Показаны записи 1131 - 1140 из 3693
При любой схеме многошагового рефрейминга:
--шестишаговом
--семишаговом
--рефрейминге договора между частями
--рефрейминге создания новой части
--рефрейминге сущностной трансформации
--…
…всегда до/на первых шагах рефрейминга (до калибровки формального сигналинга) - всегда устанавливайте конкретное место тела, в котором локализована Часть-адресат рефрейминга.
--шестишаговом
--семишаговом
--рефрейминге договора между частями
--рефрейминге создания новой части
--рефрейминге сущностной трансформации
--…
…всегда до/на первых шагах рефрейминга (до калибровки формального сигналинга) - всегда устанавливайте конкретное место тела, в котором локализована Часть-адресат рефрейминга.
Прокомментируем функциональное значение стрелок на данной схеме.
(1) <-> эта стрелка связывает левое более осознающее полушарие и скелетные мышцы. Функционально это произвольный сознательный контроль над движениям. На более высоких уровнях функционально-двигательной организации эта стрелочка обозначает контролируемые сознанием ПАТТЕРНЫ ПОВЕДЕНИЯ.
(2) <-> эта стрелка связывает левое полушарие в процессе его/им сознательного исполнения алгоритма многошагового рефрейминга с Энтеральной Нервной Системой (ENS).
(3) <-> стрелка связывает скелетные мышцы и корковые вне сознательные паттерны движений. Среди вне сознательных паттернов могут быть полу врожденные паттерны (полу – потому что этот вопрос мало изучен), полностью приобретенные/выученные двигательные навыки широко спектра действия и масштаба проявлений и т.п.
(4) <-> эта стрелка эта стрелка, как и в пункте (2), связывает левое полушарие в процессе его/им сознательного исполнения алгоритма многошагового рефрейминга с Энтеральной Нервной Системой (ENS). В отличие от пункта (2) данная стрелка обозначает «изнаночную» сторону вербальных обращений к «подсознанию». Имеется в виду язык пресуппозиций, явных и скрытых внушений, буквализм, языкоиды и т.д., и т.п. Иными словами это то, как подсознание-ENS по-своему/в своем регистре понимания воспринимает деятельность левого вербального полушария, в данном случае это деятельность рефрейминга.
(5) <-> эта стрелка обозначает взаимное прямое влияние ENS и активности скелетных мышц. Причем, имеется в виду активность мышц в широком ее диапазоне от дрожи в связи с холодом до высокоуровневый двигательных паттернов поведения/социальной активности.
(6) <-> обозначает генерацию эмоций, чувств и эмоционально окрашенных ощущений на так называемом «ENS-интерфейсе эмоций». Для 99,9% процента человеческих обитателей земли это чрезвычайно значимый интерфейс, ради которого люди способны/идут на все. Этот интерфейс даже более ценим, нежели сама человеческая жизнь.
(7) <-> эта стрелка подчеркивает (а) что не вся активность с ENS-интерфейса попадает непосредственно в высококонцентрированное левополушарное сознание. Значительная часть активности ENS-интерфейса остается ниже уровня осознания, (б) факт того, что ENS-интерфейс есть в основном правополушарная функция.
(8) <-> стрелка не обозначает всей широты и полноты функциональных взаимоотношений между правым и левым полушарием. Она лишь только обозначает активность, которой обмениваются полушария по ходу многошагового рефрейминга.
Примечание1: На схеме не проставлены многие другие постоянные важные связи. Например, не указано прямое вне сферы эмоций влияние ENS на головной мозг в целом и на отдельные его полушария в частности.
Примечание2: Данная схема затеяна с весьма прагматической целью. Она является расширением модельных нейрологических представлений о процессах многошагового рефрейминга. Из данной схемы последуют весьма практические рекомендации по повышению эффективности рефрейминга в целом и его сигналинга в частности.
(1) <-> эта стрелка связывает левое более осознающее полушарие и скелетные мышцы. Функционально это произвольный сознательный контроль над движениям. На более высоких уровнях функционально-двигательной организации эта стрелочка обозначает контролируемые сознанием ПАТТЕРНЫ ПОВЕДЕНИЯ.
(2) <-> эта стрелка связывает левое полушарие в процессе его/им сознательного исполнения алгоритма многошагового рефрейминга с Энтеральной Нервной Системой (ENS).
(3) <-> стрелка связывает скелетные мышцы и корковые вне сознательные паттерны движений. Среди вне сознательных паттернов могут быть полу врожденные паттерны (полу – потому что этот вопрос мало изучен), полностью приобретенные/выученные двигательные навыки широко спектра действия и масштаба проявлений и т.п.
(4) <-> эта стрелка эта стрелка, как и в пункте (2), связывает левое полушарие в процессе его/им сознательного исполнения алгоритма многошагового рефрейминга с Энтеральной Нервной Системой (ENS). В отличие от пункта (2) данная стрелка обозначает «изнаночную» сторону вербальных обращений к «подсознанию». Имеется в виду язык пресуппозиций, явных и скрытых внушений, буквализм, языкоиды и т.д., и т.п. Иными словами это то, как подсознание-ENS по-своему/в своем регистре понимания воспринимает деятельность левого вербального полушария, в данном случае это деятельность рефрейминга.
(5) <-> эта стрелка обозначает взаимное прямое влияние ENS и активности скелетных мышц. Причем, имеется в виду активность мышц в широком ее диапазоне от дрожи в связи с холодом до высокоуровневый двигательных паттернов поведения/социальной активности.
(6) <-> обозначает генерацию эмоций, чувств и эмоционально окрашенных ощущений на так называемом «ENS-интерфейсе эмоций». Для 99,9% процента человеческих обитателей земли это чрезвычайно значимый интерфейс, ради которого люди способны/идут на все. Этот интерфейс даже более ценим, нежели сама человеческая жизнь.
(7) <-> эта стрелка подчеркивает (а) что не вся активность с ENS-интерфейса попадает непосредственно в высококонцентрированное левополушарное сознание. Значительная часть активности ENS-интерфейса остается ниже уровня осознания, (б) факт того, что ENS-интерфейс есть в основном правополушарная функция.
(8) <-> стрелка не обозначает всей широты и полноты функциональных взаимоотношений между правым и левым полушарием. Она лишь только обозначает активность, которой обмениваются полушария по ходу многошагового рефрейминга.
Примечание1: На схеме не проставлены многие другие постоянные важные связи. Например, не указано прямое вне сферы эмоций влияние ENS на головной мозг в целом и на отдельные его полушария в частности.
Примечание2: Данная схема затеяна с весьма прагматической целью. Она является расширением модельных нейрологических представлений о процессах многошагового рефрейминга. Из данной схемы последуют весьма практические рекомендации по повышению эффективности рефрейминга в целом и его сигналинга в частности.
Данный предмет озаряется некоторым структурным светом, когда мы осознаем то, что физиологически глаз теснее связан с вегетативной нервной системой, которая управляет нашими жизненно важными уровнями, чем ухо. У человека оптический таламус весьма увеличен, до такой степени, что весь таламус в общем час-то называют «оптическим таламусом». На самом деле таламус кроме визуальной функции выполняет множество других, и он связан с аффективными проявлениями.
Таламус состоит из серого вещества, группирующегося в ядра (рис. 3.30). Различают пять основных групп ядер таламуса: передние, интраламинарные (внутрипластинчатые), срединные (медиальные), латеральные и задние (см. Атл.). В каждую из этих групп входит по 5–6 и более ядер. Группы ядер разделены V-образной медуллярной (мозговой) пластинкой (laminae medullares), внутри которой также лежат скопления нейронов, называемые интраламинарными ядрами. В переднем ядре оканчивается мамиллоталамический путь, приносящий многокомпонентные импульсы из гипоталамуса. На каудальном полюсе таламуса, в так называемой подушке, оканчивается часть волокон зрительного тракта (см. Атл.).
Наряду с морфологической (по месту локализации) существует функциональная классификация ядер таламуса. Ядра таламуса, нейроны которых направляют аксоны в кору больших полушарий, относят к проекционным или релейным (специфическим). На их нейронах оканчиваются аксоны нейронов восходящих сенсорных систем, кроме обонятельной. Например, в нижней части таламуса лежат основные ядра системы кожной чувствительности и чувствительности опорно-двигательного аппарата – вентролатеральное и вентро-медиальное ядра, в которых оканчиваются спинно-таламический путь, медиальная петля, тройничная петля, волокна верхних ножек мозжечка и другие пути, проводящие импульсы от кожи и проприорецепторов. К ядрам этой группы могут быть отнесены латеральное и медиальное коленчатые тела. В них происходит переключение импульсов соответственно зрительной и слуховой сенсорных систем. Разрушение проекционных ядер приводит к полному выпадению соответствующего вида чувствительности, что указывает на отсутствие иного пути для сенсорной информации в кору.
Проекционные ядра имеют топическую организацию. Это означает, что каждая точка рецептивного (чувствительного) поля данной сенсорной системы проецируется в определенную группу нейронов этих ядер. Чем больше плотность рецепторных окончаний на данном участке поверхности, тем большее число нейронов в ядрах таламуса получает импульсы от этих рецепторов. Поверхность, менее насыщенная рецепторными окончаниями, имеет меньшее представительство. Та же картина повторяется и в коре больших полушарий. Наряду с передачей чувствительности в кору эти ядра выполняют сложную переработку сенсорной информации.
Среди проекционных ядер выделяются и такие, которые получают афферентные импульсы от мозжечка и базальных ганглиев, и передают эфферентные сигналы в моторные области коры. Кроме того, афферентация может приходить к этим ядрам от других подкорковых структур, а проецироваться в лимбические области коры.
Таламус состоит из серого вещества, группирующегося в ядра (рис. 3.30). Различают пять основных групп ядер таламуса: передние, интраламинарные (внутрипластинчатые), срединные (медиальные), латеральные и задние (см. Атл.). В каждую из этих групп входит по 5–6 и более ядер. Группы ядер разделены V-образной медуллярной (мозговой) пластинкой (laminae medullares), внутри которой также лежат скопления нейронов, называемые интраламинарными ядрами. В переднем ядре оканчивается мамиллоталамический путь, приносящий многокомпонентные импульсы из гипоталамуса. На каудальном полюсе таламуса, в так называемой подушке, оканчивается часть волокон зрительного тракта (см. Атл.).
Наряду с морфологической (по месту локализации) существует функциональная классификация ядер таламуса. Ядра таламуса, нейроны которых направляют аксоны в кору больших полушарий, относят к проекционным или релейным (специфическим). На их нейронах оканчиваются аксоны нейронов восходящих сенсорных систем, кроме обонятельной. Например, в нижней части таламуса лежат основные ядра системы кожной чувствительности и чувствительности опорно-двигательного аппарата – вентролатеральное и вентро-медиальное ядра, в которых оканчиваются спинно-таламический путь, медиальная петля, тройничная петля, волокна верхних ножек мозжечка и другие пути, проводящие импульсы от кожи и проприорецепторов. К ядрам этой группы могут быть отнесены латеральное и медиальное коленчатые тела. В них происходит переключение импульсов соответственно зрительной и слуховой сенсорных систем. Разрушение проекционных ядер приводит к полному выпадению соответствующего вида чувствительности, что указывает на отсутствие иного пути для сенсорной информации в кору.
Проекционные ядра имеют топическую организацию. Это означает, что каждая точка рецептивного (чувствительного) поля данной сенсорной системы проецируется в определенную группу нейронов этих ядер. Чем больше плотность рецепторных окончаний на данном участке поверхности, тем большее число нейронов в ядрах таламуса получает импульсы от этих рецепторов. Поверхность, менее насыщенная рецепторными окончаниями, имеет меньшее представительство. Та же картина повторяется и в коре больших полушарий. Наряду с передачей чувствительности в кору эти ядра выполняют сложную переработку сенсорной информации.
Среди проекционных ядер выделяются и такие, которые получают афферентные импульсы от мозжечка и базальных ганглиев, и передают эфферентные сигналы в моторные области коры. Кроме того, афферентация может приходить к этим ядрам от других подкорковых структур, а проецироваться в лимбические области коры.
Кортико-висцеральные отношения
(от лат. cortex — кора и viscera — внутренности)
естественное функциональное взаимодействие между корой больших полушарий головного мозга
(КБП) и внутренними органами (ВО), воспроизводимое и в условиях эксперимента. Методом электрического раздражения КБП было установлено их влияние на ВО в конце 19 в. (В. Я. Данилевский, Н. А. Миславский, В. М. Бехтерев). Этим путём удалось показать, что воздействие на некоторые зоны коры вызывает изменение дыхания, деятельности сердца, моторики кишечника и мочевого пузыря. Применение предложенного И. П. Павловым
метода условных рефлексов
для изучения центральной регуляции деятельности ВО позволило его ученикам (К. М. Быкову и его сотрудникам)
доказать, что КБП может влиять на работу всех ВО или их систем (кровообращения, дыхания и др.), равно как деятельность ВО может изменять функции КБП. Так, при повторном введении воды в прямую кишку у собаки увеличивается количество мочи, выделяемой почками. Этот эффект может быть вызван самой обстановкой опыта: помещение собаки в комнату, где проводились исследования, введение и немедленное удаление воды из прямой кишки, присутствие экспериментаторов и т. д. (К. М. Быков и др., 1926). Т. о., обстановка опыта становится для животного условным раздражителем (УР). Путём создания подобных условных рефлексов (которые ничем не отличаются от классических, открытых И. П. Павловым) возможно изменить деятельность любого ВО. КБП — непременный участник образования условных рефлексов; тем самым доказана возможность влияния КБП на работу ВО и их систем.
В последующем было показано, что, воздействуя на какой-либо ВО, можно изменить условнорефлекторную деятельность КБП. Если подобному воздействию на ВО несколько раз предпослать какой-либо индифферентный раздражитель, то он, примененный изолированно, способен вызвать изменение условнорефлекторной деятельности, т. е. стать УР. Т. о., было установлено, что КПБ может влиять на деятельность ВО, а сигналы от ВО, достигая при определённых условиях КБП, способны изменить деятельность высшего отдела центральной нервной системы.
К. М. Быков считал, что КБП может или изменить текущую деятельность ВО (корригирующие влияния), или стимулировать орган, находящийся в состоянии физиологического покоя, к деятельности (пусковые влияния).
Представление о К.-в. о. позволило со строго научных позиций объяснить многие давно известные физиологам и врачам факты, не находившие объяснения; оно позволило понять значение психических влияний на течение ряда заболеваний и стимулировало исследования нейроморфологов, которые обнаружили и описали в ВО чувствительные нервные окончания —
(от лат. cortex — кора и viscera — внутренности)
естественное функциональное взаимодействие между корой больших полушарий головного мозга
(См. Кора больших полушарий головного мозга)
http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/98381/%D0%9A%D0%BE%D1%80%D0%B0
(КБП) и внутренними органами (ВО), воспроизводимое и в условиях эксперимента. Методом электрического раздражения КБП было установлено их влияние на ВО в конце 19 в. (В. Я. Данилевский, Н. А. Миславский, В. М. Бехтерев). Этим путём удалось показать, что воздействие на некоторые зоны коры вызывает изменение дыхания, деятельности сердца, моторики кишечника и мочевого пузыря. Применение предложенного И. П. Павловым
http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/167686/%D0%9F%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%BE%D0%B2
метода условных рефлексов
(См. Условные рефлексы)
http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/143325/%D0%A3%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D0%B5
для изучения центральной регуляции деятельности ВО позволило его ученикам (К. М. Быкову и его сотрудникам)
http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/158422/%D0%91%D1%8B%D0%BA%D0%BE%D0%B2
доказать, что КБП может влиять на работу всех ВО или их систем (кровообращения, дыхания и др.), равно как деятельность ВО может изменять функции КБП. Так, при повторном введении воды в прямую кишку у собаки увеличивается количество мочи, выделяемой почками. Этот эффект может быть вызван самой обстановкой опыта: помещение собаки в комнату, где проводились исследования, введение и немедленное удаление воды из прямой кишки, присутствие экспериментаторов и т. д. (К. М. Быков и др., 1926). Т. о., обстановка опыта становится для животного условным раздражителем (УР). Путём создания подобных условных рефлексов (которые ничем не отличаются от классических, открытых И. П. Павловым) возможно изменить деятельность любого ВО. КБП — непременный участник образования условных рефлексов; тем самым доказана возможность влияния КБП на работу ВО и их систем.
В последующем было показано, что, воздействуя на какой-либо ВО, можно изменить условнорефлекторную деятельность КБП. Если подобному воздействию на ВО несколько раз предпослать какой-либо индифферентный раздражитель, то он, примененный изолированно, способен вызвать изменение условнорефлекторной деятельности, т. е. стать УР. Т. о., было установлено, что КПБ может влиять на деятельность ВО, а сигналы от ВО, достигая при определённых условиях КБП, способны изменить деятельность высшего отдела центральной нервной системы.
К. М. Быков считал, что КБП может или изменить текущую деятельность ВО (корригирующие влияния), или стимулировать орган, находящийся в состоянии физиологического покоя, к деятельности (пусковые влияния).
Представление о К.-в. о. позволило со строго научных позиций объяснить многие давно известные физиологам и врачам факты, не находившие объяснения; оно позволило понять значение психических влияний на течение ряда заболеваний и стимулировало исследования нейроморфологов, которые обнаружили и описали в ВО чувствительные нервные окончания —
А что за сигналы?
Просто микро-экспрессия: движения губ, плеча/плечей (на пару миллиметров), направление взглядов и т.п.
Просто микро-экспрессия: движения губ, плеча/плечей (на пару миллиметров), направление взглядов и т.п.
Сейчас у меня есть навыки раппорта, распознавания сигналов, и тренирую аптайм на чтении книг, так что он иногда сам включается, когда долго говорю.
Это хорошо :)
Касательно калибровки, я вижу сигналы, если постоянно напоминаю себе смотреть на собеседника, иначе "сваливаюсь" в содержание того, что сам и говорю, и не смотрю на собеседника.
А что за сигналы?
В плане перейти на тренировки якорения во время обыденной коммуникации. Вообще не умею :)
Ну, один из примеров якорения я описал :)
а в действительности к этому нужно подходить, похоже, как к спорту, несколько коротких тренировок в неделю. Может даже, по 30 минут в день ежедневно.
Как к изучению иностранного языка. Ближе аналогия :)
Это хорошо :)
Касательно калибровки, я вижу сигналы, если постоянно напоминаю себе смотреть на собеседника, иначе "сваливаюсь" в содержание того, что сам и говорю, и не смотрю на собеседника.
А что за сигналы?
В плане перейти на тренировки якорения во время обыденной коммуникации. Вообще не умею :)
Ну, один из примеров якорения я описал :)
а в действительности к этому нужно подходить, похоже, как к спорту, несколько коротких тренировок в неделю. Может даже, по 30 минут в день ежедневно.
Как к изучению иностранного языка. Ближе аналогия :)
А чем ты конкретно хочешь заняться?
Сейчас у меня есть навыки раппорта, распознавания сигналов, и тренирую аптайм на чтении книг, так что он иногда сам включается, когда долго говорю.
Касательно калибровки, я вижу сигналы, если постоянно напоминаю себе смотреть на собеседника, иначе "сваливаюсь" в содержание того, что сам и говорю, и не смотрю на собеседника.
В плане перейти на тренировки якорения во время обыденной коммуникации. Вообще не умею :)
Так "на вскидку" мне сложно оценить затраты времени. Если судить "с потолка" - вполне нормально/достаточно :)
Про затраты времени я написал, потому что до метапрактика успел получить сертификат "Практика НЛП", и впитал пресуппозицию, что учат НЛП на семинарах пару раз в месяц по два дня, а в действительности к этому нужно подходить, похоже, как к спорту, несколько коротких тренировок в неделю. Может даже, по 30 минут в день ежедневно.
Сейчас у меня есть навыки раппорта, распознавания сигналов, и тренирую аптайм на чтении книг, так что он иногда сам включается, когда долго говорю.
Касательно калибровки, я вижу сигналы, если постоянно напоминаю себе смотреть на собеседника, иначе "сваливаюсь" в содержание того, что сам и говорю, и не смотрю на собеседника.
В плане перейти на тренировки якорения во время обыденной коммуникации. Вообще не умею :)
Так "на вскидку" мне сложно оценить затраты времени. Если судить "с потолка" - вполне нормально/достаточно :)
Про затраты времени я написал, потому что до метапрактика успел получить сертификат "Практика НЛП", и впитал пресуппозицию, что учат НЛП на семинарах пару раз в месяц по два дня, а в действительности к этому нужно подходить, похоже, как к спорту, несколько коротких тренировок в неделю. Может даже, по 30 минут в день ежедневно.
</>
![[pic]](http://kinofilms.tv/images/films/18/17458/pict/17.jpg)
Читаем Грегори Бейтсона (6) КИБЕРНЕТИКА "Я": ТЕОРИЯ АЛКОГОЛИЗМА
metanymous в Metapractice (оригинал в ЖЖ)
http://metapractice.livejournal.com/312053.html
Идеи, на которых основана настоящая статья, возможно, все без исключения знакомы психиатрам, имевшим дело с алкоголиками, или философам, размышлявшим о возможностях приложения кибернетики и теории систем. Единственная новизна предлагаемого тезиса заключается в серьезном использовании этих идей в качестве предпосылок последующих рассуждений, а также в соединении общеизвестных идей из двух весьма далеких сфер мысли.
Первоначально я планировал системно-теоретическое исследование алкогольной зависимости, в котором собирался использовать данные из публикаций АА, поскольку только у них есть обширная документация, касающаяся успешной работы с алкоголиками. Однако скоро стало ясно, что религиозные взгляды и организационная структура АА сами представляют большой интерес для теории систем, а также, что в сферу моих исследований надо включить не только предпосылки возникновения алкоголизма, но также предпосылки системы его лечения в АА, равно как и предпосылки, на которых основана сама организация АА.
Моя признательность АА станет очевидна в дальнейшем, так же как, я надеюсь, и мое уважение к этой организации, и особенно к необыкновенной мудрости ее соучредителей -- Билла У. (Bill W.) и доктора Боба (Dr. Bob).
Хочу также выразить признательность небольшой группе пациентов-алкоголиков, с которыми я интенсивно работал около двух лет в 1949-1952 гг. в госпитале Управления по делам ветеранов (Пало-Альто, Калифорния).
Следует упомянуть, что помимо страданий алкоголизма эти люди имели и другие диагнозы -- главным образом "шизофрения". Некоторые из них были членами АА. Боюсь, я ничем не смог им помочь.
Обычно полагают, что "причины" алкоголизма следует искать в трезвой жизни алкоголика. В своих трезвых проявлениях алкоголики обычно описываются как "незрелые", "фиксированные на матери", "оральные", "гомосексуальные", "пассивно-агрессивные", "боящиеся успеха", "сверхчувствительные", "гордые", "дружелюбные" либо просто "слабые". Однако обычно никто не интересуется логическими следствиями этих представлений:
(1) Если трезвая жизнь алкоголика так или иначе подталкивает его к опьянению, не следует ожидать, что некая процедура, укрепляющая манеру его жизни в трезвом состоянии, сможет уменьшить либо взять под контроль его алкоголизм.
(2) Если манера его трезвой жизни подталкивает его к выпивке, то в этой манере должна быть заключена ошибка (патология), и опьянение должно дать некоторую по крайней мере субъективную коррекцию этой ошибки. Другими словами, по сравнению с "ошибочной" трезвостью, опьянение должно быть в некотором смысле "истинным". Избитая фраза in vino veritas ["истина в вине" -- лат.] может содержать истину более глубокую, чем обычно полагают.
(3) Существует альтернативная гипотеза: в трезвом состоянии алкоголик некоторым образом более "нормален", чем окружающие, и эта ситуация для него непереносима. Я слышал доводы алкоголиков в пользу этой гипотезы, но проигнорирую ее в этой статье. Думаю, Бернард Смит, официальный представитель АА, но сам не алкоголик, был близок к этой мысли, когда сказал: "Член АА никогда не был порабощен алкоголем. Алкоголь просто служил убежищем от порабощения личности ложными идеалами материалистического общества" (Alcoholics..., 1957). Однако я думаю, что здесь дело не в восстании против "безумных" идеалов окружающих, а в спасении от своих собственных безумных исходных предпосылок, постоянно подкрепляемых окружающими. Тем не менее возможно, что по сравнению с нормальным человеком алкоголик более уязвим или более чувствителен к тому факту, что его безумные (однако общепринятые) постулаты заводят в тупик.
(4) Таким образом, предлагаемая теория алкоголизма предполагает такое взаимодополнение (converse matching) трезвости и опьянения, что второе можно рассматривать как подходящую субъективную коррекцию первой.
(5) Конечно, во многих случаях люди используют алкоголь (вплоть до крайней степени опьянения) как анестезию от обычного горя, обиды или физической боли. Кто-то может утверждать, что "обезболивающее" действие алкоголя обеспечивает взаимодополнение трезвости и опьянения, достаточное для наших теоретических целей. Я, однако, исключаю эти случаи из рассмотрения как не имеющие отношения к проблеме рецидивного (или аддиктивного) алкоголизма, даже несмотря на тот несомненный факт, что "горе", "обида" и "фрустрация" повсеместно используются зависимыми алкоголиками как оправдание для выпивки.
Таким образом, мне потребуется более специфическое проявление взаимодополнения трезвости и опьянения, чем простая анестезия.
Друзья и близкие алкоголика обычно уговаривают его "быть сильным" и "бороться с искушением". Не вполне ясно, что они имеют в виду, однако важно, что сам алкоголик, пока он трезв, обычно соглашается с их взглядом на свою "проблему". Он верит, что мог бы (или ему по крайней мере следовало бы) быть "капитаном своей души" [1]. Однако для алкоголизма характерно, что после "той первой рюмки" мотивация к трезвости обращается в ноль. Обычно такая ситуация описывается как открытая борьба между "Я" и "зеленым змием". Скрыто же алкоголик может планировать или даже тайно делать запасы для очередной попойки, однако в условиях клиники практически невозможно заставить трезвого алкоголика планировать очередную попойку открыто. Похоже, что быть "капитаном своей души" у него не получается, поскольку он не может открыто желать или приказывать себе напиться. "Капитан" может приказывать только быть трезвым, однако его приказы не выполняются.
Билл У., соучредитель АА и сам алкоголик, отсекает весь этот миф о "борьбе" в самом первом из знаменитых "Двенадцати шагов АА". Первый шаг требует, чтобы алкоголик признал, что он бессилен против алкоголя. Этот шаг обычно рассматривается как "признание поражения", и многие алкоголики либо неспособны сделать его, либо способны только в течение короткого периода угрызений совести, следующих за попойкой. АА не считает такие случаи перспективными, эти алкоголики еще не "достигли дна", их отчаяние недостаточно сильно, и после более или менее короткого периода иллюзорной трезвости они снова будут пытаться "преодолеть искушение" при помощи "самоконтроля". Такой алкоголик не может или не хочет согласиться, что будь он хоть пьяным, хоть трезвым, вся его личность есть личность алкоголическая, неспособная противостоять алкоголизму. Как написано в брошюре АА: "Попытка использовать силу воли подобна попытке поднять себя за шнурки ботинок". Вот два первых шага АА:
В сочетании этих двух шагов подразумевается необыкновенная и, я полагаю, правильная мысль: переживание поражения не только помогает убедить алкоголика в необходимости перемен, но также служит первым шагом к этим переменам. Быть побежденным бутылкой и осознать это -- первый "духовный опыт". Миф о власти над самим собой разрушается демонстрацией превосходящей силы.
Вкратце, я буду доказывать далее, что "трезвость" алкоголика характеризуется особенно пагубным вариантом картезианского дуализма (разделением между разумом и материей), или же, как в данном случае, разделением между сознательной волей ("Я") и всей остальной личностью. Билл У. сделал гениальный ход, на первом же шаге сломав структуру этого дуализма.
С философской точки зрения, этот первый шаг -- вовсе не капитуляция, это просто изменение эпистемологии, изменение того способа, которым создается представление о месте личности в мире. Существенно, что эта перемена -- переход от неправильной к более правильной эпистемологии.
Философы выделили и описали два вида вопросов. Первый вид -- это вопросы того, каковы вещи, что есть личность и каков этот мир -- т.е. вопросы онтологии. Второй -- это вопросы того, каким образом мы что-либо знаем, или, более точно, каким образом мы узнаём, каков этот мир, и что мы за существа, что вообще можем знать нечто (или, возможно, ничего) о данном предмете. Это вопросы эпистемологии. Как на онтологические, так и на эпистемологические вопросы философы пытаются найти истинные ответы.
Но натуралист, наблюдающий человеческое поведение, задаст совершенно другие вопросы. Если он принадлежит к "культурным релятивистам" [2], то может согласиться с теми философами, которые допускают возможность "истинной" онтологии, но не станет спрашивать, "истинны" ли онтологические воззрения наблюдаемых им людей. Он станет ожидать, что их эпистемологические воззрения культурно детерминированы (и, возможно, весьма необычны), а также то, что их культура в целом имеет смысл с точки зрения их эпистемологии и онтологии.
Если, с другой стороны, ясно, что местная эпистемология ошибочна, натуралист должен быть готов к тому, что культура как целое либо никогда не будет иметь "смысла", либо будет осмысленной только при наличии ограничений, которые могут быть разрушены контактом с другими культурами и новыми технологиями.
При естественнонаучном подходе к человеку онтологию и эпистемологию нельзя разделить. Его убеждения (обычно бессознательные) о том, каков этот мир, определяют то, как он его видит и как в нем действует, а способы восприятия и действия будут определять его убеждения о природе этого мира. Таким образом, живой человек опутан сетью эпистемологических и онтологических предпосылок, которые, вне зависимости от их первоначальной истинности или ложности, отчасти становятся для него самоподтверждающимися (Ruesch, Bateson, 1951).
Очень неудобно постоянно ссылаться одновременно и на "эпистемологию" и на "онтологию", но было бы неправильно полагать, что в естественнонаучном подходе к человеку их можно разделить. Создается впечатление, что не существует подходящего слова, выражающего сочетание этих двух концепций. Из имеющегося наиболее близки выражения "когнитивная структура" или "структура характера", но и они не способны передать, что здесь важна совокупность привычных предположений или предпосылок, в скрытом виде присутствующих в отношениях между человеком и окружающей средой, и что эти предпосылки могут быть как истинными, так и ложными. Поэтому в этой статье я буду использовать единый термин "эпистемология" для обозначения обоих аспектов сети предпосылок, управляющих адаптацией (или дезадаптацией) индивидуума к человеческому и физическому окружению. Как сказал бы Джордж Келли (Kelly), это правила, согласно которым индивидуум "истолковывает" свой опыт.
Меня особенно интересуют две группы предпосылок: те, на которых построена западная концепция "Я", и те, которые способны корректировать некоторые наиболее грубые ошибки, связанные с этой концепцией.
Ново и удивительно то, что ныне мы можем частично ответить на некоторые из этих вопросов. За прошедшие 25 лет был достигнут необычайный прогресс наших знаний о том, что такое окружающая среда, что такое организм и, особенно, что такое разум. Этим прогрессом мы обязаны кибернетике, теории систем, теории информации и смежным с ними наукам.
Теперь мы знаем достаточно определенно, что древний вопрос, является ли разум имманентным или трансцендентным, может быть решен в пользу имманентности. Этот ответ более экономен в отношении объяснительных сущностей, нежели любой ответ, склоняющийся к трансцендентности, поэтому он имеет по меньшей мере негативную поддержку принципа "бритвы Оккама".
В позитивном же смысле мы можем теперь утверждать, что любой действующий ансамбль событий и объектов, имеющий достаточную сложность причинно-следственных цепей и нужные энергетические соотношения, может демонстрировать ментальные характеристики. Он будет сравнивать, т.е. реагировать на различие (в дополнение к влиянию обычных физических "причин" таких как толчок или сила). Он будет "обрабатывать информацию" и неизбежно самокорректироваться либо в направлении гомеостатического оптимума, либо в направлении максимизации некоторых переменных.
Элементарную единицу -- "бит" -- информации можно определить как небезразличное различие (a difference that makes a difference). Такое различие, перемещающееся вдоль цепи и претерпевающее в ней последовательные трансформации, есть элементарная идея.
Теперь мы знаем -- и в данном контексте это наиболее существенно, -- что никакая часть такой внутренне интерактивной системы не может в одностороннем порядке управлять ни остальной системой, ни какой-либо ее частью. Ментальные характеристики присущи (имманентны) ансамблю как целому.
Эта целостность очевидна даже в очень простых самокорректирующихся системах. В паровой машине, снабженной центробежным регулятором, само слово "регулятор" будет ошибкой в названии, если подразумевает, что эта часть системы способна управлять в одностороннем порядке. По сути, регулятор -- это чувствительный орган или преобразователь, получающий на свой вход трансформанту различия между фактическими оборотами двигателя и некими идеальными (или предпочтительными) оборотами. Далее этот орган преобразует эти различия в изменения неких эфферентных (исходящих) сигналов, направленных, например, системе подачи топлива или тормозам. Другими словами, поведение регулятора определяется поведением других частей системы, а также косвенно его собственным поведением в прошлом.
Целостный и ментальный характер системы наиболее ясно демонстрируется этим последним фактом, т.е. тем, что поведение регулятора (и, разумеется, любого другого участка причинно-следственной цепи) частично определяется его собственным предшествующим поведением. Носитель сообщения (т.е. последовательные трансформанты различий) должен обойти полный контур, и время, требуемое для того, чтобы носитель сообщения вернулся в точку отправления, является базовой характеристикой системы в целом. Таким образом, поведение регулятора (или любой другой части контура) до некоторой степени определяется не только его непосредственным прошлым, но также и тем, что он делал в пределах интервала времени, необходимого сообщению для обхода контура. Следовательно, даже простейший кибернетический контур имеет нечто вроде характеристического времени памяти.
Стабильность системы (т.е. будет ли она самокорректироваться, осциллировать, или же пойдет вразнос) зависит от соотношения функционального произведения всех трансформаций различия вдоль контура и этого характеристического времени. "Регулятор" не может управлять этими факторами. Даже человек, правящий социальной системой, связан теми же ограничениями. Им управляет информация, приходящая из системы, и он должен приспосабливать свои действия к ее временным характеристикам и к результатам своих прошлых действий.
Таким образом, ни в одной системе, обнаруживающей ментальные характеристики, никакая часть не может в одностороннем порядке управлять целым. Другими словами, ментальные характеристики системы внутренне присущи (имманентны) системе в целом, а не какой-то ее части.
Важность этого вывода становится ясной, когда мы задаем вопрос: "Может ли компьютер думать?" или "Находится ли разум в мозгу?" Ответ на оба вопроса будет отрицательным, если только не касается некоторых частных ментальных характеристик, локализованных внутри компьютера или мозга. Компьютер способен к самокоррекции в отношении некоторых своих внутренних переменных. Например, он может иметь термодатчики или другие чувствительные органы, реагирующие на изменения его рабочей температуры, и реакция этих органов на возникающие изменения может влиять на работу вентилятора, который в свою очередь корректирует температуру. Следовательно, мы можем сказать, что система демонстрирует ментальные характеристики в отношении своей внутренней температуры. Но было бы неправильно сказать, что основная работа компьютера -- преобразование входных различий в выходные различия -- есть "ментальный процесс". Компьютер -- это только сегмент большего контура, всегда включающего человека и окружающую среду, из которой приходит информация и на которую воздействуют эфферентные сообщения от компьютера. Будет вполне законным приписать этой полной системе (ансамблю) ментальные характеристики. Она действует методом проб и ошибок и способна к творчеству.
Аналогично, можно было бы сказать, что "разум" внутренне присущ тем мозговым цепям, которые замыкаются внутри мозга. Либо что разум внутренне присущ цепям, которые замыкаются внутри системы "мозг плюс тело". Либо, наконец, что разум внутренне присущ более широкой системе "человек плюс окружающая среда".
В принципе, если мы хотим объяснить или понять ментальный аспект некоторого биологического события, необходимо принять во внимание систему, т.е. сеть замкнутых контуров, внутри которых задано это биологическое событие. Но если мы хотим объяснить поведение человека или любого другого организма, эта "система", как правило, не будет иметь тех же границ, что и его "Я" (в том смысле, в каком этот термин обычно понимается).
Представим себе человека, рубящего дерево топором. Каждый новый удар топора отличается от предыдущего, поскольку корректируется в соответствии с формой заруба, оставленного на дереве предыдущим ударом. Этот самокорректирующийся (т.е. ментальный) процесс представлен полной системой «дерево => глаза => мозг => мышцы => топор => удар => дерево», и именно эта полная система характеризуется внутренне присущим разумом.
Более точно следует представлять систему так: [изменения в дереве] => [изменения на сетчатке глаза] =>[изменения в мозге] => [изменения в мышцах] => [изменения в движениях топора] => [изменения в дереве]. По контуру циркулируют трансформанты различий. Как говорилось выше, небезразличное различие -- это идея или единица информации.
Но средний западный человек видит последовательность событий при рубке дерева не так. Он говорит: "Я срубил дерево", веря при этом, что существует поддающийся выделению фактор, "Я", который совершил поддающееся выделению "целенаправленное" действие над поддающимся выделению объектом.
Можно, наверное, сказать, что "бильярдный шар А ударил бильярдный шар В и послал его в лузу"; в той же мере допустимо (если бы это было возможно) дать полное естественнонаучное описание событий в контуре, содержащем человека и дерево. Но обыденная манера речи, обращающаяся к личному местоимению, тем самым включает в свои высказывания разум. Затем разум "заключается" внутри физических границ человека, а дерево овеществляется, чем достигается смесь ментализма и физикализма [3]. Наконец, и сам разум овеществляется, поскольку раз "Я" действует на топор, который действует на дерево, то "Я" тоже должно быть "вещественным". Синтаксический параллелизм между высказываниями "Я ударил бильярдный шар" и "Шар ударил другой шар" может порождать только заблуждения.
Эта путаница немедленно становится очевидной, если спросить о границах и местоположении "Я". Представим себе слепого человека с тростью. Где начинается "Я" слепого человека? На кончике трости? В ручке трости? Где-то посередине? Эти вопросы бессмысленны, поскольку трость -- это проводник, по которому передаются трансформированные различия. Провести разграничительную линию поперек этого проводника -- значит отрезать часть системного контура, определяющего движения слепого человека.
Его органы восприятия и нервные клетки -- это также преобразователи либо проводники информации и т.д. С системно-теоретической точки зрения метафора "импульса", движущегося вдоль по нервному волокну, только вводит в заблуждение. Правильнее было бы сказать, что движется различие, или трансформанта различия. Метафора "импульса" предполагает естественнонаучный тип мышления, который слишком легко порождает глупости вроде "психической энергии". Тот, кто говорит подобные глупости, не учитывает информационного содержания состояния покоя. Состояние покоя нервного волокна так же отличается от активного состояния, как активное состояние от состояния покоя. Следовательно, покой и активность имеют равное информационное значение. Сообщение, переносимое активным состоянием, может рассматриваться как значимое только тогда, когда сообщение, переносимое состоянием покоя, тоже достоверно.
Неправильно даже говорить о "сообщении, переносимом активным состоянием" и "сообщении, переносимом состоянием покоя". Следует всегда помнить, что информация -- это трансформанта различия, и лучше говорить, что носителем одного сообщения служит "активность, а не покой", а другого -- "покой, а не активность".
Подобные рассуждения применимы и к кающемуся алкоголику. Он не может просто выбрать "трезвость". В лучшем случае он мог бы выбрать только "трезвость, а не пьянство". Его мир остается поляризованным и всегда несет в себе обе альтернативы.
Совокупная самокорректирующаяся единица, которая обрабатывает информацию (или, как говорят, "думает", "действует" и "решает") -- это система, чьи границы отнюдь не совпадают с границами тела либо тем, что в обиходе зовется "Я" или "сознание". Важно отметить, что имеется множество различий между думающей системой и "Я", как оно понимается в обиходе.
(1) Система не является трансцендентной сущностью, которой обычно считается "Я".
(2) Идеи внутренне присущи (имманентны) сети причинно-следственных цепей, служащих проводниками для трансформант различия. "Идеи" системы во всех случаях, как минимум, бинарны по своей структуре. Это не "импульсы", а информация.
(3) Эта сеть не ограничивается сознанием, но включает в себя контура всех бессознательных мыслительных процессов -- вытесненных, относящихся к вегетативной нервной системе, невральных и гормональных.
(4) Эта сеть не ограничена поверхностью кожи, но включает все внешние контура, по которым может перемещаться информация. Она также включает те действенные различия, которые внутренне присущи "объектам" такой информации. Она включает каналы прохождения звука и света, по которым перемещаются трансформанты различий, исходно внутренне присущих вещам и другим людям -- а особенно нашим собственным действиям.
Важно отметить, что основные догмы популярной эпистемологии (а я полагаю, что они ошибочны) взаимно усиливают друг друга. Например, если отвергнуть популярное предположение о трансцендентности "Я", то ему на замену немедленно приходит предположение, что "Я" внутренне присуще телу. Но эта альтернатива неприемлема, поскольку обширные участки мыслительной сети расположены вне тела. Так называемая проблема "тело/разум" (body/mind) ошибочно сформулирована в терминах, приводящих к парадоксу: если предположить, что разум внутренне присущ телу, тогда он должен быть трансцендентным. Если же он трансцендентен, то тогда он должен быть имманентным и т.д. (см. Collingwood, 1945).
Аналогично, если исключить бессознательные процессы из "Я" и назвать их "чуждыми эго", то эти процессы приобретают субъективную окраску "побуждений" или "сил", после чего это псевдодинамическое качество распространяется и на сознательное "Я", якобы пытающееся сопротивляться "силам" бессознательного. Тем самым, "Я" само становится организованной совокупностью воображаемых "сил". Популярный взгляд, уравнивающий "Я" (self) с сознанием, приводит к мнению, что идеи являются "силами". Манера говорить об "импульсах", движущихся по нервным волокнам, дополнительно поддерживает это заблуждение. Выбраться из этой путаницы совсем непросто.
Далее нам предстоит исследовать структуру поляризации психики алкоголика. Что и чему противопоставляется в эпистемологически ошибочном решении "Я буду бороться с бутылкой"?
Алкоголики являются философами в том универсальном смысле, в каком все люди (а также все млекопитающие) управляются в высшей степени абстрактными принципами, которых они либо не осознают, либо же не отдают себе отчета в том, что принципы, управляющие их восприятием и действиями, являются философскими. Расхожее ошибочное название для таких принципов -- "чувства" (Bateson, 1963).
Это ошибочное наименование естественным образом вытекает из англо-саксонской эпистемологической тенденции представлять как нечто материальное либо относить к телу все периферические для сознания ментальные феномены. Без сомнения, эта ошибка подкрепляется тем фактом, что осуществление и/или фрустрация этих принципов часто сопровождается ощущениями во внутренних органах и других участках тела. Тем не менее, я полагаю, что Паскаль был прав, когда сказал: "Le coeur a ses raisons que la raison ne connaît point" -- "У сердца есть собственные рассуждения, о которых рассудок не имеет никакого понятия".
Но читатель не должен ожидать от алкоголика связной картины. Когда скрытая эпистемология полна ошибок, ее следствия неизбежно либо самопротиворечивы, либо имеют весьма ограниченную сферу применимости. Из противоречивого набора аксиом нельзя вывести последовательный корпус теорем. В подобных случаях попытка быть последовательным ведет либо к чрезвычайному возрастанию сложности, что характерно для психоаналитической теории и христианской теологии, либо к чрезвычайно узкой точке зрения, что характерно для современного бихевиоризма.
Я продолжу исследование типичной для алкоголиков "гордости", чтобы показать, каким образом этот принцип их поведения вытекает из странной дуалистической эпистемологии, характерной для западной цивилизации.
Удобный способ описания таких принципов, как "гордость", "зависимость", "фатализм" и т.д., состоит в таком взгляде на этот принцип, словно он является результатом вторичного обучения (deutero-learning), с последующим вопросом, какой контекст обучения был бы способен внушить этот принцип [4].
(1) Ясно, что принцип жизни алкоголика, который в АА называют "гордость", обязан своим существованием вовсе не контексту прошлых достижений. В АА не используют это слово для обозначения гордости за что-то совершенное. Акцент ложится не на "я преуспел", а скорее на "я могу". Это навязчивая готовность принять вызов, отказ подчиниться утверждению "я не могу".
(2) После того, как алкоголик начал страдать от алкоголизма или сделался мишенью для упреков, принцип "гордости" мобилизуется на поддержку утверждения "я могу оставаться трезвым". Однако характерно, что успех этого начинания разрушает "вызов". Как говорят в АА, алкоголика охватывает "самомнение". Он ослабляет свою решимость, отваживается выпить и обнаруживает себя "пьяным в лоскуты". Мы можем сказать, что контекстуальные свойства трезвости изменяются с ее достижением. Продолжительная трезвость перестает быть подходящим контекстуальным фоном для "гордости". Вызов, провоцирующий фатальное "я могу", теперь состоит в том, чтобы осмелиться выпить.
(3) В АА настойчиво подчеркивают, что это изменение свойств контекста ни в коем случае не должно произойти. Они полностью перестраивают контекст тем, что снова и снова утверждают: "Единожды алкоголик -- алкоголик навсегда". Они пытаются заставить алкоголика принять алкоголизм в свое "Я", во многом подобно юнгианскому аналитику, пытающемуся помочь пациенту открыть свой "психологический тип" и научиться жить с сильными и слабыми сторонами этого типа. По контрасту, контекст алкоголической "гордости" размещает алкоголизм вне своего "Я": "я могу сопротивляться выпивке".
(4) Тот компонент алкоголической "гордости", который не позволяет не принять вызов, связан с готовностью рисковать. Этот принцип можно выразить словами: "Я способен преуспеть там, где успех маловероятен, а неудача будет катастрофой" [5]. Ясно, что на таком принципе нельзя основать продолжительную трезвость. Когда появляется видимость шанса на успех, алкоголик должен рискнуть и бросить вызов бутылке. Стихийный фактор "невезения" или "неудачного дня" помещает неудачу вне границ "Я". "Неудача -- не моя вина". Алкоголическая "гордость" последовательно сужает концепцию "Я", помещая происходящее вне границ его компетенции.
(5) Принцип "рискуй и гордись" в конечном счете равносилен самоубийству. Можно, наверное, один раз проверить, на твоей ли стороне мир, но делать это снова и снова со все увеличивающейся требовательностью значит рано или поздно убедиться, что мир тебя ненавидит. Тем не менее, отчеты АА неоднократно показывали, что на самом дне отчаяния гордость иногда предотвращает самоубийство. Добивающий удар не должен быть получен от "Я" (см. историю Билла У. в: Alcoholics..., 1939).
Так называемая "гордость" алкоголика всегда предполагает наличие реального или воображаемого "другого". Поэтому полное определение этой гордости в терминах гипотетического контекста требует описания реального или воображаемого отношения к этому "другому". Первым шагом решения этой задачи будет категоризация отношений либо как "симметричных", либо как "комплементарных" (Bateson, 1936). Когда "другой" является продуктом бессознательного, сделать это нелегко, но мы увидим, что имеются ясные указания на такую категоризацию.
Здесь необходимо сделать отступление и дать некоторые разъяснения. Основной критерий прост.
Если в бинарных отношениях поведение индивидов А и В рассматривается (ими обоими) как подобное и связано таким образом, что усиление данного поведения у А стимулирует его усиление у В и наоборот, тогда отношения являются "симметричными" по отношению к данному поведению.
Если, напротив, поведение А и В несхоже, однако взаимно согласуется (как, например, рассматривание согласуется с эксгибиционизмом) и связано таким образом, что усиление поведения А стимулирует усиление согласующегося поведения В, тогда отношения являются "комплементарными" по отношению к данному поведению.
Типичные примеры простых симметричных отношений дают гонка вооружений, стремление "быть не хуже соседей", спортивные состязания, бокс и т.д. Типичные примеры комплементарных отношений: доминирование/подчинение, садизм/мазохизм, опёка/зависимость, рассматривание/эксгибиционизм и т.п.
Более сложные соображения возникают при наличии более высоких логических уровней. Например, А и В могут соревноваться в дарении подарков, что налагает более широкий симметричный фрейм на первоначально комплементарное поведение. Либо, напротив, в ходе игровой терапии терапевт может соревноваться с пациентом, при этом симметричные игровые трансакции включаются в комплементарный фрейм заботы.
Если А и В видят предпосылки их отношений по-разному, то могут генерироваться различные виды "даблбайндов": А может рассматривать поведение В как соревновательное, тогда как В полагает, что пытается помочь А. И так далее.
Здесь мы не станем углубляться в подобные сложности, поскольку я полагаю, что воображаемый "другой" (соперник алкоголика в деле "гордости") не играет в сложные игры, характерные для "голосов" шизофреников.
читать окончание
http://double-bind.livejournal.com/61402.html
"Логика" алкогольной зависимости озадачивает психиатров не меньше, чем "логика" того напряженного духовного режима, посредством которого организация "Анонимные алкоголики" (АА) способна противостоять этой зависимости. В данной статье выдвинуты следующие положения:
1) кибернетика и теория систем дают возможность создать совершенно новую эпистемологию, включающую новое понимание разума (mind), "Я" (self), человеческих отношений и власти;
2) зависимый алкоголик в трезвом состоянии действует в русле эпистемологии, хотя и традиционной для западной культуры, но неприемлемой с точки зрения теории систем;
3) состояние опьянения дает алкоголику частичный и субъективный доступ к более правильному умонастроению;
4) теология АА имеет близкое сходство с кибернетической эпистемологией.
Идеи, на которых основана настоящая статья, возможно, все без исключения знакомы психиатрам, имевшим дело с алкоголиками, или философам, размышлявшим о возможностях приложения кибернетики и теории систем. Единственная новизна предлагаемого тезиса заключается в серьезном использовании этих идей в качестве предпосылок последующих рассуждений, а также в соединении общеизвестных идей из двух весьма далеких сфер мысли.
Первоначально я планировал системно-теоретическое исследование алкогольной зависимости, в котором собирался использовать данные из публикаций АА, поскольку только у них есть обширная документация, касающаяся успешной работы с алкоголиками. Однако скоро стало ясно, что религиозные взгляды и организационная структура АА сами представляют большой интерес для теории систем, а также, что в сферу моих исследований надо включить не только предпосылки возникновения алкоголизма, но также предпосылки системы его лечения в АА, равно как и предпосылки, на которых основана сама организация АА.
Моя признательность АА станет очевидна в дальнейшем, так же как, я надеюсь, и мое уважение к этой организации, и особенно к необыкновенной мудрости ее соучредителей -- Билла У. (Bill W.) и доктора Боба (Dr. Bob).
Хочу также выразить признательность небольшой группе пациентов-алкоголиков, с которыми я интенсивно работал около двух лет в 1949-1952 гг. в госпитале Управления по делам ветеранов (Пало-Альто, Калифорния).
Следует упомянуть, что помимо страданий алкоголизма эти люди имели и другие диагнозы -- главным образом "шизофрения". Некоторые из них были членами АА. Боюсь, я ничем не смог им помочь.
Постановка задачи
Обычно полагают, что "причины" алкоголизма следует искать в трезвой жизни алкоголика. В своих трезвых проявлениях алкоголики обычно описываются как "незрелые", "фиксированные на матери", "оральные", "гомосексуальные", "пассивно-агрессивные", "боящиеся успеха", "сверхчувствительные", "гордые", "дружелюбные" либо просто "слабые". Однако обычно никто не интересуется логическими следствиями этих представлений:
(1) Если трезвая жизнь алкоголика так или иначе подталкивает его к опьянению, не следует ожидать, что некая процедура, укрепляющая манеру его жизни в трезвом состоянии, сможет уменьшить либо взять под контроль его алкоголизм.
(2) Если манера его трезвой жизни подталкивает его к выпивке, то в этой манере должна быть заключена ошибка (патология), и опьянение должно дать некоторую по крайней мере субъективную коррекцию этой ошибки. Другими словами, по сравнению с "ошибочной" трезвостью, опьянение должно быть в некотором смысле "истинным". Избитая фраза in vino veritas ["истина в вине" -- лат.] может содержать истину более глубокую, чем обычно полагают.
(3) Существует альтернативная гипотеза: в трезвом состоянии алкоголик некоторым образом более "нормален", чем окружающие, и эта ситуация для него непереносима. Я слышал доводы алкоголиков в пользу этой гипотезы, но проигнорирую ее в этой статье. Думаю, Бернард Смит, официальный представитель АА, но сам не алкоголик, был близок к этой мысли, когда сказал: "Член АА никогда не был порабощен алкоголем. Алкоголь просто служил убежищем от порабощения личности ложными идеалами материалистического общества" (Alcoholics..., 1957). Однако я думаю, что здесь дело не в восстании против "безумных" идеалов окружающих, а в спасении от своих собственных безумных исходных предпосылок, постоянно подкрепляемых окружающими. Тем не менее возможно, что по сравнению с нормальным человеком алкоголик более уязвим или более чувствителен к тому факту, что его безумные (однако общепринятые) постулаты заводят в тупик.
(4) Таким образом, предлагаемая теория алкоголизма предполагает такое взаимодополнение (converse matching) трезвости и опьянения, что второе можно рассматривать как подходящую субъективную коррекцию первой.
(5) Конечно, во многих случаях люди используют алкоголь (вплоть до крайней степени опьянения) как анестезию от обычного горя, обиды или физической боли. Кто-то может утверждать, что "обезболивающее" действие алкоголя обеспечивает взаимодополнение трезвости и опьянения, достаточное для наших теоретических целей. Я, однако, исключаю эти случаи из рассмотрения как не имеющие отношения к проблеме рецидивного (или аддиктивного) алкоголизма, даже несмотря на тот несомненный факт, что "горе", "обида" и "фрустрация" повсеместно используются зависимыми алкоголиками как оправдание для выпивки.
Таким образом, мне потребуется более специфическое проявление взаимодополнения трезвости и опьянения, чем простая анестезия.
Трезвость
Друзья и близкие алкоголика обычно уговаривают его "быть сильным" и "бороться с искушением". Не вполне ясно, что они имеют в виду, однако важно, что сам алкоголик, пока он трезв, обычно соглашается с их взглядом на свою "проблему". Он верит, что мог бы (или ему по крайней мере следовало бы) быть "капитаном своей души" [1]. Однако для алкоголизма характерно, что после "той первой рюмки" мотивация к трезвости обращается в ноль. Обычно такая ситуация описывается как открытая борьба между "Я" и "зеленым змием". Скрыто же алкоголик может планировать или даже тайно делать запасы для очередной попойки, однако в условиях клиники практически невозможно заставить трезвого алкоголика планировать очередную попойку открыто. Похоже, что быть "капитаном своей души" у него не получается, поскольку он не может открыто желать или приказывать себе напиться. "Капитан" может приказывать только быть трезвым, однако его приказы не выполняются.
Билл У., соучредитель АА и сам алкоголик, отсекает весь этот миф о "борьбе" в самом первом из знаменитых "Двенадцати шагов АА". Первый шаг требует, чтобы алкоголик признал, что он бессилен против алкоголя. Этот шаг обычно рассматривается как "признание поражения", и многие алкоголики либо неспособны сделать его, либо способны только в течение короткого периода угрызений совести, следующих за попойкой. АА не считает такие случаи перспективными, эти алкоголики еще не "достигли дна", их отчаяние недостаточно сильно, и после более или менее короткого периода иллюзорной трезвости они снова будут пытаться "преодолеть искушение" при помощи "самоконтроля". Такой алкоголик не может или не хочет согласиться, что будь он хоть пьяным, хоть трезвым, вся его личность есть личность алкоголическая, неспособная противостоять алкоголизму. Как написано в брошюре АА: "Попытка использовать силу воли подобна попытке поднять себя за шнурки ботинок". Вот два первых шага АА:
1. Мы признаём, что бессильны против алкоголя, что наши жизни стали неуправляемыми.
2. Мы пришли к убеждению, что только Сила, большая, чем мы сами, способна избавить нас от безумия (Alcoholics..., 1939).
В сочетании этих двух шагов подразумевается необыкновенная и, я полагаю, правильная мысль: переживание поражения не только помогает убедить алкоголика в необходимости перемен, но также служит первым шагом к этим переменам. Быть побежденным бутылкой и осознать это -- первый "духовный опыт". Миф о власти над самим собой разрушается демонстрацией превосходящей силы.
Вкратце, я буду доказывать далее, что "трезвость" алкоголика характеризуется особенно пагубным вариантом картезианского дуализма (разделением между разумом и материей), или же, как в данном случае, разделением между сознательной волей ("Я") и всей остальной личностью. Билл У. сделал гениальный ход, на первом же шаге сломав структуру этого дуализма.
С философской точки зрения, этот первый шаг -- вовсе не капитуляция, это просто изменение эпистемологии, изменение того способа, которым создается представление о месте личности в мире. Существенно, что эта перемена -- переход от неправильной к более правильной эпистемологии.
Эпистемология и онтология
Философы выделили и описали два вида вопросов. Первый вид -- это вопросы того, каковы вещи, что есть личность и каков этот мир -- т.е. вопросы онтологии. Второй -- это вопросы того, каким образом мы что-либо знаем, или, более точно, каким образом мы узнаём, каков этот мир, и что мы за существа, что вообще можем знать нечто (или, возможно, ничего) о данном предмете. Это вопросы эпистемологии. Как на онтологические, так и на эпистемологические вопросы философы пытаются найти истинные ответы.
Но натуралист, наблюдающий человеческое поведение, задаст совершенно другие вопросы. Если он принадлежит к "культурным релятивистам" [2], то может согласиться с теми философами, которые допускают возможность "истинной" онтологии, но не станет спрашивать, "истинны" ли онтологические воззрения наблюдаемых им людей. Он станет ожидать, что их эпистемологические воззрения культурно детерминированы (и, возможно, весьма необычны), а также то, что их культура в целом имеет смысл с точки зрения их эпистемологии и онтологии.
Если, с другой стороны, ясно, что местная эпистемология ошибочна, натуралист должен быть готов к тому, что культура как целое либо никогда не будет иметь "смысла", либо будет осмысленной только при наличии ограничений, которые могут быть разрушены контактом с другими культурами и новыми технологиями.
При естественнонаучном подходе к человеку онтологию и эпистемологию нельзя разделить. Его убеждения (обычно бессознательные) о том, каков этот мир, определяют то, как он его видит и как в нем действует, а способы восприятия и действия будут определять его убеждения о природе этого мира. Таким образом, живой человек опутан сетью эпистемологических и онтологических предпосылок, которые, вне зависимости от их первоначальной истинности или ложности, отчасти становятся для него самоподтверждающимися (Ruesch, Bateson, 1951).
Очень неудобно постоянно ссылаться одновременно и на "эпистемологию" и на "онтологию", но было бы неправильно полагать, что в естественнонаучном подходе к человеку их можно разделить. Создается впечатление, что не существует подходящего слова, выражающего сочетание этих двух концепций. Из имеющегося наиболее близки выражения "когнитивная структура" или "структура характера", но и они не способны передать, что здесь важна совокупность привычных предположений или предпосылок, в скрытом виде присутствующих в отношениях между человеком и окружающей средой, и что эти предпосылки могут быть как истинными, так и ложными. Поэтому в этой статье я буду использовать единый термин "эпистемология" для обозначения обоих аспектов сети предпосылок, управляющих адаптацией (или дезадаптацией) индивидуума к человеческому и физическому окружению. Как сказал бы Джордж Келли (Kelly), это правила, согласно которым индивидуум "истолковывает" свой опыт.
Меня особенно интересуют две группы предпосылок: те, на которых построена западная концепция "Я", и те, которые способны корректировать некоторые наиболее грубые ошибки, связанные с этой концепцией.
Эпистемология кибернетики
Ново и удивительно то, что ныне мы можем частично ответить на некоторые из этих вопросов. За прошедшие 25 лет был достигнут необычайный прогресс наших знаний о том, что такое окружающая среда, что такое организм и, особенно, что такое разум. Этим прогрессом мы обязаны кибернетике, теории систем, теории информации и смежным с ними наукам.
Теперь мы знаем достаточно определенно, что древний вопрос, является ли разум имманентным или трансцендентным, может быть решен в пользу имманентности. Этот ответ более экономен в отношении объяснительных сущностей, нежели любой ответ, склоняющийся к трансцендентности, поэтому он имеет по меньшей мере негативную поддержку принципа "бритвы Оккама".
В позитивном же смысле мы можем теперь утверждать, что любой действующий ансамбль событий и объектов, имеющий достаточную сложность причинно-следственных цепей и нужные энергетические соотношения, может демонстрировать ментальные характеристики. Он будет сравнивать, т.е. реагировать на различие (в дополнение к влиянию обычных физических "причин" таких как толчок или сила). Он будет "обрабатывать информацию" и неизбежно самокорректироваться либо в направлении гомеостатического оптимума, либо в направлении максимизации некоторых переменных.
Элементарную единицу -- "бит" -- информации можно определить как небезразличное различие (a difference that makes a difference). Такое различие, перемещающееся вдоль цепи и претерпевающее в ней последовательные трансформации, есть элементарная идея.
Теперь мы знаем -- и в данном контексте это наиболее существенно, -- что никакая часть такой внутренне интерактивной системы не может в одностороннем порядке управлять ни остальной системой, ни какой-либо ее частью. Ментальные характеристики присущи (имманентны) ансамблю как целому.
Эта целостность очевидна даже в очень простых самокорректирующихся системах. В паровой машине, снабженной центробежным регулятором, само слово "регулятор" будет ошибкой в названии, если подразумевает, что эта часть системы способна управлять в одностороннем порядке. По сути, регулятор -- это чувствительный орган или преобразователь, получающий на свой вход трансформанту различия между фактическими оборотами двигателя и некими идеальными (или предпочтительными) оборотами. Далее этот орган преобразует эти различия в изменения неких эфферентных (исходящих) сигналов, направленных, например, системе подачи топлива или тормозам. Другими словами, поведение регулятора определяется поведением других частей системы, а также косвенно его собственным поведением в прошлом.
Целостный и ментальный характер системы наиболее ясно демонстрируется этим последним фактом, т.е. тем, что поведение регулятора (и, разумеется, любого другого участка причинно-следственной цепи) частично определяется его собственным предшествующим поведением. Носитель сообщения (т.е. последовательные трансформанты различий) должен обойти полный контур, и время, требуемое для того, чтобы носитель сообщения вернулся в точку отправления, является базовой характеристикой системы в целом. Таким образом, поведение регулятора (или любой другой части контура) до некоторой степени определяется не только его непосредственным прошлым, но также и тем, что он делал в пределах интервала времени, необходимого сообщению для обхода контура. Следовательно, даже простейший кибернетический контур имеет нечто вроде характеристического времени памяти.
Стабильность системы (т.е. будет ли она самокорректироваться, осциллировать, или же пойдет вразнос) зависит от соотношения функционального произведения всех трансформаций различия вдоль контура и этого характеристического времени. "Регулятор" не может управлять этими факторами. Даже человек, правящий социальной системой, связан теми же ограничениями. Им управляет информация, приходящая из системы, и он должен приспосабливать свои действия к ее временным характеристикам и к результатам своих прошлых действий.
Таким образом, ни в одной системе, обнаруживающей ментальные характеристики, никакая часть не может в одностороннем порядке управлять целым. Другими словами, ментальные характеристики системы внутренне присущи (имманентны) системе в целом, а не какой-то ее части.
Важность этого вывода становится ясной, когда мы задаем вопрос: "Может ли компьютер думать?" или "Находится ли разум в мозгу?" Ответ на оба вопроса будет отрицательным, если только не касается некоторых частных ментальных характеристик, локализованных внутри компьютера или мозга. Компьютер способен к самокоррекции в отношении некоторых своих внутренних переменных. Например, он может иметь термодатчики или другие чувствительные органы, реагирующие на изменения его рабочей температуры, и реакция этих органов на возникающие изменения может влиять на работу вентилятора, который в свою очередь корректирует температуру. Следовательно, мы можем сказать, что система демонстрирует ментальные характеристики в отношении своей внутренней температуры. Но было бы неправильно сказать, что основная работа компьютера -- преобразование входных различий в выходные различия -- есть "ментальный процесс". Компьютер -- это только сегмент большего контура, всегда включающего человека и окружающую среду, из которой приходит информация и на которую воздействуют эфферентные сообщения от компьютера. Будет вполне законным приписать этой полной системе (ансамблю) ментальные характеристики. Она действует методом проб и ошибок и способна к творчеству.
Аналогично, можно было бы сказать, что "разум" внутренне присущ тем мозговым цепям, которые замыкаются внутри мозга. Либо что разум внутренне присущ цепям, которые замыкаются внутри системы "мозг плюс тело". Либо, наконец, что разум внутренне присущ более широкой системе "человек плюс окружающая среда".
В принципе, если мы хотим объяснить или понять ментальный аспект некоторого биологического события, необходимо принять во внимание систему, т.е. сеть замкнутых контуров, внутри которых задано это биологическое событие. Но если мы хотим объяснить поведение человека или любого другого организма, эта "система", как правило, не будет иметь тех же границ, что и его "Я" (в том смысле, в каком этот термин обычно понимается).
Представим себе человека, рубящего дерево топором. Каждый новый удар топора отличается от предыдущего, поскольку корректируется в соответствии с формой заруба, оставленного на дереве предыдущим ударом. Этот самокорректирующийся (т.е. ментальный) процесс представлен полной системой «дерево => глаза => мозг => мышцы => топор => удар => дерево», и именно эта полная система характеризуется внутренне присущим разумом.
Более точно следует представлять систему так: [изменения в дереве] => [изменения на сетчатке глаза] =>[изменения в мозге] => [изменения в мышцах] => [изменения в движениях топора] => [изменения в дереве]. По контуру циркулируют трансформанты различий. Как говорилось выше, небезразличное различие -- это идея или единица информации.
Но средний западный человек видит последовательность событий при рубке дерева не так. Он говорит: "Я срубил дерево", веря при этом, что существует поддающийся выделению фактор, "Я", который совершил поддающееся выделению "целенаправленное" действие над поддающимся выделению объектом.
Можно, наверное, сказать, что "бильярдный шар А ударил бильярдный шар В и послал его в лузу"; в той же мере допустимо (если бы это было возможно) дать полное естественнонаучное описание событий в контуре, содержащем человека и дерево. Но обыденная манера речи, обращающаяся к личному местоимению, тем самым включает в свои высказывания разум. Затем разум "заключается" внутри физических границ человека, а дерево овеществляется, чем достигается смесь ментализма и физикализма [3]. Наконец, и сам разум овеществляется, поскольку раз "Я" действует на топор, который действует на дерево, то "Я" тоже должно быть "вещественным". Синтаксический параллелизм между высказываниями "Я ударил бильярдный шар" и "Шар ударил другой шар" может порождать только заблуждения.
Эта путаница немедленно становится очевидной, если спросить о границах и местоположении "Я". Представим себе слепого человека с тростью. Где начинается "Я" слепого человека? На кончике трости? В ручке трости? Где-то посередине? Эти вопросы бессмысленны, поскольку трость -- это проводник, по которому передаются трансформированные различия. Провести разграничительную линию поперек этого проводника -- значит отрезать часть системного контура, определяющего движения слепого человека.
Его органы восприятия и нервные клетки -- это также преобразователи либо проводники информации и т.д. С системно-теоретической точки зрения метафора "импульса", движущегося вдоль по нервному волокну, только вводит в заблуждение. Правильнее было бы сказать, что движется различие, или трансформанта различия. Метафора "импульса" предполагает естественнонаучный тип мышления, который слишком легко порождает глупости вроде "психической энергии". Тот, кто говорит подобные глупости, не учитывает информационного содержания состояния покоя. Состояние покоя нервного волокна так же отличается от активного состояния, как активное состояние от состояния покоя. Следовательно, покой и активность имеют равное информационное значение. Сообщение, переносимое активным состоянием, может рассматриваться как значимое только тогда, когда сообщение, переносимое состоянием покоя, тоже достоверно.
Неправильно даже говорить о "сообщении, переносимом активным состоянием" и "сообщении, переносимом состоянием покоя". Следует всегда помнить, что информация -- это трансформанта различия, и лучше говорить, что носителем одного сообщения служит "активность, а не покой", а другого -- "покой, а не активность".
Подобные рассуждения применимы и к кающемуся алкоголику. Он не может просто выбрать "трезвость". В лучшем случае он мог бы выбрать только "трезвость, а не пьянство". Его мир остается поляризованным и всегда несет в себе обе альтернативы.
Совокупная самокорректирующаяся единица, которая обрабатывает информацию (или, как говорят, "думает", "действует" и "решает") -- это система, чьи границы отнюдь не совпадают с границами тела либо тем, что в обиходе зовется "Я" или "сознание". Важно отметить, что имеется множество различий между думающей системой и "Я", как оно понимается в обиходе.
(1) Система не является трансцендентной сущностью, которой обычно считается "Я".
(2) Идеи внутренне присущи (имманентны) сети причинно-следственных цепей, служащих проводниками для трансформант различия. "Идеи" системы во всех случаях, как минимум, бинарны по своей структуре. Это не "импульсы", а информация.
(3) Эта сеть не ограничивается сознанием, но включает в себя контура всех бессознательных мыслительных процессов -- вытесненных, относящихся к вегетативной нервной системе, невральных и гормональных.
(4) Эта сеть не ограничена поверхностью кожи, но включает все внешние контура, по которым может перемещаться информация. Она также включает те действенные различия, которые внутренне присущи "объектам" такой информации. Она включает каналы прохождения звука и света, по которым перемещаются трансформанты различий, исходно внутренне присущих вещам и другим людям -- а особенно нашим собственным действиям.
Важно отметить, что основные догмы популярной эпистемологии (а я полагаю, что они ошибочны) взаимно усиливают друг друга. Например, если отвергнуть популярное предположение о трансцендентности "Я", то ему на замену немедленно приходит предположение, что "Я" внутренне присуще телу. Но эта альтернатива неприемлема, поскольку обширные участки мыслительной сети расположены вне тела. Так называемая проблема "тело/разум" (body/mind) ошибочно сформулирована в терминах, приводящих к парадоксу: если предположить, что разум внутренне присущ телу, тогда он должен быть трансцендентным. Если же он трансцендентен, то тогда он должен быть имманентным и т.д. (см. Collingwood, 1945).
Аналогично, если исключить бессознательные процессы из "Я" и назвать их "чуждыми эго", то эти процессы приобретают субъективную окраску "побуждений" или "сил", после чего это псевдодинамическое качество распространяется и на сознательное "Я", якобы пытающееся сопротивляться "силам" бессознательного. Тем самым, "Я" само становится организованной совокупностью воображаемых "сил". Популярный взгляд, уравнивающий "Я" (self) с сознанием, приводит к мнению, что идеи являются "силами". Манера говорить об "импульсах", движущихся по нервным волокнам, дополнительно поддерживает это заблуждение. Выбраться из этой путаницы совсем непросто.
Далее нам предстоит исследовать структуру поляризации психики алкоголика. Что и чему противопоставляется в эпистемологически ошибочном решении "Я буду бороться с бутылкой"?
Алкоголическая "гордость"
Алкоголики являются философами в том универсальном смысле, в каком все люди (а также все млекопитающие) управляются в высшей степени абстрактными принципами, которых они либо не осознают, либо же не отдают себе отчета в том, что принципы, управляющие их восприятием и действиями, являются философскими. Расхожее ошибочное название для таких принципов -- "чувства" (Bateson, 1963).
Это ошибочное наименование естественным образом вытекает из англо-саксонской эпистемологической тенденции представлять как нечто материальное либо относить к телу все периферические для сознания ментальные феномены. Без сомнения, эта ошибка подкрепляется тем фактом, что осуществление и/или фрустрация этих принципов часто сопровождается ощущениями во внутренних органах и других участках тела. Тем не менее, я полагаю, что Паскаль был прав, когда сказал: "Le coeur a ses raisons que la raison ne connaît point" -- "У сердца есть собственные рассуждения, о которых рассудок не имеет никакого понятия".
Но читатель не должен ожидать от алкоголика связной картины. Когда скрытая эпистемология полна ошибок, ее следствия неизбежно либо самопротиворечивы, либо имеют весьма ограниченную сферу применимости. Из противоречивого набора аксиом нельзя вывести последовательный корпус теорем. В подобных случаях попытка быть последовательным ведет либо к чрезвычайному возрастанию сложности, что характерно для психоаналитической теории и христианской теологии, либо к чрезвычайно узкой точке зрения, что характерно для современного бихевиоризма.
Я продолжу исследование типичной для алкоголиков "гордости", чтобы показать, каким образом этот принцип их поведения вытекает из странной дуалистической эпистемологии, характерной для западной цивилизации.
Удобный способ описания таких принципов, как "гордость", "зависимость", "фатализм" и т.д., состоит в таком взгляде на этот принцип, словно он является результатом вторичного обучения (deutero-learning), с последующим вопросом, какой контекст обучения был бы способен внушить этот принцип [4].
(1) Ясно, что принцип жизни алкоголика, который в АА называют "гордость", обязан своим существованием вовсе не контексту прошлых достижений. В АА не используют это слово для обозначения гордости за что-то совершенное. Акцент ложится не на "я преуспел", а скорее на "я могу". Это навязчивая готовность принять вызов, отказ подчиниться утверждению "я не могу".
(2) После того, как алкоголик начал страдать от алкоголизма или сделался мишенью для упреков, принцип "гордости" мобилизуется на поддержку утверждения "я могу оставаться трезвым". Однако характерно, что успех этого начинания разрушает "вызов". Как говорят в АА, алкоголика охватывает "самомнение". Он ослабляет свою решимость, отваживается выпить и обнаруживает себя "пьяным в лоскуты". Мы можем сказать, что контекстуальные свойства трезвости изменяются с ее достижением. Продолжительная трезвость перестает быть подходящим контекстуальным фоном для "гордости". Вызов, провоцирующий фатальное "я могу", теперь состоит в том, чтобы осмелиться выпить.
(3) В АА настойчиво подчеркивают, что это изменение свойств контекста ни в коем случае не должно произойти. Они полностью перестраивают контекст тем, что снова и снова утверждают: "Единожды алкоголик -- алкоголик навсегда". Они пытаются заставить алкоголика принять алкоголизм в свое "Я", во многом подобно юнгианскому аналитику, пытающемуся помочь пациенту открыть свой "психологический тип" и научиться жить с сильными и слабыми сторонами этого типа. По контрасту, контекст алкоголической "гордости" размещает алкоголизм вне своего "Я": "я могу сопротивляться выпивке".
(4) Тот компонент алкоголической "гордости", который не позволяет не принять вызов, связан с готовностью рисковать. Этот принцип можно выразить словами: "Я способен преуспеть там, где успех маловероятен, а неудача будет катастрофой" [5]. Ясно, что на таком принципе нельзя основать продолжительную трезвость. Когда появляется видимость шанса на успех, алкоголик должен рискнуть и бросить вызов бутылке. Стихийный фактор "невезения" или "неудачного дня" помещает неудачу вне границ "Я". "Неудача -- не моя вина". Алкоголическая "гордость" последовательно сужает концепцию "Я", помещая происходящее вне границ его компетенции.
(5) Принцип "рискуй и гордись" в конечном счете равносилен самоубийству. Можно, наверное, один раз проверить, на твоей ли стороне мир, но делать это снова и снова со все увеличивающейся требовательностью значит рано или поздно убедиться, что мир тебя ненавидит. Тем не менее, отчеты АА неоднократно показывали, что на самом дне отчаяния гордость иногда предотвращает самоубийство. Добивающий удар не должен быть получен от "Я" (см. историю Билла У. в: Alcoholics..., 1939).
Гордость и симметрия
Так называемая "гордость" алкоголика всегда предполагает наличие реального или воображаемого "другого". Поэтому полное определение этой гордости в терминах гипотетического контекста требует описания реального или воображаемого отношения к этому "другому". Первым шагом решения этой задачи будет категоризация отношений либо как "симметричных", либо как "комплементарных" (Bateson, 1936). Когда "другой" является продуктом бессознательного, сделать это нелегко, но мы увидим, что имеются ясные указания на такую категоризацию.
Здесь необходимо сделать отступление и дать некоторые разъяснения. Основной критерий прост.
Если в бинарных отношениях поведение индивидов А и В рассматривается (ими обоими) как подобное и связано таким образом, что усиление данного поведения у А стимулирует его усиление у В и наоборот, тогда отношения являются "симметричными" по отношению к данному поведению.
Если, напротив, поведение А и В несхоже, однако взаимно согласуется (как, например, рассматривание согласуется с эксгибиционизмом) и связано таким образом, что усиление поведения А стимулирует усиление согласующегося поведения В, тогда отношения являются "комплементарными" по отношению к данному поведению.
Типичные примеры простых симметричных отношений дают гонка вооружений, стремление "быть не хуже соседей", спортивные состязания, бокс и т.д. Типичные примеры комплементарных отношений: доминирование/подчинение, садизм/мазохизм, опёка/зависимость, рассматривание/эксгибиционизм и т.п.
Более сложные соображения возникают при наличии более высоких логических уровней. Например, А и В могут соревноваться в дарении подарков, что налагает более широкий симметричный фрейм на первоначально комплементарное поведение. Либо, напротив, в ходе игровой терапии терапевт может соревноваться с пациентом, при этом симметричные игровые трансакции включаются в комплементарный фрейм заботы.
Если А и В видят предпосылки их отношений по-разному, то могут генерироваться различные виды "даблбайндов": А может рассматривать поведение В как соревновательное, тогда как В полагает, что пытается помочь А. И так далее.
Здесь мы не станем углубляться в подобные сложности, поскольку я полагаю, что воображаемый "другой" (соперник алкоголика в деле "гордости") не играет в сложные игры, характерные для "голосов" шизофреников.
читать окончание
Трансформейшн. БиГи:
Когда я обучился гипнозу, я решил, что устранение симптома без каких-либо последствий вполне возможно. Я загипнотизировал восемь курильщиков и избавил их всех от привычки к курению. У четырех из них это не вызвало никаких заметных последствий. Если последствия невозможно обнаружить, мне этого вполне достаточно. Если при этом остается некое подспудное "подавленное желание", "скрытая нужда", никогда не появляющаяся на поверхности, ничем не выдающая своего существования - мне нет до этого дела. Если психоаналитик фрейдистского толка скажет, что это "подавленное желание" останется у человека навсегда, я отвечу - и прекрасно, пусть остается! Если мой метод работает, меня нисколько не беспокоит, останется ли какая-то "скрытая нужда", никогда и никак не влияющая на жизнь пациента.
Однако у других четырех курильщиков, которых я избавил от их привычки, конверсия (замещение симптома) имела место. Я периодически наблюдал за состоянием этих четырех пациентов, пытаясь обнаружить, не произошло ли что-нибудь необычное, странное в их жизни, нет ли какого-нибудь нарушения в их поведении, или, может быть, произойдет неожиданно удачное изменение личности. Кроме того, я приглашал их приходить вместе и беседовать между собой у меня в кабинете - я хотел пронаблюдать, не появилось ли в их поведении каких-либо радикальных изменений, в которых они не отдают себе отчета.
У одного из курильщиков мне удалось наблюдать чрезвычайно интересную и необычную реакцию. Встретившись со мной, чтобы проинформировать меня о своем состоянии, он сказал следующее: "Все идет прекрасно. Я совершенно не нуждаюсь в сигаретах. Я чувствую себя совершенно спокойно. Никаких других проблем у меня не возникает. Кстати, доктор, вы не дадите консультаций по поводу супружеских отношений?"
Между тем, я заметил некоторое несоответствие в его коммуникациях. Поэтому я сказал ему, чтобы он сходил за своей женой и вместе с ней сразу же вернулся ко мне. Когда они пришли, я попросил их подождать в приемой и вышел из комнаты. Тогда в моей приемной была установлена скрытая телекамера, с помощью которой я мог незаметно наблюдать за пациентами. Я обнаружил, что могу узнать о пациентах гораздо больше за те пять минут, пока они сидят в приемной, чем за целый час разговора в своем кабинете. Таким образом, я немножко шпионил за пациентами. Я установил телекамеру так, что где бы ни находился пациент и куда бы он ни пошел в пределах приемной, я мог слышать и видеть все, что он делает.
Супруги сидели в приемной и ждали, и ждали - и я ждал и ждал. Я продолжал наблюдать за ними, пока не заметил нечто интересное. Оба они были вовлечены в такие сознательные действия, как чтение журналов и наблюдение происходящего за окном. Больше там нечем было заняться. Муж прохаживался по комнате, а жена смотрела на него и пыталась завязать разговор. В какой-то момент он присел рядом с ней, она открыла сумочку и достала сигарету. Она зажгла сигарету, остановилась и посмотрела на мужа. Потом затянулась и взглянула на него опять. Он заметил, что она курит, встал и отошел от нее. Она постоянно пыталась вовлечь его в разговор, но он ограничивался краткими ответами и снова погружался в чтение журнала.
Тогда я зашел в приемную, зажег сигарету, вручил ее мужчине и сказал, чтобы он закурил ее. Затем я вышел. Он взял сигарету и, хотя ему не хотелось курить, продолжал держать ее в руке. Он не стал курить сигарету, но начал разговаривать с женой. Мне стало ясно, что, скорее всего, за годы совместной жизни супруги разработали сигнальную систему, в которой сигареты играли важную роль. Позднее я произвел гипнотическое исследование этого вопроса и подтвердил, что мое предположение верно. Супруги выполняли свои ежедневные привычные обязанности независимо друг от друга до тех пор, пока кто-нибудь из них не садился перекурить. Тогда другой делал то же самое, и они обращали внимание друг на друга. После того, как я избавил мужа от привычки к курению, они не делали этого уже в течение двух недель. Они стали полностью игнорировать друг друга, потому что исчезла привычная сигнальная система. Вот хороший пример того, что само по себе не имеет смысла, но имеет вполне определенное предназначение.
Когда я обучился гипнозу, я решил, что устранение симптома без каких-либо последствий вполне возможно. Я загипнотизировал восемь курильщиков и избавил их всех от привычки к курению. У четырех из них это не вызвало никаких заметных последствий. Если последствия невозможно обнаружить, мне этого вполне достаточно. Если при этом остается некое подспудное "подавленное желание", "скрытая нужда", никогда не появляющаяся на поверхности, ничем не выдающая своего существования - мне нет до этого дела. Если психоаналитик фрейдистского толка скажет, что это "подавленное желание" останется у человека навсегда, я отвечу - и прекрасно, пусть остается! Если мой метод работает, меня нисколько не беспокоит, останется ли какая-то "скрытая нужда", никогда и никак не влияющая на жизнь пациента.
Однако у других четырех курильщиков, которых я избавил от их привычки, конверсия (замещение симптома) имела место. Я периодически наблюдал за состоянием этих четырех пациентов, пытаясь обнаружить, не произошло ли что-нибудь необычное, странное в их жизни, нет ли какого-нибудь нарушения в их поведении, или, может быть, произойдет неожиданно удачное изменение личности. Кроме того, я приглашал их приходить вместе и беседовать между собой у меня в кабинете - я хотел пронаблюдать, не появилось ли в их поведении каких-либо радикальных изменений, в которых они не отдают себе отчета.
У одного из курильщиков мне удалось наблюдать чрезвычайно интересную и необычную реакцию. Встретившись со мной, чтобы проинформировать меня о своем состоянии, он сказал следующее: "Все идет прекрасно. Я совершенно не нуждаюсь в сигаретах. Я чувствую себя совершенно спокойно. Никаких других проблем у меня не возникает. Кстати, доктор, вы не дадите консультаций по поводу супружеских отношений?"
Между тем, я заметил некоторое несоответствие в его коммуникациях. Поэтому я сказал ему, чтобы он сходил за своей женой и вместе с ней сразу же вернулся ко мне. Когда они пришли, я попросил их подождать в приемой и вышел из комнаты. Тогда в моей приемной была установлена скрытая телекамера, с помощью которой я мог незаметно наблюдать за пациентами. Я обнаружил, что могу узнать о пациентах гораздо больше за те пять минут, пока они сидят в приемной, чем за целый час разговора в своем кабинете. Таким образом, я немножко шпионил за пациентами. Я установил телекамеру так, что где бы ни находился пациент и куда бы он ни пошел в пределах приемной, я мог слышать и видеть все, что он делает.
Супруги сидели в приемной и ждали, и ждали - и я ждал и ждал. Я продолжал наблюдать за ними, пока не заметил нечто интересное. Оба они были вовлечены в такие сознательные действия, как чтение журналов и наблюдение происходящего за окном. Больше там нечем было заняться. Муж прохаживался по комнате, а жена смотрела на него и пыталась завязать разговор. В какой-то момент он присел рядом с ней, она открыла сумочку и достала сигарету. Она зажгла сигарету, остановилась и посмотрела на мужа. Потом затянулась и взглянула на него опять. Он заметил, что она курит, встал и отошел от нее. Она постоянно пыталась вовлечь его в разговор, но он ограничивался краткими ответами и снова погружался в чтение журнала.
Тогда я зашел в приемную, зажег сигарету, вручил ее мужчине и сказал, чтобы он закурил ее. Затем я вышел. Он взял сигарету и, хотя ему не хотелось курить, продолжал держать ее в руке. Он не стал курить сигарету, но начал разговаривать с женой. Мне стало ясно, что, скорее всего, за годы совместной жизни супруги разработали сигнальную систему, в которой сигареты играли важную роль. Позднее я произвел гипнотическое исследование этого вопроса и подтвердил, что мое предположение верно. Супруги выполняли свои ежедневные привычные обязанности независимо друг от друга до тех пор, пока кто-нибудь из них не садился перекурить. Тогда другой делал то же самое, и они обращали внимание друг на друга. После того, как я избавил мужа от привычки к курению, они не делали этого уже в течение двух недель. Они стали полностью игнорировать друг друга, потому что исчезла привычная сигнальная система. Вот хороший пример того, что само по себе не имеет смысла, но имеет вполне определенное предназначение.
Сегодня провел необычный рефрейминг. Обычно я всегда заканчиваю рефрейминги с инструкцией, что если варианты поведения окажутся неэффективным, то часть может запросить новый рефрейминг или провести его сама. Во время работы, рано утром, стал подергиваться большой палец левой руки. Я подумал - а расценю-ка я это как сигнал от части. Задал вопрос: - Уважаемая часть Н, подающая сигнал X,если ты желаешь коммуницировать со мной на уровне сознания, повтори, пожалуйста, сигнал. Сигнал повторяется. Далее калибрую на Да/Нет. Этот сигнал Да, а как сигнал Нет часть подала сигнал такого же подергивания большого пальца, но на правой руке. Начал задавать вопросы:
- Часть Н, ты хочешь мне что-то сообщить? Ответ: Нет
- Часть Н, ты хочешь, чтобы я тебе что-то сообщил? Ответ: Нет
- Часть Н, ты хочешь, что-бы я провел рефрейминг? Нет
Тут я призадумался. И решил задать такой вопрос (как-то само всплыло в сознании):
- Часть Н, ты хочешь, что бы я провел рефрейминг, не выясняя, с чем именно будет этот рефрейминг? Ответ: Да
Далее, я попросил сообщить ТЧ содержание позитивного намерения того поведения, для которого часть хочет провести рефрейминг и дать сигнал Да, когда часть Н заметить, что ТЧ поняла его. Сигнала долго не было. И тут я вспомнил, что когда-то читал в МП, что можно делать рефрейминг растянутым во времени. Ничего не говоря, я просто мысленно решил, что часть может дать сигнал, в любое удобное для нее время в течении дня.
Где-то через час пришел сигнал Да. И так провел всю процедуру, в течении примерно 4-х часов. Как только приходил сигнал, проводил следующий шаг. Единственно, что не совсем понятно было с возражениями. В конце процедуры я их запросил, но в течении минут 10 ничего не получил. Поблагодарил Часть Н, и сказал, что другие части могут дать свое возражения тогда, когда сочтут это нужным.
- Часть Н, ты хочешь мне что-то сообщить? Ответ: Нет
- Часть Н, ты хочешь, чтобы я тебе что-то сообщил? Ответ: Нет
- Часть Н, ты хочешь, что-бы я провел рефрейминг? Нет
Тут я призадумался. И решил задать такой вопрос (как-то само всплыло в сознании):
- Часть Н, ты хочешь, что бы я провел рефрейминг, не выясняя, с чем именно будет этот рефрейминг? Ответ: Да
Далее, я попросил сообщить ТЧ содержание позитивного намерения того поведения, для которого часть хочет провести рефрейминг и дать сигнал Да, когда часть Н заметить, что ТЧ поняла его. Сигнала долго не было. И тут я вспомнил, что когда-то читал в МП, что можно делать рефрейминг растянутым во времени. Ничего не говоря, я просто мысленно решил, что часть может дать сигнал, в любое удобное для нее время в течении дня.
Где-то через час пришел сигнал Да. И так провел всю процедуру, в течении примерно 4-х часов. Как только приходил сигнал, проводил следующий шаг. Единственно, что не совсем понятно было с возражениями. В конце процедуры я их запросил, но в течении минут 10 ничего не получил. Поблагодарил Часть Н, и сказал, что другие части могут дать свое возражения тогда, когда сочтут это нужным.
Дочитали до конца.