
Но, полученные темы должны быть полностью отделены одна от другой.
Что мне делать дальше? С вашей разметкой или моей?
(1) Эта разметка есть один языкоид "многозначительных пауз". В соответствии с ним текст следует произносить в довольно быстром темпе, делая заметные паузы (до трех секунд) между абзацами.
(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз". Для его получения требуется отказаться а тексте от заглавных букв и точек. Полученный массив слов следует попытаться структурировать каким-то способом, которых близок к указанному на слайде "кванту э. мысли".
Ну, трудно сказать.
Но, полученные темы должны быть полностью отделены одна от другой.
Что мне делать дальше? С вашей разметкой или моей?
(1) Эта разметка есть один языкоид "многозначительных пауз". В соответствии с ним текст следует произносить в довольно быстром темпе, делая заметные паузы (до трех секунд) между абзацами.
(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз". Для его получения требуется отказаться а тексте от заглавных букв и точек. Полученный массив слов следует попытаться структурировать каким-то способом, которых близок к указанному на слайде "кванту э. мысли".
--Мой выбор тем не оптимален на данном отрывке?
-Ну, трудно сказать.
-Но, полученные темы должны быть полностью отделены одна от другой.
Что значит "полностью отделены"?
(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз". Для его получения требуется отказаться а тексте от заглавных букв и точек. Полученный массив слов следует попытаться структурировать каким-то способом, которых близок к указанному на слайде "кванту э. мысли".
Мы берем исходный текст заново и удаляем в нем точки и заглавные буквы? (как, кстати, поступаем с остальными знаками препинания?)
Или же мы берем полученную на этапе 1 структуру и уже в ней удаляем точки и заглавные буквы?
-Ну, трудно сказать.
-Но, полученные темы должны быть полностью отделены одна от другой.
Что значит "полностью отделены"?
(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз". Для его получения требуется отказаться а тексте от заглавных букв и точек. Полученный массив слов следует попытаться структурировать каким-то способом, которых близок к указанному на слайде "кванту э. мысли".
Мы берем исходный текст заново и удаляем в нем точки и заглавные буквы? (как, кстати, поступаем с остальными знаками препинания?)
Или же мы берем полученную на этапе 1 структуру и уже в ней удаляем точки и заглавные буквы?
--Но, полученные темы должны быть полностью отделены одна от другой.
--Что значит "полностью отделены"?
Обзац, в котором вся лексика относится к теме (А) - абзац, в котром вся лексика относится к теме (Б) - к теме (А) - к теме (Б) ...
--(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз". Для его получения требуется отказаться а тексте от заглавных букв и точек. Полученный массив слов следует попытаться структурировать каким-то способом, которых близок к указанному на слайде "кванту э. мысли".
--Мы берем исходный текст заново и удаляем в нем точки и заглавные буквы? (как, кстати, поступаем с остальными знаками препинания?)
Мы берем текст, полученный на первом этапе. Знаки препинания не критичны.
Или же мы берем полученную на этапе 1 структуру и уже в ней удаляем точки и заглавные буквы?
Структуру 1.
---Но, полученные темы должны быть полностью отделены одна от другой.
--Что значит "полностью отделены"?
-Обзац, в котором вся лексика относится к теме (А) - абзац, в котром вся лексика относится к теме (Б) - к теме (А) - к теме (Б) ...
Пытаюсь разобраться: то есть я мог бы работать и со своей разметкой, вопрос в том, чтобы перегруппировать полученное в новые, соответствующие темам абзацы?
--Что значит "полностью отделены"?
-Обзац, в котором вся лексика относится к теме (А) - абзац, в котром вся лексика относится к теме (Б) - к теме (А) - к теме (Б) ...
Пытаюсь разобраться: то есть я мог бы работать и со своей разметкой, вопрос в том, чтобы перегруппировать полученное в новые, соответствующие темам абзацы?
(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз". Для его получения требуется отказаться а тексте от заглавных букв и точек. Полученный массив слов следует попытаться структурировать каким-то способом, которых близок к указанному на слайде "кванту э. мысли".
Здесь вводную и заключитльную фразы используем, или же просто "треугольник"?
Да, и еще вопрос - на слайде в таблице "если - то" под "последней фразой" подразумевается заключительная или же 3-я фраза из треугольника?
Здесь вводную и заключитльную фразы используем, или же просто "треугольник"?
Да, и еще вопрос - на слайде в таблице "если - то" под "последней фразой" подразумевается заключительная или же 3-я фраза из треугольника?
--(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз". Для его получения требуется отказаться а тексте от заглавных букв и точек. Полученный массив слов следует попытаться структурировать каким-то способом, которых близок к указанному на слайде "кванту э. мысли".
--Здесь вводную и заключительную фразы используем, или же просто "треугольник"?
Начинаем с задачи использовать все:
--и вводную, и заключительную, и треугольник
--при невозможности - отказываемся от вводной
--при дальнейшей невозможности - отказываемся от заключительной фразы
--далее, начинаем рубежами редуцировать треугольник
...вот так. В пределе, мы имеем две неравные группы слов. В первой из них сохраняется намек на функции первой фразы треугольника. А второй группе - функции финальной фразы дыхательного треугольника.
Да, и еще вопрос - на слайде в таблице "если - то" под "последней фразой" подразумевается заключительная или же 3-я фраза из треугольника?
Подразумевается третья фраза треугольника.
--Здесь вводную и заключительную фразы используем, или же просто "треугольник"?
Начинаем с задачи использовать все:
--и вводную, и заключительную, и треугольник
--при невозможности - отказываемся от вводной
--при дальнейшей невозможности - отказываемся от заключительной фразы
--далее, начинаем рубежами редуцировать треугольник
...вот так. В пределе, мы имеем две неравные группы слов. В первой из них сохраняется намек на функции первой фразы треугольника. А второй группе - функции финальной фразы дыхательного треугольника.
Да, и еще вопрос - на слайде в таблице "если - то" под "последней фразой" подразумевается заключительная или же 3-я фраза из треугольника?
Подразумевается третья фраза треугольника.
---Но, полученные темы должны быть полностью отделены одна от другой.
--Что значит "полностью отделены"?
--Абзац, в котором вся лексика относится к теме (А) - абзац, в котором вся лексика относится к теме (Б) - к теме (А) - к теме (Б) ...
--Пытаюсь разобраться: то есть я мог бы работать и со своей разметкой, вопрос в том, чтобы перегруппировать полученное в новые, соответствующие темам абзацы?
Конечно, ты бы можешь работать и со своей разметкой!
Конечная цель упражнения запустить процесс автоматической генерации данных форм языкоидов/пакета я. в твоей собственной речи и даже письме.
Нетрудно догадаться, что ежели ты сам будешь автором высказывания, то большинства проблем с композицией лексики-семантики, с которыми мы мучаемся сейчас, стараясь зарядить чужой авторский текст в пакет строгих эриксонианских языкоидов.
Перед законченным формированием авто языкоида данной формы типично наблюдается такой интересный феномен. Упражняющиеся субъекты непроизвольно на подсознательном уровне начинают выбирать для своих тренировочных текстов такие лексические примеры, в которых сделать языкоидный расклад гораздо проще.
Более того, есть авторы художественной прозы, которые невероятно языкоидны. Иногда возникает такое впечатление, что автор формально знал этот пакетный языкоид эриксона. Что, конечно, не так.
Ну, из нашего опыта, чем ближе автор литературного произведения к классикам (или же "классикам), тем проще делать пакетное языклидное переформатирование его текстов.
--Что значит "полностью отделены"?
--Абзац, в котором вся лексика относится к теме (А) - абзац, в котором вся лексика относится к теме (Б) - к теме (А) - к теме (Б) ...
--Пытаюсь разобраться: то есть я мог бы работать и со своей разметкой, вопрос в том, чтобы перегруппировать полученное в новые, соответствующие темам абзацы?
Конечно, ты бы можешь работать и со своей разметкой!
Конечная цель упражнения запустить процесс автоматической генерации данных форм языкоидов/пакета я. в твоей собственной речи и даже письме.
Нетрудно догадаться, что ежели ты сам будешь автором высказывания, то большинства проблем с композицией лексики-семантики, с которыми мы мучаемся сейчас, стараясь зарядить чужой авторский текст в пакет строгих эриксонианских языкоидов.
Перед законченным формированием авто языкоида данной формы типично наблюдается такой интересный феномен. Упражняющиеся субъекты непроизвольно на подсознательном уровне начинают выбирать для своих тренировочных текстов такие лексические примеры, в которых сделать языкоидный расклад гораздо проще.
Более того, есть авторы художественной прозы, которые невероятно языкоидны. Иногда возникает такое впечатление, что автор формально знал этот пакетный языкоид эриксона. Что, конечно, не так.
Ну, из нашего опыта, чем ближе автор литературного произведения к классикам (или же "классикам), тем проще делать пакетное языклидное переформатирование его текстов.
Иногда возникает такое впечатление, что автор формально знал этот пакетный языкоид эриксона.
Удивительно!
Удивительно!
Этот факт с научной точностью доказан для поэтики.
отгорел закат,и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром,
человек по имени Волкодав шагал через лес – с холма на холм,без троп и дорог,широким шагом,размеренным и неутомимым,
он не прятался,не хоронился за деревьями,не избегал освещенных прогалин,не пригибал головы,
хотя босые ноги по давней привычке несли его вперед совершенно бесшумно,
связанные тесемками сапоги висели у него на плече
на другом плече,держась коготками,сидел пушистый большеухий черный зверек,
когда Волкодав перепрыгивал через валежины или нырял под нависшую ветку,
зверек, чтобы сохранить равновесие,разворачивал крылья,
тогда делалось видно,
что это летучая мышь и что одно крыло у нее разорвано почти пополам
волкодав помнил эти места наизусть, как свою собственную ладонь,
он знал, что доберется до цели прежде,
чем минует полночь,
копье покачивалось в его руке,блестя в лунном луче
короткое копье
с прочным древком и широким,остро отточенным наконечником,
снабженным перекладиной,
– на крупного зверя
останавливался он всего дважды,
в первый раз – возле большой засохшей осины,
что стояла у скрещения давно заброшенных лесных троп,
вытащив нож, Волкодав проколол себе палец и начертал
на обнаженном, лишенном коры стволе священный Знак Огня
– колесо с тремя спицами, загнутыми посолонь,
кровь казалась черной в холодном, мертвенном свете,
Волкодав прижался к дереву обеими ладонями и лбом
и постоял так некоторое время,
губы его беззвучно шевелились, перечисляя какие-то имена
потом он снял заплечный мешок, положил копье и ссадил Нелетучего Мыша на гладкое древко,
осторожно отцепив от своей рубахи его коготки, зверек, однако, расставаться с ним не пожелал:
подпрыгнув, привычно вскарабкался по одежде на прежнее место
и устроился на плече Волкодава, крепко ухватившись зубами за толстую льняную ткань –
на тот случай, если человек вновь попробует его отодрать
Волкодав покосился на него и молча полез вверх,
достигнув первой ветки, он повис на руках,
потом стал раскачиваться,
скоро ветка затрещала и обломилась под его тяжестью
Волкодав со звериной ловкостью
приземлился в мягкую лесную траву
Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей,
ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст,
вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож,
Волкодав принялся расщеплять обломки,
вышел изрядный пучок лучины,
каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца,
потом убрал их в кошель на поясе, поднялся,
поклонился дереву и зашагал дальше,
второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня,
взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей –
и больше не покидал его, посередине крыши, возле охлупня,
светилось отверстие дымогона,
когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса,
жил от самого рождения и до двенадцати лет,
на двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний,
назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем,
не младенческим домашним прозванием,
а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку,
это имя будут знать только самые близкие люди,
да еще жена,
когда ему придет время жениться,
а прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир,
на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам
– сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки…
но именем мальчика так и не нарекли,
потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью,
по-воровски, как говорили, задуман был этот набег
не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель
и устрашения окрестных племен,
явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей
на него спустили собак,
но злющие кобели, сколько их ни натравливали,
рвать его так и не стали:
подбегали, сердобольно обнюхивали
и отходили прочь…
потом было хуже,
восемь неудачных побегов,
четыре рабских торга,
досыта унижений
и наконец строптивый щенок Серого Пса
угодил в Самоцветные горы,
в страшный подземный рудник…
человек по имени Волкодав шагал через лес – с холма на холм,без троп и дорог,широким шагом,размеренным и неутомимым,
он не прятался,не хоронился за деревьями,не избегал освещенных прогалин,не пригибал головы,
хотя босые ноги по давней привычке несли его вперед совершенно бесшумно,
связанные тесемками сапоги висели у него на плече
на другом плече,держась коготками,сидел пушистый большеухий черный зверек,
когда Волкодав перепрыгивал через валежины или нырял под нависшую ветку,
зверек, чтобы сохранить равновесие,разворачивал крылья,
тогда делалось видно,
что это летучая мышь и что одно крыло у нее разорвано почти пополам
волкодав помнил эти места наизусть, как свою собственную ладонь,
он знал, что доберется до цели прежде,
чем минует полночь,
копье покачивалось в его руке,блестя в лунном луче
короткое копье
с прочным древком и широким,остро отточенным наконечником,
снабженным перекладиной,
– на крупного зверя
останавливался он всего дважды,
в первый раз – возле большой засохшей осины,
что стояла у скрещения давно заброшенных лесных троп,
вытащив нож, Волкодав проколол себе палец и начертал
на обнаженном, лишенном коры стволе священный Знак Огня
– колесо с тремя спицами, загнутыми посолонь,
кровь казалась черной в холодном, мертвенном свете,
Волкодав прижался к дереву обеими ладонями и лбом
и постоял так некоторое время,
губы его беззвучно шевелились, перечисляя какие-то имена
потом он снял заплечный мешок, положил копье и ссадил Нелетучего Мыша на гладкое древко,
осторожно отцепив от своей рубахи его коготки, зверек, однако, расставаться с ним не пожелал:
подпрыгнув, привычно вскарабкался по одежде на прежнее место
и устроился на плече Волкодава, крепко ухватившись зубами за толстую льняную ткань –
на тот случай, если человек вновь попробует его отодрать
Волкодав покосился на него и молча полез вверх,
достигнув первой ветки, он повис на руках,
потом стал раскачиваться,
скоро ветка затрещала и обломилась под его тяжестью
Волкодав со звериной ловкостью
приземлился в мягкую лесную траву
Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей,
ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст,
вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож,
Волкодав принялся расщеплять обломки,
вышел изрядный пучок лучины,
каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца,
потом убрал их в кошель на поясе, поднялся,
поклонился дереву и зашагал дальше,
второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня,
взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей –
и больше не покидал его, посередине крыши, возле охлупня,
светилось отверстие дымогона,
когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса,
жил от самого рождения и до двенадцати лет,
на двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний,
назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем,
не младенческим домашним прозванием,
а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку,
это имя будут знать только самые близкие люди,
да еще жена,
когда ему придет время жениться,
а прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир,
на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам
– сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки…
но именем мальчика так и не нарекли,
потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью,
по-воровски, как говорили, задуман был этот набег
не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель
и устрашения окрестных племен,
явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей
на него спустили собак,
но злющие кобели, сколько их ни натравливали,
рвать его так и не стали:
подбегали, сердобольно обнюхивали
и отходили прочь…
потом было хуже,
восемь неудачных побегов,
четыре рабских торга,
досыта унижений
и наконец строптивый щенок Серого Пса
угодил в Самоцветные горы,
в страшный подземный рудник…
(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз".
1. Как отделять одну фразу треугольника от другой? Тоже паузами, но меньшими?
2. Как выделять тему - интонацией и т.п.?
1. Как отделять одну фразу треугольника от другой? Тоже паузами, но меньшими?
2. Как выделять тему - интонацией и т.п.?
--(2) Следующая структура будет языкоид "дыхательных фраз".
--1. Как отделять одну фразу треугольника от другой? Тоже паузами, но меньшими?
В речи СВОИМИ ДЫХАТЕЛЬНЫМ ПАУЗАМИ - Т.Е. В КОНЦЕ ДЫХАТЕЛЬНОЙ ФРАЗЫ СЛЕДУЕТ ПЕРЕВОДИТЬ СВОЕ ДЫХАНИЕ ЧТО ТО ЖЕ САМОЕ ДЕЛАТЬ ВЗДОХ!
В тексте дыхательные фразы отделяются точкой.
2. Как выделять тему - интонацией и т.п.?
Да нет же. И при произнесении, и в тексте антонимические темы типа заголовками или отдельной тематической экспрессией никак не выделяются!
Они выделяются своими границами. При произнесении многозначительные паузы делаются в том числе и на границах тем. В тексте темы лучше всего выделять в том числе и абзацами.
Но, многозначительные паузы и абзацы работают и на более мелкую структуру "дыхательных треугольников".
Таким образом, формально, антонимические темы специально никак не выделяются и являются как бы скрытой структурой с точки зрения их пара/экстра лингвистической разметки.
Но, на смысловом уровне они вполне заметны!
--1. Как отделять одну фразу треугольника от другой? Тоже паузами, но меньшими?
В речи СВОИМИ ДЫХАТЕЛЬНЫМ ПАУЗАМИ - Т.Е. В КОНЦЕ ДЫХАТЕЛЬНОЙ ФРАЗЫ СЛЕДУЕТ ПЕРЕВОДИТЬ СВОЕ ДЫХАНИЕ ЧТО ТО ЖЕ САМОЕ ДЕЛАТЬ ВЗДОХ!
В тексте дыхательные фразы отделяются точкой.
2. Как выделять тему - интонацией и т.п.?
Да нет же. И при произнесении, и в тексте антонимические темы типа заголовками или отдельной тематической экспрессией никак не выделяются!
Они выделяются своими границами. При произнесении многозначительные паузы делаются в том числе и на границах тем. В тексте темы лучше всего выделять в том числе и абзацами.
Но, многозначительные паузы и абзацы работают и на более мелкую структуру "дыхательных треугольников".
Таким образом, формально, антонимические темы специально никак не выделяются и являются как бы скрытой структурой с точки зрения их пара/экстра лингвистической разметки.
Но, на смысловом уровне они вполне заметны!
Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей, ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст, вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож, Волкодав принялся расщеплять обломки, вышел изрядный пучок лучины, каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца, потом убрал их в кошель на поясе, поднялся, поклонился дереву и зашагал дальше, второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня, взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей – и больше не покидал его, посередине крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона, когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса, жил от самого рождения и до двенадцати лет, на двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний, назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем, не младенческим домашним прозванием, а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку, это имя будут знать только самые близкие люди, да еще жена, когда ему придет время жениться, а прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир, на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям,
а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки… но именем мальчика так и не нарекли, потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски, как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен, явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей
а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки… но именем мальчика так и не нарекли, потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски, как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен, явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей
Я выделил в нем две подтемы: всё что связано с Волкодавом. И всё что связано с Винитарием.
Но, этот абзац разрушает структуру чередования больших антонимических тем человек- зверь.
Но, если учесть:
-- что сами антонимические темы специально не выделяются
--фрагмент "а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки… но именем мальчика так и не нарекли, потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски, как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен, явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго… " можно занести в звериную тему и затем обработать его на языкодном уровне дыхательных и интонационных фраз.
Тогда получится так:
Но, этот абзац разрушает структуру чередования больших антонимических тем человек- зверь.
Но, если учесть:
-- что сами антонимические темы специально не выделяются
--фрагмент "а может, даже и чужеземцам – сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки… но именем мальчика так и не нарекли, потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски, как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен, явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго… " можно занести в звериную тему и затем обработать его на языкодном уровне дыхательных и интонационных фраз.
Тогда получится так:
Волкодав со звериной ловкостью
приземлился в мягкую лесную траву
Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей,
ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст,
вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож,
Волкодав принялся расщеплять обломки,
вышел изрядный пучок лучины, каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца,
потом убрал их в кошель на поясе, поднялся,
поклонился дереву и зашагал дальше,
второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня,
взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей –
и больше не покидал его, посередине крыши, возле охлупня,
светилось отверстие дымогона,
когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса,
жил от самого рождения и до двенадцати лет,
на двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний,
назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем,
не младенческим домашним прозванием,
а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку,
это имя будут знать только самые близкие люди,
да еще жена,
когда ему придет время жениться,
а прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир,
на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам
– сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки…
но именем мальчика так и не нарекли, потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью,
по-воровски, как говорили, задуман был этот набег
не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель
и устрашения окрестных племен,
явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей
на него спустили собак,
но злющие кобели, сколько их ни натравливали,
рвать его так и не стали:
подбегали, сердобольно обнюхивали
и отходили прочь…
потом было хуже,
восемь неудачных побегов,
четыре рабских торга,
досыта унижений
и наконец строптивый щенок Серого Пса
угодил в Самоцветные горы,
в страшный подземный рудник…
приземлился в мягкую лесную траву
Уперся коленом и переломил ветку на несколько частей,
ему не было дела до посторонних ушей, способных услышать хруст,
вновь вытащив из ножен тяжелый боевой нож,
Волкодав принялся расщеплять обломки,
вышел изрядный пучок лучины, каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца,
потом убрал их в кошель на поясе, поднялся,
поклонился дереву и зашагал дальше,
второй раз он остановился, когда с высокого, крутого холма перед ним открылась деревня,
взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под низко нахлобученной земляной крышей –
и больше не покидал его, посередине крыши, возле охлупня,
светилось отверстие дымогона,
когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса,
жил от самого рождения и до двенадцати лет,
на двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний,
назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем,
не младенческим домашним прозванием,
а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку,
это имя будут знать только самые близкие люди,
да еще жена,
когда ему придет время жениться,
а прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир,
на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам
– сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки…
но именем мальчика так и не нарекли, потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью,
по-воровски, как говорили, задуман был этот набег
не ради пленников или наживы – ради захвата обжитых земель
и устрашения окрестных племен,
явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго…
мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей
на него спустили собак,
но злющие кобели, сколько их ни натравливали,
рвать его так и не стали:
подбегали, сердобольно обнюхивали
и отходили прочь…
потом было хуже,
восемь неудачных побегов,
четыре рабских торга,
досыта унижений
и наконец строптивый щенок Серого Пса
угодил в Самоцветные горы,
в страшный подземный рудник…
Понятно.
Каково следующее упражнение \ следующий языкоид?
Или - всё? И теперь нужно обработать таким образом уйму текстов и получить искомую генерализацию?
Каково следующее упражнение \ следующий языкоид?
Или - всё? И теперь нужно обработать таким образом уйму текстов и получить искомую генерализацию?
Понятно. Каково следующее упражнение \ следующий языкоид?
В минимальный набор входят еще три уровня:
--дыхательные фразы/структуры
--хотя бы две интонационные разметки
...например. Одна обязательная "основная интонация". И еще одна любая на выбор из интонаций:
--ресурсов действующего лица и его действия
--ресурсов места
--ресурсов времени
Или - всё?
Ну, с эти м текстом я бы не стал возиться, ибо в нем чередование основных антонимических тем уж очень неправильное.
Я бы взял какой-то другой текст. В котором такое чередование более правильное. И уже его обработал до интонационного уровня. Между прочим, основные литературные стили/жанры как раз предлагают тексты с нарочито правильным разворачиванием антонимических тем. Из известных это:
--детективы - преступление и его расследование
--трагедии типа гамлетовского - быть или не быть
--любовные романы - любит не любит
...и т.п.
И теперь нужно обработать таким образом уйму текстов и получить искомую генерализацию?
Несмотря на весьма замороченных характер такой/языкоидной обработки текста - генерализация приходит на удивление быстро.
В минимальный набор входят еще три уровня:
--дыхательные фразы/структуры
--хотя бы две интонационные разметки
...например. Одна обязательная "основная интонация". И еще одна любая на выбор из интонаций:
--ресурсов действующего лица и его действия
--ресурсов места
--ресурсов времени
Или - всё?
Ну, с эти м текстом я бы не стал возиться, ибо в нем чередование основных антонимических тем уж очень неправильное.
Я бы взял какой-то другой текст. В котором такое чередование более правильное. И уже его обработал до интонационного уровня. Между прочим, основные литературные стили/жанры как раз предлагают тексты с нарочито правильным разворачиванием антонимических тем. Из известных это:
--детективы - преступление и его расследование
--трагедии типа гамлетовского - быть или не быть
--любовные романы - любит не любит
...и т.п.
И теперь нужно обработать таким образом уйму текстов и получить искомую генерализацию?
Несмотря на весьма замороченных характер такой/языкоидной обработки текста - генерализация приходит на удивление быстро.
Я бы взял какой-то другой текст. В котором такое чередование более правильное. И уже его обработал до интонационного уровня.
Это же небольшой всего лишь отрывок, да и тема зверя-человека в нём особо не раскрывается. Т.е. не любой текст можно украсить языкоидами в дискурс-минимальной мере?
Между прочим, основные литературные стили/жанры как раз предлагают тексты с нарочито правильным разворачиванием антонимических тем. Из известных это:
--детективы - преступление и его расследование
--трагедии типа гамлетовского - быть или не быть
--любовные романы - любит не любит
Т.е. лучше работать с классиками поначалу? Пороюсь в электронной книжке на досуге.
Это же небольшой всего лишь отрывок, да и тема зверя-человека в нём особо не раскрывается. Т.е. не любой текст можно украсить языкоидами в дискурс-минимальной мере?
Между прочим, основные литературные стили/жанры как раз предлагают тексты с нарочито правильным разворачиванием антонимических тем. Из известных это:
--детективы - преступление и его расследование
--трагедии типа гамлетовского - быть или не быть
--любовные романы - любит не любит
Т.е. лучше работать с классиками поначалу? Пороюсь в электронной книжке на досуге.
--Я бы взял какой-то другой текст. В котором такое чередование более правильное. И уже его обработал до интонационного уровня.
--Это же небольшой всего лишь отрывок, да и тема зверя-человека в нём особо не раскрывается.
Ну и что, что небольшой. В хороших текстах антонимические теми так ловко ложатся в текст и ловко чередуются, что ровно автор изучал языкоиды.
Т.е. не любой текст можно украсить языкоидами в дискурс-минимальной мере?
Почему это? Любой.
Я же по твоей просьбе стал тебя готовить по максимому.
А минималистской манере ты держишь в уме несколько языкоидных уровней, но те, которые встречают излишние затруднения просто пропускаешь - не работаешь с ними.
Тогда, мы можем снова вернуться к выбранному тобой тексту и просто начать отрабатывать остальные возможные языкоидные уровни.
Ну, а самый минимальный языкодный способ будет обработка текста только одним языкоидом. Который подходит к тексту, или которым мы владеем в большей мере, или который нам просто нравится.
--Между прочим, основные литературные стили/жанры как раз предлагают тексты с нарочито правильным разворачиванием антонимических тем. Из известных это: -детективы - преступление и его расследование -трагедии типа гамлетовского - быть или не быть -любовные романы - любит не любит
--Т.е. лучше работать с классиками поначалу? Пороюсь в электронной книжке на досуге.
Классики не подведут. Но, и у современных можно найти подходящий материал.
--Это же небольшой всего лишь отрывок, да и тема зверя-человека в нём особо не раскрывается.
Ну и что, что небольшой. В хороших текстах антонимические теми так ловко ложатся в текст и ловко чередуются, что ровно автор изучал языкоиды.
Т.е. не любой текст можно украсить языкоидами в дискурс-минимальной мере?
Почему это? Любой.
Я же по твоей просьбе стал тебя готовить по максимому.
А минималистской манере ты держишь в уме несколько языкоидных уровней, но те, которые встречают излишние затруднения просто пропускаешь - не работаешь с ними.
Тогда, мы можем снова вернуться к выбранному тобой тексту и просто начать отрабатывать остальные возможные языкоидные уровни.
Ну, а самый минимальный языкодный способ будет обработка текста только одним языкоидом. Который подходит к тексту, или которым мы владеем в большей мере, или который нам просто нравится.
--Между прочим, основные литературные стили/жанры как раз предлагают тексты с нарочито правильным разворачиванием антонимических тем. Из известных это: -детективы - преступление и его расследование -трагедии типа гамлетовского - быть или не быть -любовные романы - любит не любит
--Т.е. лучше работать с классиками поначалу? Пороюсь в электронной книжке на досуге.
Классики не подведут. Но, и у современных можно найти подходящий материал.