Сестрички окружили меня и засмеялись, хлопая меня поспине.- Очень трудно войти в наше второе внимание, -продолжала ла Горда, - а овладеть им, индульгируя так, какты, еще труднее. Нагваль сказал, что ты должен знать, кактрудно это овладение, лучше всех нас. С помощью его растенийсилы ты научился входить очень далеко в тот другой мир. Вотпочему сегодня ты тянул нас так сильно, что мы чуть неумерли. Мы хотели собрать наше второе внимание на местеНагваля, а ты погрузил нас в нечто такое, чего мы не знаем.Мы не готовы для этого, но и ты не готов. Впрочем, ты ничегоне можешь с собой поделать, растения силы сделали тебятаким. Нагваль был прав: все мы должны помогать тебесдерживать твое второе внимание, а ты должен помогать намвыталкивать наше. Твое второе внимание может зайти оченьдалеко, но оно бесконтрольно; наше может пройти толькомаленький кусочек, но мы имеем абсолютный контроль над ним.Ла Горда и сестрички, одна за другой, рассказали мне,каким пугающим было переживание быть потерянным в другоммире.- Нагваль рассказывал мне, - продолжала ла Горда, - чтокогда он собирал твое второе внимание с помощью своего дыма,ты сфокусировал его на комаре, и тогда маленький комар сталдля тебя стражем другого мира.Я сказал ей, что это было верно. По ее просьбе я описалим переживание, которое дон Хуан заставил меня испытать. Спомощью его курительной смеси я воспринял комара, какужасающее чудовище высотой в 100 футов, которое двигалось сневероятной скоростью и ловкостью. Безобразность этогосоздания была отвратительной, и тем не менее, в нем быловнушительное величие.Я также не имел способа уложить это переживание в своюрациональную схему вещей. Единственной опорой для моегоинтеллекта была моя глубокая уверенность, что одним изэффектов психотропной курительной смеси было вызвать у менягаллюцинации насчет величины комара.Я представил им, особенно ла Горде, свое рациональное ипричинно-обусловленное об'яснение того, что имело место. Онизасмеялись.- Здесь нет галлюцинаций, - сказала ла Горда твердымтоном. - если кто-то неожиданно видит что-то отличное,что-то, чего раньше не было, то это потому, что второевнимание этого человека собралось и он фокусирует его начем-то. Так вот, то, что собирает внимание этого человека,может быть чем угодно - это может быть спиртной напиток, илиможет быть сумасшествие, или может быть курительная смесьНагваля.
Я начал с того, что описал Горде то, что я видел. Что больше всегопоразило меня в светящихся яйцах, так это их движения. Они не шли. Онидвигались плывущим образом, и, однако, они двигались по земле. То, как онидвигались, не было приятным. Их движения были скованными, деревянными,порывистыми. Когда они находились в движении, вся форма яйца становиласьменьше и круглее. Они, казалось, прыгали или дергались, или встряхивалисьвверх-вниз с большой скоростью. Это вызвало очень неприятное нервноечувство. Пожалуй, ближе всего я могу описать физическое неудобство,вызываемое их движением, сказав, что чувство у меня было такое, будтоизображения на экране кино давались с нарастающей скоростью.Как вы схватили ее? - спросил я.- Не знаю, - ответила Жозефина. - но я подожду тебя, и тогда тыузнаешь.- Ты можешь схватить любого? - спросил я.- Конечно, - ответила она, улыбаясь. - но я не делаю этого потому,что это не нужно. Я схватила Горду потому, что Элихио говорил мне, что онхочет ей что-то сказать, потому что она умнее меня.- Тогда Элихио говорил тебе то же самое, Горда, - сказал Нестор ствердостью, какая была мне не знакома.Горда сделала необычный жест, опуская голову, приоткрывая углы рта,пожимая плечами и подняв руки над головой.- Жозефина рассказала тебе, что происходило, - сказала она. - я немогу вспомнить, Элихио говорит на другой скорости. Он говорит, но мое телоне понимает его. Нет. Мое тело не сможет вспомнить, вот в чем дело. Я лишьзнаю: он сказал, что нагваль, который здесь, вспомнит и возьмет нас туда,куда нужно идти. Он не мог сказать мне больше, потому что времени быломало. Он сказал, что кто-то, но я не помню, кто, ждет именно меня.- Это все, что он сказал? - наседал Нестор.- Когда я увидела его вторично, он сказал, что все мы должны будемвспомнить свою левую сторону, рано или поздно, если мы хотим попасть туда,куда нам надо идти. Но вот он должен вспомнить первым. - она указала наменя и опять толкнула так же, как прежде. Сила ее толчка заставила меняпокатиться по полу, как мяч.