Показаны записи 9681 - 9690 из 30962
Из всех практикующих психоанализ ближе всех подошел к анализу сценариев Альфред Адлер.
"Если я знаю цель личности, я знаю в общих чертах и то, что с этой личностью случится. Я в состоянии привести в определенный порядок все последовательные действия человека <...> Мы должны помнить, что личность, за которой мы наблюдаем, не знает, что делать с собой, если не ориентирована на определенную цель <...> которая определяет ее жизненную линию <...> психическая жизнь человека должна завершиться в пятом акте, как образ, созданный хорошим драматургом <...> любое психическое явление, если мы хотим получить через него понимание личности, должно быть рассмотрено и осмыслено в свете подготовки к некоей цели <...> попытки запланировать компенсацию в финале и (тайного) плана жизни <...> жизненный план остается в подсознании, так что пациент может считать, что действует неумолимый рок, а не давно подготовленный и обдуманный план, за который ответствен только он сам <...> Такой человек завершает свои счеты и примиряется с жизнью, сочиняя одно или множество "если бы". "Если бы условия были другими..."
Сценарный аналитик добавит к этом рассуждениям только следующие: 1) жизненный план не обязательно должен быть подсознательным; 2) не только сама личность отвечает за свой план; 3) цель и способ ее достижения (и сами действительные транзакции, слово за словом) могут быть предсказаны гораздо точнее, чем считал Адлер.
Сравнительно недавно английский психиатр Р.Д.Лейнг в выступлении по радио описал взгляд на жизнь, поразительно схожий с описанным в настоящей книге. Например, он использует слово "приказ" для строгого родительского программирования. Поскольку он еще не опубликовал свои мысли, обсуждать их пока затруднительно.
Однако гораздо древнее всего описанного сценарные аналитики древней Индии, которые основывали свои предсказания преимущественно на астрологии. В "Панчатантре" (примерно двухсотый год до Рождества Христова) очень верно сказано:
Пять обстоятельств предопределены для каждого человека,
Прежде чем он покинет чрево матери:
Продолжительность его жизни,
Его судьба, его богатство,
Его ученость и его могила.
Мы бы сформулировали то же самое несколько иначе:
Пять обстоятельств предопределены родителями
И самим человеком за шесть лет после рождения:
Продолжительность его жизни,
Его судьба, его богатство,
Его ученость и его могила.
"Если я знаю цель личности, я знаю в общих чертах и то, что с этой личностью случится. Я в состоянии привести в определенный порядок все последовательные действия человека <...> Мы должны помнить, что личность, за которой мы наблюдаем, не знает, что делать с собой, если не ориентирована на определенную цель <...> которая определяет ее жизненную линию <...> психическая жизнь человека должна завершиться в пятом акте, как образ, созданный хорошим драматургом <...> любое психическое явление, если мы хотим получить через него понимание личности, должно быть рассмотрено и осмыслено в свете подготовки к некоей цели <...> попытки запланировать компенсацию в финале и (тайного) плана жизни <...> жизненный план остается в подсознании, так что пациент может считать, что действует неумолимый рок, а не давно подготовленный и обдуманный план, за который ответствен только он сам <...> Такой человек завершает свои счеты и примиряется с жизнью, сочиняя одно или множество "если бы". "Если бы условия были другими..."
Сценарный аналитик добавит к этом рассуждениям только следующие: 1) жизненный план не обязательно должен быть подсознательным; 2) не только сама личность отвечает за свой план; 3) цель и способ ее достижения (и сами действительные транзакции, слово за словом) могут быть предсказаны гораздо точнее, чем считал Адлер.
Сравнительно недавно английский психиатр Р.Д.Лейнг в выступлении по радио описал взгляд на жизнь, поразительно схожий с описанным в настоящей книге. Например, он использует слово "приказ" для строгого родительского программирования. Поскольку он еще не опубликовал свои мысли, обсуждать их пока затруднительно.
Однако гораздо древнее всего описанного сценарные аналитики древней Индии, которые основывали свои предсказания преимущественно на астрологии. В "Панчатантре" (примерно двухсотый год до Рождества Христова) очень верно сказано:
Пять обстоятельств предопределены для каждого человека,
Прежде чем он покинет чрево матери:
Продолжительность его жизни,
Его судьба, его богатство,
Его ученость и его могила.
Мы бы сформулировали то же самое несколько иначе:
Пять обстоятельств предопределены родителями
И самим человеком за шесть лет после рождения:
Продолжительность его жизни,
Его судьба, его богатство,
Его ученость и его могила.
Как врач, психиатр или психолог интересуется всем, что может оказать влияние на поведение пациента. В последующих главах мы не пытаемся проследить все факторы, которые могут воздействовать на ход жизни индивидуума, но только те, которые, по современным данным, влияют на жизненный план.
Но прежде чем говорить о том, как выбирается сценарий, как он подкрепляется и приводится в действие, прежде чем разлагать его на составные части, необходимо отметить, что сама идея жизненного сценария не нова. В классической и современной литературе есть немало аллюзий на тему "мир – это театр, а люди в нем актеры". Однако такие аллюзии – совсем не то что последовательное и формализованное исследование. Такие исследования проводили многие психиатры и их ученики, но не продвинулись далеко, потому что в их распоряжении не было мощного оружия структурного анализа (диаграммы и классификации транзакций), анализа игр (выявления надувательства, слабинки, поворота и выплаты) и сценарного анализа (с его снами, купонами и прочим).
Мысль о том, что человеческая жизнь следует образцам, известным по мифам, легендам и сказкам, наиболее элегантно высказана Джозефом Кемпбеллом в книге, на которую мы ссылались. Он основывает свои психологические размышления главным образом на трудах Юнга и Фрейда. Самая известная мысль Юнга – связь между архетипами (соответствующими волшебным фигурам в сценарии) и личностью (которая есть стиль разыгрываемого сценария). Остальные идеи Юнга не так просто понять человеку без специальной подготовки, и даже в таком случае они подвергаются различным истолкованиям. Но в целом Юнг побудил думать о мифах и сказках, и это именно его влияние.
Фрейд непосредственно соотносит множество аспектов жизни человека с одной единственной трагедией – с мифом об Эдипе. На психоаналитическом языке пациент – это Эдип, личность, которая проявляет себя в реакциях. Эдип – это то, что происходит в голове пациента. В сценарном анализе Эдип – это развертывающаяся сейчас, в реальном времени и пространстве, драма, разделенная на сцены и акты, с завязкой, кульминацией и развязкой. Важно, чтобы остальные актеры исполняли свои роли, и пациент старается, чтобы так оно и было. Он знает что сказать только тем людям, чьи сценарии согласуются или увязываются с его собственным. Если его сценарий требует, чтобы он убил царя и женился на царице, ему нужно найти такого царя, сценарий которого требует, чтобы он был убит, и такую царицу, которая окажется настолько глупа, что выйдет за него замуж. Некоторые последователи Фрейда, например Гловер, начинали понимать, что Эдип – это подлинная драма, а не просто "набор реакций", в то время как Ранк, главный предшественник Кемпбелла, показал, что важнейшие мифы и сказки восходят к единому сюжету, который постоянно развертывается в мечтах и жизни множества людей по всему миру.
Фрейд говорит о повторяющемся принуждении и о принуждении судьбы, но его последователи не применили эти идеи к исследованию хода жизни пациентов. Из всех психоаналитиков только Эриксон последовательно рассматривал жизненные циклы людей от рождения до смерти, и, естественно, многие его находки включены в сценарный анализ. В целом можно сказать, что сценарный анализ фрейдистский, но не психоаналитический.
Но прежде чем говорить о том, как выбирается сценарий, как он подкрепляется и приводится в действие, прежде чем разлагать его на составные части, необходимо отметить, что сама идея жизненного сценария не нова. В классической и современной литературе есть немало аллюзий на тему "мир – это театр, а люди в нем актеры". Однако такие аллюзии – совсем не то что последовательное и формализованное исследование. Такие исследования проводили многие психиатры и их ученики, но не продвинулись далеко, потому что в их распоряжении не было мощного оружия структурного анализа (диаграммы и классификации транзакций), анализа игр (выявления надувательства, слабинки, поворота и выплаты) и сценарного анализа (с его снами, купонами и прочим).
Мысль о том, что человеческая жизнь следует образцам, известным по мифам, легендам и сказкам, наиболее элегантно высказана Джозефом Кемпбеллом в книге, на которую мы ссылались. Он основывает свои психологические размышления главным образом на трудах Юнга и Фрейда. Самая известная мысль Юнга – связь между архетипами (соответствующими волшебным фигурам в сценарии) и личностью (которая есть стиль разыгрываемого сценария). Остальные идеи Юнга не так просто понять человеку без специальной подготовки, и даже в таком случае они подвергаются различным истолкованиям. Но в целом Юнг побудил думать о мифах и сказках, и это именно его влияние.
Фрейд непосредственно соотносит множество аспектов жизни человека с одной единственной трагедией – с мифом об Эдипе. На психоаналитическом языке пациент – это Эдип, личность, которая проявляет себя в реакциях. Эдип – это то, что происходит в голове пациента. В сценарном анализе Эдип – это развертывающаяся сейчас, в реальном времени и пространстве, драма, разделенная на сцены и акты, с завязкой, кульминацией и развязкой. Важно, чтобы остальные актеры исполняли свои роли, и пациент старается, чтобы так оно и было. Он знает что сказать только тем людям, чьи сценарии согласуются или увязываются с его собственным. Если его сценарий требует, чтобы он убил царя и женился на царице, ему нужно найти такого царя, сценарий которого требует, чтобы он был убит, и такую царицу, которая окажется настолько глупа, что выйдет за него замуж. Некоторые последователи Фрейда, например Гловер, начинали понимать, что Эдип – это подлинная драма, а не просто "набор реакций", в то время как Ранк, главный предшественник Кемпбелла, показал, что важнейшие мифы и сказки восходят к единому сюжету, который постоянно развертывается в мечтах и жизни множества людей по всему миру.
Фрейд говорит о повторяющемся принуждении и о принуждении судьбы, но его последователи не применили эти идеи к исследованию хода жизни пациентов. Из всех психоаналитиков только Эриксон последовательно рассматривал жизненные циклы людей от рождения до смерти, и, естественно, многие его находки включены в сценарный анализ. В целом можно сказать, что сценарный анализ фрейдистский, но не психоаналитический.
Когда родичи выросли, было установлено, что Виктор больше весит, он менее любопытен и чаще, чем Артур, оставляет свои экскременты. Что произошло с ними впоследствии, после конца эксперимента, неизвестно; вероятно, с ними поступили так, как сочли нужным экспериментаторы. Итак, их судьба определялась наследственностью (генами), ранним опытом их матерей и решениями, принятыми более могучими силами, которые они не могли контролировать и к которым не могли даже обратиться. Любой "сценарий" или "план", который они хотели бы осуществить как индивидуумы, был ограничен этими обстоятельствами. Виктор, которого устраивали условия существования, спокойно прозябал в клетке, в то время как Артур, склонный к поискам новых путей, страдал в заключении; и ни один из них, как бы велико ни было его желание, не мог искать бессмертия путем воспроизводства.
У Тома, Дика и Гарри, дальних родственников Виктора и Артура, другой жизненный опыт. Том был запрограммирован нажимать на рычаг, чтобы избежать электрического удара; в качестве награды он получал немного еды. Дик был запрограммирован так же, но его наградой служила небольшая порция алкоголя. Гарри тоже был запрограммирован избегать неприятных шоков, но наградой ему служили приятные электростимулы. Потом их поменяли местами так, что в конечном счете все они овладели всеми тремя программами. Затем их поместили в клетку с тремя рычагами: один для пищи, другой для алкоголя, и третий для приятных стимулов. И каждому предстояло принять собственное "решение", как провести жизнь: обжираясь, валясь в стельку пьяным или получая электрические импульсы удовольствия. Либо получать любые возможные комбинации этих трех наград. Больше того, в клетке была установлена движущаяся дорожка, и крысы должны были решить, хотят ли они упражняться наряду с получением наград.
Это полная аналогия со сценарным решением, потому что каждая крыса сама решала, проживет ли она жизнь как гурман, алкоголик, искатель острых ощущений или атлет, либо предпочтет какую-то умеренную комбинацию. Но хотя каждая крыса могла следовать собственному "сценарному решению", пока она оставалась в клетке, истинный исход ее жизни зависел от внешних сил, от force majeure12, потому что экспериментатор мог прервать "сценарий" когда хочет. Таким образом, ход жизни и стиль жизни крыс определялся их "жизненными планами" вплоть до финала, который выбирался кем-то другим. Но и эти "жизненные планы" могли быть избраны только из числа предложенных "родителями" – экспериментаторами, программировавшими их. И даже этот выбор зависел от событий, происходивших с ними раньше.
Хотя человек не лабораторное животное, он часто ведет себя как такое животное. Иногда людей сажают в клетки и обращаются с ними как с крысами, ими манипулируют, их приносят в жертву по воле хозяев. Но часто дверца клетки открыта, и человеку нужно только выйти, если он хочет. Если же он не выходит, обычно его удерживает именно сценарий. Здесь, в клетке, все так знакомо и привычно; выглянув в большой мир свободы, с его радостями и опасностями, человек возвращается в клетку, с ее рычагами и кнопками, зная, что если он будет нажимать вовремя, то получит еду, питье и иногда удовольствие. Но такой человек в клетке всегда боится, что какая-то сила, большая, чем он сам, Великий Экспериментатор или Великий Компьютер, изменит финал.
Силы человеческой судьбы страшны и грандиозны: деструктивное родительское программирование, подстрекаемое внутренним голосом, который древние называли Демоном; конструктивное родительское программирование, которому помогает жажда жизни и которое давным-давно названо фьюзис; внешние силы, которые мы называем судьбой; и самостоятельные стремления, для которых у древних не было названия, поскольку это была привилегия богов и героев. В результате влияния этих четырех сил, которые, конечно, могут сочетаться, возможны четыре пути к финалу: сценарный, контрсценарный, насильственный и самостоятельный.
У Тома, Дика и Гарри, дальних родственников Виктора и Артура, другой жизненный опыт. Том был запрограммирован нажимать на рычаг, чтобы избежать электрического удара; в качестве награды он получал немного еды. Дик был запрограммирован так же, но его наградой служила небольшая порция алкоголя. Гарри тоже был запрограммирован избегать неприятных шоков, но наградой ему служили приятные электростимулы. Потом их поменяли местами так, что в конечном счете все они овладели всеми тремя программами. Затем их поместили в клетку с тремя рычагами: один для пищи, другой для алкоголя, и третий для приятных стимулов. И каждому предстояло принять собственное "решение", как провести жизнь: обжираясь, валясь в стельку пьяным или получая электрические импульсы удовольствия. Либо получать любые возможные комбинации этих трех наград. Больше того, в клетке была установлена движущаяся дорожка, и крысы должны были решить, хотят ли они упражняться наряду с получением наград.
Это полная аналогия со сценарным решением, потому что каждая крыса сама решала, проживет ли она жизнь как гурман, алкоголик, искатель острых ощущений или атлет, либо предпочтет какую-то умеренную комбинацию. Но хотя каждая крыса могла следовать собственному "сценарному решению", пока она оставалась в клетке, истинный исход ее жизни зависел от внешних сил, от force majeure12, потому что экспериментатор мог прервать "сценарий" когда хочет. Таким образом, ход жизни и стиль жизни крыс определялся их "жизненными планами" вплоть до финала, который выбирался кем-то другим. Но и эти "жизненные планы" могли быть избраны только из числа предложенных "родителями" – экспериментаторами, программировавшими их. И даже этот выбор зависел от событий, происходивших с ними раньше.
Хотя человек не лабораторное животное, он часто ведет себя как такое животное. Иногда людей сажают в клетки и обращаются с ними как с крысами, ими манипулируют, их приносят в жертву по воле хозяев. Но часто дверца клетки открыта, и человеку нужно только выйти, если он хочет. Если же он не выходит, обычно его удерживает именно сценарий. Здесь, в клетке, все так знакомо и привычно; выглянув в большой мир свободы, с его радостями и опасностями, человек возвращается в клетку, с ее рычагами и кнопками, зная, что если он будет нажимать вовремя, то получит еду, питье и иногда удовольствие. Но такой человек в клетке всегда боится, что какая-то сила, большая, чем он сам, Великий Экспериментатор или Великий Компьютер, изменит финал.
Силы человеческой судьбы страшны и грандиозны: деструктивное родительское программирование, подстрекаемое внутренним голосом, который древние называли Демоном; конструктивное родительское программирование, которому помогает жажда жизни и которое давным-давно названо фьюзис; внешние силы, которые мы называем судьбой; и самостоятельные стремления, для которых у древних не было названия, поскольку это была привилегия богов и героев. В результате влияния этих четырех сил, которые, конечно, могут сочетаться, возможны четыре пути к финалу: сценарный, контрсценарный, насильственный и самостоятельный.
Вначале невозможно поверить, что вся судьба человека, все его взлеты и падения наперед расписаны ребенком не старше шести лет, а то и трехлетнего возраста, но именно это утверждает теория сценариев. Легче поверить в это, когда поговоришь с шестилетним или трехлетним ребенком. И еще легче, если присмотреться к тому, что происходит сегодня в мире, и сравнить с происходящим вчера и с тем, что, вероятно, произойдет завтра. Следы человеческих сценариев можно отыскать в древних памятниках, в судах и моргах, в казино и в письмах в редакции, в политических дебатах, в которых государственные деятели пытаются направить на верный путь целые народы, руководствуясь тем, что рассказывали им в детстве родители. К счастью, у некоторых из них были хорошие сценарии, к тому же люди могут освобождаться от своих сценариев и поступать по-своему.
Человеческие судьбы свидетельствуют, что разными путями люди приходят к одинаковому концу и, напротив, одни и те же пути ведут к разным развязкам. Сценарии и контрсценарии существуют в виде внутренних голосов Родителей, которые сообщают им, что делать и чего не делать; их ожидания – это то, как рисует себе Ребенок свое будущее, и вот все три состояния Я разыгрывают представление. Но собственный сценарий оказывается связанным со сценариями других людей, вначале родителей, потом супругов и прежде всего – со сценариями тех, кто правит жизнью. Существуют также опасности в виде инфекционных заболеваний или столкновений с твердыми предметами, для чего человеческое тело не предназначено.
Сценарий жизни – это то, что человек наметил в раннем детстве, а жизнь – то, что происходит в действительности. Ход жизни определяется наследственностью, влиянием родителей и внешними обстоятельствами. Индивидуум, в генах которого заложены умственная отсталость, физическое уродство или ранняя смерть от рака или диабета, имеет мало возможностей принимать собственные решения и осуществлять их. Ход его жизни определяется наследственностью (или родовой травмой). Если родители сами в детстве испытали сильные физические или эмоциональные страдания, они могут лишить своих детей возможности осуществить или даже написать собственный сценарий. Они могут погубить ребенка своей невнимательностью и жестокостью, обречь его с самого раннего возраста на жизнь в больнице. Болезни, несчастные случаи, войны могут помешать осуществлению даже самого тщательно продуманного жизненного плана. То же самое может произойти при столкновении со сценарием другого, совершенно незнакомого человека: убийцы, головореза, невнимательного водителя. Сочетание подобных факторов закрывает перед человеком все возможности и делает трагический конец почти неизбежным.
Но даже при самых строгих ограничениях всегда есть возможность альтернативы. Бомба, эпидемия или массовое убийство могут совсем лишить выбора, но на следующем уровне у человека всегда есть выбор: убивать, быть убитым или убить себя, и этот выбор зависит от сценария, то есть от решения, принятого в детстве.
Разницу между ходом жизни и жизненным планом можно показать на примере крыс, которых использовали в эксперименте, доказывающем, что крыса-мать может влиять на поведение своих детенышей. Первое животное получило имя Виктор Purdue-Wistar III, или просто Виктор. (Purdue-Wistar – название определенной линии лабораторных крыс, а Виктор и Артур – подлинные имена их крестных отцов, то есть экспериментаторов). Виктор происходил от многих поколений экспериментальных животных, и его гены были приспособлены к такой жизни. Когда его мать, Виктория, была крысенком, с ней обращались ласково и холили ее. Отдаленный родич Виктора Артур Purdue Wistar III, или просто Артур, тоже подходил на роль экспериментального животного. Его мать, Артурия, маленькой оставалась в клетке одна, ее никогда не ласкали.
Человеческие судьбы свидетельствуют, что разными путями люди приходят к одинаковому концу и, напротив, одни и те же пути ведут к разным развязкам. Сценарии и контрсценарии существуют в виде внутренних голосов Родителей, которые сообщают им, что делать и чего не делать; их ожидания – это то, как рисует себе Ребенок свое будущее, и вот все три состояния Я разыгрывают представление. Но собственный сценарий оказывается связанным со сценариями других людей, вначале родителей, потом супругов и прежде всего – со сценариями тех, кто правит жизнью. Существуют также опасности в виде инфекционных заболеваний или столкновений с твердыми предметами, для чего человеческое тело не предназначено.
Сценарий жизни – это то, что человек наметил в раннем детстве, а жизнь – то, что происходит в действительности. Ход жизни определяется наследственностью, влиянием родителей и внешними обстоятельствами. Индивидуум, в генах которого заложены умственная отсталость, физическое уродство или ранняя смерть от рака или диабета, имеет мало возможностей принимать собственные решения и осуществлять их. Ход его жизни определяется наследственностью (или родовой травмой). Если родители сами в детстве испытали сильные физические или эмоциональные страдания, они могут лишить своих детей возможности осуществить или даже написать собственный сценарий. Они могут погубить ребенка своей невнимательностью и жестокостью, обречь его с самого раннего возраста на жизнь в больнице. Болезни, несчастные случаи, войны могут помешать осуществлению даже самого тщательно продуманного жизненного плана. То же самое может произойти при столкновении со сценарием другого, совершенно незнакомого человека: убийцы, головореза, невнимательного водителя. Сочетание подобных факторов закрывает перед человеком все возможности и делает трагический конец почти неизбежным.
Но даже при самых строгих ограничениях всегда есть возможность альтернативы. Бомба, эпидемия или массовое убийство могут совсем лишить выбора, но на следующем уровне у человека всегда есть выбор: убивать, быть убитым или убить себя, и этот выбор зависит от сценария, то есть от решения, принятого в детстве.
Разницу между ходом жизни и жизненным планом можно показать на примере крыс, которых использовали в эксперименте, доказывающем, что крыса-мать может влиять на поведение своих детенышей. Первое животное получило имя Виктор Purdue-Wistar III, или просто Виктор. (Purdue-Wistar – название определенной линии лабораторных крыс, а Виктор и Артур – подлинные имена их крестных отцов, то есть экспериментаторов). Виктор происходил от многих поколений экспериментальных животных, и его гены были приспособлены к такой жизни. Когда его мать, Виктория, была крысенком, с ней обращались ласково и холили ее. Отдаленный родич Виктора Артур Purdue Wistar III, или просто Артур, тоже подходил на роль экспериментального животного. Его мать, Артурия, маленькой оставалась в клетке одна, ее никогда не ласкали.
Одна из целей сценарного анализа – соотнести жизненный план пациента с грандиозной историей развития психологии человеческой расы, которая, очевидно, не слишком изменилась с пещерных времен, пройдя через эпохи первых небольших земледельческих и скотоводческих поселений, через эру великих тоталитарных империй Ближнего Востока и вплоть до нашей эры. Джозеф Кемпбелл в своей книге "Герой с тысячью лиц", которая является учебником для каждого сценарного аналитика, подводит такой итог:
* Rigor mortis (лат.) – трупное окоченение. – В.Д.
"Фрейд, Юнг и их последователи неопровержимо доказали, что логика, герои и само действие мифов сохранились до наших дней... Позднейшее воплощение Эдипа, герой продолжения романа о красавице и чудовище сегодня стоит на углу Сорок второй улицы и Пятой авеню и ждет, когда загорится зеленый свет". Кемпбелл указывает, что если герой мифа добивается всемирного торжества, то герой сказки одерживает победу только в узком домашнем кругу. А мы добавим, что пациенты потому и пациенты, что не могут достичь победы, которая им нужна и ради которой они борются. Поэтому они приходят к терапевту, "знающему все тайные способы и великие слова. Он исполняет роль мудреца в старых мифах и сказках, чьи наставления помогают герою пройти через все испытания и ужасы на его пути".
Так во всяком случае видит это Ребенок пациента, что бы ни говорил его Взрослый; и совершенно очевидно, что все дети, начиная с рассвета человеческой истории, имели дело с одними и теми же проблемами и получали в свое распоряжение то же оружие. Если отбросить случайные черты, жизнь все так же вливает старое вино в новые меха: кокосовые и бамбуковые бутылки уступают место козьим бурдюкам, бурдюки – керамике, керамика – стеклу, стекло – пластмассе. Но виноград вряд ли изменился, и в начале попойки нас ждет все то же возбуждение и хмель, а на дне бутылки – все тот же осадок. Оттого-то, говорит Кемпбелл, так мало вариантов в сюжетах и так короток список действующих лиц. Поэтому, зная ключевые моменты сценария пациента, мы с определенной долей уверенности можем предсказать, куда он направляется, и помочь ему свернуть с избранного пути, прежде чем он встретится с неприятностями или катастрофой. Это называется превентивной психологией, или "улучшением состояния". Более того, мы в состоянии помочь пациенту изменить сценарий или дать ему новый, а это есть корректирующая психотерапия, или излечение.
Конечно, совсем не обязательно точно подобрать миф или сказку, которым следует пациент; но чем ближе мы к этому подойдем, тем лучше. Без такого исторического основания часты ошибки. Частный эпизод из жизни пациента или его любимая игра могут быть приняты за весь сценарий; появление одного символического животного, например волка, приведет к тому, что психотерапевт устремится по неверному пути. Сопоставление жизненного плана пациента или плана его Ребенка с разработанным до мелочей сюжетом, испытанным сотнями или тысячами поколений благодаря тому, что он соответствует самым архаичным уровням человеческого сознания, по крайней мере дает прочное основание для работы и может дать указания, что делать, чтобы предотвратить или смягчить печальный конец.
Сценарий "В ожидании Ригор Мортиса"
* Rigor mortis (лат.) – трупное окоченение. – В.Д.
"Фрейд, Юнг и их последователи неопровержимо доказали, что логика, герои и само действие мифов сохранились до наших дней... Позднейшее воплощение Эдипа, герой продолжения романа о красавице и чудовище сегодня стоит на углу Сорок второй улицы и Пятой авеню и ждет, когда загорится зеленый свет". Кемпбелл указывает, что если герой мифа добивается всемирного торжества, то герой сказки одерживает победу только в узком домашнем кругу. А мы добавим, что пациенты потому и пациенты, что не могут достичь победы, которая им нужна и ради которой они борются. Поэтому они приходят к терапевту, "знающему все тайные способы и великие слова. Он исполняет роль мудреца в старых мифах и сказках, чьи наставления помогают герою пройти через все испытания и ужасы на его пути".
Так во всяком случае видит это Ребенок пациента, что бы ни говорил его Взрослый; и совершенно очевидно, что все дети, начиная с рассвета человеческой истории, имели дело с одними и теми же проблемами и получали в свое распоряжение то же оружие. Если отбросить случайные черты, жизнь все так же вливает старое вино в новые меха: кокосовые и бамбуковые бутылки уступают место козьим бурдюкам, бурдюки – керамике, керамика – стеклу, стекло – пластмассе. Но виноград вряд ли изменился, и в начале попойки нас ждет все то же возбуждение и хмель, а на дне бутылки – все тот же осадок. Оттого-то, говорит Кемпбелл, так мало вариантов в сюжетах и так короток список действующих лиц. Поэтому, зная ключевые моменты сценария пациента, мы с определенной долей уверенности можем предсказать, куда он направляется, и помочь ему свернуть с избранного пути, прежде чем он встретится с неприятностями или катастрофой. Это называется превентивной психологией, или "улучшением состояния". Более того, мы в состоянии помочь пациенту изменить сценарий или дать ему новый, а это есть корректирующая психотерапия, или излечение.
Конечно, совсем не обязательно точно подобрать миф или сказку, которым следует пациент; но чем ближе мы к этому подойдем, тем лучше. Без такого исторического основания часты ошибки. Частный эпизод из жизни пациента или его любимая игра могут быть приняты за весь сценарий; появление одного символического животного, например волка, приведет к тому, что психотерапевт устремится по неверному пути. Сопоставление жизненного плана пациента или плана его Ребенка с разработанным до мелочей сюжетом, испытанным сотнями или тысячами поколений благодаря тому, что он соответствует самым архаичным уровням человеческого сознания, по крайней мере дает прочное основание для работы и может дать указания, что делать, чтобы предотвратить или смягчить печальный конец.
Сценарий "В ожидании Ригор Мортиса"
Судьба человека определяется тем, что происходит в его голове, когда он вступает в противоречие с внешним миром. Каждый человек сам планирует свою жизнь. Свобода дает ему силу, чтобы осуществлять собственные планы, а сила дает свободу вмешиваться в планы других. Даже если исход предрешен другими людьми или генетическим кодом, предсмертные слова человека и надпись на его могильной плите будут свидетельствовать о том, что он все-таки боролся. Если человек умер в одиночестве и забвении, только близко знавшие его будут помнить, за что он боролся, а посторонние так и останутся в неведении. В большинстве случаев человек проводит всю жизнь, обманывая мир, а обычно и себя самого. С этими иллюзиями мы ниже познакомимся подробнее.
В раннем детстве каждый решает, как он будет жить и как умрет, и этот план, всегда присутствующий в сознании человека, мы называем сценарием. Повседневное поведение может быть обманчивым, но важнейшие решения уже приняты: человека какого типа он выберет в супруги, в какой постели умрет и кто будет в этот момент с ним рядом. В жизни может случиться не так, но хочет человек именно этого.
http://psylib.ukrweb.net/books/berne03/txt03.htm
В раннем детстве каждый решает, как он будет жить и как умрет, и этот план, всегда присутствующий в сознании человека, мы называем сценарием. Повседневное поведение может быть обманчивым, но важнейшие решения уже приняты: человека какого типа он выберет в супруги, в какой постели умрет и кто будет в этот момент с ним рядом. В жизни может случиться не так, но хочет человек именно этого.
http://psylib.ukrweb.net/books/berne03/txt03.htm
PS То что русская часть может "быть против" - на то похоже. Не то что прям против-против, а она как-то не может места под французскую выделить.
Хм. Проведи рефрейминг, чтобы она выделила такое место!
Или так: французской части надо сформироваться, я ее очень слабо ощущаю, если вообще ощущаю...
Или надо сформировать новую французскую часть прямо по шаблону создания новой части.
"Русская" не понимает, что от нее требуется.
Ну да.
"Английская" сидит, поверх книжек на все это посматривает и хитро приговаривает "Well, well, well..."
Ага, еще и так английская часть мешает, чтобы завелась французская! Это еще один рефрейминг на устранение помех в функционировании английской части в связи с тем, что начинает формироваться французская.
Хм. Проведи рефрейминг, чтобы она выделила такое место!
Или так: французской части надо сформироваться, я ее очень слабо ощущаю, если вообще ощущаю...
Или надо сформировать новую французскую часть прямо по шаблону создания новой части.
"Русская" не понимает, что от нее требуется.
Ну да.
"Английская" сидит, поверх книжек на все это посматривает и хитро приговаривает "Well, well, well..."
Ага, еще и так английская часть мешает, чтобы завелась французская! Это еще один рефрейминг на устранение помех в функционировании английской части в связи с тем, что начинает формироваться французская.
НА СЛУХ Не успеваю быстро понимать. То есть процесс понимания занимает больше времени у меня , чем процесс говорения у говорящего. Если фраза небольшая и потом пауза, то в паузу до меня «доходит» смысл. Если речь потоком, от постепенно начинаю отставать.
Блин, еклмн. Ты прекрасно знаешь приём как повысить скорость слухоразличения быстрой пока еще "иностранной" речи:
--просишь специалиста, который прямо у тебя под боком, запускать аудио-треки на французском
--с регулировкой скорости воспроизведения. Есть всякие софтовые плейеры для этого. Или можно использовать видео-плейеры с той же целью
...вы выбираешь трек и начинаешь слушать его на скорости все более и более быстрой. Раз за разом увеличивая скорость. В ускорении доходишь до почти "буратино-подобного" звучания. Иногда, на некоторое время, ты делаешь прослушивания с замедленной скоростью. Ускоренные прослушивания к замедленным прослушиваниям в соотношении примерно 5/1.
Ты удивишься, как быстро этот дурацкий прием включит в твоей голове некую "настройку" и после ты будешь уже различать отчетливо все звуко/фонемо/лексическое различение при любом невнятном произношении некоего субъекта и быстроте его речи.
Причем, это прием работает на фоне даже полного незнания нового языка. Вспомни, некоего Мишанина и его авантюру на поездку по гранту в италию при нулевом уровне знания итальянского. И он имел первую проблему в своем экспресс-освоении итальянского - он ничерта не мог услышать/понять отдельные итальянские слова в этом невероятно певучем, слитном и быстром потоке настоящей итальянской речи.
И его спас указанный выше прием. (В те времена он это делал не через компьютер - я подсказал ему как переделать кассетный магнитофон, чтобы отдельным регулятором плавно регулировать скорость работы мотора магнитофона.
Когда ты с этим будешь работать, ты сама удивишься какой там есть интересный феномен - этот самый "голос буратино". Ты слушаешь запись, голос звучит ускоренно, но ты его слышишь как бы на обычной нормальной скорости, только очень высоким и картавым. Ну, это уже в финале, когда ты уже достигнешь способности отлично различать (квантовать) на слух французскую речь.
По идее, по мере изучения... Что делать? Как с этим быть? Как сдвинуть процесс с той точки, на которой он застрял?
Часть приемов я тебе описал. Другую часть - преодоление пяти (1)... (5) антиресурсов можно сделать по скайпу.
Блин, еклмн. Ты прекрасно знаешь приём как повысить скорость слухоразличения быстрой пока еще "иностранной" речи:
--просишь специалиста, который прямо у тебя под боком, запускать аудио-треки на французском
--с регулировкой скорости воспроизведения. Есть всякие софтовые плейеры для этого. Или можно использовать видео-плейеры с той же целью
...вы выбираешь трек и начинаешь слушать его на скорости все более и более быстрой. Раз за разом увеличивая скорость. В ускорении доходишь до почти "буратино-подобного" звучания. Иногда, на некоторое время, ты делаешь прослушивания с замедленной скоростью. Ускоренные прослушивания к замедленным прослушиваниям в соотношении примерно 5/1.
Ты удивишься, как быстро этот дурацкий прием включит в твоей голове некую "настройку" и после ты будешь уже различать отчетливо все звуко/фонемо/лексическое различение при любом невнятном произношении некоего субъекта и быстроте его речи.
Причем, это прием работает на фоне даже полного незнания нового языка. Вспомни, некоего Мишанина и его авантюру на поездку по гранту в италию при нулевом уровне знания итальянского. И он имел первую проблему в своем экспресс-освоении итальянского - он ничерта не мог услышать/понять отдельные итальянские слова в этом невероятно певучем, слитном и быстром потоке настоящей итальянской речи.
И его спас указанный выше прием. (В те времена он это делал не через компьютер - я подсказал ему как переделать кассетный магнитофон, чтобы отдельным регулятором плавно регулировать скорость работы мотора магнитофона.
Когда ты с этим будешь работать, ты сама удивишься какой там есть интересный феномен - этот самый "голос буратино". Ты слушаешь запись, голос звучит ускоренно, но ты его слышишь как бы на обычной нормальной скорости, только очень высоким и картавым. Ну, это уже в финале, когда ты уже достигнешь способности отлично различать (квантовать) на слух французскую речь.
По идее, по мере изучения... Что делать? Как с этим быть? Как сдвинуть процесс с той точки, на которой он застрял?
Часть приемов я тебе описал. Другую часть - преодоление пяти (1)... (5) антиресурсов можно сделать по скайпу.
РЕЧЬ Я долго пребывала в уверенности, что говорить мне мешает то, что я мало и плохо знаю. Так оно наверное и было до некоторого момента. Но сейчас я совершенно точно знаю достаточно, чтобы говорить с ошибками и запинками, но все же с некоторой уже свободной. Но меня как будто держит кто-то за горло и я забываю то, что знаю.
Блокировка непосредственно самого процесса французского речепорождения формально является антиресурсом (5). Хотя, фактически он есть производное антиресурса (4).
Робость, стеснительность и неуверенность, что тут же сказывается в голосе, в речевом аппарате, который как раз должен быть напряжен и уверен.
Ну, все же, отдельный антиресурс пять (5) имеет место быть.
Блокировка непосредственно самого процесса французского речепорождения формально является антиресурсом (5). Хотя, фактически он есть производное антиресурса (4).
Робость, стеснительность и неуверенность, что тут же сказывается в голосе, в речевом аппарате, который как раз должен быть напряжен и уверен.
Ну, все же, отдельный антиресурс пять (5) имеет место быть.
</>
Ощ. невозможности иметь нужный идеомоторный образ (4)
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Это мне представляется чем-то недостижимым, невозможным, запредельным. Себя свободно говорящей на французском представить себе не могу. И это ощущение «невозможности» точно совершенно включается, когда я начинаю говорить, ...
Это антиресурс номер (4). Он является мета-производной к антиресурсу номер (3). Т.е. (3) это само отсутствие идеомоторного образа "себя, говорящей на французском". А (4) это уже "ощущение невозможности" иметь указанный идеомоторный образ.
если только это не самые простые фразы, на которых как раз такого ощущения нет, а наоборот есть ощущение, что это чуть ли не родные фразы, которые не требуют ни усилий, ни стараний.
Это один из ресурсов.
Это антиресурс номер (4). Он является мета-производной к антиресурсу номер (3). Т.е. (3) это само отсутствие идеомоторного образа "себя, говорящей на французском". А (4) это уже "ощущение невозможности" иметь указанный идеомоторный образ.
если только это не самые простые фразы, на которых как раз такого ощущения нет, а наоборот есть ощущение, что это чуть ли не родные фразы, которые не требуют ни усилий, ни стараний.
Это один из ресурсов.
Дочитали до конца.