Показаны записи 31 - 40 из 30956
P.S. Работы над восстановлением работы поисковика (metapractice.ru) ведутся, всё будет в своё время, приносим извинения за неудобства!
Большое спасибо!
Большое спасибо!
https://metapractice.livejournal.com/610767.html
Lancet 1998; 351: 1722-25
Центр исследований альтернативной медицины, Beth Israel
Deaconess Medical Center, Harvard Medical School, Boston,
Massachusetts 02215, USA (T J Kaptchuk OMD)
Мощное плацебо: темная сторона рандомизированного контролируемого исследования
Плацебо претерпело драматическую метаморфозу в годы после Второй мировой войны по мере развития двойного слепого рандомизированного контролируемого исследования (РКИ). До 1945 г. плацебо было "морально" полезным, но безобидным инструментом управления, не имеющим лечебных или симптоматических последствий. К тому времени, когда двойное слепое рандомизированное контролируемое исследование приобрело форму и начало утверждаться, примерно в 1955 г., плацебо было наделено мощными терапевтическими эффектами, а его этичность в клинической практике была поставлена под сомнение.
За 10 лет плацебо превратилось из "скромной побрякушки" в объект, обладающий оккультными свойствами и способный имитировать сильнодействующие лекарственные препараты. Возможно, попытки привнести точность науки в оценку эффективности с помощью РКИ несут в себе путаницу и мрак.
Плацебо до проведения РКИ
Когда до Второй мировой войны господствовала патерналистская этика, информированное согласие
не было стандартом медицинской помощи.1 Врачи, как правило, спокойно относились к доброжелательному обману, и "многоцветный ассортимент сахарных таблеток" регулярно проглатывался пациентами.2,3
В 1903 г. Ричард Кэбот (1868-1939), выдающийся профессор Гарвардской медицинской школы, описал убедительность плацебо. Его "воспитывали, как, полагаю, и всех врачей, на использовании плацебо, хлебных пилюль, воды подкожно и других средств... . . Частота использования таких методов сильно варьируется, я полагаю, у отдельных практикующих врачей, но я сомневаюсь, что в этом зале есть врач, который не использовал их и использовал довольно часто... Я обычно давал их по бушелям".4 Замечания Кэбота находят подтверждение во многих других наблюдениях за медицинской практикой. Например, в 1807 г. Томас Джефферсон (1743-1826), описывая так называемое "благочестивое мошенничество", отметил, что "один из самых успешных врачей, которых я когда-либо знал, уверял меня, что он использовал больше хлебных пилюль, капель подкрашенной воды и порошка из золы гикори, чем всех остальных лекарств, вместе взятых "5. Как ни странно (по крайней мере, с современной точки зрения), считалось, что хлебная таблетка не имеет никаких последствий, кроме душевного спокойствия пациентов (особенно невежественных и жалующихся). В медицинском словаре, изданном в 1785 г., плацебо описывалось как "рассчитанное на развлечение в течение некоторого времени, а не для каких-либо других целей"; в словаре 1811 г. - как "даваемое скорее для удовольствия, чем для пользы пациента"; и вплоть до 1950-х гг. медицинские словари повторяли это определение неактивного и невинного средства управления.6 Основные возражения против сложившегося мнения можно найти в немногочисленных сочувственных обсуждениях таких неортодоксальных практик, как гипноз, где признавалась сила воображения.7
Если плацебо и имело "медицинское" значение, то только как случайный диагностический инструмент, позволяющий отделить воображаемые "психологические" симптомы от реальных проблем.8 В 1945 г. во влиятельной статье говорилось, что плацебо я в л я е т с я ценным средством, "сглаживающим путь пациента", которое "не может навредить и может успокоить" пациентов, особенно " невежественных... разочарованных и недовольных... безнадежных [и] неизлечимых больных".9 Статья 1954 г. в журнале Lancet под названием " The Humble Humbug" стала лебединой песней этого старомодного понимания плацебо: "средство, укрепляющее уверенность пациента в его выздоровлении, когда диагноз не вызывает сомнений и более эффективное лечение невозможно; что некоторым неумным или неадекватным пациентам жизнь облегчает бутылочка лекарства, утешающая их самолюбие; что отказать в плацебо умирающему неизлечимому пациенту может быть просто жестоко; и что отказ от юмора пожилого " хронического", воспитанного на бутылочке, вряд ли находится в рамках возможного".10
РКИ Эффект плацебо
В 1955 г. современная биомедицинская концепция плацебо впервые окончательно оформилась после публикации статьи Генри Бичера (1904-1976) "Мощное плацебо" в журнале Американской медицинской ассоциации (JAMA)11 ...
https://www.thelancet.com/journals/lancet/article/PIIS0140-6736(97)10111-8/fulltext
Lancet 1998; 351: 1722-25
Центр исследований альтернативной медицины, Beth Israel
Deaconess Medical Center, Harvard Medical School, Boston,
Massachusetts 02215, USA (T J Kaptchuk OMD)
Мощное плацебо: темная сторона рандомизированного контролируемого исследования
Плацебо претерпело драматическую метаморфозу в годы после Второй мировой войны по мере развития двойного слепого рандомизированного контролируемого исследования (РКИ). До 1945 г. плацебо было "морально" полезным, но безобидным инструментом управления, не имеющим лечебных или симптоматических последствий. К тому времени, когда двойное слепое рандомизированное контролируемое исследование приобрело форму и начало утверждаться, примерно в 1955 г., плацебо было наделено мощными терапевтическими эффектами, а его этичность в клинической практике была поставлена под сомнение.
За 10 лет плацебо превратилось из "скромной побрякушки" в объект, обладающий оккультными свойствами и способный имитировать сильнодействующие лекарственные препараты. Возможно, попытки привнести точность науки в оценку эффективности с помощью РКИ несут в себе путаницу и мрак.
Плацебо до проведения РКИ
Когда до Второй мировой войны господствовала патерналистская этика, информированное согласие
не было стандартом медицинской помощи.1 Врачи, как правило, спокойно относились к доброжелательному обману, и "многоцветный ассортимент сахарных таблеток" регулярно проглатывался пациентами.2,3
В 1903 г. Ричард Кэбот (1868-1939), выдающийся профессор Гарвардской медицинской школы, описал убедительность плацебо. Его "воспитывали, как, полагаю, и всех врачей, на использовании плацебо, хлебных пилюль, воды подкожно и других средств... . . Частота использования таких методов сильно варьируется, я полагаю, у отдельных практикующих врачей, но я сомневаюсь, что в этом зале есть врач, который не использовал их и использовал довольно часто... Я обычно давал их по бушелям".4 Замечания Кэбота находят подтверждение во многих других наблюдениях за медицинской практикой. Например, в 1807 г. Томас Джефферсон (1743-1826), описывая так называемое "благочестивое мошенничество", отметил, что "один из самых успешных врачей, которых я когда-либо знал, уверял меня, что он использовал больше хлебных пилюль, капель подкрашенной воды и порошка из золы гикори, чем всех остальных лекарств, вместе взятых "5. Как ни странно (по крайней мере, с современной точки зрения), считалось, что хлебная таблетка не имеет никаких последствий, кроме душевного спокойствия пациентов (особенно невежественных и жалующихся). В медицинском словаре, изданном в 1785 г., плацебо описывалось как "рассчитанное на развлечение в течение некоторого времени, а не для каких-либо других целей"; в словаре 1811 г. - как "даваемое скорее для удовольствия, чем для пользы пациента"; и вплоть до 1950-х гг. медицинские словари повторяли это определение неактивного и невинного средства управления.6 Основные возражения против сложившегося мнения можно найти в немногочисленных сочувственных обсуждениях таких неортодоксальных практик, как гипноз, где признавалась сила воображения.7
Если плацебо и имело "медицинское" значение, то только как случайный диагностический инструмент, позволяющий отделить воображаемые "психологические" симптомы от реальных проблем.8 В 1945 г. во влиятельной статье говорилось, что плацебо я в л я е т с я ценным средством, "сглаживающим путь пациента", которое "не может навредить и может успокоить" пациентов, особенно " невежественных... разочарованных и недовольных... безнадежных [и] неизлечимых больных".9 Статья 1954 г. в журнале Lancet под названием " The Humble Humbug" стала лебединой песней этого старомодного понимания плацебо: "средство, укрепляющее уверенность пациента в его выздоровлении, когда диагноз не вызывает сомнений и более эффективное лечение невозможно; что некоторым неумным или неадекватным пациентам жизнь облегчает бутылочка лекарства, утешающая их самолюбие; что отказать в плацебо умирающему неизлечимому пациенту может быть просто жестоко; и что отказ от юмора пожилого " хронического", воспитанного на бутылочке, вряд ли находится в рамках возможного".10
РКИ Эффект плацебо
В 1955 г. современная биомедицинская концепция плацебо впервые окончательно оформилась после публикации статьи Генри Бичера (1904-1976) "Мощное плацебо" в журнале Американской медицинской ассоциации (JAMA)11 ...
https://www.thelancet.com/journals/lancet/article/PIIS0140-6736(97)10111-8/fulltext
</>
![[pic]](https://ic.pics.livejournal.com/metanymous/1177339/199617/199617_300.jpg)
Модель субличности (18) ‘ЧАСТИ’ (субличности) С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СТРУКТУРНОЙ ДИССОЦИАЦИИ
metanymous в Metapractice (оригинал в ЖЖ)
https://metapractice.livejournal.com/572732.html
ПОНИМАНИЕ ‘ЧАСТЕЙ’ И ИХ ОБРАБОТКА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СТРУКТУРНОЙ ДИССОЦИАЦИИ.
https://www.emdrgateway.com/news/2022/10/14/5jp5h4bmhw1ivas04dhcghn92yjebk
Введение
Диссоциация - это процесс эмоционального дистанцирования, часто испытываемый людьми, переживающими травматический опыт. Его также часто испытывают клиенты во время абреакции на травму. Это отличается от диссоциативных расстройств, гораздо более серьезного состояния, характеризующегося расщеплением личности на части - структурной диссоциацией. На emdrgateway есть несколько видеороликов, в которых рассматриваются проблемы клиентов, связанные со структурной диссоциацией, которые вы, возможно, захотите посмотреть: видеоролики 001, 002, 003, 005 и 078 (часть 1.3).
Далее следует изложение теории структурной диссоциации, описанной в “Преследуемом я”, классическом тексте на эту тему (1). Тем, у кого есть время, мы рекомендуем прочитать полный текст – объемом около 400 страниц, - если это возможно. Для тех, кто в настоящее время не в состоянии этого сделать, наша цель - познакомить вас с основными идеями теории и побудить вас глубже погрузиться в этот важный предмет. В этом отчете мы в основном придерживались терминологии, используемой в “преследуемом Я”.
Диссоциация - стратегия выживания
Столкнувшись с жестоким обращением и безнадзорностью, детям необходимо найти какой-то способ психологического выживания. Дети, подвергшиеся насилию, используют способность мозга разделяться на части. Может существовать ‘хороший ребенок’, который изо всех сил справляется с нормальной жизнью и который ‘отрекается’ от "плохого ребенка’, с которым произошло жестокое обращение и пренебрежение, как ‘не я’.
Модель структурной диссоциации личности предполагает расщепление как адаптивную реакцию на требования травмирующей среды. Более того, предполагается, что этот ответ основан на разделении левого полушария мозга на правое полушарие, которое поддерживает "отречение" от "не я" или частей, связанных с травмой, и поддерживает способность функционировать, не осознавая, что травмирован. Это фобическое избегание между частями является ключевой характеристикой структурной диссоциации, и нечувствительность к этому со стороны терапевтов, стремящихся вылечить травму, может быть причиной того, что пациенты не возвращаются к терапии.
Расщепление вызывает развитие частей, движимых защитными механизмами животных, которые имеют решающее значение для выживания. Части, связанные с травмой, активируемые обычными жизненными стимулами и управляемые неявными реакциями на травму, могут ощущать угрозу и автоматически участвовать в защитном поведении, таком как борьба, бегство, замирание, подчинение и крик о помощи, даже когда угроза опасности давно миновала.
Выживание, но за определенную цену!
Хотя это ценная стратегия выживания, за нее также приходится платить. Чтобы сохранить отвергнутую часть ‘в стороне’ еще долгое время после того, как произошли травмирующие события, люди должны полагаться на диссоциацию, отрицание и / или ненависть к себе для обеспечения разъединения. В конце концов, они пережили травму, отрекшись от наиболее уязвимых и причиняющих боль частей самих себя.
Хотя термин ‘части личности’ является противоречивой концепцией в мире психического здоровья, мы продолжим использовать его в видеороликах, которые вы увидите. Есть три причины для этого: во-первых, использование термина указывают на то есть весь человек, с которым мы работаем как терапевты. Во-вторых, этот термин широко используется – кто только не говорил что-то вроде: “Часть меня хочет мороженого, а часть меня говорит ”нет", не сегодня". Таким образом, клиенты легко понимают это, по крайней мере, в западной культуре. В-третьих, есть доказательства того, что мозг развивает нейронные сети, состоящие из последовательно взаимодействующих нейронных путей, и что эти нейронные системы могут кодировать сложные системы черт или систем, которые представляют аспекты наших личностей или способов существования. Другими словами, ‘часть’ может быть представлена одной из этих сетей как физическая реальность в мозге взрослого.
Такие нейронные системы могут быть сложными с субъективным чувством идентичности или могут представлять собой гораздо более простой набор черт, связанных с различными ролями, которые играет индивид. Это согласуется с тем, что испытало большинство из нас, работающих с частями. Некоторые части обладают определенным чувством идентичности и довольно развиты в своей способности к общению, в то время как другие обладают гораздо меньшей способностью.
ПОНИМАНИЕ ‘ЧАСТЕЙ’ И ИХ ОБРАБОТКА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СТРУКТУРНОЙ ДИССОЦИАЦИИ.
https://www.emdrgateway.com/news/2022/10/14/5jp5h4bmhw1ivas04dhcghn92yjebk
Введение
Диссоциация - это процесс эмоционального дистанцирования, часто испытываемый людьми, переживающими травматический опыт. Его также часто испытывают клиенты во время абреакции на травму. Это отличается от диссоциативных расстройств, гораздо более серьезного состояния, характеризующегося расщеплением личности на части - структурной диссоциацией. На emdrgateway есть несколько видеороликов, в которых рассматриваются проблемы клиентов, связанные со структурной диссоциацией, которые вы, возможно, захотите посмотреть: видеоролики 001, 002, 003, 005 и 078 (часть 1.3).
Далее следует изложение теории структурной диссоциации, описанной в “Преследуемом я”, классическом тексте на эту тему (1). Тем, у кого есть время, мы рекомендуем прочитать полный текст – объемом около 400 страниц, - если это возможно. Для тех, кто в настоящее время не в состоянии этого сделать, наша цель - познакомить вас с основными идеями теории и побудить вас глубже погрузиться в этот важный предмет. В этом отчете мы в основном придерживались терминологии, используемой в “преследуемом Я”.
Диссоциация - стратегия выживания
Столкнувшись с жестоким обращением и безнадзорностью, детям необходимо найти какой-то способ психологического выживания. Дети, подвергшиеся насилию, используют способность мозга разделяться на части. Может существовать ‘хороший ребенок’, который изо всех сил справляется с нормальной жизнью и который ‘отрекается’ от "плохого ребенка’, с которым произошло жестокое обращение и пренебрежение, как ‘не я’.
Модель структурной диссоциации личности предполагает расщепление как адаптивную реакцию на требования травмирующей среды. Более того, предполагается, что этот ответ основан на разделении левого полушария мозга на правое полушарие, которое поддерживает "отречение" от "не я" или частей, связанных с травмой, и поддерживает способность функционировать, не осознавая, что травмирован. Это фобическое избегание между частями является ключевой характеристикой структурной диссоциации, и нечувствительность к этому со стороны терапевтов, стремящихся вылечить травму, может быть причиной того, что пациенты не возвращаются к терапии.
Расщепление вызывает развитие частей, движимых защитными механизмами животных, которые имеют решающее значение для выживания. Части, связанные с травмой, активируемые обычными жизненными стимулами и управляемые неявными реакциями на травму, могут ощущать угрозу и автоматически участвовать в защитном поведении, таком как борьба, бегство, замирание, подчинение и крик о помощи, даже когда угроза опасности давно миновала.
Выживание, но за определенную цену!
Хотя это ценная стратегия выживания, за нее также приходится платить. Чтобы сохранить отвергнутую часть ‘в стороне’ еще долгое время после того, как произошли травмирующие события, люди должны полагаться на диссоциацию, отрицание и / или ненависть к себе для обеспечения разъединения. В конце концов, они пережили травму, отрекшись от наиболее уязвимых и причиняющих боль частей самих себя.
Хотя термин ‘части личности’ является противоречивой концепцией в мире психического здоровья, мы продолжим использовать его в видеороликах, которые вы увидите. Есть три причины для этого: во-первых, использование термина указывают на то есть весь человек, с которым мы работаем как терапевты. Во-вторых, этот термин широко используется – кто только не говорил что-то вроде: “Часть меня хочет мороженого, а часть меня говорит ”нет", не сегодня". Таким образом, клиенты легко понимают это, по крайней мере, в западной культуре. В-третьих, есть доказательства того, что мозг развивает нейронные сети, состоящие из последовательно взаимодействующих нейронных путей, и что эти нейронные системы могут кодировать сложные системы черт или систем, которые представляют аспекты наших личностей или способов существования. Другими словами, ‘часть’ может быть представлена одной из этих сетей как физическая реальность в мозге взрослого.
Такие нейронные системы могут быть сложными с субъективным чувством идентичности или могут представлять собой гораздо более простой набор черт, связанных с различными ролями, которые играет индивид. Это согласуется с тем, что испытало большинство из нас, работающих с частями. Некоторые части обладают определенным чувством идентичности и довольно развиты в своей способности к общению, в то время как другие обладают гораздо меньшей способностью.
(1) van der Hart, O., Nijenhuis, E. R. S., & Steele, K. (2006). Преследуемое "я": структурная диссоциация и лечение хронической травматизации. Norton & Co., Нью-Йорк
(2) Александра Ричман (2005). Учебное пособие EMDR, часть 1.
(3) Робин Шапиро (Ред.) (2005). Решения EMDR, пути к исцелению. Norton & Co., Нью-Йорк. Смотрите главу 3
(2) Александра Ричман (2005). Учебное пособие EMDR, часть 1.
(3) Робин Шапиро (Ред.) (2005). Решения EMDR, пути к исцелению. Norton & Co., Нью-Йорк. Смотрите главу 3
Введение в лечебные мероприятия
При простом ПТСР, которое включает только ANP и рудиментарный EP, хранящий память о травме, обычно достаточно прямого использования базового протокола EMDR. Десенсибилизация и повторная обработка обычно восстанавливают EP и обеспечивают объединение с ANP. Пациенты становятся более адаптивными в повседневной жизни и осознают, что их воспоминания о травматическом опыте (переживаниях) являются частью истории их жизни и происходят не сейчас.
Однако для более хронически травмированных людей требуется поэтапное лечение, описанное Пьером Жане более века назад. Это включает в себя:
Фаза 1: стабилизация и уменьшение симптомов, включая акцент на развитие навыков и улучшение умственного уровня (см. Список симптомов травмы выше).
Фаза 2: лечение травматических воспоминаний, включая устранение типичного фобического избегания между частями, до любой обработки травмы с помощью EMDR
Фаза 3: личностная (ре) интеграция и реабилитация.
Это поэтапное лечение может быть применено простым способом в менее сложных случаях вторичной диссоциации. Однако в большинстве случаев вторичной и третичной структурной диссоциации обработка является более долгосрочной, и фазово-ориентированная модель перемещается взад и вперед между фазами. Фаза 2 будет периодически чередоваться с фазой 1. Позже в терапии фаза 2 и даже фаза 1 будут чередоваться с работой в фазе 3. Это делает терапевтические отношения центральными для всего процесса, поскольку терапевту необходимо понимать, уважать и работать с ограничениями психического уровня пациента и его или ее диссоциативных частей личности.
Подробное описание этой ориентированной на фазу модели можно найти в “Решениях EMDR, путях к исцелению”, хотя автор использует терминологию, отличную от терминологии в “Преследуемом Я” (3).
При простом ПТСР, которое включает только ANP и рудиментарный EP, хранящий память о травме, обычно достаточно прямого использования базового протокола EMDR. Десенсибилизация и повторная обработка обычно восстанавливают EP и обеспечивают объединение с ANP. Пациенты становятся более адаптивными в повседневной жизни и осознают, что их воспоминания о травматическом опыте (переживаниях) являются частью истории их жизни и происходят не сейчас.
Однако для более хронически травмированных людей требуется поэтапное лечение, описанное Пьером Жане более века назад. Это включает в себя:
Фаза 1: стабилизация и уменьшение симптомов, включая акцент на развитие навыков и улучшение умственного уровня (см. Список симптомов травмы выше).
Фаза 2: лечение травматических воспоминаний, включая устранение типичного фобического избегания между частями, до любой обработки травмы с помощью EMDR
Фаза 3: личностная (ре) интеграция и реабилитация.
Это поэтапное лечение может быть применено простым способом в менее сложных случаях вторичной диссоциации. Однако в большинстве случаев вторичной и третичной структурной диссоциации обработка является более долгосрочной, и фазово-ориентированная модель перемещается взад и вперед между фазами. Фаза 2 будет периодически чередоваться с фазой 1. Позже в терапии фаза 2 и даже фаза 1 будут чередоваться с работой в фазе 3. Это делает терапевтические отношения центральными для всего процесса, поскольку терапевту необходимо понимать, уважать и работать с ограничениями психического уровня пациента и его или ее диссоциативных частей личности.
Подробное описание этой ориентированной на фазу модели можно найти в “Решениях EMDR, путях к исцелению”, хотя автор использует терминологию, отличную от терминологии в “Преследуемом Я” (3).
Шкала диссоциативного опыта (DES) (2)
Это один из наиболее распространенных инструментов, используемых для исследования различных видов диссоциативных симптомов как в клинических, так и в неклинических образцах. Он состоит из 28 пунктов, которые оценивают частоту и тяжесть широкого спектра диссоциативных переживаний с использованием одиннадцатибалльной визуальной аналоговой шкалы (0%-100%). В него включены пункты, касающиеся “непатологических” и “патологических” изменений уровня сознания:
”Непатологические” элементы, такие как поглощение (пункт 1 в DES) и вовлечение воображения (пункт 18), не являются следствием структурной диссоциации.
Напротив, “патологические” элементы действительно происходят из структурной диссоциации (например, пункты 3 и 27 в DES). Эти элементы принадлежат к так называемому DES-T (axon) – восьми элементам, которые предсказывают DDNO и работают лучше, чем DES. (Пункты: номера 3, 5,7,8,12,13, 22 и 27).
DES был разработан для количественной оценки диссоциативных переживаний и в качестве инструмента скрининга диссоциативных расстройств и расстройств со значительным диссоциативным компонентом, таких как ПТСР. Он был разработан для использования со взрослыми (лицами от 18 лет и старше). Он не предназначался в качестве диагностического инструмента.
Высокие баллы не следует рассматривать как определенный показатель диагноза диссоциативного расстройства. Однако, если клиенты набрали более 20 баллов по DES или положительно реагируют на клинические признаки в таблице симптомов, показанной ранее, терапевту следует заподозрить наличие диссоциативного расстройства. Он / она должен провести собеседование с клиентом, чтобы узнать больше об опыте, который способствует получению высокого балла.
Другим вариантом является составление расписания собеседований при диссоциативных расстройствах (Ross et al., 1990) и структурированного клинического интервью (Steinberg et al., 1990). Аналогично с DES-T. В таких случаях терапевт должен быть в состоянии поставить или исключить диагноз диссоциативного расстройства.
Подводя итог, в то время как у большинства людей, которые испытывают изменения в сознании, структурной диссоциации нет, у тех, у кого развилась структурная диссоциация, также будут патологические изменения в сознании. Таким образом, изменения в сознании являются чувствительными, но не специфическими индикаторами структурной диссоциации. Их присутствие может указывать на структурную диссоциацию, но не является ее прямым показателем.
Это один из наиболее распространенных инструментов, используемых для исследования различных видов диссоциативных симптомов как в клинических, так и в неклинических образцах. Он состоит из 28 пунктов, которые оценивают частоту и тяжесть широкого спектра диссоциативных переживаний с использованием одиннадцатибалльной визуальной аналоговой шкалы (0%-100%). В него включены пункты, касающиеся “непатологических” и “патологических” изменений уровня сознания:
”Непатологические” элементы, такие как поглощение (пункт 1 в DES) и вовлечение воображения (пункт 18), не являются следствием структурной диссоциации.
Напротив, “патологические” элементы действительно происходят из структурной диссоциации (например, пункты 3 и 27 в DES). Эти элементы принадлежат к так называемому DES-T (axon) – восьми элементам, которые предсказывают DDNO и работают лучше, чем DES. (Пункты: номера 3, 5,7,8,12,13, 22 и 27).
DES был разработан для количественной оценки диссоциативных переживаний и в качестве инструмента скрининга диссоциативных расстройств и расстройств со значительным диссоциативным компонентом, таких как ПТСР. Он был разработан для использования со взрослыми (лицами от 18 лет и старше). Он не предназначался в качестве диагностического инструмента.
Высокие баллы не следует рассматривать как определенный показатель диагноза диссоциативного расстройства. Однако, если клиенты набрали более 20 баллов по DES или положительно реагируют на клинические признаки в таблице симптомов, показанной ранее, терапевту следует заподозрить наличие диссоциативного расстройства. Он / она должен провести собеседование с клиентом, чтобы узнать больше об опыте, который способствует получению высокого балла.
Другим вариантом является составление расписания собеседований при диссоциативных расстройствах (Ross et al., 1990) и структурированного клинического интервью (Steinberg et al., 1990). Аналогично с DES-T. В таких случаях терапевт должен быть в состоянии поставить или исключить диагноз диссоциативного расстройства.
Подводя итог, в то время как у большинства людей, которые испытывают изменения в сознании, структурной диссоциации нет, у тех, у кого развилась структурная диссоциация, также будут патологические изменения в сознании. Таким образом, изменения в сознании являются чувствительными, но не специфическими индикаторами структурной диссоциации. Их присутствие может указывать на структурную диссоциацию, но не является ее прямым показателем.
С другой стороны, симптомы деперсонализации очень распространены у травмированных людей с различными типами травматизации, включая все состояния от ПТСР до сложных диссоциативных расстройств. Кроме того, многие диссоциативные части личности испытывают симптомы деперсонализации. Разумным правилом является то, что симптом можно назвать диссоциативным только в том случае, если имеются четкие свидетельства диссоциативных частей личности, и симптомы могут быть обнаружены в одной части, но не в других.
Изменения сознания, связанные с травмой
До сих пор мы рассматривали структурное понимание диссоциации как стратегию выживания для человека, пережившего травму, и симптомы, которые они могут испытывать и проявлять в жизни. Однако теория структурной диссоциации предлагает нечто большее, чем понимание симптоматики, она также предлагает изменения уровня и поля сознания.
Уровень и поле сознания в некоторой степени изменяются для адаптивного функционирования и происходят каждый день у каждого человека. Например, сужение поля сознания необходимо для сосредоточения на конкретной задаче, а понижение уровня сознания необходимо человеку для отдыха и сна. Для понимания опыта людей, переживших травму, полезно подробно рассмотреть два аспекта сознания:
--Поле сознания - это количество стимулов, которые удерживаются в сознании в данный момент времени. Сужение поля сознания характерно для повседневной жизни каждого. Однако это также очень важно как для ANPs, так и для EPS диссоциированного человека. У диссоциированного человека диссоциированные части вспоминают некоторые переживания и факты, создавая эпизодические и семантические воспоминания, которые могут быть доступны, а могут и не быть доступны другим диссоциированным частям. Изменения в сознании, вызванные травмой, могут привести к неспособности создать такие воспоминания в какой-либо части личности.
-- Уровень сознания, который может варьироваться от очень высокого (повышенная бдительность перед лицом опасности) до очень низкого (характерно для нарушений психических и поведенческих действий, когда важные факты и переживания не воспринимаются или не запоминаются). Снижение сознания может проявляться в обычных ситуациях, таких как проблемы с концентрацией внимания из-за усталости от болезни, а также симптомы деперсонализации, такие как ощущение нереальности, отстраненности или странности, дереализация и искажения времени.
Поле и уровень сознания всегда работают вместе. Сосредоточенное внимание требует сочетания добровольного сужения (втягивания) поля сознания наряду с высоким уровнем сознания. Низкие уровни сознания наряду с широким или узким полем сознания приводят к состояниям рассеянности или сонливости, транса или невосприимчивости.
Отличить нормальные изменения сознания от патологических может быть трудно. Во время угрозы высокий уровень осознанности и сужение поля сознания являются адаптивными. Поддерживать это состояние в повседневной жизни, даже если нет и намека на опасность, как это происходит с пережившими травму, является неадаптивным и патологическим. Некоторым людям необходимо “смотреть в стену” при пробуждении, когда они адаптивно переходят к нормальной жизни. Делать это часами подряд или если это нельзя добровольно прервать, является патологией.
Различные диссоциативные части могут демонстрировать различную степень изменений в поле и уровне сознания на патологическом уровне, особенно у выживших в EP. Одна часть может реагировать, в то время как другая не реагирует. Одна часть может знать только о травматических воспоминаниях, в то время как другая может продолжать жить и заниматься широким спектром деятельности. ANP и EP могут знать друг о друге, но могут сузить поле своего сознания, исключив друг друга.
Во время травматических переживаний в какой-то момент присутствуют непроизвольные и серьезные изменения в сознании. Они могут быть связаны с развитием структурной диссоциации, но могут происходить и без нее. Таким образом, ошибочно предполагать, что изменения сознания являются верным признаком структурной диссоциации. Исследования, похоже, подтверждают идею о том, что снижение сознания отличается от диссоциации, но часто сопровождает ее.
До сих пор мы рассматривали структурное понимание диссоциации как стратегию выживания для человека, пережившего травму, и симптомы, которые они могут испытывать и проявлять в жизни. Однако теория структурной диссоциации предлагает нечто большее, чем понимание симптоматики, она также предлагает изменения уровня и поля сознания.
Уровень и поле сознания в некоторой степени изменяются для адаптивного функционирования и происходят каждый день у каждого человека. Например, сужение поля сознания необходимо для сосредоточения на конкретной задаче, а понижение уровня сознания необходимо человеку для отдыха и сна. Для понимания опыта людей, переживших травму, полезно подробно рассмотреть два аспекта сознания:
--Поле сознания - это количество стимулов, которые удерживаются в сознании в данный момент времени. Сужение поля сознания характерно для повседневной жизни каждого. Однако это также очень важно как для ANPs, так и для EPS диссоциированного человека. У диссоциированного человека диссоциированные части вспоминают некоторые переживания и факты, создавая эпизодические и семантические воспоминания, которые могут быть доступны, а могут и не быть доступны другим диссоциированным частям. Изменения в сознании, вызванные травмой, могут привести к неспособности создать такие воспоминания в какой-либо части личности.
-- Уровень сознания, который может варьироваться от очень высокого (повышенная бдительность перед лицом опасности) до очень низкого (характерно для нарушений психических и поведенческих действий, когда важные факты и переживания не воспринимаются или не запоминаются). Снижение сознания может проявляться в обычных ситуациях, таких как проблемы с концентрацией внимания из-за усталости от болезни, а также симптомы деперсонализации, такие как ощущение нереальности, отстраненности или странности, дереализация и искажения времени.
Поле и уровень сознания всегда работают вместе. Сосредоточенное внимание требует сочетания добровольного сужения (втягивания) поля сознания наряду с высоким уровнем сознания. Низкие уровни сознания наряду с широким или узким полем сознания приводят к состояниям рассеянности или сонливости, транса или невосприимчивости.
Отличить нормальные изменения сознания от патологических может быть трудно. Во время угрозы высокий уровень осознанности и сужение поля сознания являются адаптивными. Поддерживать это состояние в повседневной жизни, даже если нет и намека на опасность, как это происходит с пережившими травму, является неадаптивным и патологическим. Некоторым людям необходимо “смотреть в стену” при пробуждении, когда они адаптивно переходят к нормальной жизни. Делать это часами подряд или если это нельзя добровольно прервать, является патологией.
Различные диссоциативные части могут демонстрировать различную степень изменений в поле и уровне сознания на патологическом уровне, особенно у выживших в EP. Одна часть может реагировать, в то время как другая не реагирует. Одна часть может знать только о травматических воспоминаниях, в то время как другая может продолжать жить и заниматься широким спектром деятельности. ANP и EP могут знать друг о друге, но могут сузить поле своего сознания, исключив друг друга.
Во время травматических переживаний в какой-то момент присутствуют непроизвольные и серьезные изменения в сознании. Они могут быть связаны с развитием структурной диссоциации, но могут происходить и без нее. Таким образом, ошибочно предполагать, что изменения сознания являются верным признаком структурной диссоциации. Исследования, похоже, подтверждают идею о том, что снижение сознания отличается от диссоциации, но часто сопровождает ее.
2. Положительные симптомы диссоциации
2.1 Симптомы психоформирования
Симптомы Шнейдера (Психические вторжения одной диссоциативной части в другую часто интерпретируются клиницистами как свидетельство некоторых из 11 симптомов шизофрении первого ранга по Шнейдеру. Они включают галлюцинации, такие как голоса, спорящие или комментирующие, и слышимые мысли. Пациент обычно воспринимает диссоциированные голоса как исходящие изнутри головы и, как правило, могут вести беседу с терапевтом и с другими частями личности. Это контрастирует с голосами шизофрении, которые доносятся извне. Другим распространенным опытом является ощущение, что мысли были “вложены” или “извлечены” из их разума. Это может быть опытом ANP в исполнительном управлении в то время, когда ввод или извлечение находится под контролем EP.)
Когнитивные оценки (Диссоциативные части могут иметь разные мировоззрения, самоощущение и системы убеждений. В зависимости от того, какая часть ‘контролирует’, могут произойти запутанные сдвиги в восприятии людей, ситуаций и самого себя.)
Фантазии и грезы наяву (Наличие фантазии иногда может представлять собой положительный симптом. Например, ANP может фантазировать о любящей семье в детстве, когда все было наоборот.)
Изменения в отношениях с другими (Как ANP, выживший может ценить конкретного человека и относиться к нему как к близкому другу. Однако EP может чувствовать угрозу из-за этого и действовать враждебно. Такие травмированные люди могут проявлять неорганизованный стиль привязанности.)
Изменения в аффекте (Аффект, который может отсутствовать у выжившего в качестве ANP, может внезапно вторгнуться в повседневную жизнь из EP, в котором сильные эмоции, связанные с травмой, переживаются повторно).
2.2 Соматоформные симптомы
Симптомы Шнейдера (Позитивные соматоформные диссоциативные симптомы включают симптомы соматической пассивности первого ранга по Шнейдеру, такие как ощущение, что телом управляет кто-то другой. Вторжения травматических воспоминаний обычно имеют сенсорный компонент. Так, например, у травмированных людей может возникнуть ощущение, что их руки связаны или кто-то удерживает их. Другие изменения восприятия также могут быть позитивными соматоформными диссоциативными симптомами, включая сенсорные галлюцинации, связанные с травматическим опытом – запах бензина или крови после автомобильной аварии.)
Специфические ощущения / восприятия и двигательные или поведенческие действия (Они связаны с различными частями личности, а не с другими. Включают в себя боль; преднамеренное поведение; повторяющиеся, неконтролируемые движения, такие как тики; и сенсорное восприятие – зрение, осязание, слух, вкус и обоняние. Повторная виктимизация - это положительный диссоциативный симптом, когда диссоциативные части личности фиксируются в полном подчинении или реактивируются и берут под контроль сознание и поведение.)
2.1 Симптомы психоформирования
Симптомы Шнейдера (Психические вторжения одной диссоциативной части в другую часто интерпретируются клиницистами как свидетельство некоторых из 11 симптомов шизофрении первого ранга по Шнейдеру. Они включают галлюцинации, такие как голоса, спорящие или комментирующие, и слышимые мысли. Пациент обычно воспринимает диссоциированные голоса как исходящие изнутри головы и, как правило, могут вести беседу с терапевтом и с другими частями личности. Это контрастирует с голосами шизофрении, которые доносятся извне. Другим распространенным опытом является ощущение, что мысли были “вложены” или “извлечены” из их разума. Это может быть опытом ANP в исполнительном управлении в то время, когда ввод или извлечение находится под контролем EP.)
Когнитивные оценки (Диссоциативные части могут иметь разные мировоззрения, самоощущение и системы убеждений. В зависимости от того, какая часть ‘контролирует’, могут произойти запутанные сдвиги в восприятии людей, ситуаций и самого себя.)
Фантазии и грезы наяву (Наличие фантазии иногда может представлять собой положительный симптом. Например, ANP может фантазировать о любящей семье в детстве, когда все было наоборот.)
Изменения в отношениях с другими (Как ANP, выживший может ценить конкретного человека и относиться к нему как к близкому другу. Однако EP может чувствовать угрозу из-за этого и действовать враждебно. Такие травмированные люди могут проявлять неорганизованный стиль привязанности.)
Изменения в аффекте (Аффект, который может отсутствовать у выжившего в качестве ANP, может внезапно вторгнуться в повседневную жизнь из EP, в котором сильные эмоции, связанные с травмой, переживаются повторно).
2.2 Соматоформные симптомы
Симптомы Шнейдера (Позитивные соматоформные диссоциативные симптомы включают симптомы соматической пассивности первого ранга по Шнейдеру, такие как ощущение, что телом управляет кто-то другой. Вторжения травматических воспоминаний обычно имеют сенсорный компонент. Так, например, у травмированных людей может возникнуть ощущение, что их руки связаны или кто-то удерживает их. Другие изменения восприятия также могут быть позитивными соматоформными диссоциативными симптомами, включая сенсорные галлюцинации, связанные с травматическим опытом – запах бензина или крови после автомобильной аварии.)
Специфические ощущения / восприятия и двигательные или поведенческие действия (Они связаны с различными частями личности, а не с другими. Включают в себя боль; преднамеренное поведение; повторяющиеся, неконтролируемые движения, такие как тики; и сенсорное восприятие – зрение, осязание, слух, вкус и обоняние. Повторная виктимизация - это положительный диссоциативный симптом, когда диссоциативные части личности фиксируются в полном подчинении или реактивируются и берут под контроль сознание и поведение.)
1. Негативные симптомы диссоциации
1.1 Симптомы психоформы
Диссоциативная амнезия (связана с хроническим насилием в детстве и безнадзорностью, особенно если насильник является близким родственником или он опекун.
Потеря критического мышления (Критическое мышление требует распознавания деталей и нюансов, что часто нарушается у людей, переживших травму. Способность может быть доступна определенным частям личности, но в меньшей степени другим частям.)
Потеря умственных навыков (Когнитивные нарушения включают проблемы с памятью, концентрацией, вниманием, планированием и суждениями.)
Потеря аффекта (нарушение регуляции аффекта часто встречается у травмированных клиентов. Это может произойти из-за переключения между частями личности, которые испытывают различные аффекты, не интегрированные друг с другом. В настоящем может наблюдаться определенное эмоциональное оцепенение, поэтому клиенты в качестве ANP могут жаловаться на ощущение двумерности. Это также может быть отсутствие эмоций по поводу травмирующего события, например, полное подчинение.)
Потеря потребностей, желаний и фантазий (Пережившие ANP, возможно, диссоциировали не только болезненные эмоции, но и болезненные потребности в привязанности или пожелания, такие как тоска по хорошим родителям. Эти потребности часто присущи инфантильным ЕР.)
1.2 Соматоформные симптомы
Потеря двигательной функции (временная или более стойкая потеря может включать частичный или полный паралич конечностей или всего тела, контрактуры, плохую координацию, внезапную потерю мышечного напряжения и потерю слуха, обоняния, вкуса, зрения или речи. Может проявляться у выжившего в виде ANP или у EP, зацикленного на замораживании или полном подчинении.)
Потеря навыков (Потеря навыков может включать как умственные, так и поведенческие действия. Когда EP полностью контролирует руководство, навыки ANP в повседневной жизни часто могут отсутствовать.)
Потеря чувствительности (Потеря или уменьшение чувствительности является общей чертой травмированных людей. Потеря может включать осязание, давление, температуру, боль, движение, возбуждение или другие физические сигналы, такие как голод или усталость. Другие проявления включают частичную или полную потерю слуха, зрения, вкуса и обоняния.)
1.1 Симптомы психоформы
Диссоциативная амнезия (связана с хроническим насилием в детстве и безнадзорностью, особенно если насильник является близким родственником или он опекун.
Потеря критического мышления (Критическое мышление требует распознавания деталей и нюансов, что часто нарушается у людей, переживших травму. Способность может быть доступна определенным частям личности, но в меньшей степени другим частям.)
Потеря умственных навыков (Когнитивные нарушения включают проблемы с памятью, концентрацией, вниманием, планированием и суждениями.)
Потеря аффекта (нарушение регуляции аффекта часто встречается у травмированных клиентов. Это может произойти из-за переключения между частями личности, которые испытывают различные аффекты, не интегрированные друг с другом. В настоящем может наблюдаться определенное эмоциональное оцепенение, поэтому клиенты в качестве ANP могут жаловаться на ощущение двумерности. Это также может быть отсутствие эмоций по поводу травмирующего события, например, полное подчинение.)
Потеря потребностей, желаний и фантазий (Пережившие ANP, возможно, диссоциировали не только болезненные эмоции, но и болезненные потребности в привязанности или пожелания, такие как тоска по хорошим родителям. Эти потребности часто присущи инфантильным ЕР.)
1.2 Соматоформные симптомы
Потеря двигательной функции (временная или более стойкая потеря может включать частичный или полный паралич конечностей или всего тела, контрактуры, плохую координацию, внезапную потерю мышечного напряжения и потерю слуха, обоняния, вкуса, зрения или речи. Может проявляться у выжившего в виде ANP или у EP, зацикленного на замораживании или полном подчинении.)
Потеря навыков (Потеря навыков может включать как умственные, так и поведенческие действия. Когда EP полностью контролирует руководство, навыки ANP в повседневной жизни часто могут отсутствовать.)
Потеря чувствительности (Потеря или уменьшение чувствительности является общей чертой травмированных людей. Потеря может включать осязание, давление, температуру, боль, движение, возбуждение или другие физические сигналы, такие как голод или усталость. Другие проявления включают частичную или полную потерю слуха, зрения, вкуса и обоняния.)
Дочитали до конца.