Показаны записи 10571 - 10580 из 56261
Я огляделся. Мы стояли на плоской вершине очень большого высокого холма. Я хотел было подойти к чему-то, что показалось мне краем площадки или трещиной в скале, но дон Хуан подскочил ко мне и удержал на месте.
…
После еды я почувствовал, что очень хочу спать. Дон Хуан предложил мне использовать технику смотрения без фокусировки и выбрать подходящее для сна место на вершине холма, где я видел куст.
Я выбрал. Дон Хуан собрал на этом месте мусор и сделал круг, диаметр которого равнялся длине моего тела. Очень аккуратно он сорвал несколько веток и подмел площадку внутри круга. Он только делал метущие движения над поверхностью земли, в действительности ее не касаясь. Потом он собрал все камни внутри круга и сложил их в центре, тщательно рассортировав по размеру на две кучки с равным количеством камней в каждой.
– Что ты делаешь с этими камнями? – спросил я.
– Это не камни, – ответил он. – Это – струны. Они будут удерживать твое место взвешенным.
Он взял камни из кучки поменьше и выложил их по границе круга на равном расстоянии друг от друга. Действуя как каменщик, дон Хуан палкой прочно закрепил в земле каждый камень.
Меня он внутрь круга не пустил, а велел ходить вокруг и наблюдать за тем, что он делает. Я насчитал восемнадцать камней, которые он укладывал по очереди против часовой стрелки.
– Теперь беги вниз и жди у подножия холма, – велел он. – А я подойду к краю и гляну, в подходящем ли ты месте стоишь.
– Что ты собираешься делать?
– Собираюсь бросить тебе каждую из этих струн, – ответил он, указывая на кучку более крупных камней. – А ты должен выложить их на земле, там, где я покажу, таким же образом, как я здесь выложил маленькие. Ты должен быть в высшей степени внимателен. Когда человек имеет дело с силой, он должен быть безупречен. Ошибки здесь смертельны. Каждый из этих камней – это струна, которая может убить нас, если мы оставим ее незакрепленной. Поэтому у тебя нет ни малейшей возможности ошибиться. Твой взгляд должен быть прикован к струне, когда я буду ее бросать и когда она упадет на землю. Если ты отвлечешься хоть на что-то, струна станет обычным камнем, и ты не сможешь отличить ее от множества обычных камней, разбросанных вокруг.
…
Сон освежил меня. Я чувствовал себя обновленным и счастливым. Ветер меня не беспокоил. Мне не было холодно. Подперев голову руками, я осмотрелся. Раньше я не обращал внимания на то, что вершина холма находилась на довольно большой высоте. На западе открывался впечатляющий вид. Я видел огромное пространство: низкие холмы, постепенно переходившие в плоскую поверхность пустыни, расстилавшейся до самого горизонта. С севера на восток протянулись хребты коричневых горных вершин. На юге лежали бесконечные цепи холмов и низин, а вдали виднелся синеватый горный массив.
Я сел. Дона Хуана нигде не было видно. Мною овладел внезапный страх; я подумал, что он мог уйти, оставив меня в одиночестве, а обратного пути к машине я не знал. Я снова улегся на подстилку из веток, и, удивительно, но мое беспокойство исчезло. Меня опять охватил покой и прелестное ощущение благополучия. Это чувство было для меня совершенно новым, мысли, казалось, выключились. Я был счастлив. Я чувствовал себя здоровым. Меня буквально затопило странное спокойное возбуждение. С запада дул мягкий ветерок. Он волной пробегал вдоль тела, но холодно от этого не становилось. Я чувствовал его дуновение на лице и за ушами. Это было похоже на мягкие волны теплого прибоя, который окатывал меня, отступал, снова окатывал… Я пребывал в странном состоянии бытия. Оно не имело параллелей в моей занятой и неустроенной жизни. Я заплакал. Но не от печали. И не от жалости к себе. Я заплакал от радости, от какой-то необъяснимой и невыразимой радости.
Мне хотелось остаться на этом месте навсегда. Я, наверное, так бы и поступил, но откуда-то явился дон Хуан и выдернул меня из круга.
…
После еды я почувствовал, что очень хочу спать. Дон Хуан предложил мне использовать технику смотрения без фокусировки и выбрать подходящее для сна место на вершине холма, где я видел куст.
Я выбрал. Дон Хуан собрал на этом месте мусор и сделал круг, диаметр которого равнялся длине моего тела. Очень аккуратно он сорвал несколько веток и подмел площадку внутри круга. Он только делал метущие движения над поверхностью земли, в действительности ее не касаясь. Потом он собрал все камни внутри круга и сложил их в центре, тщательно рассортировав по размеру на две кучки с равным количеством камней в каждой.
– Что ты делаешь с этими камнями? – спросил я.
– Это не камни, – ответил он. – Это – струны. Они будут удерживать твое место взвешенным.
Он взял камни из кучки поменьше и выложил их по границе круга на равном расстоянии друг от друга. Действуя как каменщик, дон Хуан палкой прочно закрепил в земле каждый камень.
Меня он внутрь круга не пустил, а велел ходить вокруг и наблюдать за тем, что он делает. Я насчитал восемнадцать камней, которые он укладывал по очереди против часовой стрелки.
– Теперь беги вниз и жди у подножия холма, – велел он. – А я подойду к краю и гляну, в подходящем ли ты месте стоишь.
– Что ты собираешься делать?
– Собираюсь бросить тебе каждую из этих струн, – ответил он, указывая на кучку более крупных камней. – А ты должен выложить их на земле, там, где я покажу, таким же образом, как я здесь выложил маленькие. Ты должен быть в высшей степени внимателен. Когда человек имеет дело с силой, он должен быть безупречен. Ошибки здесь смертельны. Каждый из этих камней – это струна, которая может убить нас, если мы оставим ее незакрепленной. Поэтому у тебя нет ни малейшей возможности ошибиться. Твой взгляд должен быть прикован к струне, когда я буду ее бросать и когда она упадет на землю. Если ты отвлечешься хоть на что-то, струна станет обычным камнем, и ты не сможешь отличить ее от множества обычных камней, разбросанных вокруг.
…
Сон освежил меня. Я чувствовал себя обновленным и счастливым. Ветер меня не беспокоил. Мне не было холодно. Подперев голову руками, я осмотрелся. Раньше я не обращал внимания на то, что вершина холма находилась на довольно большой высоте. На западе открывался впечатляющий вид. Я видел огромное пространство: низкие холмы, постепенно переходившие в плоскую поверхность пустыни, расстилавшейся до самого горизонта. С севера на восток протянулись хребты коричневых горных вершин. На юге лежали бесконечные цепи холмов и низин, а вдали виднелся синеватый горный массив.
Я сел. Дона Хуана нигде не было видно. Мною овладел внезапный страх; я подумал, что он мог уйти, оставив меня в одиночестве, а обратного пути к машине я не знал. Я снова улегся на подстилку из веток, и, удивительно, но мое беспокойство исчезло. Меня опять охватил покой и прелестное ощущение благополучия. Это чувство было для меня совершенно новым, мысли, казалось, выключились. Я был счастлив. Я чувствовал себя здоровым. Меня буквально затопило странное спокойное возбуждение. С запада дул мягкий ветерок. Он волной пробегал вдоль тела, но холодно от этого не становилось. Я чувствовал его дуновение на лице и за ушами. Это было похоже на мягкие волны теплого прибоя, который окатывал меня, отступал, снова окатывал… Я пребывал в странном состоянии бытия. Оно не имело параллелей в моей занятой и неустроенной жизни. Я заплакал. Но не от печали. И не от жалости к себе. Я заплакал от радости, от какой-то необъяснимой и невыразимой радости.
Мне хотелось остаться на этом месте навсегда. Я, наверное, так бы и поступил, но откуда-то явился дон Хуан и выдернул меня из круга.
</>
Re: Т.е. заглядывание в чёрный ящик это сплошные догадки.
eugzol в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
--поведение субъекта - это бихевиоризм
--рациональное самоосознание субъекта - это когнитивизм
Вроде так.
--активность его бессознательного по различным наблюдаемым косвенным проявлениям - это снова бихевиоризм
В общепринятом научном смысле – нет. Это будет скорее "нейро-чего-нибудь-там".
...но, ежели мы:
--строим догадки о ментальной активности субъекта в целом
--или догадки о бессознательной активности самого себя
...а также строим МОДЕЛИ того, как вот такие-то "входы" (стимулы) могут превратиться в такие-то "выходы" (сигналы и/или поведение)
...то это уже заглядывание в "чёрный ящик".
Точно.
Т.е. заглядывание в чёрный ящик это сплошные догадки.
Вообще говоря любое чуть более чем примитивное описание причинно-следственной связки о стимулах и реакциях уже будет обращением к содержимому чёрного ящика.
--рациональное самоосознание субъекта - это когнитивизм
Вроде так.
--активность его бессознательного по различным наблюдаемым косвенным проявлениям - это снова бихевиоризм
В общепринятом научном смысле – нет. Это будет скорее "нейро-чего-нибудь-там".
...но, ежели мы:
--строим догадки о ментальной активности субъекта в целом
--или догадки о бессознательной активности самого себя
...а также строим МОДЕЛИ того, как вот такие-то "входы" (стимулы) могут превратиться в такие-то "выходы" (сигналы и/или поведение)
...то это уже заглядывание в "чёрный ящик".
Точно.
Т.е. заглядывание в чёрный ящик это сплошные догадки.
Вообще говоря любое чуть более чем примитивное описание причинно-следственной связки о стимулах и реакциях уже будет обращением к содержимому чёрного ящика.
Понятно.
</>
Т.е. заглядывание в чёрный ящик это сплошные догадки.
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
--*А если мы вспоминаем о своей собственной в памяти звучащей речи, то это есть в чёрном или не в чёрном ящике?
--Это не сильно отличается от предыдущего кейса. Поскольку по прошествию времени мы уже становимся другими людьми. И воспоминания будут содержать проекции из настоящего, наложенные на действительный опыт прошлого.
Получилась какая-то слишком сложная мыслительная конструкция. И я в ней запутался.
И опять же, как и в случае выше, будут инварианты, которые переживут все преобразования информации.
Это верно. Но, это уже отдельная мысль.
--Является ли человечье подсознание чёрным ящиком для сознания этого же субъекта?
--А в чём сомнения?
Т.е. ежели мы изучаем:
--поведение субъекта - это бихевиоризм
--рациональное самоосознание субъекта - это когнитивизм
--активность его бессознательного по различным наблюдаемым косвенным проявлениям - это снова бихевиоризм
...но, ежели мы:
--строим догадки о ментальной активности субъекта в целом
--или догадки о бессознательной активности самого себя
...то это уже заглядывание в "чёрный ящик".
Т.е. заглядывание в чёрный ящик это сплошные догадки.
--Это не сильно отличается от предыдущего кейса. Поскольку по прошествию времени мы уже становимся другими людьми. И воспоминания будут содержать проекции из настоящего, наложенные на действительный опыт прошлого.
Получилась какая-то слишком сложная мыслительная конструкция. И я в ней запутался.
И опять же, как и в случае выше, будут инварианты, которые переживут все преобразования информации.
Это верно. Но, это уже отдельная мысль.
--Является ли человечье подсознание чёрным ящиком для сознания этого же субъекта?
--А в чём сомнения?
Т.е. ежели мы изучаем:
--поведение субъекта - это бихевиоризм
--рациональное самоосознание субъекта - это когнитивизм
--активность его бессознательного по различным наблюдаемым косвенным проявлениям - это снова бихевиоризм
...но, ежели мы:
--строим догадки о ментальной активности субъекта в целом
--или догадки о бессознательной активности самого себя
...то это уже заглядывание в "чёрный ящик".
Т.е. заглядывание в чёрный ящик это сплошные догадки.
</>
Re: Опыт - его мета отражение - его мета мета внутренняя р
eugzol в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Потому что мы можем заранее переводить информацию из чёрного ящика на внешние якоря... и обратно на их внутреннюю репрезентацию. Т.е. внутренний опыт, в его внешнее мета отражение. И далее, внешнее мета отражение переводить во внутренней мета мета отражение.
Содержимое "чёрного ящика" всегда есть ээ умозрительная концепция. В то же время поверхность (входы/выходы) "черного ящика" есть сенсорный опыт. Если мы расширяем сенсорный опыт, мы сдвигаем границу ЧЯ "внутрь".
Содержимое "чёрного ящика" всегда есть ээ умозрительная концепция. В то же время поверхность (входы/выходы) "черного ящика" есть сенсорный опыт. Если мы расширяем сенсорный опыт, мы сдвигаем границу ЧЯ "внутрь".
</>
Опыт - его мета отражение - его мета мета внутренняя реп
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Правда, мы разве в обсуждении неких тренировок/упражнений/жизненных приключений метапрактиков как раз не занимаемся именно анализом:
– текста (т.е. закодированного в цифровой форме опыта) по мотивам
– искажённых воспоминаний
– о некоем опыте
Сколько угодно занимается такими вещами.
И ничего, особо по этому поводу не страдаем.
Ну, движущей силой нынешней разборки является вовсе не избегание страдания.
Потому что заранее специально настраиваем/затачиваем мозги хранить некие инварианты опыта, которые будут без искажений отображаться и в памяти, и затем в написанном по мотивам воспоминаний тексте.
Потому что мы можем заранее переводить информацию из чёрного ящика на внешние якоря... и обратно на их внутреннюю репрезентацию. Т.е. внутренний опыт, в его внешнее мета отражение. И далее, внешнее мета отражение переводить во внутренней мета мета отражение.
И всё то же в обратном порядке.
– текста (т.е. закодированного в цифровой форме опыта) по мотивам
– искажённых воспоминаний
– о некоем опыте
Сколько угодно занимается такими вещами.
И ничего, особо по этому поводу не страдаем.
Ну, движущей силой нынешней разборки является вовсе не избегание страдания.
Потому что заранее специально настраиваем/затачиваем мозги хранить некие инварианты опыта, которые будут без искажений отображаться и в памяти, и затем в написанном по мотивам воспоминаний тексте.
Потому что мы можем заранее переводить информацию из чёрного ящика на внешние якоря... и обратно на их внутреннюю репрезентацию. Т.е. внутренний опыт, в его внешнее мета отражение. И далее, внешнее мета отражение переводить во внутренней мета мета отражение.
И всё то же в обратном порядке.
Субмодальное исследование собственной памяти с хранящихся в ней записей речи других субъектов есть работа с собственным "чёрным ящиком".
Выбор границ ЧЯ есть вопрос прагматического административного решения, а не типа философский. Выбор границ ЧЯ определяет, какими будут ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ исследования (или, иначе говоря, на каком ИНТЕРФЕЙСЕ будет осуществляться моделирование).
Когда речь идёт о моделировании субмодальностей сами субмодальности, конечно, не являются содержимым ЧЯ. Содержимым ЧЯ будет собственно контент воспоминаний.
Например, исследование записей содержания и интонаций сказанного третьими лицами будет моя работа с моим собственным чёрным ящиком!
Ну, это соллипсизм какой-то :) Если интонации надлежащим образом зафиксированы, это будет работа с объективным феноменом. Ежели вы достаточно хорошо натренированы различать интонации и писать транскрипты, вы сохраните существенные инварианты слов и интонаций и, тем самым, не будет иметь прагматического значения что там исследуется – ваши репрезентации или "реальная" речь. Поскольку существенные для конкретной модели черты реальной речи будут отражены в ваших субъективных репрезентациях.
Исследование интонационных языкоидов при плохой организации работы может оказаться проективной работой с "черным ящиком".
Несомненно. То есть вопрос в том, как натренировать свой "мозг" на сохранение существенных для моделирования инвариантов опыта. И как мы можем достоверно знать, что работаем с опытом, а не проекциями.
Выбор границ ЧЯ есть вопрос прагматического административного решения, а не типа философский. Выбор границ ЧЯ определяет, какими будут ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ исследования (или, иначе говоря, на каком ИНТЕРФЕЙСЕ будет осуществляться моделирование).
Когда речь идёт о моделировании субмодальностей сами субмодальности, конечно, не являются содержимым ЧЯ. Содержимым ЧЯ будет собственно контент воспоминаний.
Например, исследование записей содержания и интонаций сказанного третьими лицами будет моя работа с моим собственным чёрным ящиком!
Ну, это соллипсизм какой-то :) Если интонации надлежащим образом зафиксированы, это будет работа с объективным феноменом. Ежели вы достаточно хорошо натренированы различать интонации и писать транскрипты, вы сохраните существенные инварианты слов и интонаций и, тем самым, не будет иметь прагматического значения что там исследуется – ваши репрезентации или "реальная" речь. Поскольку существенные для конкретной модели черты реальной речи будут отражены в ваших субъективных репрезентациях.
Исследование интонационных языкоидов при плохой организации работы может оказаться проективной работой с "черным ящиком".
Несомненно. То есть вопрос в том, как натренировать свой "мозг" на сохранение существенных для моделирования инвариантов опыта. И как мы можем достоверно знать, что работаем с опытом, а не проекциями.
--А ежели, мы думаем о чем-то сказанном другим субъектом, то наша репрезентация-память об этом будет заглядыванием в СВОЙ чёрный ящик или чем-то ещё?
--Смотря что мы исследуем. Например, исследование субмодальностей памяти не будет не корректным "заглядыванием в чёрный ящик".
Субмодальное исследование собственной памяти с хранящихся в ней записей речи других субъектов есть работа с собственным "чёрным ящиком".
Исследование неких макро-свойств сказанного (условного говоря, плана/сюжет) будет относительно верным.
Например, исследование записей содержания и интонаций сказанного третьими лицами будет моя работа с моим собственным чёрным ящиком!
Исследование неких экспрессивных деталей, если мы тем или иным путём их специально не старались точно запомнить во время разговора, будет уже исследованием неких своих проекций в большей или меньшей мере.
Исследование интонационных языкоидов при плохой организации работы может оказаться проективной работой с "черным ящиком".
--Смотря что мы исследуем. Например, исследование субмодальностей памяти не будет не корректным "заглядыванием в чёрный ящик".
Субмодальное исследование собственной памяти с хранящихся в ней записей речи других субъектов есть работа с собственным "чёрным ящиком".
Исследование неких макро-свойств сказанного (условного говоря, плана/сюжет) будет относительно верным.
Например, исследование записей содержания и интонаций сказанного третьими лицами будет моя работа с моим собственным чёрным ящиком!
Исследование неких экспрессивных деталей, если мы тем или иным путём их специально не старались точно запомнить во время разговора, будет уже исследованием неких своих проекций в большей или меньшей мере.
Исследование интонационных языкоидов при плохой организации работы может оказаться проективной работой с "черным ящиком".
</>
Re: "Я вам пишу, чего же боле..." - сообщение из чёрного ящи
eugzol в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
--Если текст записан субъектом, то это внешняя экспрессия.
--Говорящим субъектом. Т.е. оригинальное письмо Татьяны Онегину было актом внешней экспрессии.
Если некая реальная Татьяна писала именно письмо, то исследование этого письма не есть "заглядывание в ЧЯ". Хотя бы потому, что человек будет писать письмо совсем иной речью, нежели чем та, которую он употребляет при устных сообщениях.
Говорящим субъектом. Т.е. оригинальное письмо Татьяны Онегину было актом внешней экспрессии.
Но письменной экспрессии.
Текст, зафиксированный оператором/моделистом становится текстовой репрезентацией чёрного ящика субъекта. Т.е. "письмо Татьяны" в романе "Евгений Онегин" есть уже документ, который извлёк Пушкин из чёрного ящика настоящей Татьяны или иной женщины, любовные письма которой моделировал поэт.
Ну вот некие сценарные/эмоциональные инварианты вполне успешно переданы были сквозь всю череду обработки исходного опыта. И даже стали более выраженными. Типа чего по ходу моделирования и должно достигаться: ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕ неких инвариантов опыта.
--Говорящим субъектом. Т.е. оригинальное письмо Татьяны Онегину было актом внешней экспрессии.
Если некая реальная Татьяна писала именно письмо, то исследование этого письма не есть "заглядывание в ЧЯ". Хотя бы потому, что человек будет писать письмо совсем иной речью, нежели чем та, которую он употребляет при устных сообщениях.
Говорящим субъектом. Т.е. оригинальное письмо Татьяны Онегину было актом внешней экспрессии.
Но письменной экспрессии.
Текст, зафиксированный оператором/моделистом становится текстовой репрезентацией чёрного ящика субъекта. Т.е. "письмо Татьяны" в романе "Евгений Онегин" есть уже документ, который извлёк Пушкин из чёрного ящика настоящей Татьяны или иной женщины, любовные письма которой моделировал поэт.
Ну вот некие сценарные/эмоциональные инварианты вполне успешно переданы были сквозь всю череду обработки исходного опыта. И даже стали более выраженными. Типа чего по ходу моделирования и должно достигаться: ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕ неких инвариантов опыта.
</>
"Я вам пишу, чего же боле..." - сообщение из чёрного ящика
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
--Ежели мы изучаем звучащую речь, то мы не заглядываем чёрный ящик.
--Ну мы в любом случае должны её записать, прежде чем исследовать.
Не факт. Многие вещи берутся в экспериментальном наблюдении и прослушивании.
--Ежели мы изучаем текст, то как его расценить - это (а) всё та же внешняя экспрессия текста или (б) это уже продукт внутренней репрезентации текста и мы таким образом уже заглянули в чёрный ящик?
--Если текст записан субъектом, то это внешняя экспрессия.
Говорящим субъектом. Т.е. оригинальное письмо Татьяны Онегину было актом внешней экспрессии.
Если текст записан (со звучащей речи) моделистом, то это есть уже продукт внутренней репрезентации звучащей речи (моделистом), и требуются специальные ухищрения, чтобы избежать неких грубых искажений. Например, не использовать знаки препинания. Неким путём фиксировать оговорки и междометия.
Текст, зафиксированный оператором/моделистом становится текстовой репрезентацией чёрного ящика субъекта. Т.е. "письмо Татьяны" в романе "Евгений Онегин" есть уже документ, который извлёк Пушкин из чёрного ящика настоящей Татьяны или иной женщины, любовные письма которой моделировал поэт.
--Ну мы в любом случае должны её записать, прежде чем исследовать.
Не факт. Многие вещи берутся в экспериментальном наблюдении и прослушивании.
--Ежели мы изучаем текст, то как его расценить - это (а) всё та же внешняя экспрессия текста или (б) это уже продукт внутренней репрезентации текста и мы таким образом уже заглянули в чёрный ящик?
--Если текст записан субъектом, то это внешняя экспрессия.
Говорящим субъектом. Т.е. оригинальное письмо Татьяны Онегину было актом внешней экспрессии.
Если текст записан (со звучащей речи) моделистом, то это есть уже продукт внутренней репрезентации звучащей речи (моделистом), и требуются специальные ухищрения, чтобы избежать неких грубых искажений. Например, не использовать знаки препинания. Неким путём фиксировать оговорки и междометия.
Текст, зафиксированный оператором/моделистом становится текстовой репрезентацией чёрного ящика субъекта. Т.е. "письмо Татьяны" в романе "Евгений Онегин" есть уже документ, который извлёк Пушкин из чёрного ящика настоящей Татьяны или иной женщины, любовные письма которой моделировал поэт.
Дочитали до конца.