Показаны записи 26541 - 26550 из 30957
- Ты беспокоился о лэнче.
- Но я ничего не говорил тебе, откуда ты знаешь, что я
беспокоился о лэнче?
- Ты беспокоишься о еде каждый день примерно около
полудня и около шести вечера, и около восьми утра, - сказал
он со зловещей гримасой. - в это время ты беспокоишься о
еде, даже если ты не голоден.
- Все, что мне нужно было сделать, чтобы показать твой
распорядоченный дух, так это продудеть тебе сигнал. Твой дух
выдрессирован работать по сигналу.
Он посмотрел на меня с вопросом в глазах. Я не мог
защищаться.
- Теперь ты собираешься превратить охоту в распорядок,
- Сказал он. - ты уже шагнул в охоту и установил там свои
шаги. Ты говоришь в определенное время, ешь в определенное
время, и засыпаешь в определенное время.
Мне нечего было сказать. То, как дон Хуан описал мои
пищевые привычки, было характерной чертой, которую я
использовал во всем в своей жизни. И, однако же, я сильно
ощущал, что моя жизнь была менее упорядочена, чем жизнь
большинства моих друзей и знакомых.
- Ты очень много знаешь об охоте, - продолжал дон Хуан.
- тебе легко будет понять, что хороший охотник превыше всего
знает одну вещь - он знает распорядок своей жертвы. Именно
это делает его хорошим охотником.
Теперь я хочу обучить тебя последней и очень намного
более трудной части. Возможно, пройдут годы, прежде чем ты
сможешь сказать, что ты понял ее и что ты охотник.
Дон Хуан помолчал, как бы давая мне время. Он снял свою
шляпу и изобразил, как расчесывают себя грызуны, за которыми
мы наблюдали. Мне показалось это очень забавным. Его круглая
голова делала его похожим на одного из этих грызунов.
- Быть охотником, это не значит просто поймать дичь, -
продолжал он. - охотник, который стоит своей соли, ловит
дичь не потому, что он ставит свои ловушки, или потому, что
он знает распорядок своей жертвы, а потому, что он сам не
имеет распорядка. В этом его преимущество. Он совсем не
таков, как те животные, за которыми он охотится,
закабаленные прочным распорядком и предсказуемыми
поворотами. Он свободен, текуч, непредсказуем.
То, что говорил дон Хуан, звучало для меня, как спорная
нерациональная идеализация. Я не мог себе представить жизнь
без распорядка. Я хотел быть с ним честен, а не просто
соглашаться или не соглашаться с ним. Я чувствовал, что то,
что он имеет в виду, невозможно было выполнить ни мне, ни
кому-либо другому.
- Мне нет дел до того, что ты чувствуешь, - сказал он.
- Для того, чтобы стать охотником, ты должен сломать
распорядок своей жизни. Ты добился хороших успехов в охоте.
Ты научился быстро, и теперь ты можешь видеть, что ты такой
же, как и твоя жертва - легко предсказуемый.
Я спросил у него уточнений, чтобы он дал мне конкретные
примеры.
- Но я ничего не говорил тебе, откуда ты знаешь, что я
беспокоился о лэнче?
- Ты беспокоишься о еде каждый день примерно около
полудня и около шести вечера, и около восьми утра, - сказал
он со зловещей гримасой. - в это время ты беспокоишься о
еде, даже если ты не голоден.
- Все, что мне нужно было сделать, чтобы показать твой
распорядоченный дух, так это продудеть тебе сигнал. Твой дух
выдрессирован работать по сигналу.
Он посмотрел на меня с вопросом в глазах. Я не мог
защищаться.
- Теперь ты собираешься превратить охоту в распорядок,
- Сказал он. - ты уже шагнул в охоту и установил там свои
шаги. Ты говоришь в определенное время, ешь в определенное
время, и засыпаешь в определенное время.
Мне нечего было сказать. То, как дон Хуан описал мои
пищевые привычки, было характерной чертой, которую я
использовал во всем в своей жизни. И, однако же, я сильно
ощущал, что моя жизнь была менее упорядочена, чем жизнь
большинства моих друзей и знакомых.
- Ты очень много знаешь об охоте, - продолжал дон Хуан.
- тебе легко будет понять, что хороший охотник превыше всего
знает одну вещь - он знает распорядок своей жертвы. Именно
это делает его хорошим охотником.
Теперь я хочу обучить тебя последней и очень намного
более трудной части. Возможно, пройдут годы, прежде чем ты
сможешь сказать, что ты понял ее и что ты охотник.
Дон Хуан помолчал, как бы давая мне время. Он снял свою
шляпу и изобразил, как расчесывают себя грызуны, за которыми
мы наблюдали. Мне показалось это очень забавным. Его круглая
голова делала его похожим на одного из этих грызунов.
- Быть охотником, это не значит просто поймать дичь, -
продолжал он. - охотник, который стоит своей соли, ловит
дичь не потому, что он ставит свои ловушки, или потому, что
он знает распорядок своей жертвы, а потому, что он сам не
имеет распорядка. В этом его преимущество. Он совсем не
таков, как те животные, за которыми он охотится,
закабаленные прочным распорядком и предсказуемыми
поворотами. Он свободен, текуч, непредсказуем.
То, что говорил дон Хуан, звучало для меня, как спорная
нерациональная идеализация. Я не мог себе представить жизнь
без распорядка. Я хотел быть с ним честен, а не просто
соглашаться или не соглашаться с ним. Я чувствовал, что то,
что он имеет в виду, невозможно было выполнить ни мне, ни
кому-либо другому.
- Мне нет дел до того, что ты чувствуешь, - сказал он.
- Для того, чтобы стать охотником, ты должен сломать
распорядок своей жизни. Ты добился хороших успехов в охоте.
Ты научился быстро, и теперь ты можешь видеть, что ты такой
же, как и твоя жертва - легко предсказуемый.
Я спросил у него уточнений, чтобы он дал мне конкретные
примеры.
</>
Re: Обучение "охоте" - доминирование учителя - воин, охотн
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
- Нет, - сказал он спокойно. - мы не равны.
- Но почему же, мы действительно равны, - запротестовал
я.
- Нет, - сказал он мягким голосом, - мы не равны. Я
охотник и воин, а ты - паразит.
У меня челюсть отвисла. Я не мог поверить, что дон Хуан
действительно сказал это. Я уронил записную книжку и
оглушено уставился на него, а затем, конечно, я разъярился.
Он взглянул на меня спокойными и собранными глазами. Я
отвел глаза, и затем он начал говорить. Он выражал свои
слова ясно. Они текли гладко и смертельно. Он сказал, что я
паразитирую за счет кого-либо другого. Он сказал, что я не
сражаюсь в своих собственных битвах, но в битвах каких-то
неизвестных людей, что я не хочу учиться о растениях или об
охоте или о чем-нибудь еще, и что его мир точных поступков и
чувств, и решений был бесконечно более эффективен, чем тот
разболтанный идиотизм, который я называю "моя жизнь".
После того, как он окончил говорить, я был нем. Он
говорил без агрессивности или недовольства, но с такой силой
и в то же время с таким спокойствием, что я даже не сердился
больше.
- Но почему же, мы действительно равны, - запротестовал
я.
- Нет, - сказал он мягким голосом, - мы не равны. Я
охотник и воин, а ты - паразит.
У меня челюсть отвисла. Я не мог поверить, что дон Хуан
действительно сказал это. Я уронил записную книжку и
оглушено уставился на него, а затем, конечно, я разъярился.
Он взглянул на меня спокойными и собранными глазами. Я
отвел глаза, и затем он начал говорить. Он выражал свои
слова ясно. Они текли гладко и смертельно. Он сказал, что я
паразитирую за счет кого-либо другого. Он сказал, что я не
сражаюсь в своих собственных битвах, но в битвах каких-то
неизвестных людей, что я не хочу учиться о растениях или об
охоте или о чем-нибудь еще, и что его мир точных поступков и
чувств, и решений был бесконечно более эффективен, чем тот
разболтанный идиотизм, который я называю "моя жизнь".
После того, как он окончил говорить, я был нем. Он
говорил без агрессивности или недовольства, но с такой силой
и в то же время с таким спокойствием, что я даже не сердился
больше.
</>
Обучение "охоте" - доминирование учителя - воин, охотник
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
- Я думаю, что когда-то охота была одним из величайших
действий, которые мог выполнять человек. Все охотники были
могущественными людьми. И на самом деле охотник был вынужден
быть могущественным, для того, чтобы выстоять напор той
жизни.
Внезапно меня охватило любопытство. Уж не говорит ли он
о времени, предшествующем завоеванию? Я начал прощупывать
его.
- Когда было то время, о котором ты говоришь?
- Давным-давно.
- Когда? Что означает давным-давно?
- Это означает давным-давно, или, может, это означает
сейчас, сегодня. Это не имеет значения. Однажды люди знали,
что охотник является лучшим из людей. Теперь не каждый это
знает. Но есть достаточное количество людей, которые знают.
Я это знаю. Однажды ты будешь знать. Понимаешь, что я имею в
виду?
- Что, это индейцы-яки думают так об охотниках? Именно
это я хочу узнать.
- Не обязательно.
- А индейцы пима?
- Не все они, но некоторые.
Я назвал различные соседние группы, я хотел подбить его
к заявлению, что охота была разделяемым поверьем и практикой
особых людей. Но он избегал прямого ответа, поэтому и
переменил тему.
- Зачем ты все это делаешь для меня, дон Хуан? -
спросил я. Он снял свою шляпу и почесал виски с разыгранным
замешательством.
- Я имею уговор с тобой, - сказал он мягко. - у других
людей есть такой же уговор с тобой. Когда-нибудь у тебя у
самого будет такой уговор с другими. Скажем, что сейчас мой
черед. Однажды я обнаружил, что, если я хочу быть охотником,
достойным самоуважения, то я должен изменить свой образ
жизни. Обычно я очень много хлюпал носом и жаловался. У меня
были веские причины к тому, чтобы чувствовать себя
обделенным. Я индеец, а с индейцами обращаются, как с
собаками. Я ничего не мог сделать, чтобы исправить такое
положение. Поэтому все, что мне оставалось, так это моя
печаль. Но затем фортуна сжалилась надо мной, и некто научил
меня охотиться. И я понял, что то, как я жил, не стоило
того, чтобы жить... Поэтому я изменился.
- Но я счастлив своей жизнью, дон Хуан. Зачем я должен
менять ее?
Он начал петь мексиканскую песню очень мягко, а затем
стал мурлыкать ее мотив. Его голова покачивалась вверх и
вниз, следуя ритму песни.
- Ты думаешь, что ты и я равны? - спросил он резким
голосом.
Его вопрос застал меня врасплох. Я ощутил странное
гудение в ушах, как если бы он действительно выкрикнул свои
слова, чего он на самом деле не сделал. Однако в его голосе
был металлический звук, который отозвался у меня в ушах.
Я поковырял в левом ухе мизинцем левой руки. Мои уши
чесались все время, и я постоянно и нервно протирал их
изнутри мизинцами. Эти движения были подрагиваниями моих рук
целиком.
Дон Хуан следил за моими движениями с явной
заинтересованностью.
- Ну... Равны мы? - спросил он.
- Конечно, мы равны, - сказал я.
- Конечно, мы равны, - сказал я.
В действительности, я оказывал снисхождение. Я
чувствовал к нему очень большое тепло, несмотря на то, что
временами я просто не знал, что с ним делать. И все же я
держал в уголке своего мозга, хотя никогда и не произносил
этого, веру в то, что я, будучи студентом университета,
человеком цивилизованного западного мира, был выше, чем
индеец.
действий, которые мог выполнять человек. Все охотники были
могущественными людьми. И на самом деле охотник был вынужден
быть могущественным, для того, чтобы выстоять напор той
жизни.
Внезапно меня охватило любопытство. Уж не говорит ли он
о времени, предшествующем завоеванию? Я начал прощупывать
его.
- Когда было то время, о котором ты говоришь?
- Давным-давно.
- Когда? Что означает давным-давно?
- Это означает давным-давно, или, может, это означает
сейчас, сегодня. Это не имеет значения. Однажды люди знали,
что охотник является лучшим из людей. Теперь не каждый это
знает. Но есть достаточное количество людей, которые знают.
Я это знаю. Однажды ты будешь знать. Понимаешь, что я имею в
виду?
- Что, это индейцы-яки думают так об охотниках? Именно
это я хочу узнать.
- Не обязательно.
- А индейцы пима?
- Не все они, но некоторые.
Я назвал различные соседние группы, я хотел подбить его
к заявлению, что охота была разделяемым поверьем и практикой
особых людей. Но он избегал прямого ответа, поэтому и
переменил тему.
- Зачем ты все это делаешь для меня, дон Хуан? -
спросил я. Он снял свою шляпу и почесал виски с разыгранным
замешательством.
- Я имею уговор с тобой, - сказал он мягко. - у других
людей есть такой же уговор с тобой. Когда-нибудь у тебя у
самого будет такой уговор с другими. Скажем, что сейчас мой
черед. Однажды я обнаружил, что, если я хочу быть охотником,
достойным самоуважения, то я должен изменить свой образ
жизни. Обычно я очень много хлюпал носом и жаловался. У меня
были веские причины к тому, чтобы чувствовать себя
обделенным. Я индеец, а с индейцами обращаются, как с
собаками. Я ничего не мог сделать, чтобы исправить такое
положение. Поэтому все, что мне оставалось, так это моя
печаль. Но затем фортуна сжалилась надо мной, и некто научил
меня охотиться. И я понял, что то, как я жил, не стоило
того, чтобы жить... Поэтому я изменился.
- Но я счастлив своей жизнью, дон Хуан. Зачем я должен
менять ее?
Он начал петь мексиканскую песню очень мягко, а затем
стал мурлыкать ее мотив. Его голова покачивалась вверх и
вниз, следуя ритму песни.
- Ты думаешь, что ты и я равны? - спросил он резким
голосом.
Его вопрос застал меня врасплох. Я ощутил странное
гудение в ушах, как если бы он действительно выкрикнул свои
слова, чего он на самом деле не сделал. Однако в его голосе
был металлический звук, который отозвался у меня в ушах.
Я поковырял в левом ухе мизинцем левой руки. Мои уши
чесались все время, и я постоянно и нервно протирал их
изнутри мизинцами. Эти движения были подрагиваниями моих рук
целиком.
Дон Хуан следил за моими движениями с явной
заинтересованностью.
- Ну... Равны мы? - спросил он.
- Конечно, мы равны, - сказал я.
- Конечно, мы равны, - сказал я.
В действительности, я оказывал снисхождение. Я
чувствовал к нему очень большое тепло, несмотря на то, что
временами я просто не знал, что с ним делать. И все же я
держал в уголке своего мозга, хотя никогда и не произносил
этого, веру в то, что я, будучи студентом университета,
человеком цивилизованного западного мира, был выше, чем
индеец.
- Трюк состоит в том, чтобы чувствовать глазами, -
сказал он. - сейчас твоя проблема в том, что не знаешь, что
чувствовать. Однако же это придет к тебе с практикой.
- Может быть, ты скажешь мне, дон Хуан, что я должен
чувствовать?
- Это невозможно.
- Почему?
- Никто не может тебе сказать, что ты будешь ощущать.
Это не тепло и не свет, и не сияние, и не окраска. Это
что-то еще.
- Можешь ты описать это?
- Нет. Все, что я могу сделать, так это дать тебе
технику. Как только ты научишься разделять изображения и
видеть все вдвойне, ты должен фокусировать свое внимание на
участке между этими двумя изображениями. Любое изменение,
стоящее внимания, будет происходить именно там, в этом
районе.
- Какого рода эти изменения?
- Это неважно. Важно чувство, которое ты будешь
получать. Все люди различны. Ты видел отблеск сегодня, но
это ничего не значит, потому что отсутствовало чувство. Я не
могу тебе рассказать, как чувствовать, ты должен научиться
этому сам.
В течение некоторого времени мы отдыхали в молчании.
Дон Хуан закрыл свое лицо шляпой и оставался неподвижным,
как если бы спал. Я ушел в записывание своих заметок, пока
он не сделал внезапного движения, которое заставило меня
подскочить. Он резко сел и посмотрел на меня, делая гримасу.
- У тебя есть склонность к охоте, - сказал он. - именно
поэтому ты должен учиться охоте. Ты больше не будешь говорить
о растениях.
Он выставил на секунду вперед свою челюсть, затем хитро
добавил:
- Во всяком случае, я не думаю, что нам придется это
когда-либо делать. Не так ли? - и засмеялся.
Остаток дня мы провели, бродя в разных направлениях, в
то время, как он давал мне невероятно детальные объяснения о
гремучих змеях. То, как они гнездятся, то, как они
двигаются, их сезонное поведение, их уловки и их привычки.
Затем он продолжал разрабатывать каждый из пунктов, которые
заметил и, наконец, он поймал и убил большую змею. Он
отрезал ей голову, вычистил внутренности, ободрал, а мясо
пожарил. В его движениях была такая грация и ловкость, что
чистым удовольствием было просто находиться рядом с ним. Я
слушал его и следил за ним очарованно. Концентрация внимания
у меня была настолько полной, что весь остальной мир
практически исчез.
Есть змею было грубым возвращением в мир обычных дел. Я
почувствовал тошноту, как только начал жевать кусочек
змеиного мяса. Это было ложное отвращение, поскольку мясо
было прекрасно. Но мой желудок, казалось, был независимой
единицей. Я едва смог проглотить кусочек. Я думал, что у
дона Хуана будет сердечный приступ из-за того, как он
смеется.
После этого мы уселись для ленивого отдыха в тени скал.
Я начал работать над своими заметками, и их объем заставил
меня понять, что он дал мне поразительно большое количество
информации о гремучих змеях.
- Твой охотничий дух вернулся к тебе, - сказал дон Хуан
с серьезным видом. - теперь ты попался.
сказал он. - сейчас твоя проблема в том, что не знаешь, что
чувствовать. Однако же это придет к тебе с практикой.
- Может быть, ты скажешь мне, дон Хуан, что я должен
чувствовать?
- Это невозможно.
- Почему?
- Никто не может тебе сказать, что ты будешь ощущать.
Это не тепло и не свет, и не сияние, и не окраска. Это
что-то еще.
- Можешь ты описать это?
- Нет. Все, что я могу сделать, так это дать тебе
технику. Как только ты научишься разделять изображения и
видеть все вдвойне, ты должен фокусировать свое внимание на
участке между этими двумя изображениями. Любое изменение,
стоящее внимания, будет происходить именно там, в этом
районе.
- Какого рода эти изменения?
- Это неважно. Важно чувство, которое ты будешь
получать. Все люди различны. Ты видел отблеск сегодня, но
это ничего не значит, потому что отсутствовало чувство. Я не
могу тебе рассказать, как чувствовать, ты должен научиться
этому сам.
В течение некоторого времени мы отдыхали в молчании.
Дон Хуан закрыл свое лицо шляпой и оставался неподвижным,
как если бы спал. Я ушел в записывание своих заметок, пока
он не сделал внезапного движения, которое заставило меня
подскочить. Он резко сел и посмотрел на меня, делая гримасу.
- У тебя есть склонность к охоте, - сказал он. - именно
поэтому ты должен учиться охоте. Ты больше не будешь говорить
о растениях.
Он выставил на секунду вперед свою челюсть, затем хитро
добавил:
- Во всяком случае, я не думаю, что нам придется это
когда-либо делать. Не так ли? - и засмеялся.
Остаток дня мы провели, бродя в разных направлениях, в
то время, как он давал мне невероятно детальные объяснения о
гремучих змеях. То, как они гнездятся, то, как они
двигаются, их сезонное поведение, их уловки и их привычки.
Затем он продолжал разрабатывать каждый из пунктов, которые
заметил и, наконец, он поймал и убил большую змею. Он
отрезал ей голову, вычистил внутренности, ободрал, а мясо
пожарил. В его движениях была такая грация и ловкость, что
чистым удовольствием было просто находиться рядом с ним. Я
слушал его и следил за ним очарованно. Концентрация внимания
у меня была настолько полной, что весь остальной мир
практически исчез.
Есть змею было грубым возвращением в мир обычных дел. Я
почувствовал тошноту, как только начал жевать кусочек
змеиного мяса. Это было ложное отвращение, поскольку мясо
было прекрасно. Но мой желудок, казалось, был независимой
единицей. Я едва смог проглотить кусочек. Я думал, что у
дона Хуана будет сердечный приступ из-за того, как он
смеется.
После этого мы уселись для ленивого отдыха в тени скал.
Я начал работать над своими заметками, и их объем заставил
меня понять, что он дал мне поразительно большое количество
информации о гремучих змеях.
- Твой охотничий дух вернулся к тебе, - сказал дон Хуан
с серьезным видом. - теперь ты попался.
</>
Перемена настроя, воспоминание о том что летает - сокол
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Приведены попорядку фрагменты связанные с темой "шляпа".
http://www.lib.ru/KASTANEDA/kastan3.txt
Я видел такой взгляд в глазах соколов. Я часто охотился
за ними, когда был мальчиком, и, по мнению дедушки, я был
хорошим охотником. У него была ферма лекгорнских кур, и
соколы были угрозой его делам. Охота за ними была не только
настоящим, но еще и "правильным" делом. Вплоть до этого
момента я никогда не вспоминал ярости их глаз и о том, что
эта яростность преследовала меня в течение многих лет. Но
это было так. Далеко в моем прошлом, которое, как я думал,
уже изгладилось в моей памяти.
- Я когда-то охотился на соколов.
- Я знаю, - заметил дон Хуан, как само собой
разумеющееся. В его голосе была такая уверенность, что я
начал смеяться. Я подумал, что он чудаковатый субъект. Он
имел привычку говорить так, как если бы он действительно
знал, что я охотился на соколов. Я чувствовал крайнее
нерасположение к нему.
- Почему ты так рассердился? - спросил он тоном
искреннего участия.
Я не знал, почему. Он стал испытывать меня очень
необычным образом. Он попросил меня опять смотреть на него и
рассказать об "очень необыкновенной птице", которую он мне
напоминал. Я продолжал упорствовать и из духа сопротивления
сказал, что тут не о чем говорить. Затем я почувствовал себя
обязанным спросить его, почему он сказал, что он знает, что
я охотился на соколов. Вместо того, чтобы ответить мне, он
опять стал комментировать мое поведение. Он сказал, что я
очень злой парень, и что даже при падении шляпы у меня
появляется пена у рта. Я запротестовал, что это не так. У
меня всегда была такая идея, что я очень уживчив и мирен. Я
сказал, что это его вина в том, что он вывел меня из себя
своими неожиданными словами и поступками.
- Но почему же гнев? - спросил он.
Я проанализировал свои чувства и реакции. Действительно,
у меня не было нужды гневаться на него.
Он опять стал настаивать на том, чтобы я смотрел в его
глаза и рассказал ему о "необыкновенном соколе". Он
переменил слова. Раньше он говорил "очень необыкновенная
птица", теперь он стал говорить "необыкновенный сокол".
Перемена слов вызвала изменение в моем собственном
настроении. Я внезапно стал чувствовать печаль.
http://www.lib.ru/KASTANEDA/kastan3.txt
Я видел такой взгляд в глазах соколов. Я часто охотился
за ними, когда был мальчиком, и, по мнению дедушки, я был
хорошим охотником. У него была ферма лекгорнских кур, и
соколы были угрозой его делам. Охота за ними была не только
настоящим, но еще и "правильным" делом. Вплоть до этого
момента я никогда не вспоминал ярости их глаз и о том, что
эта яростность преследовала меня в течение многих лет. Но
это было так. Далеко в моем прошлом, которое, как я думал,
уже изгладилось в моей памяти.
- Я когда-то охотился на соколов.
- Я знаю, - заметил дон Хуан, как само собой
разумеющееся. В его голосе была такая уверенность, что я
начал смеяться. Я подумал, что он чудаковатый субъект. Он
имел привычку говорить так, как если бы он действительно
знал, что я охотился на соколов. Я чувствовал крайнее
нерасположение к нему.
- Почему ты так рассердился? - спросил он тоном
искреннего участия.
Я не знал, почему. Он стал испытывать меня очень
необычным образом. Он попросил меня опять смотреть на него и
рассказать об "очень необыкновенной птице", которую он мне
напоминал. Я продолжал упорствовать и из духа сопротивления
сказал, что тут не о чем говорить. Затем я почувствовал себя
обязанным спросить его, почему он сказал, что он знает, что
я охотился на соколов. Вместо того, чтобы ответить мне, он
опять стал комментировать мое поведение. Он сказал, что я
очень злой парень, и что даже при падении шляпы у меня
появляется пена у рта. Я запротестовал, что это не так. У
меня всегда была такая идея, что я очень уживчив и мирен. Я
сказал, что это его вина в том, что он вывел меня из себя
своими неожиданными словами и поступками.
- Но почему же гнев? - спросил он.
Я проанализировал свои чувства и реакции. Действительно,
у меня не было нужды гневаться на него.
Он опять стал настаивать на том, чтобы я смотрел в его
глаза и рассказал ему о "необыкновенном соколе". Он
переменил слова. Раньше он говорил "очень необыкновенная
птица", теперь он стал говорить "необыкновенный сокол".
Перемена слов вызвала изменение в моем собственном
настроении. Я внезапно стал чувствовать печаль.
Еще вопрос - сколько нужно делать движения глазами по времени?
не менее 15 минут подряд минимум
не менее 15 минут подряд минимум
Вопрос к 1б. Что значит поддерживаются и усиливаются? Амплитуда увеличивается???
амплитуда, устойчивость - контролируемость в целом
Сегодня вечером поэкспериментирую.
угм
амплитуда, устойчивость - контролируемость в целом
Сегодня вечером поэкспериментирую.
угм
Эээ. Я привык сначала выбирать цель потом средства :).
Да? Эх блин! А что будем делать? А мы тут сидим и даже не знаем как правильно и все делаем наоборот. :)
Ок. Из каких средств можно выбирать, кроме движения глаз влево-вправо? На вскидку можно взять какую-либо эмоцию и понаблюдать за ней на фоне таких движений.
Выданы два вопроса:
(1) Какие еще движения, кроме движений глаз будут задействованы. Так?
(2) Какие внутренние процессы будут использоваться в качестве отладки техники. Так?
Ответ на (1). Исследовать такие движения:
(а) Движения глаз:
--горизонтальные
--вертикальные
--круговые
(б) Сопутствующие движения. Во время работы с движениями глаз, заметить - какими другими движениями основные движения глаз:
--поддерживаются
--усиливаются
Ответ на (2). Исследовать, как различные движения глаз влияют на "ничего" - на некий ментальный фон, который существует, например, перед засыпанием.
Да? Эх блин! А что будем делать? А мы тут сидим и даже не знаем как правильно и все делаем наоборот. :)
Ок. Из каких средств можно выбирать, кроме движения глаз влево-вправо? На вскидку можно взять какую-либо эмоцию и понаблюдать за ней на фоне таких движений.
Выданы два вопроса:
(1) Какие еще движения, кроме движений глаз будут задействованы. Так?
(2) Какие внутренние процессы будут использоваться в качестве отладки техники. Так?
Ответ на (1). Исследовать такие движения:
(а) Движения глаз:
--горизонтальные
--вертикальные
--круговые
(б) Сопутствующие движения. Во время работы с движениями глаз, заметить - какими другими движениями основные движения глаз:
--поддерживаются
--усиливаются
Ответ на (2). Исследовать, как различные движения глаз влияют на "ничего" - на некий ментальный фон, который существует, например, перед засыпанием.
--С описания то что надо - ну сверх кратко. Для чего?
--Это самый сложный вопрос. Пока мною движет интерес - мощная и относительно простая техника, я о ней ничего не знаю. Хочу знать что с ее помощью можно делать.
Есть ее два радикально отличающихся варианта:
--для себя или себе техника
--для того парня или тебе техника
--Ага, для себя только?
--Пока да. Когда хорошо освою можно будет работать с другими.
Значит, для себя.
Соответственно первый вопрос - для работы с чем, как Вы полагаете, она лучше всего подходит? Чтобы мне выбрать с чем работать.
Погоди погоди. Мы же договорились, что модель/технику ты будешь "собирать" сам. Так что, прежде чем обсуждать "что" - будем обсуждать и делать "как".
--Это самый сложный вопрос. Пока мною движет интерес - мощная и относительно простая техника, я о ней ничего не знаю. Хочу знать что с ее помощью можно делать.
Есть ее два радикально отличающихся варианта:
--для себя или себе техника
--для того парня или тебе техника
--Ага, для себя только?
--Пока да. Когда хорошо освою можно будет работать с другими.
Значит, для себя.
Соответственно первый вопрос - для работы с чем, как Вы полагаете, она лучше всего подходит? Чтобы мне выбрать с чем работать.
Погоди погоди. Мы же договорились, что модель/технику ты будешь "собирать" сам. Так что, прежде чем обсуждать "что" - будем обсуждать и делать "как".
Начнем ;) С чего лучше начать?
С описания то что надо - ну сверх кратко. Для чего?
Вчера экспериментировал с движениями глаз - интересные ощущения в теле, но пока ничего конкретного буду продолжать.
Ага, для себя только?
З.Ы. Есть ли выделенная тема посвященная этой технике?
А вот это и будет выделенная тема. С такой/этой надписью.
С описания то что надо - ну сверх кратко. Для чего?
Вчера экспериментировал с движениями глаз - интересные ощущения в теле, но пока ничего конкретного буду продолжать.
Ага, для себя только?
З.Ы. Есть ли выделенная тема посвященная этой технике?
А вот это и будет выделенная тема. С такой/этой надписью.
Дочитали до конца.