Re: Ментальная скорость ↑
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
комнаты около стен. Это, собственно, была не ходьба, а,
скорее, беззвучное скольжение. С увеличением скорости она
начала двигаться, словно скользя, останавливаясь на стыке
пола и стен. Она подпрыгивала над Розой, Жозефиной, ла
Гордой и мной всякий раз, когда она добиралась до тех мест,
где мы сидели. Я ощущал, как ее длинное платье задевало меня
всякий раз, когда она проносилась мимо. Чем быстрее она
бегала, тем выше она казалась на стенах.
Наступил момент, когда Лидия, фактически, безмолвно
бегала вокруг 4 стен комнаты в 7-8 футах над полом. Зрелище
ее, бегающей перпендикулярно к стенам, было таким
невероятным, что смахивало на гротеск. Ее длинное облачение
делало это зрелище еще более жутким. Казалось, тяготение не
оказывало никакого влияния на Лидию, но оно действовало на
ее длинную юбку: она волочилась внизу. Я ощущал ее каждый
раз, когда Лидия проносилась над моей головой и проводила по
моему лицу словно висячей портьерой.
Она захватила мое внимание на уровне, которого я не мог
и вообразить. Напряжение от уделения ей нераздельного
внимания было таким большим, что у меня начались конвульсии
в животе, я ощущал ее бег своим животом. Мои глаза вышли из
фокуса. На пределе оставшейся концентрации я увидел, как
Лидия сошла вниз по восточной стене и остановилась в
середине комнаты.
Она запыхалась, выбилась из дыхания и обливалась потом,
как ла Горда после своей демонстрации полета.
2 комментария
сначала старые сначала новые
Сестрички окружили меня и засмеялись, хлопая меня по
спине.
- Очень трудно войти в наше второе внимание, -
продолжала ла Горда, - а овладеть им, индульгируя так, как
ты, еще труднее. Нагваль сказал, что ты должен знать, как
трудно это овладение, лучше всех нас. С помощью его растений
силы ты научился входить очень далеко в тот другой мир. Вот
почему сегодня ты тянул нас так сильно, что мы чуть не
умерли. Мы хотели собрать наше второе внимание на месте
Нагваля, а ты погрузил нас в нечто такое, чего мы не знаем.
Мы не готовы для этого, но и ты не готов. Впрочем, ты ничего
не можешь с собой поделать, растения силы сделали тебя
таким. Нагваль был прав: все мы должны помогать тебе
сдерживать твое второе внимание, а ты должен помогать нам
выталкивать наше. Твое второе внимание может зайти очень
далеко, но оно бесконтрольно; наше может пройти только
маленький кусочек, но мы имеем абсолютный контроль над ним.
Ла Горда и сестрички, одна за другой, рассказали мне,
каким пугающим было переживание быть потерянным в другом
мире.
- Нагваль рассказывал мне, - продолжала ла Горда, - что
когда он собирал твое второе внимание с помощью своего дыма,
ты сфокусировал его на комаре, и тогда маленький комар стал
для тебя стражем другого мира.
Я сказал ей, что это было верно. По ее просьбе я описал
им переживание, которое дон Хуан заставил меня испытать. С
помощью его курительной смеси я воспринял комара, как
ужасающее чудовище высотой в 100 футов, которое двигалось с
невероятной скоростью и ловкостью. Безобразность этого
создания была отвратительной, и тем не менее, в нем было
внушительное величие.
Я также не имел способа уложить это переживание в свою
рациональную схему вещей. Единственной опорой для моего
интеллекта была моя глубокая уверенность, что одним из
эффектов психотропной курительной смеси было вызвать у меня
галлюцинации насчет величины комара.
Я представил им, особенно ла Горде, свое рациональное и
причинно-обусловленное об'яснение того, что имело место. Они
засмеялись.
- Здесь нет галлюцинаций, - сказала ла Горда твердым
тоном. - если кто-то неожиданно видит что-то отличное,
что-то, чего раньше не было, то это потому, что второе
внимание этого человека собралось и он фокусирует его на
чем-то. Так вот, то, что собирает внимание этого человека,
может быть чем угодно - это может быть спиртной напиток, или
может быть сумасшествие, или может быть курительная смесь
Нагваля.
спине.
- Очень трудно войти в наше второе внимание, -
продолжала ла Горда, - а овладеть им, индульгируя так, как
ты, еще труднее. Нагваль сказал, что ты должен знать, как
трудно это овладение, лучше всех нас. С помощью его растений
силы ты научился входить очень далеко в тот другой мир. Вот
почему сегодня ты тянул нас так сильно, что мы чуть не
умерли. Мы хотели собрать наше второе внимание на месте
Нагваля, а ты погрузил нас в нечто такое, чего мы не знаем.
Мы не готовы для этого, но и ты не готов. Впрочем, ты ничего
не можешь с собой поделать, растения силы сделали тебя
таким. Нагваль был прав: все мы должны помогать тебе
сдерживать твое второе внимание, а ты должен помогать нам
выталкивать наше. Твое второе внимание может зайти очень
далеко, но оно бесконтрольно; наше может пройти только
маленький кусочек, но мы имеем абсолютный контроль над ним.
Ла Горда и сестрички, одна за другой, рассказали мне,
каким пугающим было переживание быть потерянным в другом
мире.
- Нагваль рассказывал мне, - продолжала ла Горда, - что
когда он собирал твое второе внимание с помощью своего дыма,
ты сфокусировал его на комаре, и тогда маленький комар стал
для тебя стражем другого мира.
Я сказал ей, что это было верно. По ее просьбе я описал
им переживание, которое дон Хуан заставил меня испытать. С
помощью его курительной смеси я воспринял комара, как
ужасающее чудовище высотой в 100 футов, которое двигалось с
невероятной скоростью и ловкостью. Безобразность этого
создания была отвратительной, и тем не менее, в нем было
внушительное величие.
Я также не имел способа уложить это переживание в свою
рациональную схему вещей. Единственной опорой для моего
интеллекта была моя глубокая уверенность, что одним из
эффектов психотропной курительной смеси было вызвать у меня
галлюцинации насчет величины комара.
Я представил им, особенно ла Горде, свое рациональное и
причинно-обусловленное об'яснение того, что имело место. Они
засмеялись.
- Здесь нет галлюцинаций, - сказала ла Горда твердым
тоном. - если кто-то неожиданно видит что-то отличное,
что-то, чего раньше не было, то это потому, что второе
внимание этого человека собралось и он фокусирует его на
чем-то. Так вот, то, что собирает внимание этого человека,
может быть чем угодно - это может быть спиртной напиток, или
может быть сумасшествие, или может быть курительная смесь
Нагваля.
Я начал с того, что описал Горде то, что я видел. Что больше всего
поразило меня в светящихся яйцах, так это их движения. Они не шли. Они
двигались плывущим образом, и, однако, они двигались по земле. То, как они
двигались, не было приятным. Их движения были скованными, деревянными,
порывистыми. Когда они находились в движении, вся форма яйца становилась
меньше и круглее. Они, казалось, прыгали или дергались, или встряхивались
вверх-вниз с большой скоростью. Это вызвало очень неприятное нервное
чувство. Пожалуй, ближе всего я могу описать физическое неудобство,
вызываемое их движением, сказав, что чувство у меня было такое, будто
изображения на экране кино давались с нарастающей скоростью.
Как вы схватили ее? - спросил я.
- Не знаю, - ответила Жозефина. - но я подожду тебя, и тогда ты
узнаешь.
- Ты можешь схватить любого? - спросил я.
- Конечно, - ответила она, улыбаясь. - но я не делаю этого потому,
что это не нужно. Я схватила Горду потому, что Элихио говорил мне, что он
хочет ей что-то сказать, потому что она умнее меня.
- Тогда Элихио говорил тебе то же самое, Горда, - сказал Нестор с
твердостью, какая была мне не знакома.
Горда сделала необычный жест, опуская голову, приоткрывая углы рта,
пожимая плечами и подняв руки над головой.
- Жозефина рассказала тебе, что происходило, - сказала она. - я не
могу вспомнить, Элихио говорит на другой скорости. Он говорит, но мое тело
не понимает его. Нет. Мое тело не сможет вспомнить, вот в чем дело. Я лишь
знаю: он сказал, что нагваль, который здесь, вспомнит и возьмет нас туда,
куда нужно идти. Он не мог сказать мне больше, потому что времени было
мало. Он сказал, что кто-то, но я не помню, кто, ждет именно меня.
- Это все, что он сказал? - наседал Нестор.
- Когда я увидела его вторично, он сказал, что все мы должны будем
вспомнить свою левую сторону, рано или поздно, если мы хотим попасть туда,
куда нам надо идти. Но вот он должен вспомнить первым. - она указала на
меня и опять толкнула так же, как прежде. Сила ее толчка заставила меня
покатиться по полу, как мяч.
поразило меня в светящихся яйцах, так это их движения. Они не шли. Они
двигались плывущим образом, и, однако, они двигались по земле. То, как они
двигались, не было приятным. Их движения были скованными, деревянными,
порывистыми. Когда они находились в движении, вся форма яйца становилась
меньше и круглее. Они, казалось, прыгали или дергались, или встряхивались
вверх-вниз с большой скоростью. Это вызвало очень неприятное нервное
чувство. Пожалуй, ближе всего я могу описать физическое неудобство,
вызываемое их движением, сказав, что чувство у меня было такое, будто
изображения на экране кино давались с нарастающей скоростью.
Как вы схватили ее? - спросил я.
- Не знаю, - ответила Жозефина. - но я подожду тебя, и тогда ты
узнаешь.
- Ты можешь схватить любого? - спросил я.
- Конечно, - ответила она, улыбаясь. - но я не делаю этого потому,
что это не нужно. Я схватила Горду потому, что Элихио говорил мне, что он
хочет ей что-то сказать, потому что она умнее меня.
- Тогда Элихио говорил тебе то же самое, Горда, - сказал Нестор с
твердостью, какая была мне не знакома.
Горда сделала необычный жест, опуская голову, приоткрывая углы рта,
пожимая плечами и подняв руки над головой.
- Жозефина рассказала тебе, что происходило, - сказала она. - я не
могу вспомнить, Элихио говорит на другой скорости. Он говорит, но мое тело
не понимает его. Нет. Мое тело не сможет вспомнить, вот в чем дело. Я лишь
знаю: он сказал, что нагваль, который здесь, вспомнит и возьмет нас туда,
куда нужно идти. Он не мог сказать мне больше, потому что времени было
мало. Он сказал, что кто-то, но я не помню, кто, ждет именно меня.
- Это все, что он сказал? - наседал Нестор.
- Когда я увидела его вторично, он сказал, что все мы должны будем
вспомнить свою левую сторону, рано или поздно, если мы хотим попасть туда,
куда нам надо идти. Но вот он должен вспомнить первым. - она указала на
меня и опять толкнула так же, как прежде. Сила ее толчка заставила меня
покатиться по полу, как мяч.