Показаны записи 10981 - 10990 из 56294
Придётся писать отдельные главки о разных подходах к моделированию.
Термин моделирование ЧА мы оставляем ключевым.
Термин моделирование ЧА мы оставляем ключевым.
Так в итоге как решаем, выносим ли мы наименование НЛП:
– на титульную страницу
Только в указании на насколько точек зрения, с которых мы рассматриваем моделирование. При этом, нлп используется как источник двойной критики.
– в названия глав
– в основной текст
Мы можем вести постоянную "сноску"/комментарий, которую так и назовём: "кунсткамера нлп-моделирования". Типа того.
– или оставляем лишь в сносках/списке литературы и т.п. служебном тексте
Пожалуй, уровнем выше.
– на титульную страницу
Только в указании на насколько точек зрения, с которых мы рассматриваем моделирование. При этом, нлп используется как источник двойной критики.
– в названия глав
– в основной текст
Мы можем вести постоянную "сноску"/комментарий, которую так и назовём: "кунсткамера нлп-моделирования". Типа того.
– или оставляем лишь в сносках/списке литературы и т.п. служебном тексте
Пожалуй, уровнем выше.
Так в итоге как решаем, выносим ли мы наименование НЛП:
– на титульную страницу
– в названия глав
– в основной текст
– или оставляем лишь в сносках/списке литературы и т.п. служебном тексте
– на титульную страницу
– в названия глав
– в основной текст
– или оставляем лишь в сносках/списке литературы и т.п. служебном тексте
Мы сами будем говорить, что мы занимаемся "не_наукой".
О.К.
У нас есть простые объяснения почему/чем моделирование отличатся от науки.
O.K.
О.К.
У нас есть простые объяснения почему/чем моделирование отличатся от науки.
O.K.
–Так много ли таких Аилевых? Серьёзных технарей, серьёзно интересующихся "психологией".
–Блин, пишу последний раз. Зачем тебе много стейкхолдеров, когда у порога стоит один.
Ну мы же вроде согласились, что должны учитывать интересы разных достаточно широких групп читателей. У меня есть сомнения, что Аилев готов прямо сотрудничать в вопросе написания этой книги. Если готов, так попросите присоединиться его к дискуссии, будем обсуждать, какие проблемы. Если нет, так на нет и суда нет. В данный момент я уверен, что он не является стереотипным представителем некоей обширной группы людей, поэтому если использовать его образ как метафору/интерфейс для обращения к некоей специфической аудитории, выйдет крайне нишевый продукт, который не найдёт своей публики. Вы с этим не согласны?
–Блин, пишу последний раз. Зачем тебе много стейкхолдеров, когда у порога стоит один.
Ну мы же вроде согласились, что должны учитывать интересы разных достаточно широких групп читателей. У меня есть сомнения, что Аилев готов прямо сотрудничать в вопросе написания этой книги. Если готов, так попросите присоединиться его к дискуссии, будем обсуждать, какие проблемы. Если нет, так на нет и суда нет. В данный момент я уверен, что он не является стереотипным представителем некоей обширной группы людей, поэтому если использовать его образ как метафору/интерфейс для обращения к некоей специфической аудитории, выйдет крайне нишевый продукт, который не найдёт своей публики. Вы с этим не согласны?
Сначала о моделировании, а потом мемуары.
И за эту ссылку спасибо.
Но, я к сожалению не программист, чтобы пользоваться исходниками.
Но, я к сожалению не программист, чтобы пользоваться исходниками.
Отлично, спасибо за текст в ворде.
Дул холодный ветер. Вдруг дон Хуан встал и сказал, что нам нужно подняться на вершину холма и встать там на свободной от кустов площадке.
...
Сразу вслед за его словами мне в лицо в очередной раз ударил устойчивый поток ветра. Но реакция моя теперь была иной – я пришел в ужас. Я не видел того, о чем говорил дон Хуан, однако видел таинственную волну, пробежавшую по поверхности кустарника.
Стр 82-87 Встреча с силой
...
Сразу вслед за его словами мне в лицо в очередной раз ударил устойчивый поток ветра. Но реакция моя теперь была иной – я пришел в ужас. Я не видел того, о чем говорил дон Хуан, однако видел таинственную волну, пробежавшую по поверхности кустарника.
Стр 82-87 Встреча с силой
– Не имеет значение, что ты видишь, – объяснил он. – Ты можешь увидеть все, что угодно, хоть слона. Важно, что ты при этом чувствуешь.
Но я не чувствовал ничего. Дон Хуан загадочно взглянул на меня и сказал, что хотел бы доставить мне удовольствие и посидеть вместе со мной на выбранном мною пятачке, но предпочитает, чтобы я проверил свой выбор самостоятельно, а он тем временем посидит где-нибудь в другом месте.
Я опустился на землю. Дон Хуан отошел метров на десять-двенадцать и стал с любопытством наблюдать за мной оттуда. Через несколько минут он начал громко смеяться. Его смех почему-то действовал мне на нервы. Он вывел меня из себя. Я почувствовал, что дон Хуан надо мной смеётся, и разозлился. Я спрашивал себя, что мне вообще здесь нужно. Во всей этой ситуации с учебой у дона Хуана с самого начала определенно был какой-то изъян. Я чувствовал, что, попав к нему в лапы, стал пешкой в неведомой мне игре.
Внезапно дон Хуан со всех ног бросился ко мне, схватил за руку и волоком оттащил меня по земле метров на пять от того места, где я сидел. Он помог мне встать на ноги и отер пот со своего лба. Я заметил, что на этом действии он выдохся, чуть ли не до последнего предела. Он похлопал меня по спине и сказал, что я выбрал плохое место, и что ему пришлось в спешном порядке спасать меня, пока оно не захватило все мои чувства. Я рассмеялся. Образ дона Хуана, бросающегося ко мне, выглядел довольно занятно. Он несся так, словно ему было двадцать лет. Ступнями он словно цеплялся за мягкую красноватую землю пустыни, как будто собирался с ходу через меня перемахнуть. Все произошло почти мгновенно: только что дон Хуан смеялся надо мной, а буквально через секунду-другую уже волок меня за руку по земле.
Немного погодя он велел мне снова попытаться найти подходящее место. Мы шли не останавливаясь, но как я ни старался что-либо заметить или «почувствовать», мне это не удавалось. Наверно, у меня получилось бы, если б я больше расслабился. Но злиться на него я, тем не менее, перестал. В конце концов, он указал на группу камней, мы подошли к ним и сделали привал.
– Не разочаровывайся, – сказал дон Хуан. – На то, чтобы как следует натренировать глаза, требуется немало времени.
Я ничего не сказал. Мне и в голову не приходило разочаровываться в том, чего я совершенно не понимал. Тем не менее, я не мог не признать, что с тех пор, как мы с доном Хуаном познакомились, и я начал к нему приезжать, я уже трижды приходил в неистовство и накручивал себя, чуть ли не до болезненного состояния, когда сидел на тех местах, которые дон Хуан называл плохими.
– Весь фокус в том, чтобы научиться чувствовать глазами, – объяснил дон Хуан. – Ты не знаешь, что именно чувствовать, и в этом – твоя проблема. Но с практикой это придет.
– Может быть, ты расскажешь мне, что я должен чувствовать? – спросил я.
– Это невозможно.
– Почему?
– Никто не сможет тебе сказать, что в этом случае человек чувствует. Это – не тепло, не свет, не сверкание, не цвет… Это ни на что не похоже.
– И ты не можешь этого описать?
– Нет. Я могу только обучить тебя техническим приемам. Когда ты научишься разделять изображения и воспринимать все в раздвоенном виде, ты должен будешь сосредоточить внимание на пространстве между этими двумя изображениями. Любое заслуживающее внимания изменение произойдет именно в этой области.
– Об изменениях какого типа ты говоришь?
– Это не важно. Важно чувство, которое у тебя при этом возникнет. Сегодня ты увидел сверкание, но это ничего не значило, потому что отсутствовало чувство. Как чувствовать, я тебе объяснить не могу. Ты должен научиться этому сам.
Но я не чувствовал ничего. Дон Хуан загадочно взглянул на меня и сказал, что хотел бы доставить мне удовольствие и посидеть вместе со мной на выбранном мною пятачке, но предпочитает, чтобы я проверил свой выбор самостоятельно, а он тем временем посидит где-нибудь в другом месте.
Я опустился на землю. Дон Хуан отошел метров на десять-двенадцать и стал с любопытством наблюдать за мной оттуда. Через несколько минут он начал громко смеяться. Его смех почему-то действовал мне на нервы. Он вывел меня из себя. Я почувствовал, что дон Хуан надо мной смеётся, и разозлился. Я спрашивал себя, что мне вообще здесь нужно. Во всей этой ситуации с учебой у дона Хуана с самого начала определенно был какой-то изъян. Я чувствовал, что, попав к нему в лапы, стал пешкой в неведомой мне игре.
Внезапно дон Хуан со всех ног бросился ко мне, схватил за руку и волоком оттащил меня по земле метров на пять от того места, где я сидел. Он помог мне встать на ноги и отер пот со своего лба. Я заметил, что на этом действии он выдохся, чуть ли не до последнего предела. Он похлопал меня по спине и сказал, что я выбрал плохое место, и что ему пришлось в спешном порядке спасать меня, пока оно не захватило все мои чувства. Я рассмеялся. Образ дона Хуана, бросающегося ко мне, выглядел довольно занятно. Он несся так, словно ему было двадцать лет. Ступнями он словно цеплялся за мягкую красноватую землю пустыни, как будто собирался с ходу через меня перемахнуть. Все произошло почти мгновенно: только что дон Хуан смеялся надо мной, а буквально через секунду-другую уже волок меня за руку по земле.
Немного погодя он велел мне снова попытаться найти подходящее место. Мы шли не останавливаясь, но как я ни старался что-либо заметить или «почувствовать», мне это не удавалось. Наверно, у меня получилось бы, если б я больше расслабился. Но злиться на него я, тем не менее, перестал. В конце концов, он указал на группу камней, мы подошли к ним и сделали привал.
– Не разочаровывайся, – сказал дон Хуан. – На то, чтобы как следует натренировать глаза, требуется немало времени.
Я ничего не сказал. Мне и в голову не приходило разочаровываться в том, чего я совершенно не понимал. Тем не менее, я не мог не признать, что с тех пор, как мы с доном Хуаном познакомились, и я начал к нему приезжать, я уже трижды приходил в неистовство и накручивал себя, чуть ли не до болезненного состояния, когда сидел на тех местах, которые дон Хуан называл плохими.
– Весь фокус в том, чтобы научиться чувствовать глазами, – объяснил дон Хуан. – Ты не знаешь, что именно чувствовать, и в этом – твоя проблема. Но с практикой это придет.
– Может быть, ты расскажешь мне, что я должен чувствовать? – спросил я.
– Это невозможно.
– Почему?
– Никто не сможет тебе сказать, что в этом случае человек чувствует. Это – не тепло, не свет, не сверкание, не цвет… Это ни на что не похоже.
– И ты не можешь этого описать?
– Нет. Я могу только обучить тебя техническим приемам. Когда ты научишься разделять изображения и воспринимать все в раздвоенном виде, ты должен будешь сосредоточить внимание на пространстве между этими двумя изображениями. Любое заслуживающее внимания изменение произойдет именно в этой области.
– Об изменениях какого типа ты говоришь?
– Это не важно. Важно чувство, которое у тебя при этом возникнет. Сегодня ты увидел сверкание, но это ничего не значило, потому что отсутствовало чувство. Как чувствовать, я тебе объяснить не могу. Ты должен научиться этому сам.
Дочитали до конца.