Заключение ↑
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
| Оракул metapractice | |||||
| 34. Оракул metapractice | metanymous | ||||
| Мысли об онтологиях (скелетной мускулатуры и визуальн | metatheo | ||||
На первых страницах этой книги я обещал описать естественное зрение, не фотографическое, а объемлющее зрение, зрение в движении. Я называю зрение объемлющим в том случае, когда человек смотрит по сторонам и видит окружение с разных точек. Зрение в движении — это то, что вы имеете во время ходьбы.
Стандартный подход к изучению зрения начинается с фиксации глаза в неподвижном положении и предъявлении кратковременного стимульного паттерна. На последующих этапах исследования в рамках этого подхода голова остается в фиксированном положении, а глаз обследует паттерн, сканируя его, то есть последовательно просматривая отдельные его части. Каждая фиксация глаза дает мимолетное зрительное впечатление о паттерне, и поэтому ее можно сравнивать с экспозицией. По этой причине принято считать, что фиксация аналогична фотографическому кадру, снятому фотоаппаратом. Предполагается, что каждый последовательный кадр передается в мозг.
Результатом является последовательность кадров, то есть апертурное зрение.
Стандартный подход никогда не распространялся на объемлющее зрение, сопровождаемое поворотами головы, а зрение в движении в его рамках даже не рассматривалось. Предполагалось, что процесс восприятия локализуется в голове, а не в мышцах и начинается он после того, как чувственные данные достигают проекционных областей зрительной коры головного мозга. Разум — это продукт мозга.
6 комментариев
сначала старые сначала новые
При экологическом подходе к зрительному восприятию исследователи действуют прямо противоположным образом. Этот подход начинается с изучения текучего потока наблюдателя, который переходит с места на место, ходит вокруг интересующего его объекта и может приблизиться к нему, для того чтобы его рассмотреть. Таким образом, наблюдатель видит связь между спрятанными и открытыми поверхностями благодаря глубинным инвариантам, лежащим за изменяющейся перспективной структурой.
Далее, при таком подходе рассматривается объемлющее осознание, которое объясняется с помощью инвариантности скользящих выборок из сферического строя. И только после этого приступают к изучению осознания отдельной сцены, то есть поверхностей, которые видны при фиксированной голове и застывшем строе. Понимание того факта, что при неподвижной точке наблюдения инварианты ослабевают, а неоднозначность усиливается, дает ключ к разрешению классических тупиковых проблем, возникающих при этом типе видения.
И наконец, рассматривается тот тип зрительного осознания, который возникает при зрительной фиксации, когда сетчатка либо подвергается крайне кратковременному воздействию стимулов, либо полностью обездвиживается. Такой тип осознания трактуется как специфический результат уподобления глаза фотоаппарату, присоединенному к нервному кабелю, чем глаз в этом случае и является. Зрительная система продолжает работать и в таких условиях, но все эти ограничения приводят к тому, что она извлекает очень мало информации. На мой взгляд, это уровень физиологии нервных клеток, фотохимии рецепторов, анатомии проводящих путей и генерации нервных импульсов.
Далее, при таком подходе рассматривается объемлющее осознание, которое объясняется с помощью инвариантности скользящих выборок из сферического строя. И только после этого приступают к изучению осознания отдельной сцены, то есть поверхностей, которые видны при фиксированной голове и застывшем строе. Понимание того факта, что при неподвижной точке наблюдения инварианты ослабевают, а неоднозначность усиливается, дает ключ к разрешению классических тупиковых проблем, возникающих при этом типе видения.
И наконец, рассматривается тот тип зрительного осознания, который возникает при зрительной фиксации, когда сетчатка либо подвергается крайне кратковременному воздействию стимулов, либо полностью обездвиживается. Такой тип осознания трактуется как специфический результат уподобления глаза фотоаппарату, присоединенному к нервному кабелю, чем глаз в этом случае и является. Зрительная система продолжает работать и в таких условиях, но все эти ограничения приводят к тому, что она извлекает очень мало информации. На мой взгляд, это уровень физиологии нервных клеток, фотохимии рецепторов, анатомии проводящих путей и генерации нервных импульсов.
Мимолетный взгляд, искусственно ограниченный во времени,— это аномальный вид зрения. Неправильно было бы считать его простейшим видом зрения, лежащим в основе нормального зрения. Это очень бедная разновидность восприятия. Тем не менее многие считают этот вид зрения основным. До недавнего времени такая точка зрения казалось убедительной — то, что мы в этих условиях видим, вызывается стимулом, опосредствуется сетчаточным изображением, передается по нервам и образует чувственные данные. Однако, если это на самом деле так, каким образом объединяется последовательный ряд таких взглядов? И как, я подчеркиваю, как можно было бы превратить такую последовательность в сцену?
Если восприятие окружающего мира действительно основывается на мимолетных взглядах, оно должно быть процессом интерпретации. В том случае, если данных недостаточно, наблюдатель должен выйти за рамки этих данных. Как? Величайшие умы безуспешно пытались найти ответ на этот вопрос.
В 14-й главе я показал, что нельзя объяснить восприятие, основываясь на чувственных данных, поскольку любое такое объяснение сводится к следующему: для того, чтобы воспринять мир, необходимо уже иметь идеи о нем. Знание о мире объясняют, исходя из предположения, что знание о мире существует. И не имеет значения, является это знание врожденным или его приобретают в результате научения; порок таится в самом способе рассуждения.
Если восприятие окружающего мира действительно основывается на мимолетных взглядах, оно должно быть процессом интерпретации. В том случае, если данных недостаточно, наблюдатель должен выйти за рамки этих данных. Как? Величайшие умы безуспешно пытались найти ответ на этот вопрос.
В 14-й главе я показал, что нельзя объяснить восприятие, основываясь на чувственных данных, поскольку любое такое объяснение сводится к следующему: для того, чтобы воспринять мир, необходимо уже иметь идеи о нем. Знание о мире объясняют, исходя из предположения, что знание о мире существует. И не имеет значения, является это знание врожденным или его приобретают в результате научения; порок таится в самом способе рассуждения.
Если же восприятие окружающего мира основывается не на последовательности кадров, а на извлечении инвариантов из потока, то для восприятия окружающего мира не нужно иметь информацию о нем. Одновременно решается и другая проблема — осознания самого себя в окружающем мире.
Маленькому ребенку не нужны идеи пространства для того, чтобы видеть поверхности вокруг себя; ему не надо обращать внимание на признаки глубины, если он может видеть компоновку; ему не надо компенсировать уменьшение сетчаточного изображения поверхности при ее удалении, если он никогда не замечает изображения, а только извлекает инварианты.
Таков экологический подход к восприятию. Он позволяет освободить психологию от старых тупиковых проблем, делая ее тем самым проще. В частности, он позволяет прекратить бесплодные споры, связанные с понятием изображения.
Как можно правильно видеть мир, если сетчаточное изображение перевернуто?
Почему объект не изменяется, если его сетчаточное изображение перемещается по сетчатке?
Где тот маленький человечек, который смотрит на изображение?
Если два глаза дают двоящееся изображение одного и того же объекта только при определенных условиях, то почему это происходит не всегда?
Маленькому ребенку не нужны идеи пространства для того, чтобы видеть поверхности вокруг себя; ему не надо обращать внимание на признаки глубины, если он может видеть компоновку; ему не надо компенсировать уменьшение сетчаточного изображения поверхности при ее удалении, если он никогда не замечает изображения, а только извлекает инварианты.
Таков экологический подход к восприятию. Он позволяет освободить психологию от старых тупиковых проблем, делая ее тем самым проще. В частности, он позволяет прекратить бесплодные споры, связанные с понятием изображения.
Как можно правильно видеть мир, если сетчаточное изображение перевернуто?
Почему объект не изменяется, если его сетчаточное изображение перемещается по сетчатке?
Где тот маленький человечек, который смотрит на изображение?
Если два глаза дают двоящееся изображение одного и того же объекта только при определенных условиях, то почему это происходит не всегда?
Была показана ошибочность понимания изображения как сплющенного объекта, чего-то вроде плоского блина, в который превращается объемное тело. Становится понятным, что почти все написанное в течение столетий об изображениях и рисунках либо ошибочно, либо безнадежно запутано. Нам придется все это забыть и начинать заново. Информация для восприятия объекта не есть его изображение. Информация, содержащаяся в свете и задающая нечто, не похожа, да и не должна быть похожа на то, что она задает. Она не копирует задаваемый ею объект, не является чем-то подобным ему, она даже не является точной его проекцией. В свете, который попадает в глаз наблюдателя, ничто не копируется — ни форма объекта, ни его поверхность, ни вещество, ни его цвет, ни тем более его движение. Однако все это в свете задано.
Каково будущее этого подхода? Его нужно подвергнуть экспериментальной проверке, многое в нем предстоит уточнить, а основные его положения нуждаются в дальнейшей разработке. У этого подхода уже есть приверженцы, их работы начинают появляться в печати.
На протяжении некоторого времени Роберт Шоу размышлял над аналогичными проблемами. В данный момент он занят теорией инвариантов (Shaw, Mclntyre, 1974) и ее значением для эпистемологии (Shaw, Bransford, 1977). Большой вклад в развитие и детальную разработку подхода внес Уильям Мэйс (Масе, 1974; 1977). Майкл Турвэй работал над вопросом объединения зрительного восприятия с действием (Turvey, 1977). Дэвид Ли и Рик Уоррэн проводили эксперименты со зрительными кинестезиями (Lishman, Lee, 1973; Lee, 1974; Warren, 1976). Кроме того, Элеонора Гибсон опубликовала труд, в котором развитие восприятия анализируется с экологической точки зрения (Gibson, 1969). Сейчас она проводит эксперименты с детьми, изучая их способность различать оптические преобразования (Gibson, 1978).
Преимущества этого подхода произвели достаточно сильное впечатление даже на ведущего представителя когнитивной психологии Ульрика Нэйссера, судя по тому, что он благосклонно отозвался о нем в своей новой книге (Neisser, 1976).
Каково будущее этого подхода? Его нужно подвергнуть экспериментальной проверке, многое в нем предстоит уточнить, а основные его положения нуждаются в дальнейшей разработке. У этого подхода уже есть приверженцы, их работы начинают появляться в печати.
На протяжении некоторого времени Роберт Шоу размышлял над аналогичными проблемами. В данный момент он занят теорией инвариантов (Shaw, Mclntyre, 1974) и ее значением для эпистемологии (Shaw, Bransford, 1977). Большой вклад в развитие и детальную разработку подхода внес Уильям Мэйс (Масе, 1974; 1977). Майкл Турвэй работал над вопросом объединения зрительного восприятия с действием (Turvey, 1977). Дэвид Ли и Рик Уоррэн проводили эксперименты со зрительными кинестезиями (Lishman, Lee, 1973; Lee, 1974; Warren, 1976). Кроме того, Элеонора Гибсон опубликовала труд, в котором развитие восприятия анализируется с экологической точки зрения (Gibson, 1969). Сейчас она проводит эксперименты с детьми, изучая их способность различать оптические преобразования (Gibson, 1978).
Преимущества этого подхода произвели достаточно сильное впечатление даже на ведущего представителя когнитивной психологии Ульрика Нэйссера, судя по тому, что он благосклонно отозвался о нем в своей новой книге (Neisser, 1976).
Тем не менее, как я уже отмечал во Введении, экспериментальные исследования, в которых симулируется оптическая информация, организовать гораздо труднее, чем традиционные эксперименты с предъявлением стимулов неподвижному глазу.
Экспериментатор не может ограничиться простым предъявлением систематически варьируемого стимула, который играет роль «независимой переменной» в научном эксперименте. Вместо этого он должен обеспечить наличие оптического инварианта, который, как ему кажется, будет задавать нечто, принадлежащее внешнему миру, в соответствии с законами экологической оптики. Здесь требуется изобретательность. Пока этому научились всего лишь несколько экспериментаторов. Но научиться этому можно.
Не следует надеяться, что в эксперименте удастся воспроизвести всю информацию, содержащуюся в объемлющем оптическом строе, не говоря уже об информации преобразующегося объемлющего строя, да в этом и нет никакой необходимости. Экспериментатор не должен пытаться симулировать реальность. В любом случае он не может создать иллюзию того, что человек гуляет по лужайке и смотрит по сторонам, ибо для этого ему бы пришлось воссоздать эту лужайку. Он не должен стараться обмануть наблюдателя.
Наблюдатель, заподозривший, что его обманывают, должен иметь возможность совершить стандартный тест на реальность, например встать и заглянуть за экран, на котором ему что-то показывают. Информацию об определенных параметрах восприятия, как и проприоцепцию, можно симулировать с помощью объекта для показа таким образом, что она не будет смешиваться с сопутствующей ей информацией, задающей сам объект. Как это можно сделать, видно на примере картин и кино. Все, что требуется для этого,— выделить существенные инварианты и показать их.
Экспериментатор не может ограничиться простым предъявлением систематически варьируемого стимула, который играет роль «независимой переменной» в научном эксперименте. Вместо этого он должен обеспечить наличие оптического инварианта, который, как ему кажется, будет задавать нечто, принадлежащее внешнему миру, в соответствии с законами экологической оптики. Здесь требуется изобретательность. Пока этому научились всего лишь несколько экспериментаторов. Но научиться этому можно.
Не следует надеяться, что в эксперименте удастся воспроизвести всю информацию, содержащуюся в объемлющем оптическом строе, не говоря уже об информации преобразующегося объемлющего строя, да в этом и нет никакой необходимости. Экспериментатор не должен пытаться симулировать реальность. В любом случае он не может создать иллюзию того, что человек гуляет по лужайке и смотрит по сторонам, ибо для этого ему бы пришлось воссоздать эту лужайку. Он не должен стараться обмануть наблюдателя.
Наблюдатель, заподозривший, что его обманывают, должен иметь возможность совершить стандартный тест на реальность, например встать и заглянуть за экран, на котором ему что-то показывают. Информацию об определенных параметрах восприятия, как и проприоцепцию, можно симулировать с помощью объекта для показа таким образом, что она не будет смешиваться с сопутствующей ей информацией, задающей сам объект. Как это можно сделать, видно на примере картин и кино. Все, что требуется для этого,— выделить существенные инварианты и показать их.
Психолог-экспериментатор должен понимать, что он не может по-настоящему управлять восприятием наблюдателя, поскольку оно не вызывается стимулами. Это только фотографическое зрение можно «включить», воздействуя кратковременным стимулом на рецептор, но даже в этом случае необходимо, чтобы испытуемый согласился посмотреть в тахистоскоп. Восприятие нельзя изучать с помощью так называемого психофизического эксперимента, который связывает физические стимулы с психическими ощущениями.
Теория психофизического параллелизма, согласно которой параметры сознания и физические параметры находятся в определенном соответствии, которое можно установить, является выражением картезианского дуализма. Воспринимающие субъекты не осознают физических параметров. Они осознают параметры информации в текучем потоке стимуляции, параметры, имеющие значение для их жизнедеятельности.
The Ecological approach to visual perception
J. GIBSON
Теория психофизического параллелизма, согласно которой параметры сознания и физические параметры находятся в определенном соответствии, которое можно установить, является выражением картезианского дуализма. Воспринимающие субъекты не осознают физических параметров. Они осознают параметры информации в текучем потоке стимуляции, параметры, имеющие значение для их жизнедеятельности.
The Ecological approach to visual perception
J. GIBSON