Показаны записи 10581 - 10590 из 56261
Ты начинаешь видеть/замечать вокруг себя удачников?
Хм, не уверен, что их корректно называть удачниками. Наверное, это люди, которые заметно нарушают ээ социальный распорядок. Выделяются из обстановки.
Эти вещи следует подвергать переработке.
Какими-то специальными техниками? Или любыми?
Этот феномен описывал Грофф. Он описывал, что ежели какой опыт не изжит в лизинг-сеансе, то его сюжет будет актуализироваться прямо в жизни субъекта, притягивая к субъекту других субъектов с реакциями, соответствующими содержанию переживания субъекта. Всегда усиливая/контрастируя всю ситуацию и её отдельные детали.
Угу!
Да, в таком состоянии субъект является метафорой своим собственным архаическим переживаниям и отдельным свойствам.
Забавный феномен.
Хм, не уверен, что их корректно называть удачниками. Наверное, это люди, которые заметно нарушают ээ социальный распорядок. Выделяются из обстановки.
Эти вещи следует подвергать переработке.
Какими-то специальными техниками? Или любыми?
Этот феномен описывал Грофф. Он описывал, что ежели какой опыт не изжит в лизинг-сеансе, то его сюжет будет актуализироваться прямо в жизни субъекта, притягивая к субъекту других субъектов с реакциями, соответствующими содержанию переживания субъекта. Всегда усиливая/контрастируя всю ситуацию и её отдельные детали.
Угу!
Да, в таком состоянии субъект является метафорой своим собственным архаическим переживаниям и отдельным свойствам.
Забавный феномен.
Забавно, что на границе "пространства удачи" встречаются некие в том или ином аспекте странные люди, которые: – объективно проявляют признаки нахождения в момент моего наблюдения на некоем их своём/личном "пути удачи"
Ты начинаешь видеть/замечать вокруг себя удачников?
– гипертрофированно проявляют/имеют некие отдельные мои черты характера
Эти вещи следует подвергать переработке.
– сильно притягивают внимание других людей, которые сильно преувеличенно относятся к ним так, как могли бы относится ко мне (будь у меня эти черты из пункта выше столь же заострены)
Этот феномен описывал Грофф. Он описывал, что ежели какой опыт не изжит в лизинг-сеансе, то его сюжет будет актуализироваться прямо в жизни субъекта, притягивая к субъекту других субъектов с реакциями, соответствующими содержанию переживания субъекта. Всегда усиливая/контрастируя всю ситуацию и её отдельные детали.
Короче, выступают какой-то ходячей метафорой – а точнее было бы сказать насмешкой/троллингом – неких моих особенностей/желаний/поведения/ценностей :)
Да, в таком состоянии субъект является метафорой своим собственным архаическим переживаниям и отдельным свойствам.
Ты начинаешь видеть/замечать вокруг себя удачников?
– гипертрофированно проявляют/имеют некие отдельные мои черты характера
Эти вещи следует подвергать переработке.
– сильно притягивают внимание других людей, которые сильно преувеличенно относятся к ним так, как могли бы относится ко мне (будь у меня эти черты из пункта выше столь же заострены)
Этот феномен описывал Грофф. Он описывал, что ежели какой опыт не изжит в лизинг-сеансе, то его сюжет будет актуализироваться прямо в жизни субъекта, притягивая к субъекту других субъектов с реакциями, соответствующими содержанию переживания субъекта. Всегда усиливая/контрастируя всю ситуацию и её отдельные детали.
Короче, выступают какой-то ходячей метафорой – а точнее было бы сказать насмешкой/троллингом – неких моих особенностей/желаний/поведения/ценностей :)
Да, в таком состоянии субъект является метафорой своим собственным архаическим переживаниям и отдельным свойствам.
Ежели мы изучаем звучащую речь, то мы не заглядываем чёрный ящик.
Ну мы в любом случае должны её записать, прежде чем исследовать.
Ежели мы изучаем текст, то как его расценить - это (а) всё та же внешняя экспрессия текста или (б) это уже продукт внутренней репрезентации текста и мы таким образом уже заглянули в чёрный ящик?
Если текст записан субъектом, то это внешняя экспрессия. Если текст записан (со звучащей речи) моделистом, то это есть уже продукт внутренней репрезентации звучащей речи (моделистом), и требуются специальные ухищрения, чтобы избежать неких грубых искажений. Например, не использовать знаки препинания. Неким путём фиксировать оговорки и междометия.
А ежели, мы думаем о чем-то сказанном другим субъектом, то наша репрезентация-память об этом будет заглядыванием в СВОЙ чёрный ящик или чем-то ещё?
Смотря что мы исследуем. Например, исследование субмодальностей памяти не будет не корректным "заглядыванием в чёрный ящик". Исследование неких макро-свойств сказанного (условного говоря, плана/сюжет) будет относительно верным. Исследование неких экспрессивных деталей, если мы тем или иным путём их специально не старались точно запомнить во время разговора, будет уже исследованием неких своих проекций в большей или меньшей мере.
Правда, мы разве в обсуждении неких тренировок/упражнений/жизненных приключений метапрактиков как раз не занимаемся именно анализом:
– текста (т.е. закодированного в цифровой форме опыта) по мотивам
– искажённых воспоминаний
– о некоем опыте
И ничего, особо по этому поводу не страдаем.
Потому что заранее специально настраиваем/затачиваем мозги хранить некие инварианты опыта, которые будут без искажений отображаться и в памяти, и затем в написанном по мотивам воспоминаний тексте.
А если мы вспоминаем о своей собственной в памяти звучащей речи, то это есть в чёрном или не в чёрном ящике?
Это не сильно отличается от предыдущего кейса. Поскольку по прошествию времени мы уже становимся другими людьми. И воспоминания будут содержать проекции из настоящего, наложенные на действительный опыт прошлого.
И опять же, как и в случае выше, будут инварианты, которые переживут все преобразования информации.
Является ли человечье подсознание чёрным ящиком для сознания этого же субъекта?
А в чём сомнения?
Поскольку, память в момент её неиспользования не доступна сознанию, то память это чёрный ящик?
Несомненно. А КГД-движения (во время "припоминания"/"вспоминания") есть заглядывание в чёрный ящик. То есть имея всё более изощрённые/богатые интерфейсы ЧЯ мы сдвигаем границу ЧЯ.
А если субъект использует внешний органайзер (например, пусть это даже его компьютер) для распаковки/активизации своей памяти, то его напоминалки на компьютере есть элемент его памяти, или его внешнего мира?
Это есть ИНТЕРФЕЙС его памяти. Есть же эксперименты, которые показывают, что без всяких записей можно вспомнить всё что угодно до очень мелких подробностей (например, с помощью гипнотических состояний).
Поэтому записи нужны не более чем для того, чтобы:
а) Когда субъект их делает, или даже просто ОЖИДАЕТ ЧТО БУДЕТ ИХ ДЕЛАТЬ, структурировать память определённые желательным ему образом. Это работа интерфейса "в ту" сторону (от субъекта к ЧЯ-объекту "память")
б) Когда он их просматривает, ПОЛУЧАТЬ ДОСТУП к заданному содержанию с помощью заданной структуры (индекса/содержания). Это работа интерфейса "оттудова" (от ЧЯ-памяти к субъекту)
Если, животное использует напоминалки внешнего мира в качестве органайзера, то тогда, где оно "хранит" планы своих маршрутов?
Весь парадокс решается просто, если учесть, что "мозг" животного специально создан для того, чтобы ОТРАЖАТЬ планы неких полезных этой животине маршрутов. Поэтому между его физической памятью "в голове" (кстати, а там учёные-то доказали уже, что память именно в нейронах мозга "живёт", или нет?) и планами его движений есть изоморфная связь. То есть есть данные-инварианты, которые живут и в голове животного, и в природе.
Конечно, будут и различия. Например, маршрутов в природе живёт в принципе много больше, чем маршрутов, которыми пользуется отдельное животное. Значит, животное "в голове" хранит типа "ключа" к тому, чтобы получать доступ к конкретному маршруту, полная инфа о котором хранится во внешнем мире.
Ну мы в любом случае должны её записать, прежде чем исследовать.
Ежели мы изучаем текст, то как его расценить - это (а) всё та же внешняя экспрессия текста или (б) это уже продукт внутренней репрезентации текста и мы таким образом уже заглянули в чёрный ящик?
Если текст записан субъектом, то это внешняя экспрессия. Если текст записан (со звучащей речи) моделистом, то это есть уже продукт внутренней репрезентации звучащей речи (моделистом), и требуются специальные ухищрения, чтобы избежать неких грубых искажений. Например, не использовать знаки препинания. Неким путём фиксировать оговорки и междометия.
А ежели, мы думаем о чем-то сказанном другим субъектом, то наша репрезентация-память об этом будет заглядыванием в СВОЙ чёрный ящик или чем-то ещё?
Смотря что мы исследуем. Например, исследование субмодальностей памяти не будет не корректным "заглядыванием в чёрный ящик". Исследование неких макро-свойств сказанного (условного говоря, плана/сюжет) будет относительно верным. Исследование неких экспрессивных деталей, если мы тем или иным путём их специально не старались точно запомнить во время разговора, будет уже исследованием неких своих проекций в большей или меньшей мере.
Правда, мы разве в обсуждении неких тренировок/упражнений/жизненных приключений метапрактиков как раз не занимаемся именно анализом:
– текста (т.е. закодированного в цифровой форме опыта) по мотивам
– искажённых воспоминаний
– о некоем опыте
И ничего, особо по этому поводу не страдаем.
Потому что заранее специально настраиваем/затачиваем мозги хранить некие инварианты опыта, которые будут без искажений отображаться и в памяти, и затем в написанном по мотивам воспоминаний тексте.
А если мы вспоминаем о своей собственной в памяти звучащей речи, то это есть в чёрном или не в чёрном ящике?
Это не сильно отличается от предыдущего кейса. Поскольку по прошествию времени мы уже становимся другими людьми. И воспоминания будут содержать проекции из настоящего, наложенные на действительный опыт прошлого.
И опять же, как и в случае выше, будут инварианты, которые переживут все преобразования информации.
Является ли человечье подсознание чёрным ящиком для сознания этого же субъекта?
А в чём сомнения?
Поскольку, память в момент её неиспользования не доступна сознанию, то память это чёрный ящик?
Несомненно. А КГД-движения (во время "припоминания"/"вспоминания") есть заглядывание в чёрный ящик. То есть имея всё более изощрённые/богатые интерфейсы ЧЯ мы сдвигаем границу ЧЯ.
А если субъект использует внешний органайзер (например, пусть это даже его компьютер) для распаковки/активизации своей памяти, то его напоминалки на компьютере есть элемент его памяти, или его внешнего мира?
Это есть ИНТЕРФЕЙС его памяти. Есть же эксперименты, которые показывают, что без всяких записей можно вспомнить всё что угодно до очень мелких подробностей (например, с помощью гипнотических состояний).
Поэтому записи нужны не более чем для того, чтобы:
а) Когда субъект их делает, или даже просто ОЖИДАЕТ ЧТО БУДЕТ ИХ ДЕЛАТЬ, структурировать память определённые желательным ему образом. Это работа интерфейса "в ту" сторону (от субъекта к ЧЯ-объекту "память")
б) Когда он их просматривает, ПОЛУЧАТЬ ДОСТУП к заданному содержанию с помощью заданной структуры (индекса/содержания). Это работа интерфейса "оттудова" (от ЧЯ-памяти к субъекту)
Если, животное использует напоминалки внешнего мира в качестве органайзера, то тогда, где оно "хранит" планы своих маршрутов?
Весь парадокс решается просто, если учесть, что "мозг" животного специально создан для того, чтобы ОТРАЖАТЬ планы неких полезных этой животине маршрутов. Поэтому между его физической памятью "в голове" (кстати, а там учёные-то доказали уже, что память именно в нейронах мозга "живёт", или нет?) и планами его движений есть изоморфная связь. То есть есть данные-инварианты, которые живут и в голове животного, и в природе.
Конечно, будут и различия. Например, маршрутов в природе живёт в принципе много больше, чем маршрутов, которыми пользуется отдельное животное. Значит, животное "в голове" хранит типа "ключа" к тому, чтобы получать доступ к конкретному маршруту, полная инфа о котором хранится во внешнем мире.
Ну да. Просто там определением мест занимается ДХ, поэтому я на них подробно и не останавливаюсь.
</>
Re: Намоленное место? Такие места всегда у подножия утес
sibirjak в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Ну, они там на месте силы лежали полузакопанные.
И теперь неясно, то ли это места такое клёвое, что воины его выбрали.
То ли они притащили с собой и оставили часть своей личной силы в этом замечательном месте. Типа как в религиях говорят - намоленное место.
То ли и первое, и второе.
Думаю, что действия с силой они производили в специальных/благоприятных местах.
А потом уже изначально непростое место становится "намоленным".
И топографический вопрос: на всех ли площадках возле подножия каких-то выдающихся пиков есть месте силы. Типа, возле красноярски столбов у подножия будут места силы?
На всех ли площадках - неизвестно. Но выходит, что по топогафическому признаку площадки надо однозначно брать на заметку, а потом уже проверять их другими средствами.
Подножье гор, холмов, скальных тенок, вершины, особенно правильной круглой формы, пещеры, круглые ровные площадки, в т.ч. "огороженные" камнями, деревьями, "дыры в земле" - типа пересохшие источники и т.п.
И теперь неясно, то ли это места такое клёвое, что воины его выбрали.
То ли они притащили с собой и оставили часть своей личной силы в этом замечательном месте. Типа как в религиях говорят - намоленное место.
То ли и первое, и второе.
Думаю, что действия с силой они производили в специальных/благоприятных местах.
А потом уже изначально непростое место становится "намоленным".
И топографический вопрос: на всех ли площадках возле подножия каких-то выдающихся пиков есть месте силы. Типа, возле красноярски столбов у подножия будут места силы?
На всех ли площадках - неизвестно. Но выходит, что по топогафическому признаку площадки надо однозначно брать на заметку, а потом уже проверять их другими средствами.
Подножье гор, холмов, скальных тенок, вершины, особенно правильной круглой формы, пещеры, круглые ровные площадки, в т.ч. "огороженные" камнями, деревьями, "дыры в земле" - типа пересохшие источники и т.п.
Наблюдения за структурой языка есть бихевиоризм или когнитивизм?
Ну, это не есть заглядывание внутрь чёрного ящика, если вы имеете в виду это. Хотя мы исследуем язык с помощью тех же инструментов, которыми его же и порождаем. Но это не должно быть проблемой.
http://metapractice.livejournal.com/484105.html?thread=12434441#t12434441
Ежели мы изучаем звучащую речь, то мы не заглядываем чёрный ящик.
Ежели мы изучаем текст, то как его расценить - это (а) всё та же внешняя экспрессия текста или (б) это уже продукт внутренней репрезентации текста и мы таким образом уже заглянули в чёрный ящик?
А ежели, мы думаем о чем-то сказанном другим субъектом, то наша репрезентация-память об этом будет заглядыванием в СВОЙ чёрный ящик или чем-то ещё?
А если мы вспоминаем о своей собственной в памяти звучащей речи, то это есть в чёрном или не в чёрном ящике?
Является ли человечье подсознание чёрным ящиком для сознания этого же субъекта?
Поскольку, память в момент её неиспользования не доступна сознанию, то память это чёрный ящик?
А если субъект использует внешний органайзер (например, пусть это даже его компьютер) для распаковки/активизации своей памяти, то его напоминалки на компьютере есть элемент его памяти, или его внешнего мира?
Если, животное использует напоминалки внешнего мира в качестве органайзера, то тогда, где оно "хранит" планы своих маршрутов?
Ну, это не есть заглядывание внутрь чёрного ящика, если вы имеете в виду это. Хотя мы исследуем язык с помощью тех же инструментов, которыми его же и порождаем. Но это не должно быть проблемой.
http://metapractice.livejournal.com/484105.html?thread=12434441#t12434441
Ежели мы изучаем звучащую речь, то мы не заглядываем чёрный ящик.
Ежели мы изучаем текст, то как его расценить - это (а) всё та же внешняя экспрессия текста или (б) это уже продукт внутренней репрезентации текста и мы таким образом уже заглянули в чёрный ящик?
А ежели, мы думаем о чем-то сказанном другим субъектом, то наша репрезентация-память об этом будет заглядыванием в СВОЙ чёрный ящик или чем-то ещё?
А если мы вспоминаем о своей собственной в памяти звучащей речи, то это есть в чёрном или не в чёрном ящике?
Является ли человечье подсознание чёрным ящиком для сознания этого же субъекта?
Поскольку, память в момент её неиспользования не доступна сознанию, то память это чёрный ящик?
А если субъект использует внешний органайзер (например, пусть это даже его компьютер) для распаковки/активизации своей памяти, то его напоминалки на компьютере есть элемент его памяти, или его внешнего мира?
Если, животное использует напоминалки внешнего мира в качестве органайзера, то тогда, где оно "хранит" планы своих маршрутов?
</>
Намоленное место? Такие места всегда у подножия утесов
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Ну, они там на месте силы лежали полузакопанные.
И теперь неясно, то ли это места такое клёвое, что воины его выбрали.
То ли они притащили с собой и оставили часть своей личной силы в этом замечательном месте. Типа как в религиях говорят - намоленное место.
То ли и первое, и второе.
И топографический вопрос: на всех ли площадках возле подножия каких-то выдающихся пиков есть месте силы. Типа, возле красноярски столбов у подножия будут места силы?
И теперь неясно, то ли это места такое клёвое, что воины его выбрали.
То ли они притащили с собой и оставили часть своей личной силы в этом замечательном месте. Типа как в религиях говорят - намоленное место.
То ли и первое, и второе.
И топографический вопрос: на всех ли площадках возле подножия каких-то выдающихся пиков есть месте силы. Типа, возле красноярски столбов у подножия будут места силы?
Здесь целая серия мест.
Около полудня мы вскарабкались на вершину гигантского монолитного утеса, склон которого был похож на каменную стену. Дон Хуан сел и знаком велел мне сделать то же самое.
– Это – место силы, – после долгой паузы объяснил дон Хуан. – Когда-то очень давно здесь были захоронены воины.
В это мгновение каркнула пролетавшая над нами ворона. Дон Хуан проводил ее пристальным взглядом.
Я принялся разглядывать скалу и прикидывать, каким образом и где именно в ней могли быть захоронены воины. Дон Хуан с улыбкой похлопал меня по плечу:
– Не здесь, дурень. Там, внизу.
Он указал на поле, которое расстилалось прямо под нами к востоку от подножия утеса. Он объяснил, что на этом поле есть участок, окруженный естественной изгородью из больших валунов. Оттуда, где я сидел, мне был виден этот участок – идеально круглой формы, метров сто в диаметре. Он весь порос густым кустарником, скрывавшим валуны. Я бы даже не заметил, что участок представляет собой идеальный круг, если бы дон Хуан не обратил на это моего внимания.
Дон Хуан сказал, что по старому индейскому миру разбросано множество таких мест. Они не являются в полном смысле местами силы, как некоторые холмы или геологические образования, где обитают духи. Это, скорее, – места просветления, в которых человек может многому научиться и отыскать решения мучающих его проблем.
– Для этого нужно просто сюда прийти, – сказал дон Хуан. – Или провести ночь на этой скале, чтобы привести в порядок чувства.
– Мы остановимся здесь на ночь?
Я думал, что – да, но маленькая ворона только что сказала мне, что делать этого не нужно.
Я попытался было подробнее расспросить его о вороне, но он нетерпеливым движением головы велел мне молчать.
– Посмотри на этот круг из валунов, – сказал он. – Хорошенько зафиксируй его в памяти, и когда-нибудь ворона приведет тебя к другому такому месту. Чем правильнее круг, тем больше его сила.
...
Движением руки дон Хуан прервал меня. Он встал и знаком велел следовать за ним. Потом он начал спускаться по крутому восточному склону утеса. На его почти вертикальной поверхности была хорошо заметна тропа, которая вела прямо к окруженному валунами участку.
Мы медленно спускались по опасной тропе. Достигнув основания утеса, дон Хуан, не останавливаясь, повел меня сквозь густые заросли чапараля в самый центр круга. Там он набрал сухих веток и подмел ими чистый пятачок, на котором мы и расположились. Пятачок оказался тоже идеально круглым.
– Я собирался захоронить тебя здесь на всю ночь, – сообщил мне дон Хуан. – Но теперь знаю, что время для этого еще не пришло. У тебя нет для этого силы. Я захороню тебя совсем ненадолго.
Я занервничал от мысли о том, что он собирается меня закопать, и спросил, что он имеет в виду, говоря о захоронении. Он по-детски хихикнул и принялся собирать сухие ветки. Помогать он не позволил, сказав, что мое дело – сидеть и ждать.
Собранные ветки он бросал в центр очищенного круга. Затем он заставил меня лечь головой на восток, сложил мою куртку, засунул ее мне под голову и соорудил вокруг моего тела клетку. Для этого он воткнул в мягкий грунт палки длиной немного меньше метра. Некоторые из них вверху оканчивались развилками. В эти развилки он положил длинные продольные прутья, в результате чего вся конструкция приобрела вид открытого гроба. Потом дон Хуан сделал крышку и нижнюю торцевую стенку, закрыв всю конструкцию, начиная от моих плеч, короткими поперечными палками, поверх которых он выложил мелкие ветки и листья. В итоге я оказался лежащим в закрытой со всех сторон клетке, из которой торчала только голова со сложенной курткой под ней в качестве подушки.
137-144 Место захоронения воинов
– Это – место силы, – после долгой паузы объяснил дон Хуан. – Когда-то очень давно здесь были захоронены воины.
В это мгновение каркнула пролетавшая над нами ворона. Дон Хуан проводил ее пристальным взглядом.
Я принялся разглядывать скалу и прикидывать, каким образом и где именно в ней могли быть захоронены воины. Дон Хуан с улыбкой похлопал меня по плечу:
– Не здесь, дурень. Там, внизу.
Он указал на поле, которое расстилалось прямо под нами к востоку от подножия утеса. Он объяснил, что на этом поле есть участок, окруженный естественной изгородью из больших валунов. Оттуда, где я сидел, мне был виден этот участок – идеально круглой формы, метров сто в диаметре. Он весь порос густым кустарником, скрывавшим валуны. Я бы даже не заметил, что участок представляет собой идеальный круг, если бы дон Хуан не обратил на это моего внимания.
Дон Хуан сказал, что по старому индейскому миру разбросано множество таких мест. Они не являются в полном смысле местами силы, как некоторые холмы или геологические образования, где обитают духи. Это, скорее, – места просветления, в которых человек может многому научиться и отыскать решения мучающих его проблем.
– Для этого нужно просто сюда прийти, – сказал дон Хуан. – Или провести ночь на этой скале, чтобы привести в порядок чувства.
– Мы остановимся здесь на ночь?
Я думал, что – да, но маленькая ворона только что сказала мне, что делать этого не нужно.
Я попытался было подробнее расспросить его о вороне, но он нетерпеливым движением головы велел мне молчать.
– Посмотри на этот круг из валунов, – сказал он. – Хорошенько зафиксируй его в памяти, и когда-нибудь ворона приведет тебя к другому такому месту. Чем правильнее круг, тем больше его сила.
...
Движением руки дон Хуан прервал меня. Он встал и знаком велел следовать за ним. Потом он начал спускаться по крутому восточному склону утеса. На его почти вертикальной поверхности была хорошо заметна тропа, которая вела прямо к окруженному валунами участку.
Мы медленно спускались по опасной тропе. Достигнув основания утеса, дон Хуан, не останавливаясь, повел меня сквозь густые заросли чапараля в самый центр круга. Там он набрал сухих веток и подмел ими чистый пятачок, на котором мы и расположились. Пятачок оказался тоже идеально круглым.
– Я собирался захоронить тебя здесь на всю ночь, – сообщил мне дон Хуан. – Но теперь знаю, что время для этого еще не пришло. У тебя нет для этого силы. Я захороню тебя совсем ненадолго.
Я занервничал от мысли о том, что он собирается меня закопать, и спросил, что он имеет в виду, говоря о захоронении. Он по-детски хихикнул и принялся собирать сухие ветки. Помогать он не позволил, сказав, что мое дело – сидеть и ждать.
Собранные ветки он бросал в центр очищенного круга. Затем он заставил меня лечь головой на восток, сложил мою куртку, засунул ее мне под голову и соорудил вокруг моего тела клетку. Для этого он воткнул в мягкий грунт палки длиной немного меньше метра. Некоторые из них вверху оканчивались развилками. В эти развилки он положил длинные продольные прутья, в результате чего вся конструкция приобрела вид открытого гроба. Потом дон Хуан сделал крышку и нижнюю торцевую стенку, закрыв всю конструкцию, начиная от моих плеч, короткими поперечными палками, поверх которых он выложил мелкие ветки и листья. В итоге я оказался лежащим в закрытой со всех сторон клетке, из которой торчала только голова со сложенной курткой под ней в качестве подушки.
137-144 Место захоронения воинов
Дочитали до конца.