Показаны записи 28261 - 28270 из 30962
Я пытался понять, каким образом поведение мужчин может активизировать и определять поведение женщин, и наоборот. Другими словами, я перешел от классификации или типологии к изучению процессов, по рождающих те различия, которые и подытоживаются в типологии.
Однако следующий шаг вел от процесса к типологии процессов. Я обозначил процессы общим термином схизмогенез (schismogenesis). После обозначения процессов, я перешел к их классификации. Стала видна возможность фундаментальной дихотомии.
Процессы взаимодействия, схожие общей потенциальной способностью к активизации схизмогенеза (т. е. сначала определяя индивидуальный характер, а сверх этого создавая невыносимый стресс), фактически поддавались классифицированию на два обширных рода: симметричные и комплементарные. Я применил термин симметричный для всех форм взаимодействия, которые можно описать в терминах соревнования, соперничества, взаимной конкуренции и т. д., т. е. таких, при которых действие данного вида со стороны индивидуума А будет стимулировать индивидуума В на действие того же вида, что в свою очередь будет стимулировать А на дальнейшие подобные действия и т. д. Например, если А предается хвастовству, это будет стимулировать В на дальнейшее хвастовство, и наоборот.
Далее, я применил термин комплементарный (дополнительный) к последовательностям взаимодействий, в которых действия А и В различны, однако взаимно согласуются (например, доминирование- подчинение, демонстрирование-разглядывание, зависимость-оберегание). Я заметил, что эти парные отношения могут быть в равной степени схизмогенными (например, зависимость может активизировать оберегание и наоборот).
На этой стадии я получил классификацию или типологию не индивидуумов, а процессов, и было естественно перейти от этой классификации к вопросу, к каким последствиям может приводить взаимодействие между поименованными процессами, что происходит, если симметричное соперничество (которое само по себе породило бы симметричный схизмогенез чрезмерного соревнования) смешивается с комплементарной зависимостью - обереганием?
Стало ясно, что между поименованными процессами существуют поразительные взаимодействия. Получалось так, что симметричный и комплементарный мотивы взаимодействия взаимно отрицаются (т. е. имеют взаимно противоположное влияние на отношения). Когда комплементарный схизмогенез (например, доминирование-подчинение) заходит тревожаще далеко, небольшое соревнование снимает напряжение; напротив, когда слишком далеко заходит соревнование, небольшой элемент зависимости позволяет расслабиться.
Однако следующий шаг вел от процесса к типологии процессов. Я обозначил процессы общим термином схизмогенез (schismogenesis). После обозначения процессов, я перешел к их классификации. Стала видна возможность фундаментальной дихотомии.
Процессы взаимодействия, схожие общей потенциальной способностью к активизации схизмогенеза (т. е. сначала определяя индивидуальный характер, а сверх этого создавая невыносимый стресс), фактически поддавались классифицированию на два обширных рода: симметричные и комплементарные. Я применил термин симметричный для всех форм взаимодействия, которые можно описать в терминах соревнования, соперничества, взаимной конкуренции и т. д., т. е. таких, при которых действие данного вида со стороны индивидуума А будет стимулировать индивидуума В на действие того же вида, что в свою очередь будет стимулировать А на дальнейшие подобные действия и т. д. Например, если А предается хвастовству, это будет стимулировать В на дальнейшее хвастовство, и наоборот.
Далее, я применил термин комплементарный (дополнительный) к последовательностям взаимодействий, в которых действия А и В различны, однако взаимно согласуются (например, доминирование- подчинение, демонстрирование-разглядывание, зависимость-оберегание). Я заметил, что эти парные отношения могут быть в равной степени схизмогенными (например, зависимость может активизировать оберегание и наоборот).
На этой стадии я получил классификацию или типологию не индивидуумов, а процессов, и было естественно перейти от этой классификации к вопросу, к каким последствиям может приводить взаимодействие между поименованными процессами, что происходит, если симметричное соперничество (которое само по себе породило бы симметричный схизмогенез чрезмерного соревнования) смешивается с комплементарной зависимостью - обереганием?
Стало ясно, что между поименованными процессами существуют поразительные взаимодействия. Получалось так, что симметричный и комплементарный мотивы взаимодействия взаимно отрицаются (т. е. имеют взаимно противоположное влияние на отношения). Когда комплементарный схизмогенез (например, доминирование-подчинение) заходит тревожаще далеко, небольшое соревнование снимает напряжение; напротив, когда слишком далеко заходит соревнование, небольшой элемент зависимости позволяет расслабиться.
Паттерны культуры.
Рут Бенедикт попыталась построить типологию культур с использованием таких терминов, как аполлонический, дионисийский и параноидальный. В книгах Секс и темперамент и Нейвен акцент сделан не на характеристиках культурных конфигураций, а на попытке охарактеризовать индивидуумов, членов изучаемых культур. Мы, однако, продолжали использовать термины, родственные тем, которыми пользовалась Бенедикт. И действительно, ее типология была позаимствована из языка описания индивидуумов.
В книге Нейвен я посвятил целую главу попыткам использовать старую классификацию темпераментов индивидуумов по Кречмеру на «циклотимные» и «шизотимные». Я рассматривал эту типологию как абстрактную схему, согласно которой я анализировал свои описания мужчин и женщин племени ятмулов.
Этот анализ и особенно факт различия типологии у разных полов, несвойственный идеям книги Паттерны культуры, увели меня от типологии к вопросам процесса. Стало довольно естественно рассматривать данные по ятмулам как иллюстрацию тех взаимодействий между мужчинами и женщинами, которые создают у мужчин и женщин такую дифференциацию этоса, на которой основывалась моя типология индивидуумов.
Рут Бенедикт попыталась построить типологию культур с использованием таких терминов, как аполлонический, дионисийский и параноидальный. В книгах Секс и темперамент и Нейвен акцент сделан не на характеристиках культурных конфигураций, а на попытке охарактеризовать индивидуумов, членов изучаемых культур. Мы, однако, продолжали использовать термины, родственные тем, которыми пользовалась Бенедикт. И действительно, ее типология была позаимствована из языка описания индивидуумов.
В книге Нейвен я посвятил целую главу попыткам использовать старую классификацию темпераментов индивидуумов по Кречмеру на «циклотимные» и «шизотимные». Я рассматривал эту типологию как абстрактную схему, согласно которой я анализировал свои описания мужчин и женщин племени ятмулов.
Этот анализ и особенно факт различия типологии у разных полов, несвойственный идеям книги Паттерны культуры, увели меня от типологии к вопросам процесса. Стало довольно естественно рассматривать данные по ятмулам как иллюстрацию тех взаимодействий между мужчинами и женщинами, которые создают у мужчин и женщин такую дифференциацию этоса, на которой основывалась моя типология индивидуумов.
Таким образом, сравнивая случайные генетические изменения первой стохастической системы с реактивными соматическими изменениями второй системы, мы снова сталкиваемся с общим положением, сформулированным в Главе 2: паттерн не определяется количеством.
Генетические изменения могут быть высоко абстрактными, могут работать на много шагов вдали от своего окончательного фенотипического выражения и, без сомнений, могут в своем конечном выражении быть как количественными, так и качественными. Однако соматика более прямолинейна и, я полагаю, исключительно количественна. Насколько мне известно, описательные утверждения, привносящие общий паттерн (т. е. гомологию) в описания видов, никогда не искажаются соматическими изменениями, которые может вызвать привыкание или окружающая среда.
Подводя итог, можно сказать, что внутри мозговая стохастическая система мышления или обучения близко напоминает тот компонент эволюции, в котором случайные генетические изменения проходят отбор при помощи эпигенеза. И наконец, историки культуры получают для изучения мир, в котором формальные сходства упорно существуют на протяжении многих поколений культурной истории, а потому мы можем разыскивать такие паттерны точно так же, как зоологи разыскивают гомологии.
Обращаясь далее к другим процессам обучения или творческого мышления, затрагивающим не только мозг индивидуума, но также мир вокруг организма, мы находим аналогию с тем эволюционным процессом, в котором опыт, навязывая изменения привычек и соматики, создает такие отношения между существом и окружающей средой, которые мы называем адаптация.
Генетические изменения могут быть высоко абстрактными, могут работать на много шагов вдали от своего окончательного фенотипического выражения и, без сомнений, могут в своем конечном выражении быть как количественными, так и качественными. Однако соматика более прямолинейна и, я полагаю, исключительно количественна. Насколько мне известно, описательные утверждения, привносящие общий паттерн (т. е. гомологию) в описания видов, никогда не искажаются соматическими изменениями, которые может вызвать привыкание или окружающая среда.
Подводя итог, можно сказать, что внутри мозговая стохастическая система мышления или обучения близко напоминает тот компонент эволюции, в котором случайные генетические изменения проходят отбор при помощи эпигенеза. И наконец, историки культуры получают для изучения мир, в котором формальные сходства упорно существуют на протяжении многих поколений культурной истории, а потому мы можем разыскивать такие паттерны точно так же, как зоологи разыскивают гомологии.
Обращаясь далее к другим процессам обучения или творческого мышления, затрагивающим не только мозг индивидуума, но также мир вокруг организма, мы находим аналогию с тем эволюционным процессом, в котором опыт, навязывая изменения привычек и соматики, создает такие отношения между существом и окружающей средой, которые мы называем адаптация.
Если бы в качестве инженеров эволюции перед нами стояла задача выбрать филогенетическую траекторию от свободно плавающих, напоминающих головастиков существ к малоподвижному, червеобразному Balanoglossus, живущему в грязи, мы бы обнаружили, что самый простой путь эволюции должен избегать слишком ранних и слишком резких возмущений эмбриологических стадий.
Мы даже могли бы обнаружить, что пунктуация эпигенеза посредством разграничения отдельных стадий - это упрощение эволюционного процесса. Мы бы получили существо со свободно плавающими головастикообразными личинками, которые в определенный момент претерпевают метаморфозу в червеобразных малоподвижных взрослых.
Механизм изменений не сводится ни простой выдаче разрешений, ни к простой креативности. Скорее, имеется непрерывно действующий детерминизм, в силу которого происходящие изменения являются членами класса изменений, приемлемых для этого конкретного механизма. Система случайных генетических изменений, профильтрованная процессом отбора на внутреннюю жизнеспособность, придает филогенезу характеристики всепроникающей гомологии.
Мы даже могли бы обнаружить, что пунктуация эпигенеза посредством разграничения отдельных стадий - это упрощение эволюционного процесса. Мы бы получили существо со свободно плавающими головастикообразными личинками, которые в определенный момент претерпевают метаморфозу в червеобразных малоподвижных взрослых.
Механизм изменений не сводится ни простой выдаче разрешений, ни к простой креативности. Скорее, имеется непрерывно действующий детерминизм, в силу которого происходящие изменения являются членами класса изменений, приемлемых для этого конкретного механизма. Система случайных генетических изменений, профильтрованная процессом отбора на внутреннюю жизнеспособность, придает филогенезу характеристики всепроникающей гомологии.
Очень трудно (если вообще возможно) установить какую-либо количественную оценку распределения гомологий за всю историю жизни существ. Заявить, что гомология преобладает на самых ранних стадиях производства половых клеток, оплодотворения и т. д., значит сделать количественное суждение, устанавливающее степени гомологии. Это значит задать значения таким характеристикам, как число хромосом, митотический паттерн, зеркальная симметрия, пятипалая конечность, спинная центральная нервная система и т. д.
Подобная оценка была бы весьма противоестественной в мире, в котором количество никогда не определяет паттерн (см. Главу 2). Но у нас еще остается интуиция. Единственные формальные паттерны, общие для всех многоклеточных организмов, находятся на клеточном уровне. Это верно как для растений, так и для животных.
Из подобных размышлений вытекает интересный вывод: приняв во внимание возражения и сомнения, теорию рекапитуляции можно отстаивать. Имеются причины ожидать а priori, что формальные паттерны эмбрионов будут больше напоминать паттерны эмбрионов предшествующих форм, нежели формальные паттерны взрослых особей будут напоминать паттерны взрослых предков.
Это далеко от того, о чем мечтали Геккель и Герберт Спенсер, высказав идею, что эмбриология должна следовать путем филогенеза. Нынешняя формулировка скорее негативна: отклонения в начале траектории более трудны (менее вероятны), нежели отклонения на поздних стадиях.
Подобная оценка была бы весьма противоестественной в мире, в котором количество никогда не определяет паттерн (см. Главу 2). Но у нас еще остается интуиция. Единственные формальные паттерны, общие для всех многоклеточных организмов, находятся на клеточном уровне. Это верно как для растений, так и для животных.
Из подобных размышлений вытекает интересный вывод: приняв во внимание возражения и сомнения, теорию рекапитуляции можно отстаивать. Имеются причины ожидать а priori, что формальные паттерны эмбрионов будут больше напоминать паттерны эмбрионов предшествующих форм, нежели формальные паттерны взрослых особей будут напоминать паттерны взрослых предков.
Это далеко от того, о чем мечтали Геккель и Герберт Спенсер, высказав идею, что эмбриология должна следовать путем филогенеза. Нынешняя формулировка скорее негативна: отклонения в начале траектории более трудны (менее вероятны), нежели отклонения на поздних стадиях.
Имеют ли какие-либо генетические сообщения и статические признаки, определяющие фенотип, что-то вроде синтаксиса (за неимением лучшего слова), отделяющего «типологическое» мышление от «синтетического»? Можем ли мы среди тех сообщений, которые создают и формируют внешний вид животного, распознать преимущественно типологические сообщения и преимущественно синтетические?
Когда вопрос ставится таким образом, возникает впечатление, что Мэйр был глубоко прав, предложив свою типологию. Старые рисунки д'Арси Томпсона как раз разграничивают два вида коммуникации внутри самого организма. Эти рисунки показывают, что у животных есть два вида характеристик.
У них есть (1) относительно стабильные квазитопологические паттерны, которые понятным образом привели ученых к постулированию резкой разрывности эволюционного процесса. Эти характеристики остаются постоянными под воздействием (2) относительно нестабильных количественных характеристик, изменение которых показано при переходе от одного изображения к другому.
Если мы изобразим координаты, соответствующие квазитопологическим характеристикам, мы обнаружим, что изменения менее стабильных характеристик могут быть представлены как деформации этих координат.
В терминах нынешнего обсуждения гомологии создается впечатление, что существуют различные виды характеристик, причем филогенетическая гомология определенно зависит от более стабильных и квазитопологических паттернов.
Когда вопрос ставится таким образом, возникает впечатление, что Мэйр был глубоко прав, предложив свою типологию. Старые рисунки д'Арси Томпсона как раз разграничивают два вида коммуникации внутри самого организма. Эти рисунки показывают, что у животных есть два вида характеристик.
У них есть (1) относительно стабильные квазитопологические паттерны, которые понятным образом привели ученых к постулированию резкой разрывности эволюционного процесса. Эти характеристики остаются постоянными под воздействием (2) относительно нестабильных количественных характеристик, изменение которых показано при переходе от одного изображения к другому.
Если мы изобразим координаты, соответствующие квазитопологическим характеристикам, мы обнаружим, что изменения менее стабильных характеристик могут быть представлены как деформации этих координат.
В терминах нынешнего обсуждения гомологии создается впечатление, что существуют различные виды характеристик, причем филогенетическая гомология определенно зависит от более стабильных и квазитопологических паттернов.
Почему некоторые фрагменты сложной сети научного описания совокупного организма остаются истинными дольше (большее число поколений), нежели другие фрагменты? И имеются ли совпадения, перекрывания или синонимия между частями и фрагментами этого описания и частями и фрагментами совокупности инструкций, определяющей онтогенез?
Если бы слон имел расположение зубов и другие формальные характеристики членов семьи грызунов Muridae, он был бы мышью, несмотря на свой размер. И действительно, даман, имеющий размер кошки - это почти гиппопотам, а лев - это почти совсем кошка. Сам размер кажется несущественным. Значение имеет форма. Однако непросто определить, что именно имеется в виду под «формой» или «паттерном» в этом контексте.
Мы ищем критерий, при помощи которого мы можем распознать характерные черты, являющиеся подходящими кандидатами на длительное сохранение своей истинности в сумятице эволюционного процесса. Хорошо известны две особенности таких характерных черт, что создает два традиционных способа подразделять обширную область «различий». Это - дихотомия между паттерном и количеством, а также дихотомия между непрерывностью и разрывностью.
Связаны ли несхожие организмы непрерывной последовательностью шагов или между ними имеется резкий переход? Постепенный переход между паттернами скорее громоздок, чем невозможен, а потому две этих дихотомии, вероятно, могут перекрываться. Можно, как минимум, ожидать, что теоретики, предпочитающие ссылаться на паттерн, будут также предпочитать теории, ссылающиеся на разрывность. (Однако подобные предпочтения, зависящие только от склада ума индивидуального ученого или интеллектуальной моды, конечно, следует осудить.).
Самые недвусмысленные данные, относящиеся к этому вопросу, дает элегантная демонстрация, которую проделал зоолог д'Арси Вентворт Томпсон (Thompson) в начале XX в.. Он показал, что во многих случаях (возможно даже во всех, изученных им) внешние формы двух несхожих, но родственных животных будет объединять следующее: если одну из форм изобразить (например, в сечении) в простых прямоугольных декартовых координатах (например, на бумаге в клетку), то при соответствующем изгибании или деформации координат это изображение можно подогнать под другую форму. Все точки сечения второй формы придутся на одноименные точки на изогнутых координатах (см. рис.9).
В данных д'Арси Томпсона важно то, что в каждом данном случае деформация оказывается неожиданно простой и самосогласованной вдоль всего контура животного. Изгибание координат таково, что может быть описано некоторым простым математическим преобразованием.
Эта простота и самосогласованность означают, что различия между фенотипами, обнажаемые методом д'Арси Томпсона, представлены довольно небольшими различиями генотипа (т. е довольно небольшим числом генов).
Если бы слон имел расположение зубов и другие формальные характеристики членов семьи грызунов Muridae, он был бы мышью, несмотря на свой размер. И действительно, даман, имеющий размер кошки - это почти гиппопотам, а лев - это почти совсем кошка. Сам размер кажется несущественным. Значение имеет форма. Однако непросто определить, что именно имеется в виду под «формой» или «паттерном» в этом контексте.
Мы ищем критерий, при помощи которого мы можем распознать характерные черты, являющиеся подходящими кандидатами на длительное сохранение своей истинности в сумятице эволюционного процесса. Хорошо известны две особенности таких характерных черт, что создает два традиционных способа подразделять обширную область «различий». Это - дихотомия между паттерном и количеством, а также дихотомия между непрерывностью и разрывностью.
Связаны ли несхожие организмы непрерывной последовательностью шагов или между ними имеется резкий переход? Постепенный переход между паттернами скорее громоздок, чем невозможен, а потому две этих дихотомии, вероятно, могут перекрываться. Можно, как минимум, ожидать, что теоретики, предпочитающие ссылаться на паттерн, будут также предпочитать теории, ссылающиеся на разрывность. (Однако подобные предпочтения, зависящие только от склада ума индивидуального ученого или интеллектуальной моды, конечно, следует осудить.).
Самые недвусмысленные данные, относящиеся к этому вопросу, дает элегантная демонстрация, которую проделал зоолог д'Арси Вентворт Томпсон (Thompson) в начале XX в.. Он показал, что во многих случаях (возможно даже во всех, изученных им) внешние формы двух несхожих, но родственных животных будет объединять следующее: если одну из форм изобразить (например, в сечении) в простых прямоугольных декартовых координатах (например, на бумаге в клетку), то при соответствующем изгибании или деформации координат это изображение можно подогнать под другую форму. Все точки сечения второй формы придутся на одноименные точки на изогнутых координатах (см. рис.9).
В данных д'Арси Томпсона важно то, что в каждом данном случае деформация оказывается неожиданно простой и самосогласованной вдоль всего контура животного. Изгибание координат таково, что может быть описано некоторым простым математическим преобразованием.
Эта простота и самосогласованность означают, что различия между фенотипами, обнажаемые методом д'Арси Томпсона, представлены довольно небольшими различиями генотипа (т. е довольно небольшим числом генов).
Игру и создание игры следует рассматривать как единый феномен; действительно, кажется вполне правдоподобным, что последовательность пригодна для игры, только пока в ней сохраняются некоторые элементы творчества и неожиданности.
Если последовательность полностью известна - то это ритуал, хотя она по-прежнему может влиять на формирование характера. Довольно легко наблюдать, как человеческий игрок А, имеющий конечное число альтернативных действий, делает первые шаги к развитию игровой темы. Это эволюционирующие последовательности с естественным отбором не единиц, а паттернов единиц действий. А производит по отношению к В различные пробные действия и обнаруживает, что В принимает только некоторые контексты. Это значит, что А должен либо предварять некоторые действия некоторыми другими действиями, либо помещать некоторые свои действия во временные фреймы (последовательности взаимодействий), предпочтительные для В. А «предполагает», а В «располагает».
Феномен изобретения игры между млекопитающими несхожих видов выглядит как чудо. Я наблюдал этот интерактивный процесс между нашей собакой и нашим ручным гиббоном.
Здесь мы снова видим эволюционирующие последовательности, и нужно ясно понимать, что именно эволюционирует. Описать межвидовую игру собаки-и-гиббона или человека-и-дельфина как эволюционирование единиц поведения было бы неправильно, поскольку никаких новых единиц поведения не создается.
В свою очередь, для каждого из существ не происходит эволюционирования контекстов действий. Собака по-прежнему та же собака, гиббон по-прежнему тот же гиббон, дельфин - тот же дельфин, человек - тот же человек. Каждый сохраняет свой собственный «характер», свой собственный способ организации воспринимаемого мира. Однако что-то явно происходит. Создаются или открываются паттерны взаимодействия, и эти паттерны выживают, по крайней мере некоторое время. Другими словами, имеет место естественный отбор паттернов взаимодействия. Некоторые паттерны живут дольше других. Произошла эволюция взаимного приспособления. При минимальных изменениях в собаке или гиббоне, система собака - гиббон стала более простой, т. е. более внутренне интегрированной и согласованной.
Таким образом, имеется большая сущность (назовем ее А плюс В), и эта большая сущность при игре осуществляет процесс, правильным названием для которого будет тренировка. Это - учебный процесс, в котором система А + В не получает извне никакой новой информации, получая ее только изнутри системы. Взаимодействие делает частичную информацию относительно А доступной для В и наоборот. Произошло изменение границ.
Если последовательность полностью известна - то это ритуал, хотя она по-прежнему может влиять на формирование характера. Довольно легко наблюдать, как человеческий игрок А, имеющий конечное число альтернативных действий, делает первые шаги к развитию игровой темы. Это эволюционирующие последовательности с естественным отбором не единиц, а паттернов единиц действий. А производит по отношению к В различные пробные действия и обнаруживает, что В принимает только некоторые контексты. Это значит, что А должен либо предварять некоторые действия некоторыми другими действиями, либо помещать некоторые свои действия во временные фреймы (последовательности взаимодействий), предпочтительные для В. А «предполагает», а В «располагает».
Феномен изобретения игры между млекопитающими несхожих видов выглядит как чудо. Я наблюдал этот интерактивный процесс между нашей собакой и нашим ручным гиббоном.
Здесь мы снова видим эволюционирующие последовательности, и нужно ясно понимать, что именно эволюционирует. Описать межвидовую игру собаки-и-гиббона или человека-и-дельфина как эволюционирование единиц поведения было бы неправильно, поскольку никаких новых единиц поведения не создается.
В свою очередь, для каждого из существ не происходит эволюционирования контекстов действий. Собака по-прежнему та же собака, гиббон по-прежнему тот же гиббон, дельфин - тот же дельфин, человек - тот же человек. Каждый сохраняет свой собственный «характер», свой собственный способ организации воспринимаемого мира. Однако что-то явно происходит. Создаются или открываются паттерны взаимодействия, и эти паттерны выживают, по крайней мере некоторое время. Другими словами, имеет место естественный отбор паттернов взаимодействия. Некоторые паттерны живут дольше других. Произошла эволюция взаимного приспособления. При минимальных изменениях в собаке или гиббоне, система собака - гиббон стала более простой, т. е. более внутренне интегрированной и согласованной.
Таким образом, имеется большая сущность (назовем ее А плюс В), и эта большая сущность при игре осуществляет процесс, правильным названием для которого будет тренировка. Это - учебный процесс, в котором система А + В не получает извне никакой новой информации, получая ее только изнутри системы. Взаимодействие делает частичную информацию относительно А доступной для В и наоборот. Произошло изменение границ.
Вот немного литературно подредактировал твой текст.
Вчера я был на море, а обратно ехал по прямой дороге, сверху - эта дорога перпендикулярна береговой линии. Из окна автомобиля была видна степь и как меняется её ландшафт с каждой секундой, одновременно с ощущением жаркого ветра, плотными порывами обдающего мое лицо: вот слева взгляд отмечает рощицу акаций, и протяженную оливковую рощу. А если посмотреть направо, через пару автомобилей, которые на мгновение выделяются на встречной, то вдоль дороги, прямо у обочины, видна узкая полоска невысоких кустов вереска. И еще было заметно, как за теми розоватыми кустами вереска желтела неподвижная степь, а выше степи было только чистое голубое небо. В такой день такое небо видно везде, - над любым деревом, домом, из любого окна автомобиля, если только не глядеть в потолок (машины?). Да и тогда, краем глаза в окне все равно будет открываться бесконечно глубокая синяя полоска.
Если писать декодерно - в смысле проставлять предикаты - видно, слышно, то в некоторым моментах повторения создают нелитературность.
(1) Сначала пишутся ТЕХНИЧЕСКИЕ декодерные описания, с максимально возможным числом сенсорных предикатов, с утрированным прочерчиванием декодерных траекторий и разметкой процесса трансформации "Я". До получения автоматического навыка, в котором, только повинуясь намерению выразить то или это возникает четкое описание.
(2) Затем, ежели есть такая задача, ТЕХНИЧЕСКИЕ описания подвергаются все большей и большей литературной редакции.
Я так понимаю, это место развилки:
- либо тренировка литературного декодера (в котором снижаются требования к частоте предикатов)
Не требования снижаются, а появляется даже новое требование: каким минимальным числом ключевой лексики выразить практически то же, что выражает техническое описание.
- либо тренировка декодера осознавания паттернов, так? (в котором тренируются все новые виды описаний, замечаются и описываются новые паттерны)
Это технические описания, которые самодостаточны:
--для осознавания паттернов
--наработки навыков Д.
--использования в устной речи
Вчера я был на море, а обратно ехал по прямой дороге, сверху - эта дорога перпендикулярна береговой линии. Из окна автомобиля была видна степь и как меняется её ландшафт с каждой секундой, одновременно с ощущением жаркого ветра, плотными порывами обдающего мое лицо: вот слева взгляд отмечает рощицу акаций, и протяженную оливковую рощу. А если посмотреть направо, через пару автомобилей, которые на мгновение выделяются на встречной, то вдоль дороги, прямо у обочины, видна узкая полоска невысоких кустов вереска. И еще было заметно, как за теми розоватыми кустами вереска желтела неподвижная степь, а выше степи было только чистое голубое небо. В такой день такое небо видно везде, - над любым деревом, домом, из любого окна автомобиля, если только не глядеть в потолок (машины?). Да и тогда, краем глаза в окне все равно будет открываться бесконечно глубокая синяя полоска.
Если писать декодерно - в смысле проставлять предикаты - видно, слышно, то в некоторым моментах повторения создают нелитературность.
(1) Сначала пишутся ТЕХНИЧЕСКИЕ декодерные описания, с максимально возможным числом сенсорных предикатов, с утрированным прочерчиванием декодерных траекторий и разметкой процесса трансформации "Я". До получения автоматического навыка, в котором, только повинуясь намерению выразить то или это возникает четкое описание.
(2) Затем, ежели есть такая задача, ТЕХНИЧЕСКИЕ описания подвергаются все большей и большей литературной редакции.
Я так понимаю, это место развилки:
- либо тренировка литературного декодера (в котором снижаются требования к частоте предикатов)
Не требования снижаются, а появляется даже новое требование: каким минимальным числом ключевой лексики выразить практически то же, что выражает техническое описание.
- либо тренировка декодера осознавания паттернов, так? (в котором тренируются все новые виды описаний, замечаются и описываются новые паттерны)
Это технические описания, которые самодостаточны:
--для осознавания паттернов
--наработки навыков Д.
--использования в устной речи
Прежде всего хорошо будет определить - для чего конкретную книгу читают. Какие приблизительно варианты могут быть:
Это самое важное.
- чтобы отзыв/рецензию на книгу написать,
Помножь это на необходимость для современного человека перерабатывать огромное количество информации/книг, даже для того, чтобы просто быть в курсе.
- войти в позицию автора текста,
Ага, "понять"/смоделировать автора.
- эффективно ввести в свой активный лексикон терминологическую базу текста,
+ поправка на то, что современные тексты/источники информации могут быть весьма запутаны и терминологически/понятийно, и по другим причинам.
- максимальное количество данных из книги запомнить,
Да, проблемы с активной/действенной переработкой инфы из написанного.
- если это специальные тексты со специальными суггестивными конструкциями - чтение для оптимального подсознательного усваивания материала,
Да. И наоборот - возможности отфильтровывать полезный "сухой остаток" от всяческих к делу неотносящихся суггестий.
- если имеются знаки/указания, что эта книга имеет ценность для подсознания - позволить субстрату самому выбирать/усваивать материал нужными порциями в нужной последовательности,
Да, или в максимальной мере активизировать и суггестии, и другие средства подсознательной компоненты восприятия прочитанного. При большом объеме книг традиционное средство для этого - только лишь многократное чтение от начала до конца (от супа до орехов), но это требует колоссального времени. Вот как сделать так, чтобы и время было соразмерное, и подсознательные компоненты восприятия прочитанного работали на максимуме.
и т.п.
При построении данной модели мы исходим из гипотезы, что все эти задачи решает чтение, которое выискивает то, что Бейтсон называл "связующим паттерном".
Это самое важное.
- чтобы отзыв/рецензию на книгу написать,
Помножь это на необходимость для современного человека перерабатывать огромное количество информации/книг, даже для того, чтобы просто быть в курсе.
- войти в позицию автора текста,
Ага, "понять"/смоделировать автора.
- эффективно ввести в свой активный лексикон терминологическую базу текста,
+ поправка на то, что современные тексты/источники информации могут быть весьма запутаны и терминологически/понятийно, и по другим причинам.
- максимальное количество данных из книги запомнить,
Да, проблемы с активной/действенной переработкой инфы из написанного.
- если это специальные тексты со специальными суггестивными конструкциями - чтение для оптимального подсознательного усваивания материала,
Да. И наоборот - возможности отфильтровывать полезный "сухой остаток" от всяческих к делу неотносящихся суггестий.
- если имеются знаки/указания, что эта книга имеет ценность для подсознания - позволить субстрату самому выбирать/усваивать материал нужными порциями в нужной последовательности,
Да, или в максимальной мере активизировать и суггестии, и другие средства подсознательной компоненты восприятия прочитанного. При большом объеме книг традиционное средство для этого - только лишь многократное чтение от начала до конца (от супа до орехов), но это требует колоссального времени. Вот как сделать так, чтобы и время было соразмерное, и подсознательные компоненты восприятия прочитанного работали на максимуме.
и т.п.
При построении данной модели мы исходим из гипотезы, что все эти задачи решает чтение, которое выискивает то, что Бейтсон называл "связующим паттерном".
Дочитали до конца.