В прежней логике человек 10—15 лет готовился, потом отрабатывал свой цикл деятельности в отрасли 30 лет, в 55—60 выходил на пенсию и дальше, условно, жил еще 10 лет и умирал. А если люди будут жить до 120, 60 лет станут серединой активной жизни. Работать мы будем минимум до 90 лет. И, скорее всего, у нас будут 3-4 смены направления деятельности. Что это значит? Что нам нужно будет полностью «пересобирать» себя в течение жизни, полностью переучиваться, и не один раз. А если надо все время переучиваться, что самое важное уметь? Учиться и разучиваться.
Когда человек уверен, что «делать нужно только так, а не иначе», то весьма вероятно, что в какой-то момент его привычка может оказаться главным блоком на пути к изменению. Мы наблюдаем это, когда, например, хорошие инженеры советской школы сталкиваются с современными школами цифрового проектирования. Они не способны работать в этой среде, потому что привыкли с кульманом, с линейкой, с коллегами, которые сидят за соседними столами, обо всем договариваться. А им нужно работать в среде, где их коллеги — один в Бразилии, второй в Южной Африке, третий в Индии, в разных часовых поясах, — друг друга вообще в глаза не видели, собирают модель в цифровой среде. Для них это взрыв мозга, они не понимают, как в этом параллельном проектировании можно работать. Привычки мешают войти в новую реальность.
Любой ребенок обладает способностью активно учиться. За первые несколько лет жизни человек прокачивает через себя такое количество информации, которое несопоставимо ни с какой школьной программой. А потом мы приходим в школу, и нам говорят: «Делай так, открывай другую страницу учебника, не гляди в окно», то есть форматируют так, чтобы мы делали точно то и в том ритме, который удобен самой школе и запрещает нам проявлять естественное любопытство. А это и есть основная компетенция, которой человек должен обладать, если ему предстоит в течение жизни постоянно переходить из одной сферы в другую, осваивать что-то новое и меняться в новой, длинной жизни.
И сразу возникает вопрос: а сама школа-то успеет измениться в ближайшее время? Конечно, нет. И что делать родителям? Все, о чем я говорю, сегодня можно решить с помощью дополнительного образования. Например, предпринимательскую компетенцию тренируют в так называемых детских акселераторах. Там ребенок в проектной логике пробует создать собственный стартап. Это, конечно, еще не стартап взрослого человека. Но можно придумать проект, собрать команду, заработать карманные деньги, и это мотивирует ребенка войти в новый тип деятельности.
Кто в 90-х оказался наиболее приспособленным к изменениям? Люди, которые понимали, что могут надеяться только на себя. У них была хорошая физическая подготовка, эмоциональная устойчивость, напористость и готовность действовать. Часть из них стала бандитами, часть — предпринимателями. Если исключить бандитский трек, лучше всего к «опаньки» адаптируются люди с предпринимательскими качествами — способные в условиях неопределенности принимать решения, действовать, видеть возможности (а не только угрозы), все время развиваться, все время искать новое и т. д.
Соответственно, следующее поколение должно приобретать именно эти качества: способность реагировать на неопределенность положительным образом: «О, классно, что-то новое! А что мы с этим можем сделать?» Вообще, эта реакция характерна для маленьких детей, которые воспринимают мир в игровой исследовательской логике. А современная школа, скорее, разрушает творческое начало, чем его культивирует. Значит, нам нужно создать такие программы, такие пространства, в которых дети не будут терять посыл активно действовать, созидать, справляться с неопределенностью.
Проблема нынешней школы в том, что она создана под сложившуюся индустриальную модель общества XIX века. Тогда нужно было много работников, которые слушаются начальника, делают, что им сказано, не выходят за рамки должностных инструкций и по шаблону способны выполнять предписанные задачи. Желательно узкоспециализированные. А в мире неопределенности — это самое рискованное, что можно придумать. Школа воспитывает дисциплину, подчинение, отсутствие творческого начала, применение шаблонов. То есть напрямую противоречит тому, к чему мы движемся.
Мы уже сейчас понимаем, что в новом, неопределенном мире мы будем жить долго. Человечество постоянно увеличивает продолжительность жизни. Ожидается, что к середине XXI века в развитых странах она превысит 100 лет. Даже если не случится радикальных технологических прорывов, связанных, например, с генной инженерией, когда научатся удалять ген старения и люди начнут жить фактически вечно. Или если медики победят возрастные дегенеративные заболевания нервной системы. В эту область разработок направляются огромные средства. А значит, весьма вероятно, что в ближайшие 10—20 лет найдутся решения и возраст в 120 лет будет новой нормой.
metanymous в Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Дочитали до конца.