Тема один = умственный труд(1), Тема два = физический труд(2).
------
Управляющий(1) сказал мне: "Держу вас только из уважения к вашему
почтенному батюшке, а то бы вы у меня давно полетели". Я ему ответил: "Вы
слишком льстите мне, ваше превосходительство, полагая, что я умею летать". И
потом я слышал, как он сказал: "Уберите этого господина, он портит мне
нервы".
Дня через два меня уволили. Итак, за все время, пока я считаюсь
взрослым, к великому огорчению моего отца,
городского архитектора(1), я переменил девять должностей. Я
служил(1) по различным ведомствам, но все эти девять
должностей(1) были похожи одна на другую, как капли воды: я должен был сидеть,
писать(1), выслушивать глупые или грубые замечания и ждать, когда меня уволят.
Отец, когда я пришел к нему, сидел глубоко в кресле, с закрытыми
глазами. Его лицо, тощее, сухое, с сизым отливом на бритых местах (лицом он
походил на старого католического
органиста(1)), выражало смирение и покорность. Не отвечая на мое приветствие и не открывая глаз, он сказал:
- Если бы моя дорогая жена, а твоя мать была жива, то твоя жизнь была
бы для нее источником постоянной скорби. В ее преждевременной смерти я
усматриваю промысл божий. Прошу тебя, несчастный, - продолжал он, открывая
глаза, -
научи(1), что мне с тобою делать?
Прежде, когда я был помоложе, мои родные и знакомые знали, чти со мною
делать: одни советовали мне поступить в
вольноопределяющиеся(1), другие -
в аптеку(1), третьи -
в телеграф(1); теперь же, когда мне уже минуло двадцать пять и
показалась даже седина в висках, и когда я побывал уже и в
вольноопределяющихся(1), и
в фармацевтах(1), и
на телеграфе(1), все земное для меня,
казалось, было уже исчерпано, и уже мне не советовали, а лишь вздыхали или
покачивали головами.
- Что ты о себе
думаешь(1)? - продолжал отец. - В твои годы молодые люди
имеют уже прочное
общественное положение(1), а ты взгляни на себя: пролетарий, нищий, живешь на шее отца!
И по обыкновению он стал говорить о том, что теперешние, молодые люди
гибнут, гибнут от неверия, материализма и излишнего самомнения и что надо
запретить любительские
спектакли(1), так как они отвлекают молодых людей от
религии(1) и обязанностей.
- Завтра мы пойдем вместе, и ты извинишься перед
управляющим(1) и пообещаешь ему
служить(1) добросовестно, - заключил он. - Ни одного дня ты не должен оставаться без
общественного положения(1).
- Я прошу вас выслушать меня, - сказал я угрюмо, не ожидая ничего
хорошего от этого разговора. - То, что вы называете
общественным положением(1), составляет привилегию капитала и
образования(1). Небогатые же и необразованные люди добывают себе кусок хлеба
физическим трудом(2), и я не вижу основания, почему я должен быть исключением.
- Когда ты начинаешь говорить о
физическом труде(2), то это выходит глупо и пошло! - сказал отец с раздражением.
- Пойми ты, тупой человек, пойми, безмозглая голова, что у тебя, кроме грубой
физической силы(2), есть еще дух божий, святой огонь, который в высочайшей
степени отличает тебя от осла или от гада и приближает к божеству! Этот огонь добывался
тысячи лет лучшими из людей. Твой прадед Полознев, генерал сражался при Бородине,
дед твой был поэт, оратор и предводитель дворянства, дядя - педагог, наконец, я, твой
отец, - архитектор! Все Полозневы хранили святой огонь для того, чтобы ты погасил его!
- Надо быть справедливым, - сказал я. -
Физический труд(2) несут миллионы людей.
- И пускай несут! Другого они ничего не умеют
делать(2)!
Физическим трудом(2) может заниматься всякий, даже набитый дурак и преступник,
этот труд(2) есть отличительное свойство
раба(2) и
варвара(2), между тем как огонь дан в удел лишь немногим!