Показаны записи 2401 - 2410 из 56266
</>
(2) Часть II. Глава 1. Паттерны: форма versus vs содержание
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
В применении НЛП к процессу изменения – то есть в первом контексте, где были развиты модели НЛП – с этим требованием пытались справиться принципиально иным путем. В приведенном выше описании было сказано:
Надлежащая позиция НЛП терапевта – это позиция манипулятора, направляющего процесс, в котором клиент исследует содержание своей жизни и развивает свои новые возможности.
Номинализация манипулятор, произведенная от глагола манипулировать, часто действует как красная тряпка на профессиональных психотерапевтов, но мы используем этот термин намеренно, чтобы напомнить всем таким терапевтам изменения специальное этическое требование, связанное с их позицией. В частности, мы используем этот термин в данном контексте, чтобы подчеркнуть, как работает стратегия, применяемая в НЛП для защиты личности клиента: взаимодействие с клиентом ограничивается процессом, то есть терапевт манипулирует процессом, оставляя все содержание клиенту.
Как показал наш опыт, это весьма освобождающее ограничение – вы делаете то, что вы должны делать, чтобы клиент получил то, чего он хочет; причем то, что вы делаете, этично и ограничивается процессом. Предположим, что у вас классический клиент с депрессией. В таких случаях первая задача, с которой сталкивается терапевт – это установить раппорт с клиентом и получить его реакции. Учитывая сказанное выше, вы попросту делаете то что нужно, чтобы справиться с этой первой задачей. Эти действия начинаются с классической стратегии зеркального отражения, применявшейся в ранней работе НЛП, где вы тщательно повторяете позы клиента, его жесты, паттерны дыхания, интонации голоса, вокальные ритмы и т.д. – что составляет относительно невинную и мягкую манипуляцию – и доходят до метакомментария, что вы не знали, как скучны могут быть люди с депрессией, или даже до того, что манипулятор проливает слезы, не зная, что делать с таким нечувствительным человеком, или вдруг падает на пол, изображая сердечный приступ, чтобы привлечь все внимание клиента, или случайно проливает на него стакан холодной воды. Все эти действия входят в процесс манипуляции, при всем различии их стиля и последствий. Такая форма, или принцип процесс versus содержание, была и остается важнейшей для развития и быстрого распространения НЛП.
Один из более тонких способов, которыми психотерапевт неправильно влияет на своих клиентов – то есть манипулирует ими на содержательном уровне – это попытка понять, в чем состоит переживание клиента. Как это ни удивительно, усилие понять опыт другого человека может быть в высшей степени актом манипуляции,8 независимо от позитивных намерений того, кто пытается понять.
Мы приведем дальше пример работы терапевта НЛП со своим клиентом, предлагая вам обратить внимание на ваши внутренние реакции при попытке понять доставляемую клиентом словесную информацию.
Терапевт: Так вы говорите, что с вашим браком что-то не в порядке?
Клиентка: Вот именно, …не знаю, как это выразить – скажем, мой муж ведет себя не так, как мы обещали друг другу, как только поженились.
Терапевт: Хорошо, помогите мне понять это поведение, как это разошлось с тем, что вы обещали друг другу как только поженились?
Клиентка: Ну, вы знаете, как это бывает…в конце концов, мы уже прожили вместе больше 15 лет. Все это, может быть, немножко застоялось – знаете ли, раньше трава была зеленее…(голос начинает дрожать, как будто клиентке трудно продолжать).
Терапевт: Так о чем же мы теперь говорим?
Теперь вопрос к читателю: поняли ли вы, о чем идет речь? О чем говорит эта женщина? Чувствуете ли вы, чтó не ладится в этом браке? Понимаете ли? Запишите ответы на эти вопросы. Продолжим сеанс.
Клиентка: Об этом трудно сказать – ну, он делает разные вещи с другими. То, что мы раньше делали только между собой, так что… (голос ломается).
Терапевт: Ясно, что это очень сильно затрагивает ваши чувства. Что же вы чувствуете? (наклоняется вперед и слегка прикасается к женщине с видимым участием).
Клиентка: Думаю, я должна об этом рассказать – хотя мне противно даже думать об этом.
Терапевт: Ну, здесь вы в полной безопасности…продолжайте, скажите это!
Теперь скажите откровенно, читатель, в чем состоит проблема брака этой клиентки с ее точки зрения?
</>
Часть II. Глава 1. Паттерны: форма versus vs содержание
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Заметим, что в метамодели содержанию не придается абсолютно никакого значения. Это неиспользование содержания становится решающей характеристикой паттернирования НЛП во всех дальнейших применениях моделей НЛП классической эпохи. Грубо говоря, производящий изменения терапевт в процессе изменения занимает, в качестве эффективного руководителя, более высокий перцептуальный уровень, чем клиент (Джей Хейли в своем ценном описании гипнотической работы Милтона Эриксона, изложенном в книге Стратегии психотерапии, проницательно заметил и удачно обозначил это как метадополнительное положение).
Такая перцептуальная позиция охватывает тот уровень, на котором действует клиент. С точки зрения перцептуальной позиции терапевта, она определенно покрывает и клиента, и представление самого терапевта. Более конкретно, в то время как клиент сосредоточивается на содержании своего опыта, производящий изменения терапевт сосредоточивается на ряде добавочных вопросов, таких как отношение между ним и клиентом, подсознательные процессы отображения, используемые клиентом и т.д. Пользуясь этим широким диапазоном восприятия и манипулируя такими процессами, терапевт стремится создать контекст, в котором клиент может найти надлежащие альтернативные формы поведения и паттерны действия.
Иными словами, клиенту полностью предоставляется исследование содержания его жизни. Надлежащая позиция НЛП терапевта состоит в том, что он манипулирует этим процессом, в котором клиент исследует содержание своей жизни и развивает свои новые возможности. Один из этических принципов НЛП требует, чтобы терапевт в процессе изменения сам не вмешивался в содержание вопросов, исследуемых клиентом. Этим он нарушил бы особое отношение между ним и клиентом. Более конкретно, если бы терапевт НЛП комментировал содержательную сторону проблем клиента (положительно или отрицательно, словесно или несловесно), или предлагал альтернативы, или как-нибудь иначе влиял на процесс исследования, производимый клиентом, то он обманул бы особое доверие к нему клиента. И в самом деле, полная сосредоточенность НЛП терапевта на изменении синтаксических паттернов клиента самым отчетливым способом удовлетворяет этому этическому требованию и избегает злоупотребления этим специальным отношением.
Есть разнообразные и тонкие способы, которыми терапевт может повлиять на клиента. Например, Фрейд, в начальный период использовавший гипноз, кокаин и весьма содержательные обсуждения со своими клиентами (к счастью, не все эти способы одновременно!), понял, что клиенты в муках процесса изменения крайне впечатлительны и весьма чувствительны к малейшим указаниям терапевта, правильно ли они действуют (с точки зрения психоаналитика). Решение его состояло в том, чтобы минимизировать влияние психоаналитика на клиента, манипулируя физическим контекстом: он направлял взгляд клиента в сторону от себя (и тем самым исключал визуальные связи); ограничивал свои словесные реакции (по крайней мере в некоторых частях терапевтического сеанса) относительно бессодержательными поощрениями, указывающими пациенту, что он должен продолжать то, чтó делает (гм, продолжайте пожалуйста, что же дальше и т.д.) и уменьшал тем самым слуховые связи; он помещал клиента на кушетку, в то время как сам, как правило, сидел (кинестетическое ограничение). С помощью этих манипуляций Фрейд пытался удовлетворить особые этические требования к процессу изменения, защищая личность клиента. Конкретная цель его состояла в том, чтобы не навязывать словесной и несловесной обратной связью взгляды и ценности психоаналитика впечатлительному и уязвимому клиенту, борющемуся за свое изменение.
Такая перцептуальная позиция охватывает тот уровень, на котором действует клиент. С точки зрения перцептуальной позиции терапевта, она определенно покрывает и клиента, и представление самого терапевта. Более конкретно, в то время как клиент сосредоточивается на содержании своего опыта, производящий изменения терапевт сосредоточивается на ряде добавочных вопросов, таких как отношение между ним и клиентом, подсознательные процессы отображения, используемые клиентом и т.д. Пользуясь этим широким диапазоном восприятия и манипулируя такими процессами, терапевт стремится создать контекст, в котором клиент может найти надлежащие альтернативные формы поведения и паттерны действия.
Иными словами, клиенту полностью предоставляется исследование содержания его жизни. Надлежащая позиция НЛП терапевта состоит в том, что он манипулирует этим процессом, в котором клиент исследует содержание своей жизни и развивает свои новые возможности. Один из этических принципов НЛП требует, чтобы терапевт в процессе изменения сам не вмешивался в содержание вопросов, исследуемых клиентом. Этим он нарушил бы особое отношение между ним и клиентом. Более конкретно, если бы терапевт НЛП комментировал содержательную сторону проблем клиента (положительно или отрицательно, словесно или несловесно), или предлагал альтернативы, или как-нибудь иначе влиял на процесс исследования, производимый клиентом, то он обманул бы особое доверие к нему клиента. И в самом деле, полная сосредоточенность НЛП терапевта на изменении синтаксических паттернов клиента самым отчетливым способом удовлетворяет этому этическому требованию и избегает злоупотребления этим специальным отношением.
Есть разнообразные и тонкие способы, которыми терапевт может повлиять на клиента. Например, Фрейд, в начальный период использовавший гипноз, кокаин и весьма содержательные обсуждения со своими клиентами (к счастью, не все эти способы одновременно!), понял, что клиенты в муках процесса изменения крайне впечатлительны и весьма чувствительны к малейшим указаниям терапевта, правильно ли они действуют (с точки зрения психоаналитика). Решение его состояло в том, чтобы минимизировать влияние психоаналитика на клиента, манипулируя физическим контекстом: он направлял взгляд клиента в сторону от себя (и тем самым исключал визуальные связи); ограничивал свои словесные реакции (по крайней мере в некоторых частях терапевтического сеанса) относительно бессодержательными поощрениями, указывающими пациенту, что он должен продолжать то, чтó делает (гм, продолжайте пожалуйста, что же дальше и т.д.) и уменьшал тем самым слуховые связи; он помещал клиента на кушетку, в то время как сам, как правило, сидел (кинестетическое ограничение). С помощью этих манипуляций Фрейд пытался удовлетворить особые этические требования к процессу изменения, защищая личность клиента. Конкретная цель его состояла в том, чтобы не навязывать словесной и несловесной обратной связью взгляды и ценности психоаналитика впечатлительному и уязвимому клиенту, борющемуся за свое изменение.
Ответом на вызывающий вопрос Биккертона являются в точности те соображения, которые мы высказали выше по поводу специальных эпистемологических операций инструментального наблюдения и измерения, применяемых физиками. В этом специальном контексте они в самом деле имеют большое значение.
2. Во-вторых, образование паттернов внутренней логики естественного языка и его производных – формальных систем, которые мы развили и постоянно налагаем на ПД (примером является синтаксис естественного языка).
С этой последовательностью профессий связаны различные виды деятельности. Такие дисциплины, как физика, химия, физиология и т.д. представляют систематическое исследование множества отображений между миром и специальным множеством мысленных карт, называемых теориями. Как правило, эта деятельность происходит в нескольких фазах или на нескольких уровнях, хотя эти различия вообще не воспринимаются отчетливо и недостаточно глубоко оцениваются. Как указано выше, такая деятельность обычно начинается с наблюдений над элементами множества, определяемого результатом неврологических преобразований (ПД). По мере того как эти наблюдения становятся более изощренными, в них играет все возрастающую роль инструментальное наблюдение и измерение, помогающее работе исследователей. Операции наблюдения и измерения доставляют таким ученым второе описание мира. Как уже было сказано, эти операции (инструментальные наблюдения и измерения) имеют особый эпистемологический статус, поскольку они отличаются рядом признаков от всех видов прямых наблюдений (в пределах ПД). Укажем два различия:
1. Эти операции не подвержены прямому действию нормальных неврологических преобразований, определяющих человеческую нервную систему.15
2. Эти операции выполняются внешним образом, и их результаты как правило отображаются единым и однозначным объектом – некоторым числом или множеством чисел, достаточно прочным, чтобы пройти через наши нервные преобразования без существенной деградации.
При выполнении этих отображений происходят сравнения между миром и нашим нормальным опытом – ПД; в этих сравнениях используются специальные эпистемологические операции, называемые инструментальным наблюдением и измерением. Конечной целью этой работы является действенная модель отношений между элементами самого мира, а не между элементами ПД.
Когда ученый пытается описать различия, получаемые при сравнении нормальных наблюдений над ПД и этих специальных эпистемологических операций, его деятельность подвержена второму множеству преобразований. Более конкретно, это Лингвистические преобразования и их производные – лингвистика, математика, логика и т.д. Эта часть научной деятельности явно относится к множеству эпистемологических операций высшего порядка – более удаленных от образования паттернов в реальном мире.
Множество неврологических преобразований между деятельностью на уровне рецепторов и ПД – это область невролога, анатома, физиолога и т.д., которую можно считать эпистемологической деятельностью, отстоящей на шаг дальше от паттернирования реального мира. Опять-таки, когда невролог начинает объяснять свои результаты – самому себе или коллегам – то его поведение относится к еще более высокому уровню эпистемологической деятельности, а именно, к Лингвистическим преобразованиям (и их производным).
На вершине всех этих видов профессиональной деятельности находятся такие дисциплины, как лингвистика, логика, математика и т.д., предметом которых является множество отображений между ПД и результатом Лингвистически опосредованных отображений, а также отображений внутри самой области Лингвистической деятельности и ее производных. Эти операции не свидетельствуют о самом мире, а лишь об отображениях между ПД и нашим описанием мира, а также об отображениях, происходящих в области самого описания.
2. Во-вторых, образование паттернов внутренней логики естественного языка и его производных – формальных систем, которые мы развили и постоянно налагаем на ПД (примером является синтаксис естественного языка).
С этой последовательностью профессий связаны различные виды деятельности. Такие дисциплины, как физика, химия, физиология и т.д. представляют систематическое исследование множества отображений между миром и специальным множеством мысленных карт, называемых теориями. Как правило, эта деятельность происходит в нескольких фазах или на нескольких уровнях, хотя эти различия вообще не воспринимаются отчетливо и недостаточно глубоко оцениваются. Как указано выше, такая деятельность обычно начинается с наблюдений над элементами множества, определяемого результатом неврологических преобразований (ПД). По мере того как эти наблюдения становятся более изощренными, в них играет все возрастающую роль инструментальное наблюдение и измерение, помогающее работе исследователей. Операции наблюдения и измерения доставляют таким ученым второе описание мира. Как уже было сказано, эти операции (инструментальные наблюдения и измерения) имеют особый эпистемологический статус, поскольку они отличаются рядом признаков от всех видов прямых наблюдений (в пределах ПД). Укажем два различия:
1. Эти операции не подвержены прямому действию нормальных неврологических преобразований, определяющих человеческую нервную систему.15
2. Эти операции выполняются внешним образом, и их результаты как правило отображаются единым и однозначным объектом – некоторым числом или множеством чисел, достаточно прочным, чтобы пройти через наши нервные преобразования без существенной деградации.
При выполнении этих отображений происходят сравнения между миром и нашим нормальным опытом – ПД; в этих сравнениях используются специальные эпистемологические операции, называемые инструментальным наблюдением и измерением. Конечной целью этой работы является действенная модель отношений между элементами самого мира, а не между элементами ПД.
Когда ученый пытается описать различия, получаемые при сравнении нормальных наблюдений над ПД и этих специальных эпистемологических операций, его деятельность подвержена второму множеству преобразований. Более конкретно, это Лингвистические преобразования и их производные – лингвистика, математика, логика и т.д. Эта часть научной деятельности явно относится к множеству эпистемологических операций высшего порядка – более удаленных от образования паттернов в реальном мире.
Множество неврологических преобразований между деятельностью на уровне рецепторов и ПД – это область невролога, анатома, физиолога и т.д., которую можно считать эпистемологической деятельностью, отстоящей на шаг дальше от паттернирования реального мира. Опять-таки, когда невролог начинает объяснять свои результаты – самому себе или коллегам – то его поведение относится к еще более высокому уровню эпистемологической деятельности, а именно, к Лингвистическим преобразованиям (и их производным).
На вершине всех этих видов профессиональной деятельности находятся такие дисциплины, как лингвистика, логика, математика и т.д., предметом которых является множество отображений между ПД и результатом Лингвистически опосредованных отображений, а также отображений внутри самой области Лингвистической деятельности и ее производных. Эти операции не свидетельствуют о самом мире, а лишь об отображениях между ПД и нашим описанием мира, а также об отображениях, происходящих в области самого описания.
С нашей точки зрения, наиболее убедительные аспекты таких дисциплин как физика состоят в следующем:
1. Постоянно применяется стратегия инструментального наблюдения, отображающая в ПД части электромагнитного спектра, лежащие вне ПД, и таким образом становятся возможными наблюдение и установление паттернов.
2. Развертываются также инструментальные наблюдения, дающие доступ к очень большому и очень малому, очень быстрому и очень медленному, то есть к тем аспектам мира, которые в некоторых случаях попадают в узкие пределы восприятия ПД, но вследствие значений соответствующих переменных – размера, скорости и т.д. – наш сенсорный аппарат, унаследованный от истории нашего вида, не способен отобразить их на ПД.
Практические успехи приложений этих абстрактных физических теорий напоминают нам, что хотя мы никогда не получим прямого сенсорного доступа к реальному миру, возможно все же обнаружить и кодировать паттерны, по-видимому, действующие в нем, что ведет к важным практическим успехам.
Стратегии инструментального наблюдения и измерения, переплетенные между собой, придают физике и связанным с ней областям науки особый эпистемологический статус в тех областях их деятельности, где применимы эти стратегии.. В настоящее время это единственные виды деятельности, какие могут претендовать на приближение к прямому соприкосновению с реальным миром (как бы ни были странны области такого соприкосновения). Это вытекает из того, что приборы не подвержены тем неврологическим преобразованиям, которые определяют события в ПД.
Рассмотрим теперь выводы из вышеизложенной эпистемологии, касающиеся неврологии. Мы полагаем, что они составляют еще один шаг, удаляющий область деятельности этой дисциплины от реального мира. Дело в том, что значительное большинство ее предметов не имеет прямого соприкосновения с миром. И в самом деле, они относятся к двум областям:
1. Во-первых, это множество отображений между реальным миром, изучаемым физиками, и ПД. С нашей точки зрения, задача неврологии – установить структуры и функции неврологических преобразований. Конечные результаты ее должны позволить нам понять систематическое образование паттернов, создающее тот прямой опыт, который мы назвали ПД.
2. Во-вторых, это отношения между преобразованными элементами ПД. Оказывается, что ПД образует паттерны, хотя и отчасти независимые от мира физиков, но все же несущие в себе свою собственную неумолимую логику – внутреннюю логику, навязываемую организацией нервной системы человека.
Обратим теперь внимание, в свете нашей эпистемологии, на работу лингвистов, логиков, математиков и т.д. Их задача также состоит из двух областей:
1. Во-первых, отображения между ПД и мысленными картами, которые подавляющее большинство людей принимает за действительность. Это и есть в самом деле их действительность. Их позицию хорошо выразил лингвист Дерек Биккертон:
Конфликты между представлениями мучительны по многим причинам. На весьма практическом уровне, мучительно иметь модель действительности, расходящуюся с моделями окружающих. Но почему бы это должно было беспокоить людей, если модель – это всего лишь модель, наилучшая догадка о действительности, какую делает каждый из нас? Потому что никто ее не рассматривает таким образом. Если модель – это единственная действительность, какую вы можете знать, то этамодель и есть действительность, а поскольку действительность может быть только одна, то человек с иной моделью должен быть неправ.
Дерек Биккертон, Язык и вид,
1990, стр. 249.
1. Постоянно применяется стратегия инструментального наблюдения, отображающая в ПД части электромагнитного спектра, лежащие вне ПД, и таким образом становятся возможными наблюдение и установление паттернов.
2. Развертываются также инструментальные наблюдения, дающие доступ к очень большому и очень малому, очень быстрому и очень медленному, то есть к тем аспектам мира, которые в некоторых случаях попадают в узкие пределы восприятия ПД, но вследствие значений соответствующих переменных – размера, скорости и т.д. – наш сенсорный аппарат, унаследованный от истории нашего вида, не способен отобразить их на ПД.
Практические успехи приложений этих абстрактных физических теорий напоминают нам, что хотя мы никогда не получим прямого сенсорного доступа к реальному миру, возможно все же обнаружить и кодировать паттерны, по-видимому, действующие в нем, что ведет к важным практическим успехам.
Стратегии инструментального наблюдения и измерения, переплетенные между собой, придают физике и связанным с ней областям науки особый эпистемологический статус в тех областях их деятельности, где применимы эти стратегии.. В настоящее время это единственные виды деятельности, какие могут претендовать на приближение к прямому соприкосновению с реальным миром (как бы ни были странны области такого соприкосновения). Это вытекает из того, что приборы не подвержены тем неврологическим преобразованиям, которые определяют события в ПД.
Рассмотрим теперь выводы из вышеизложенной эпистемологии, касающиеся неврологии. Мы полагаем, что они составляют еще один шаг, удаляющий область деятельности этой дисциплины от реального мира. Дело в том, что значительное большинство ее предметов не имеет прямого соприкосновения с миром. И в самом деле, они относятся к двум областям:
1. Во-первых, это множество отображений между реальным миром, изучаемым физиками, и ПД. С нашей точки зрения, задача неврологии – установить структуры и функции неврологических преобразований. Конечные результаты ее должны позволить нам понять систематическое образование паттернов, создающее тот прямой опыт, который мы назвали ПД.
2. Во-вторых, это отношения между преобразованными элементами ПД. Оказывается, что ПД образует паттерны, хотя и отчасти независимые от мира физиков, но все же несущие в себе свою собственную неумолимую логику – внутреннюю логику, навязываемую организацией нервной системы человека.
Обратим теперь внимание, в свете нашей эпистемологии, на работу лингвистов, логиков, математиков и т.д. Их задача также состоит из двух областей:
1. Во-первых, отображения между ПД и мысленными картами, которые подавляющее большинство людей принимает за действительность. Это и есть в самом деле их действительность. Их позицию хорошо выразил лингвист Дерек Биккертон:
Конфликты между представлениями мучительны по многим причинам. На весьма практическом уровне, мучительно иметь модель действительности, расходящуюся с моделями окружающих. Но почему бы это должно было беспокоить людей, если модель – это всего лишь модель, наилучшая догадка о действительности, какую делает каждый из нас? Потому что никто ее не рассматривает таким образом. Если модель – это единственная действительность, какую вы можете знать, то этамодель и есть действительность, а поскольку действительность может быть только одна, то человек с иной моделью должен быть неправ.
Дерек Биккертон, Язык и вид,
1990, стр. 249.
Первый Доступ
Лингвистически опосредованные описания ПД
Далее, к этому упорядочению на различных уровнях нетрудно прибавить другие виды деятельности – добавочный анализ, формальный или математический, использование приборов или измерений и т.д.
Некоторые следствия эпистемологических соображений.
Неверно полагать, будто задача физики – узнать, какова природа. Физика занимается тем, что мы можем сказать о Природе..
Нильс Бор, цитируется по книге .Восхождение науки.
Брайана Силвера, стр. 36.
Бор занимает удивительно консервативную позицию по отношению к области деятельности (физике), в которую он внес столь важные вклады. Мы полагаем, напротив, что физика в самом деле имеет своей целью кодирование паттернов внешнего для нас мира. Такая деятельность началась с качественных наблюдений над отношениями в ПД. Когда эти отношения становятся более понятными, переходят к количественному представлению способов образования паттернов. Следующая фаза, как правило, состоит в развитии стандартизованных измерений и в проектировании экспериментов для проверки явных, а затем и неявных следствий тех объяснительных систем, на которые отображается это построение паттернов – так называемых теорий. Строятся приборы, позволяющие измерять описываемые теорией процессы, происходящие вне ПД – то есть вне нашей способности непосредственно (без приборов) обнаруживать, чувствовать и измерять. Когда накапливаются выводы этой последней фазы, несовместимые с наблюдениями ПД, физик постулирует сущности, находящиеся вне ПД – гипотетические элементы, позволяющие описать обнаруженное построение паттернов, а затем объяснить его в расширенной теории.
Например, когда мы писали первый набросок этой книги, лаборатория CERN (главный исследовательский центр Западной Европы, находящийся в Швейцарии, занимающийся фундаментальными исследованиями в физике элементарных частиц) почти готова была объявить, что они открыли последний недостающий гипотетический элемент стандартной теории – бозон Хиггса. Эта частица была первоначально предсказана лишь потому, что она заполняла пробел в этой стандартной теории, делая ее полной и последовательной. Ученые CERN были весьма вдохновлены тем, что им удалось обнаружить события, которые они считали первым физическим доказательством подлинного существования этого теоретически необходимого объекта.
Если эти наблюдения подтвердятся, этот объект займет свое место наряду с другими частицами стандартной теории, экономно объясняющей, как надеются физики, все физические явления; но этому элементу безусловно не соответствует никакое явление в ПД.
Важно иметь в виду, что различия между видимостью и действительностью – это в точности область деятельности физики в ее нынешней форме. Столь же важно заметить, что когда физики переходят от наблюдения к описанию, а затем к объяснению, то их работа подчиняется тем же Лингвистическим преобразованиям, что и в других дисциплинах. Это происходит потому, что основные виды их описания и объяснения необходимым образом включают неврологические и Лингвистические преобразования, свойственные людям (а также производные формы Лингвистического кода, такие как математика, логика и т.д.). Таким образом, в эти аспекты их работы с полной силой входят неврологические и Лингвистические преобразования.
Лингвистически опосредованные описания ПД
Далее, к этому упорядочению на различных уровнях нетрудно прибавить другие виды деятельности – добавочный анализ, формальный или математический, использование приборов или измерений и т.д.
Некоторые следствия эпистемологических соображений.
Неверно полагать, будто задача физики – узнать, какова природа. Физика занимается тем, что мы можем сказать о Природе..
Нильс Бор, цитируется по книге .Восхождение науки.
Брайана Силвера, стр. 36.
Бор занимает удивительно консервативную позицию по отношению к области деятельности (физике), в которую он внес столь важные вклады. Мы полагаем, напротив, что физика в самом деле имеет своей целью кодирование паттернов внешнего для нас мира. Такая деятельность началась с качественных наблюдений над отношениями в ПД. Когда эти отношения становятся более понятными, переходят к количественному представлению способов образования паттернов. Следующая фаза, как правило, состоит в развитии стандартизованных измерений и в проектировании экспериментов для проверки явных, а затем и неявных следствий тех объяснительных систем, на которые отображается это построение паттернов – так называемых теорий. Строятся приборы, позволяющие измерять описываемые теорией процессы, происходящие вне ПД – то есть вне нашей способности непосредственно (без приборов) обнаруживать, чувствовать и измерять. Когда накапливаются выводы этой последней фазы, несовместимые с наблюдениями ПД, физик постулирует сущности, находящиеся вне ПД – гипотетические элементы, позволяющие описать обнаруженное построение паттернов, а затем объяснить его в расширенной теории.
Например, когда мы писали первый набросок этой книги, лаборатория CERN (главный исследовательский центр Западной Европы, находящийся в Швейцарии, занимающийся фундаментальными исследованиями в физике элементарных частиц) почти готова была объявить, что они открыли последний недостающий гипотетический элемент стандартной теории – бозон Хиггса. Эта частица была первоначально предсказана лишь потому, что она заполняла пробел в этой стандартной теории, делая ее полной и последовательной. Ученые CERN были весьма вдохновлены тем, что им удалось обнаружить события, которые они считали первым физическим доказательством подлинного существования этого теоретически необходимого объекта.
Если эти наблюдения подтвердятся, этот объект займет свое место наряду с другими частицами стандартной теории, экономно объясняющей, как надеются физики, все физические явления; но этому элементу безусловно не соответствует никакое явление в ПД.
Важно иметь в виду, что различия между видимостью и действительностью – это в точности область деятельности физики в ее нынешней форме. Столь же важно заметить, что когда физики переходят от наблюдения к описанию, а затем к объяснению, то их работа подчиняется тем же Лингвистическим преобразованиям, что и в других дисциплинах. Это происходит потому, что основные виды их описания и объяснения необходимым образом включают неврологические и Лингвистические преобразования, свойственные людям (а также производные формы Лингвистического кода, такие как математика, логика и т.д.). Таким образом, в эти аспекты их работы с полной силой входят неврологические и Лингвистические преобразования.
</>
(3) Часть I. Глава 1. Неврология vs лингвистика (3T)
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Множества, определенные в пунктах а – г, представляют дальнейшие примеры искусственных множеств, порождаемых логической структурой языка – ни одно из них не связано каким-либо обязательным соответствием с различиями в восприятиях, получаемыми на ПД.
Выражаясь несколько точнее, естественные подразделения – это подразделения, определяемые исключительно различиями, доступными в результате неврологических преобразований, то есть в ПД. Следовательно, естественные множества – это множества, порождаемые естественными подразделениями. Искусственные подразделения и происходящие от них искусственные множества образуются по правилам отбора элементов, которые НЕ обязательно доступны в результате неврологических преобразований. Возникающие таким образом искусственные множества используют в качестве критериев отбора элементов Лингвистические, критерии, или критерии Лингвистического, происхождения.
Одно из главных преобразований, основанных на языке и служащих для искусственного подразделения (и образования искусственных множеств) – то, что лингвисты называют построением подчиненных предложений. Рассмотрим существительное корабль, в предложении
Я ищу корабль!
Существительное корабль само по себе является подразделением множества выходных данных неврологических преобразований (ПД), причем подразделение, выполняемое существительным корабль, представляет собой название некоторого потенциально весьма обширного множества. Предположим, что читатель понимает, чтó имеет в виду под существительным корабль человек, произносящий предыдущее предложение.12
Пользуясь одним из основных словесных орудий НЛП, мы могли бы просить у говорящего уточнения при помощи следующих вопросов:
Какой именно корабль? Корабль, пригодный к мореплаванию.
Корабль, пригодный к Корабль, пригодный к мореплаванию
какому мореплаванию? и способный совершить плавание из
Калифорнии на Таити.
Это можно упорядочить в виде диаграммы:
Корабль
Корабль, пригодный к мореплаванию
Корабль, пригодный к мореплаванию и способный совершить плавание из Калифорнии на Таити
… … … … …
Этот диалог можно было бы продолжить, пока он не завершится единственным референтом – конкретным кораблем. Образование каждого придаточного предложения имеет два следствия: рассматриваемое множество (например, корабль) подразделяется дальше, отчего происходит более ограниченное множество, то есть множество с меньшим числом элементов. Заметьте, что это замечание относится только к случаю, когда рассматриваемые множества конечны.
В то же время, новые множества и все множества, возникающие из дальнейших подразделений, наследуют правила отбора элементов первоначального подразделения, обозначенного словом корабль. Каковы бы ни были критерии элементов этого множества корабль, они сохраняются при любом подразделении этого множества с помощью придаточных предложений.
Выражаясь несколько точнее, естественные подразделения – это подразделения, определяемые исключительно различиями, доступными в результате неврологических преобразований, то есть в ПД. Следовательно, естественные множества – это множества, порождаемые естественными подразделениями. Искусственные подразделения и происходящие от них искусственные множества образуются по правилам отбора элементов, которые НЕ обязательно доступны в результате неврологических преобразований. Возникающие таким образом искусственные множества используют в качестве критериев отбора элементов Лингвистические, критерии, или критерии Лингвистического, происхождения.
Одно из главных преобразований, основанных на языке и служащих для искусственного подразделения (и образования искусственных множеств) – то, что лингвисты называют построением подчиненных предложений. Рассмотрим существительное корабль, в предложении
Я ищу корабль!
Существительное корабль само по себе является подразделением множества выходных данных неврологических преобразований (ПД), причем подразделение, выполняемое существительным корабль, представляет собой название некоторого потенциально весьма обширного множества. Предположим, что читатель понимает, чтó имеет в виду под существительным корабль человек, произносящий предыдущее предложение.12
Пользуясь одним из основных словесных орудий НЛП, мы могли бы просить у говорящего уточнения при помощи следующих вопросов:
Какой именно корабль? Корабль, пригодный к мореплаванию.
Корабль, пригодный к Корабль, пригодный к мореплаванию
какому мореплаванию? и способный совершить плавание из
Калифорнии на Таити.
Это можно упорядочить в виде диаграммы:
Корабль
Корабль, пригодный к мореплаванию
Корабль, пригодный к мореплаванию и способный совершить плавание из Калифорнии на Таити
… … … … …
Этот диалог можно было бы продолжить, пока он не завершится единственным референтом – конкретным кораблем. Образование каждого придаточного предложения имеет два следствия: рассматриваемое множество (например, корабль) подразделяется дальше, отчего происходит более ограниченное множество, то есть множество с меньшим числом элементов. Заметьте, что это замечание относится только к случаю, когда рассматриваемые множества конечны.
В то же время, новые множества и все множества, возникающие из дальнейших подразделений, наследуют правила отбора элементов первоначального подразделения, обозначенного словом корабль. Каковы бы ни были критерии элементов этого множества корабль, они сохраняются при любом подразделении этого множества с помощью придаточных предложений.
</>
(2) Часть I. Глава 1. Неврология vs лингвистика (3T)
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Здесь надо соблюдать осторожность; мы НЕ говорим, что это первое множество подразделений или группировок есть подразделение по аспектам самих предметов. У нас нет доступа к самим предметам, нам доступны только результаты сложных операций восприятия и обработки, которым подвергаются эти предметы, преобразуемые нашей нервной системой – точнее, преобразованиями F1 между рецепторами и ПД.
Сортировка по цене или изготовителю – это пример искусственного подразделения: это значит, что подразделения в таких случаях не имеют ни малейшего основания в опыте восприятия ребенка; напротив, они представляют категории, созданные единственно нашим видом – категории, развитые и наложенные на эти объекты независимо от каких-либо внутренне присущих им особенностей, представленных в ПД. Искусственные подразделения вытекают из Лингвистических преобразований, действующих на ПД.10
Рассмотрим в виде примера оторванную руку пластикового супермена в куче игрушек, о которых шла речь выше. Каким образом ребенок классифицирует этот предмет? Вероятнее всего, он решит поместить оторванную руку вместе с целыми пластиковыми фигурами супермена. Здесь представляет интерес контраст между двумя видами логики. Логика, наблюдаемая в продуктах неврологических преобразований, стремится быть иконической – то есть передает отношения между частью и целым. Таким образом, оторванная рука воспринимается как часть класса пластиковых суперменов.
Большинство из нас пользуется языком, не сознавая применяемых при этом структур и процессов. Пример ребенка, сортирующего игрушки, демонстрирует разницу между логикой неврологических преобразований и логикой Лингвистических преобразований. Обратите внимание на то, что язык осуществляет дальнейшее преобразование наших представлений, и что вследствие этого воспринимаются мысленные карты иного логического типа – мысленные представления. Те из читателей, кто имеет опыт в НЛПпр, поймут, насколько важны мысленные представления в работе изменения.
Теперь мы займемся структурой внутренней логики языка и тем, как она преобразует наши мысленные карты. При этом мы исследуем логику упорядочивающих отношений11 (множеств). Заметим, что мы употребляем здесь термин множество не в его формальном смысле, как в математике, а в его обиходном смысле, и в смысле той роли, которую множества играют в классификациях.
Внутренняя логика естественной языковой системы (и многих ее производных) обычно моделируется логикой множеств, что вполне удается. Логик, вероятно, классифицировал бы оторванную руку совсем иначе, чем ребенок, отнеся ее к куче частей игрушек, вместе с отломанным колесом трактора. В том, что Кожибский называл территорией – то есть в результатах неврологических преобразований, представляемых нам первым доступом – нет таких искусственных множеств, как множество частей игрушек, и ПД не имеет таких группировок. Преобразования Лингвистического характера, которые обрабатывают наш первичный опыт, производя наши Лингвистически опосредованные отображения, изобилуют такими группировками. Рассмотрим следующие множества:
а. множество всех игрушек, купленных ребенку до трех лет;
б. множество всех любимых игрушек ребенка;
в. множество игрушек, которые после игры укладываются в зеленый ящик;
г. множество игрушек, купленных и подаренных ребенку его бабушкой и дедушкой с материнской стороны.
Сортировка по цене или изготовителю – это пример искусственного подразделения: это значит, что подразделения в таких случаях не имеют ни малейшего основания в опыте восприятия ребенка; напротив, они представляют категории, созданные единственно нашим видом – категории, развитые и наложенные на эти объекты независимо от каких-либо внутренне присущих им особенностей, представленных в ПД. Искусственные подразделения вытекают из Лингвистических преобразований, действующих на ПД.10
Рассмотрим в виде примера оторванную руку пластикового супермена в куче игрушек, о которых шла речь выше. Каким образом ребенок классифицирует этот предмет? Вероятнее всего, он решит поместить оторванную руку вместе с целыми пластиковыми фигурами супермена. Здесь представляет интерес контраст между двумя видами логики. Логика, наблюдаемая в продуктах неврологических преобразований, стремится быть иконической – то есть передает отношения между частью и целым. Таким образом, оторванная рука воспринимается как часть класса пластиковых суперменов.
Большинство из нас пользуется языком, не сознавая применяемых при этом структур и процессов. Пример ребенка, сортирующего игрушки, демонстрирует разницу между логикой неврологических преобразований и логикой Лингвистических преобразований. Обратите внимание на то, что язык осуществляет дальнейшее преобразование наших представлений, и что вследствие этого воспринимаются мысленные карты иного логического типа – мысленные представления. Те из читателей, кто имеет опыт в НЛПпр, поймут, насколько важны мысленные представления в работе изменения.
Теперь мы займемся структурой внутренней логики языка и тем, как она преобразует наши мысленные карты. При этом мы исследуем логику упорядочивающих отношений11 (множеств). Заметим, что мы употребляем здесь термин множество не в его формальном смысле, как в математике, а в его обиходном смысле, и в смысле той роли, которую множества играют в классификациях.
Внутренняя логика естественной языковой системы (и многих ее производных) обычно моделируется логикой множеств, что вполне удается. Логик, вероятно, классифицировал бы оторванную руку совсем иначе, чем ребенок, отнеся ее к куче частей игрушек, вместе с отломанным колесом трактора. В том, что Кожибский называл территорией – то есть в результатах неврологических преобразований, представляемых нам первым доступом – нет таких искусственных множеств, как множество частей игрушек, и ПД не имеет таких группировок. Преобразования Лингвистического характера, которые обрабатывают наш первичный опыт, производя наши Лингвистически опосредованные отображения, изобилуют такими группировками. Рассмотрим следующие множества:
а. множество всех игрушек, купленных ребенку до трех лет;
б. множество всех любимых игрушек ребенка;
в. множество игрушек, которые после игры укладываются в зеленый ящик;
г. множество игрушек, купленных и подаренных ребенку его бабушкой и дедушкой с материнской стороны.
</>
Часть I. Глава 1. Неврология vs лингвистика (3T)
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Различие между неврологическими и Лингвистическими преобразованиями.
Основное уточнение, которое мы вводим – это различение между множеством неврологических преобразований (от рецептора до места первого доступа (ПД) к образам, звукам, ощущениям и т.д.), и множеством преобразований, называемых языком (вместе с его формальными производными). Это различие мотивируется целым рядом соображений, одно из которых, и может быть самое настоятельное, это различие между внутренними отношениями, преобладающими в каждом из этих множеств преобразований.
Я вижу с одной стороны всю совокупность чувственного опыта, а с другой стороны – совокупность всех концепций и предложений. Отношения концепций и предложений между собой и друг к другу имеют логический характер, и задача логического мышления строго ограничивается установлением связей между концепциями и предложениями по твердо установленным правилам, которые и составляют дело логики. Концепции и предложения получают свой «смысл», соответственно, «содержание», лишь посредством своей связи с чувственным опытом. Связь этого последнего с предыдущим чисто интуитивна, а не логична по своей природе. Степень уверенности, какую может внушать эта связь, то есть интуитивная комбинация, составляет единственное различие между пустой фантазией и научной «истиной». Система концепций – это создание человека, вместе с правилами синтаксиса, составляющими структуру концептуальной системы.
Альберт Эйнштейн, Автобиографические заметки, стр.13
Мы предлагаем следующие примеры, демонстрирующие различие в логике (во внутренних отношениях) двух множеств преобразований – нервных и Лингвистических преобразований, и, тем самым, различие между этими двумя множествами преобразований:
Попросите ребенка рассортировать кучу игрушек. Ребенок разделит игрушки на кучи, исходя из некоторого воспринимаемого сходства: по размеру, цвету, применению и т.д. Ребенок НЕ сортирует их в зависимости от изготовителя или цены. Это первое множество критериев, используемое ребенком при сортировке, мы назовем естественными подразделениями. Естественные подразделения – это естественно воспринимаемые категории или группировки, основанные на характеристиках, вытекающих из взаимодействий между предметами и структурой воспринимающих органов (рецепторов), а затем неврологических систем обработки, присущих только людям. Естественные классификации ограничены различиями, доступными на ПД. Ребенок неявно свидетельствует своими действиями, что он группирует предметы, выбирая их по одной из их размерностей (цвету, величине, форме и т.д.), и пренебрегая при этом всеми другими различиями. Выбранная размерность или часть представляет целое – что напоминает классическое иконическое отношение.
Основное уточнение, которое мы вводим – это различение между множеством неврологических преобразований (от рецептора до места первого доступа (ПД) к образам, звукам, ощущениям и т.д.), и множеством преобразований, называемых языком (вместе с его формальными производными). Это различие мотивируется целым рядом соображений, одно из которых, и может быть самое настоятельное, это различие между внутренними отношениями, преобладающими в каждом из этих множеств преобразований.
Я вижу с одной стороны всю совокупность чувственного опыта, а с другой стороны – совокупность всех концепций и предложений. Отношения концепций и предложений между собой и друг к другу имеют логический характер, и задача логического мышления строго ограничивается установлением связей между концепциями и предложениями по твердо установленным правилам, которые и составляют дело логики. Концепции и предложения получают свой «смысл», соответственно, «содержание», лишь посредством своей связи с чувственным опытом. Связь этого последнего с предыдущим чисто интуитивна, а не логична по своей природе. Степень уверенности, какую может внушать эта связь, то есть интуитивная комбинация, составляет единственное различие между пустой фантазией и научной «истиной». Система концепций – это создание человека, вместе с правилами синтаксиса, составляющими структуру концептуальной системы.
Альберт Эйнштейн, Автобиографические заметки, стр.13
Мы предлагаем следующие примеры, демонстрирующие различие в логике (во внутренних отношениях) двух множеств преобразований – нервных и Лингвистических преобразований, и, тем самым, различие между этими двумя множествами преобразований:
Попросите ребенка рассортировать кучу игрушек. Ребенок разделит игрушки на кучи, исходя из некоторого воспринимаемого сходства: по размеру, цвету, применению и т.д. Ребенок НЕ сортирует их в зависимости от изготовителя или цены. Это первое множество критериев, используемое ребенком при сортировке, мы назовем естественными подразделениями. Естественные подразделения – это естественно воспринимаемые категории или группировки, основанные на характеристиках, вытекающих из взаимодействий между предметами и структурой воспринимающих органов (рецепторов), а затем неврологических систем обработки, присущих только людям. Естественные классификации ограничены различиями, доступными на ПД. Ребенок неявно свидетельствует своими действиями, что он группирует предметы, выбирая их по одной из их размерностей (цвету, величине, форме и т.д.), и пренебрегая при этом всеми другими различиями. Выбранная размерность или часть представляет целое – что напоминает классическое иконическое отношение.
Можно предположить, что главной функцией мозга, нервной системы и органов чувств является не продукция, а устранение… Функция мозга и нервной системы – защитить нас от подавления и замешательства при восприятии всей этой массы главным образом бесполезного и несущественного знания, преграждая доступ большей части того, что мы могли бы воспринять или запомнить в любой момент, так что остается лишь та небольшая и специальная выборка, которая, по-видимому, может быть практически полезной… Чтобы сделать возможным биологическое выживание, Разум в Целом должен быть профильтрован через сужающую воронку мозга и нервной системы. Из другого конца воронки вытекает жалким ручейком тот вид сознания, который помогает нам оставаться в живых на поверхности этой особой планеты. Чтобы формулировать и выразить содержание этого сокращенного восприятия, человек изобрел и бесконечно разработал символические системы и неявные философии, которые мы называем языками. Каждый индивид получает выгоду от Лингвистической традиции, в которой он родился, и в то же время становится ее жертвой, жертвой, поскольку она укрепляет в нем веру, что суженное восприятие – это единственно возможное восприятие, и поскольку она обманывает его чувство реальности, слишком уж побуждая его принимать свои понятия за данные, свои слова за подлинные вещи.
Олдос Хаксли, Врата восприятия, Нью-Йорк,
Харпер и Роу, стр. 22-23.
Таким образом, Лингвистические преобразования всевозможных структур, представляемыхПД, организуются в принципе относительно свободно; сами же эти структуры являются малопонятным изображением всевозможных структур, какие могут быть в реальном мире, с прибавлением всевозможных вкладов, вносимых самими структурами обрабатывающих механизмов.
Мы без конца упорядочиваем и переупорядочиваем с помощью языковых структур результаты неврологических преобразований, полученных от ПД, применяя логику, совершенно не зависящую от того, каковы могли быть подлинные структуры первоначальных событий реального мира (если такие структуры в самом деле были).
Олдос Хаксли, Врата восприятия, Нью-Йорк,
Харпер и Роу, стр. 22-23.
Таким образом, Лингвистические преобразования всевозможных структур, представляемыхПД, организуются в принципе относительно свободно; сами же эти структуры являются малопонятным изображением всевозможных структур, какие могут быть в реальном мире, с прибавлением всевозможных вкладов, вносимых самими структурами обрабатывающих механизмов.
Мы без конца упорядочиваем и переупорядочиваем с помощью языковых структур результаты неврологических преобразований, полученных от ПД, применяя логику, совершенно не зависящую от того, каковы могли быть подлинные структуры первоначальных событий реального мира (если такие структуры в самом деле были).
…
Критерий полезности.
Теперь перед нами возникает вопрос, каким конкретным образом эти естественные языковые преобразования продолжают формирование наших уже преобразованных представлений того, что происходит вокруг нас. Второе отображение – функция под названием «язык» – в принципе свободно от всех ограничений, кроме полезности; этот критерий близок и дорог сердцу любого моделировщика НЛП. Под полезностью мы понимаем тот факт, что, как и при создании всех моделей, основным критерием оценки является простой вопрос:
Работает это или нет?
Иными словами, приводит ли наш способ использования языка для обработки преобразованного мира, который представляет нам ПД, к достаточно эффективной способности манипулировать им для достижения наших целей? Лингвистические преобразования выполняют утилитарные подразделения этого воспринимаемого мира, и вопрос в том, приводят ли они к желательным для нас результатам. Заметим, что мы применяем эти категории НЕ к миру, а к изображению мира, построенному на ПД неврологическими преобразованиями.
Как мы полагаем, важно подчеркнуть, что наше использование Лингвистических отображений вовсе не связано требованием истинности (что бы оно ни означало); нет никакого необходимого соответствия между нашим способом подразделения опыта, воспринятого на уровне ПД, и подлинным строением мира; нет изоморфного отображения (взаимно однозначного соответствия, сохраняющего отношения элементов) между миром и первым доступным для нас его изображением – ПД. Далее, нет изоморфного отображения между этим представлением ПД и его Лингвистической кодировкой. Конечно, как и в случае любой модели НЛП, универсальная моделирующая деятельность языка не изменяет структуры того, чему язык дает название. Эта структура, как можно предположить, остается неизменной, что бы мы ни думали о нашем Лингвистическом творчестве.
Однако – и этот критерий применим как к созданию языка, так и к моделям НЛП – если наши попытки наложить на мир некоторую структуру посредством языка слишком расходятся с подлинной структурой и поведением вещей и процессов, это приводит нас к неспособности эффективно манипулировать воспринимаемым миром. При таких обстоятельствах, под давлением обратной связи, мы реорганизуем нашу модель – Лингвистические категории, которые мы накладываем на воспринимаемый мир. В этом смысле наши естественные языки и структуры, налагаемые ими на наш первичный опыт (ПД) – это свидетельства о длительном эволюционном процессе проб и ошибок, создавшем языковую обработку мира. Эти отображения, связывающие ПД и Лингвистические категории наших языков, представляют накопленную мудрость наших предков и результаты исторического процесса – поиска полезных манипуляций воспринимаемым миром, осуществляемых посредством языка.
Критерий полезности.
Теперь перед нами возникает вопрос, каким конкретным образом эти естественные языковые преобразования продолжают формирование наших уже преобразованных представлений того, что происходит вокруг нас. Второе отображение – функция под названием «язык» – в принципе свободно от всех ограничений, кроме полезности; этот критерий близок и дорог сердцу любого моделировщика НЛП. Под полезностью мы понимаем тот факт, что, как и при создании всех моделей, основным критерием оценки является простой вопрос:
Работает это или нет?
Иными словами, приводит ли наш способ использования языка для обработки преобразованного мира, который представляет нам ПД, к достаточно эффективной способности манипулировать им для достижения наших целей? Лингвистические преобразования выполняют утилитарные подразделения этого воспринимаемого мира, и вопрос в том, приводят ли они к желательным для нас результатам. Заметим, что мы применяем эти категории НЕ к миру, а к изображению мира, построенному на ПД неврологическими преобразованиями.
Как мы полагаем, важно подчеркнуть, что наше использование Лингвистических отображений вовсе не связано требованием истинности (что бы оно ни означало); нет никакого необходимого соответствия между нашим способом подразделения опыта, воспринятого на уровне ПД, и подлинным строением мира; нет изоморфного отображения (взаимно однозначного соответствия, сохраняющего отношения элементов) между миром и первым доступным для нас его изображением – ПД. Далее, нет изоморфного отображения между этим представлением ПД и его Лингвистической кодировкой. Конечно, как и в случае любой модели НЛП, универсальная моделирующая деятельность языка не изменяет структуры того, чему язык дает название. Эта структура, как можно предположить, остается неизменной, что бы мы ни думали о нашем Лингвистическом творчестве.
Однако – и этот критерий применим как к созданию языка, так и к моделям НЛП – если наши попытки наложить на мир некоторую структуру посредством языка слишком расходятся с подлинной структурой и поведением вещей и процессов, это приводит нас к неспособности эффективно манипулировать воспринимаемым миром. При таких обстоятельствах, под давлением обратной связи, мы реорганизуем нашу модель – Лингвистические категории, которые мы накладываем на воспринимаемый мир. В этом смысле наши естественные языки и структуры, налагаемые ими на наш первичный опыт (ПД) – это свидетельства о длительном эволюционном процессе проб и ошибок, создавшем языковую обработку мира. Эти отображения, связывающие ПД и Лингвистические категории наших языков, представляют накопленную мудрость наших предков и результаты исторического процесса – поиска полезных манипуляций воспринимаемым миром, осуществляемых посредством языка.
Дочитали до конца.