Показаны записи 3591 - 3600 из 8154
Приложение Б
План структурного анализа
ОПЕРАТИВНЫЙ ПОРЯДОК
ПЕРВЫЙ РАЗДЕЛ
Человек Знания
Становление Человеком Знания было следствием обучения
Не существовало дополнительных требований
Были некоторые скрытые требования
Ученик выбирался обезличенной силой
Тот, кто был избран (escogido)
Решения силы показывались через знамения
У Человека Знания было несгибаемое намерение
Бережливость
Здравость суждений
Отсутствие свободы изобретать
У Человека Знания была ясность ума
Свобода искать путь
Знание конкретной цели
Быть текучим
Становление Человеком Знания было следствием усердного труда
Впечатляющее усилие
Эффективность
Вызов
Человек Знания был воином
У него должно было быть уважение
У него должен был быть страх
Он должен был быть бодрым
Внимание намерения
Внимание ожидаемого потока
Он должен был быть уверенным в себе
Становление Человеком Знания было непрестанным процессом
Он должен был возобновлять приключение по становлению человеком знания
Он был не постоянным
Он должен был следовать пути с сердцем
План структурного анализа
ОПЕРАТИВНЫЙ ПОРЯДОК
ПЕРВЫЙ РАЗДЕЛ
Человек Знания
Становление Человеком Знания было следствием обучения
Не существовало дополнительных требований
Были некоторые скрытые требования
Ученик выбирался обезличенной силой
Тот, кто был избран (escogido)
Решения силы показывались через знамения
У Человека Знания было несгибаемое намерение
Бережливость
Здравость суждений
Отсутствие свободы изобретать
У Человека Знания была ясность ума
Свобода искать путь
Знание конкретной цели
Быть текучим
Становление Человеком Знания было следствием усердного труда
Впечатляющее усилие
Эффективность
Вызов
Человек Знания был воином
У него должно было быть уважение
У него должен был быть страх
Он должен был быть бодрым
Внимание намерения
Внимание ожидаемого потока
Он должен был быть уверенным в себе
Становление Человеком Знания было непрестанным процессом
Он должен был возобновлять приключение по становлению человеком знания
Он был не постоянным
Он должен был следовать пути с сердцем
Appendix B
Outline for structural analysis
THE OPERATIVE ORDER
THE FIRST UNIT
Man of Knowledge
To Become a Man of Knowledge Was a Matter of Learning
There were no overt requirements
There were some covert requirements
An apprentice was selected by an impersonal power
The one that was chosen (escogido)
The power's decisions were indicated through omens
A Man of Knowledge Had Unbending Intent
Frugality
Soundness of judgement
Lack of freedom to innovate
A Man of Knowledge Had Clarity of Mind
Freedom to seek a path
Knowledge of the specific purpose
Being fluid
To Become a Man of Knowledge Was a Matter of Strenuous Labour
Dramatic exertion
Efficacy
Challenge
A Man of Knowledge Was a Warrior
He had to have respect
He had to have fear
He had to be wide-awake
Awareness of intent
Awareness of the expected flux
He had to be self-confident
To Become a Man of Knowledge Was an Unceasing Process
He had to renew the quest of becoming a man of knowledge
He was impermanent
He had to follow the path with heart
Outline for structural analysis
THE OPERATIVE ORDER
THE FIRST UNIT
Man of Knowledge
To Become a Man of Knowledge Was a Matter of Learning
There were no overt requirements
There were some covert requirements
An apprentice was selected by an impersonal power
The one that was chosen (escogido)
The power's decisions were indicated through omens
A Man of Knowledge Had Unbending Intent
Frugality
Soundness of judgement
Lack of freedom to innovate
A Man of Knowledge Had Clarity of Mind
Freedom to seek a path
Knowledge of the specific purpose
Being fluid
To Become a Man of Knowledge Was a Matter of Strenuous Labour
Dramatic exertion
Efficacy
Challenge
A Man of Knowledge Was a Warrior
He had to have respect
He had to have fear
He had to be wide-awake
Awareness of intent
Awareness of the expected flux
He had to be self-confident
To Become a Man of Knowledge Was an Unceasing Process
He had to renew the quest of becoming a man of knowledge
He was impermanent
He had to follow the path with heart
Человек знания был воином
Существование человека знания было непрестанной борьбой, и идея в том, что он был воином, ведущим жизнь воина, при условии что он имеет средства достижения эмоциональной стабильности. Идея человека на войне включала четыре концепции: (1) человек знания должен был иметь уважение; (2) он должен был иметь страх; (3) он должен быть бодрствующим; (4) он должен быть уверенным в себе. Тем самым, быть воином было формой само-дисциплины, которая подчеркивала индивидуальное достижение; и всё же это было позицией, в которой личные интересы уменьшались до минимума, так как в большинстве случаев личные интересы были не совместимы с суровостью, необходимой для совершения предопределенного, обязательного действия.
Человек знания в своей роли воина был обязан иметь отношение отличительного уважения к вещам с которым он имел дело; он должен впитывать всё, имеющее отношение к его знанию, с глубоким уважением, для того чтобы расставить всё в осмысленной перспективе. Иметь уважение было эквивалентно тому, чтобы иметь оценку своих незначительных ресурсов при обращении к Неизвестному.
Если кто-либо оставался в этой рамке мышления, идея уважения логически расширялась для включения самого себя, поскольку он сам был столь же неизвестен, как сама Неизвестность. Упражнение в таком отрезвлении чувства уважения трансформировала ученичество этого конкретного знания, которое иначе могло показаться абсурдным, в очень рациональную альтернативу.
Другая необходимость жизни воина была необходимость испытывать и осторожно оценивать чувство страха. Идеал был таков, что, вопреки страху, следовало продолжать действовать своим путем. Страх должен был быть завоеван, и предполагалось существование времени в жизни человека знания, когда он оказывался покорен, но сначала следовало иметь осознание собственной боязни, и надлежаще оценивать это ощущение. Дон Хуан утверждал, что кто-либо мог завоевать страх, только обратившись к нему.
Как воин, человек знания также должен был быть бодрым. Человек на войне должен быть в готовности, чтобы быть осведомленным о двух факторах, имеющих отношение к двум обязательным аспектам внимания: (1) внимание намерения и (2) внимание ожидаемого потока.
Внимание намерения было действием по узнаванию факторов, вовлеченных в отношения между конкретной целью любого обязательного действия и собственной конкретной целью для того чтобы действовать.
Так как все обязательные действия имели определенную цель, человек знания должен был быть бодрым; то есть, он должен быть способным всегда соотносить определенную цель любого обязательного действия с определенной причиной, которая была у него на уме, желания действовать.
Человек знания, будучи внимательным к этому отношению, также был способен быть осведомленным о том, что считалось является ожидаемым потоком. Что я назвал здесь "вниманием к ожидаемому потоку" относится к уверенности в том, что он был способен всегда обнаруживать важные переменные, вовлеченные в отношение между конкретной целью любого действия и собственной конкретной причиной действовать. Будучи внимательным к ожидаемому потоку, он, подразумевалось, обнаруживал наиболее тонкие изменения. Эта намеренная внимательность к изменениям объясняла распознавание и интерпретацию знамений и других необычных событий.
Последним аспектом идеи поведения воина была необходимость уверенности в себе, то есть, уверенность в том, что конкретная цель действия, которое он мог выбрать совершить, была единственной вероятной альтернативой для конкретных собственных причин действовать.
Без уверенности в себе, он был бы не способен выполнить один из наиболее важных аспектов учения: способности взять знание как мощь.
Существование человека знания было непрестанной борьбой, и идея в том, что он был воином, ведущим жизнь воина, при условии что он имеет средства достижения эмоциональной стабильности. Идея человека на войне включала четыре концепции: (1) человек знания должен был иметь уважение; (2) он должен был иметь страх; (3) он должен быть бодрствующим; (4) он должен быть уверенным в себе. Тем самым, быть воином было формой само-дисциплины, которая подчеркивала индивидуальное достижение; и всё же это было позицией, в которой личные интересы уменьшались до минимума, так как в большинстве случаев личные интересы были не совместимы с суровостью, необходимой для совершения предопределенного, обязательного действия.
Человек знания в своей роли воина был обязан иметь отношение отличительного уважения к вещам с которым он имел дело; он должен впитывать всё, имеющее отношение к его знанию, с глубоким уважением, для того чтобы расставить всё в осмысленной перспективе. Иметь уважение было эквивалентно тому, чтобы иметь оценку своих незначительных ресурсов при обращении к Неизвестному.
Если кто-либо оставался в этой рамке мышления, идея уважения логически расширялась для включения самого себя, поскольку он сам был столь же неизвестен, как сама Неизвестность. Упражнение в таком отрезвлении чувства уважения трансформировала ученичество этого конкретного знания, которое иначе могло показаться абсурдным, в очень рациональную альтернативу.
Другая необходимость жизни воина была необходимость испытывать и осторожно оценивать чувство страха. Идеал был таков, что, вопреки страху, следовало продолжать действовать своим путем. Страх должен был быть завоеван, и предполагалось существование времени в жизни человека знания, когда он оказывался покорен, но сначала следовало иметь осознание собственной боязни, и надлежаще оценивать это ощущение. Дон Хуан утверждал, что кто-либо мог завоевать страх, только обратившись к нему.
Как воин, человек знания также должен был быть бодрым. Человек на войне должен быть в готовности, чтобы быть осведомленным о двух факторах, имеющих отношение к двум обязательным аспектам внимания: (1) внимание намерения и (2) внимание ожидаемого потока.
Внимание намерения было действием по узнаванию факторов, вовлеченных в отношения между конкретной целью любого обязательного действия и собственной конкретной целью для того чтобы действовать.
Так как все обязательные действия имели определенную цель, человек знания должен был быть бодрым; то есть, он должен быть способным всегда соотносить определенную цель любого обязательного действия с определенной причиной, которая была у него на уме, желания действовать.
Человек знания, будучи внимательным к этому отношению, также был способен быть осведомленным о том, что считалось является ожидаемым потоком. Что я назвал здесь "вниманием к ожидаемому потоку" относится к уверенности в том, что он был способен всегда обнаруживать важные переменные, вовлеченные в отношение между конкретной целью любого действия и собственной конкретной причиной действовать. Будучи внимательным к ожидаемому потоку, он, подразумевалось, обнаруживал наиболее тонкие изменения. Эта намеренная внимательность к изменениям объясняла распознавание и интерпретацию знамений и других необычных событий.
Последним аспектом идеи поведения воина была необходимость уверенности в себе, то есть, уверенность в том, что конкретная цель действия, которое он мог выбрать совершить, была единственной вероятной альтернативой для конкретных собственных причин действовать.
Без уверенности в себе, он был бы не способен выполнить один из наиболее важных аспектов учения: способности взять знание как мощь.
A man of knowledge was a warrior
The existence of a man of knowledge was an unceasing struggle, and the idea that he was a
warrior, leading a warrior's life, provided one with the means for achieving emotional stability.
The idea of a man at war encompassed four concepts: (1) a man of knowledge had to have
respect; (2) he had to have fear; (3) he had to be wide-awake; (4) he had to be self-
confident. Hence, to be a warrior was a form of self-discipline which emphasized individual
accomplishment; yet it was a stand in which personal interests were reduced to a minimum,
as in most instances personal interest was incompatible with the rigour needed to perform any
predetermined, obligatory act.
A man of knowledge in his role of warrior was obligated to have an attitude of deferential
regard for the items with which he dealt; he had to imbue everything related to his knowledge
with profound respect in order to place everything in a meaningful perspective. Having respect
was equivalent to having assessed one's insignificant resources when facing the Unknown.
If one remained in that frame of thought, the idea of respect was logically extended to include
oneself, for one was as unknown as the Unknown itself. The exercise of so sobering a feeling
of respect transformed the apprenticeship of this specific knowledge, which may otherwise
have appeared to be absurd, into a very rational alternative.
Another necessity of a warrior's life was the need to experience and carefully to evaluate the
sensation of fear. The ideal was that, in spite of fear, one had to proceed with the course of
one's acts. Fear was supposed to be conquered and there was an alleged time in the life of a
man of knowledge when it was vanquished, but first one had to be conscious of being afraid
and duly to evaluate that sensation. Don Juan asserted that one was capable of conquering
fear only by facing it.
As a warrior, a man of knowledge also needed to be wide-awake. A man at war had to be on
the alert in order to be cognizant of most of the factors pertinent to the two mandatory
aspects of awareness: (1) awareness of intent and (2) awareness of the expected flux.
Awareness of intent was the act of being cognizant of the factors involved in the relationship
between the specific purpose of any obligatory act and one's own specific purpose for acting.
Since all the obligatory acts had a definite purpose, a man of knowledge had to be wide-
awake; that is, he needed to be capable at all times of matching the definite purpose of every
obligatory act with the definite reason that he had in mind for desiring to act.
A man of knowledge, by being aware of that relationship, was also capable of being cognizant
of what was believed to be the expected flux. What I have called here the 'awareness of the
expected flux' referred to the certainty that one was capable of detecting at all times the
important variables involved in the relationship between the specific purpose of every act and
one's specific reason for acting. By being aware of the expected flux one was supposed to detect the most subtle changes. That deliberate awareness of changes accounted for the
recognition and interpretation of omens and of other un-ordinary events.
The last aspect of the idea of a warrior's behaviour was the need for self-confidence, that is,
the assurance that the specific purpose of an act one may have chosen to perform was the
only plausible alternative for one's own specific reasons for acting. Without self-confidence,
one would have been incapable of fulfilling one of the most important aspects of the
teachings: the capacity to claim knowledge as power.
The existence of a man of knowledge was an unceasing struggle, and the idea that he was a
warrior, leading a warrior's life, provided one with the means for achieving emotional stability.
The idea of a man at war encompassed four concepts: (1) a man of knowledge had to have
respect; (2) he had to have fear; (3) he had to be wide-awake; (4) he had to be self-
confident. Hence, to be a warrior was a form of self-discipline which emphasized individual
accomplishment; yet it was a stand in which personal interests were reduced to a minimum,
as in most instances personal interest was incompatible with the rigour needed to perform any
predetermined, obligatory act.
A man of knowledge in his role of warrior was obligated to have an attitude of deferential
regard for the items with which he dealt; he had to imbue everything related to his knowledge
with profound respect in order to place everything in a meaningful perspective. Having respect
was equivalent to having assessed one's insignificant resources when facing the Unknown.
If one remained in that frame of thought, the idea of respect was logically extended to include
oneself, for one was as unknown as the Unknown itself. The exercise of so sobering a feeling
of respect transformed the apprenticeship of this specific knowledge, which may otherwise
have appeared to be absurd, into a very rational alternative.
Another necessity of a warrior's life was the need to experience and carefully to evaluate the
sensation of fear. The ideal was that, in spite of fear, one had to proceed with the course of
one's acts. Fear was supposed to be conquered and there was an alleged time in the life of a
man of knowledge when it was vanquished, but first one had to be conscious of being afraid
and duly to evaluate that sensation. Don Juan asserted that one was capable of conquering
fear only by facing it.
As a warrior, a man of knowledge also needed to be wide-awake. A man at war had to be on
the alert in order to be cognizant of most of the factors pertinent to the two mandatory
aspects of awareness: (1) awareness of intent and (2) awareness of the expected flux.
Awareness of intent was the act of being cognizant of the factors involved in the relationship
between the specific purpose of any obligatory act and one's own specific purpose for acting.
Since all the obligatory acts had a definite purpose, a man of knowledge had to be wide-
awake; that is, he needed to be capable at all times of matching the definite purpose of every
obligatory act with the definite reason that he had in mind for desiring to act.
A man of knowledge, by being aware of that relationship, was also capable of being cognizant
of what was believed to be the expected flux. What I have called here the 'awareness of the
expected flux' referred to the certainty that one was capable of detecting at all times the
important variables involved in the relationship between the specific purpose of every act and
one's specific reason for acting. By being aware of the expected flux one was supposed to detect the most subtle changes. That deliberate awareness of changes accounted for the
recognition and interpretation of omens and of other un-ordinary events.
The last aspect of the idea of a warrior's behaviour was the need for self-confidence, that is,
the assurance that the specific purpose of an act one may have chosen to perform was the
only plausible alternative for one's own specific reasons for acting. Without self-confidence,
one would have been incapable of fulfilling one of the most important aspects of the
teachings: the capacity to claim knowledge as power.
At a very early stage of my apprenticeship, don Juan made the statement that the goal of his
teachings was 'to show how to become a man of knowledge'. I use that statement as a point
of departure. It is obvious that to become a man of knowledge was an operational goal. And it
is also obvious that every part of don Juan's orderly teachings was geared to fulfill that goal in
one way or another. My line of reasoning here is that under the circumstances 'man of
knowledge', being an operational goal, must have been indispensable to explaining some
'operative order'. Then, it is justifiable to conclude that, in order to understand that operative
order, one has to understand its objective: man of knowledge.
After having established 'man of knowledge' as the first structural unit, it was possible for me
to arrange with assurance the following seven concepts as its proper components: (1) to
become a man of knowledge was a matter of learning; (2) a man of knowledge had unbending
intent; (3) a man of knowledge had clarity of mind; (4) to become a man of knowledge was a
matter of strenuous labour; (5) a man of knowledge was a warrior; (6) to become a man of
knowledge was an unceasing process; and (7) a man of knowledge had an ally.
These seven concepts were themes. They ran through the teachings, determining the
character of don Juan's entire knowledge.
На очень ранней стадии моего ученичества, дон Хуан сделал утверждение, что целью его учений было "показать, как стать человеком знания". Я использовал это утверждение, как начальную точку. Очевидно, что становление человеком знания было оперативной целью. И также очевидно, что каждая часть упорядоченного учения дона Хуана была сцеплена с выполнением этой цели тем или иным способом. Моя линия рассуждений здесь состоит в том, что в заданных обстоятельствах, "человек знания", будучи оперативной целью, должен был с необходимостью объяснять некоторый "оперативный порядок". Тогда оправдано заключить что, с целью понимания этого оперативного порядка, необходимо понять его цель: человека знания. После того, как "человек знания" был установлен в качестве первой структурной единицы, для меня стало возможным уверенно организовать следующие семь концепций в качестве его надлежащих компонентов: (1) становление человеком знания было следствием обучения; (2) человек знания имел несгибаемое намерение; (3) человек знания имел ясность ума; (4) становление человек знания было следствием усердного труда; (5) человек знания был воином; (6) становление человеком знания было следствие непрестанного процесса; и (7) у человека знания был союзник. Эти семь концепций были темами. Они проходили сквозь учение, определяя характер всего учения дона Хуана.
teachings was 'to show how to become a man of knowledge'. I use that statement as a point
of departure. It is obvious that to become a man of knowledge was an operational goal. And it
is also obvious that every part of don Juan's orderly teachings was geared to fulfill that goal in
one way or another. My line of reasoning here is that under the circumstances 'man of
knowledge', being an operational goal, must have been indispensable to explaining some
'operative order'. Then, it is justifiable to conclude that, in order to understand that operative
order, one has to understand its objective: man of knowledge.
After having established 'man of knowledge' as the first structural unit, it was possible for me
to arrange with assurance the following seven concepts as its proper components: (1) to
become a man of knowledge was a matter of learning; (2) a man of knowledge had unbending
intent; (3) a man of knowledge had clarity of mind; (4) to become a man of knowledge was a
matter of strenuous labour; (5) a man of knowledge was a warrior; (6) to become a man of
knowledge was an unceasing process; and (7) a man of knowledge had an ally.
These seven concepts were themes. They ran through the teachings, determining the
character of don Juan's entire knowledge.
На очень ранней стадии моего ученичества, дон Хуан сделал утверждение, что целью его учений было "показать, как стать человеком знания". Я использовал это утверждение, как начальную точку. Очевидно, что становление человеком знания было оперативной целью. И также очевидно, что каждая часть упорядоченного учения дона Хуана была сцеплена с выполнением этой цели тем или иным способом. Моя линия рассуждений здесь состоит в том, что в заданных обстоятельствах, "человек знания", будучи оперативной целью, должен был с необходимостью объяснять некоторый "оперативный порядок". Тогда оправдано заключить что, с целью понимания этого оперативного порядка, необходимо понять его цель: человека знания. После того, как "человек знания" был установлен в качестве первой структурной единицы, для меня стало возможным уверенно организовать следующие семь концепций в качестве его надлежащих компонентов: (1) становление человеком знания было следствием обучения; (2) человек знания имел несгибаемое намерение; (3) человек знания имел ясность ума; (4) становление человек знания было следствием усердного труда; (5) человек знания был воином; (6) становление человеком знания было следствие непрестанного процесса; и (7) у человека знания был союзник. Эти семь концепций были темами. Они проходили сквозь учение, определяя характер всего учения дона Хуана.
Я рассказал всю последовательность событий в очень тщательной манере. Он смеялся всю дорогу, как если бы это было шуткой. Когда я закончил, он сказал:
"Ты справился хорошо. Ты победил битву за свою душу. Но это дело серьезней, чем я думал; Твоя жизнь не стоила двух [hoots] прошлой ночью. Было удачей, что ты научился чему-то в прошлом. Не было бы у тебя небольшой тренированности ты бы уже был мертв к настоящему моменту, потому что кого бы ты ни видел прошлой ночью собирался прикончить тебя"
"Как это возможно, дон Хуан, что она смогла принять твою форму?"
"Очень просто. Она дьяблеро и имеет хорошего помощника на другой стороне. Но она была не слишком хороша в принятии моей похожести, и ты попался на ее трюк."
"Является ли помощник на другой стороне тем же самым, что и союзник?"
"Нет, помощник это поддержка дьяблеро. Помощник это дух, который живет на другой стороне мира, и помогает дьяблеро вызывать болезнь и боль. Он помогает ему убивать."
"Может ли дьяблеро также иметь союзника, дон Хуан?"
"Есть дьяблеро, у которых есть союзники, но перед тем как дьяблеро сможет приручить союзника, у него обычно есть помощник, чтобы поддерживать его в его задачах."
"Как насчет женщины, которая приняла вашу форму, дон Хуан? У нее есть только лишь помощник, а не союзник?"
"Я не знаю, есть ли у нее союзник или нет. Некоторые люди не любят мощи союзников и предпочитают помощников. Приручить союзника - тяжелая работа. Легче получить помощника на другой стороне."
"Ты думаешь я мог бы получить помощника?"
"Чтобы узнать это, ты должен выучить гораздо больше. Мы сейчас снова в начале, почти как в первый день, когда ты подошел и попросил меня рассказать тебе о Мескалито, и я не мог, потому что ты бы не понял. Эта другая сторона - мир дьяблеро. Я думаю, будет наилучшим рассказать тебе мои собственные ощущения тем же путем, каким мой бенефактор рассказал мне его. Он был дьяблеро и воином; его жизнь была склонена в сторону силы и жестокости мира. Но я ни тот, ни другой. Это моя природа. Ты видел мой мир с самого начала. Что касается показывания тебе мира моего бенефактора, я могу лишь поставить тебя перед дверью, и ты должен будешь решить для себя; ты должен будешь изучить его своими собственными усилиями. Я должен признать сейчас, что я сделал ошибку. Гораздо лучше, я вижу сейчас, начинать тем путем, которым начинал я сам. Потом проще осознать насолько проста и одновременно насколько глубока разница. Дьяблеро это дьяблеро, и воин это воин. Или человек может быть и тем, и другим. Но человек, который только пересекает пути жизни, является всем. Сегодня я ни воин, ни дьяблеро. Для меня есть только путешествие по путям которые имеют сердце, или любому пути который мог бы иметь сердце. Там я путешествую, и единственное стоящее испытание для меня, это пересечь его полную длину. И там я путешествую - смотрю, смотрю, бездыханно."
Он остановился. Его лицо открывало особенное настроение; он выглядил необычайно серьезно. Я не знал что спросить или сказать.
"Ты справился хорошо. Ты победил битву за свою душу. Но это дело серьезней, чем я думал; Твоя жизнь не стоила двух [hoots] прошлой ночью. Было удачей, что ты научился чему-то в прошлом. Не было бы у тебя небольшой тренированности ты бы уже был мертв к настоящему моменту, потому что кого бы ты ни видел прошлой ночью собирался прикончить тебя"
"Как это возможно, дон Хуан, что она смогла принять твою форму?"
"Очень просто. Она дьяблеро и имеет хорошего помощника на другой стороне. Но она была не слишком хороша в принятии моей похожести, и ты попался на ее трюк."
"Является ли помощник на другой стороне тем же самым, что и союзник?"
"Нет, помощник это поддержка дьяблеро. Помощник это дух, который живет на другой стороне мира, и помогает дьяблеро вызывать болезнь и боль. Он помогает ему убивать."
"Может ли дьяблеро также иметь союзника, дон Хуан?"
"Есть дьяблеро, у которых есть союзники, но перед тем как дьяблеро сможет приручить союзника, у него обычно есть помощник, чтобы поддерживать его в его задачах."
"Как насчет женщины, которая приняла вашу форму, дон Хуан? У нее есть только лишь помощник, а не союзник?"
"Я не знаю, есть ли у нее союзник или нет. Некоторые люди не любят мощи союзников и предпочитают помощников. Приручить союзника - тяжелая работа. Легче получить помощника на другой стороне."
"Ты думаешь я мог бы получить помощника?"
"Чтобы узнать это, ты должен выучить гораздо больше. Мы сейчас снова в начале, почти как в первый день, когда ты подошел и попросил меня рассказать тебе о Мескалито, и я не мог, потому что ты бы не понял. Эта другая сторона - мир дьяблеро. Я думаю, будет наилучшим рассказать тебе мои собственные ощущения тем же путем, каким мой бенефактор рассказал мне его. Он был дьяблеро и воином; его жизнь была склонена в сторону силы и жестокости мира. Но я ни тот, ни другой. Это моя природа. Ты видел мой мир с самого начала. Что касается показывания тебе мира моего бенефактора, я могу лишь поставить тебя перед дверью, и ты должен будешь решить для себя; ты должен будешь изучить его своими собственными усилиями. Я должен признать сейчас, что я сделал ошибку. Гораздо лучше, я вижу сейчас, начинать тем путем, которым начинал я сам. Потом проще осознать насолько проста и одновременно насколько глубока разница. Дьяблеро это дьяблеро, и воин это воин. Или человек может быть и тем, и другим. Но человек, который только пересекает пути жизни, является всем. Сегодня я ни воин, ни дьяблеро. Для меня есть только путешествие по путям которые имеют сердце, или любому пути который мог бы иметь сердце. Там я путешествую, и единственное стоящее испытание для меня, это пересечь его полную длину. И там я путешествую - смотрю, смотрю, бездыханно."
Он остановился. Его лицо открывало особенное настроение; он выглядил необычайно серьезно. Я не знал что спросить или сказать.
I narrated the whole sequence of events in a very deliberate manner. He laughed all the way,
as if it were a joke. When I had finished he said, 'You did fine. You won the battle for your
soul. But this matter is more serious than I thought; Your life wasn't worth two hoots last
night. It is fortunate you learned something in the past. Had you not had a little training you
would be dead by now, because whoever you saw last night meant to finish you off.'
'How is it possible, don Juan, that she could take your form?'
'Very simple. She is a diablera and has a good helper on the other side. But she was not too
good in assuming my likeness, and you caught on to her trick."
' Is a helper on the other side the same as an ally?'
'No, a helper is the aid of a diablero. A helper is a spirit that lives on the other side of the
world and helps a diablero to cause sickness and pain. It helps him to kill.'
' Can a diablero also have an ally, don Juan?'
'It is the diableros who have the allies, but before a diablero can tame an ally, he usually has a
helper to aid him in his tasks.'
'How about the woman who took your form, don Juan? Does she have only a helper and not
an ally?'
' I don't know whether she has an ally or not. Some people do not like the power of an ally
and prefer a helper. To tame an ally is hard work. It is easier to get a helper on the other
side.'
' Do you think / could get a helper?'
'To know that, you have to learn much more. We are again at the beginning, almost as on the
first day you came over and asked me to tell you about Mescalito, and I could not because you
would not have understood. That other side is the world of diableros. I think it would be best
to tell you my own feelings in the same way my benefactor told me his. He was a diablero and
a warrior; his life was inclined towards the force and the violence of the world. But I am
neither of them. That is my nature. You have seen my world from the start. As to showing you
the world of my benefactor, I can only put you at the door, and you will have to decide for
yourself; you will have to learn about it by your effort alone. I must admit now that I made a
mistake. It is much better, I see now, to start the way I did, myself. Then it is easier to realize
how simple and yet how profound the difference is. A diablero is a diablero, and a warrior is a
warrior. Or a man can be both. There are enough people who are both. But a man who only
traverses the paths of life is everything. Today I am neither a warrior nor a diablero. For me
there is only the travelling on the paths that have a heart, on any path that may have a heart.
There I travel, and the only worthwhile challenge for me is to traverse its full length. And
there I travel - looking, looking, breathlessly.'
He paused. His face revealed a peculiar mood; he seemed to be unusually serious. I did not
know what to ask or to say.
as if it were a joke. When I had finished he said, 'You did fine. You won the battle for your
soul. But this matter is more serious than I thought; Your life wasn't worth two hoots last
night. It is fortunate you learned something in the past. Had you not had a little training you
would be dead by now, because whoever you saw last night meant to finish you off.'
'How is it possible, don Juan, that she could take your form?'
'Very simple. She is a diablera and has a good helper on the other side. But she was not too
good in assuming my likeness, and you caught on to her trick."
' Is a helper on the other side the same as an ally?'
'No, a helper is the aid of a diablero. A helper is a spirit that lives on the other side of the
world and helps a diablero to cause sickness and pain. It helps him to kill.'
' Can a diablero also have an ally, don Juan?'
'It is the diableros who have the allies, but before a diablero can tame an ally, he usually has a
helper to aid him in his tasks.'
'How about the woman who took your form, don Juan? Does she have only a helper and not
an ally?'
' I don't know whether she has an ally or not. Some people do not like the power of an ally
and prefer a helper. To tame an ally is hard work. It is easier to get a helper on the other
side.'
' Do you think / could get a helper?'
'To know that, you have to learn much more. We are again at the beginning, almost as on the
first day you came over and asked me to tell you about Mescalito, and I could not because you
would not have understood. That other side is the world of diableros. I think it would be best
to tell you my own feelings in the same way my benefactor told me his. He was a diablero and
a warrior; his life was inclined towards the force and the violence of the world. But I am
neither of them. That is my nature. You have seen my world from the start. As to showing you
the world of my benefactor, I can only put you at the door, and you will have to decide for
yourself; you will have to learn about it by your effort alone. I must admit now that I made a
mistake. It is much better, I see now, to start the way I did, myself. Then it is easier to realize
how simple and yet how profound the difference is. A diablero is a diablero, and a warrior is a
warrior. Or a man can be both. There are enough people who are both. But a man who only
traverses the paths of life is everything. Today I am neither a warrior nor a diablero. For me
there is only the travelling on the paths that have a heart, on any path that may have a heart.
There I travel, and the only worthwhile challenge for me is to traverse its full length. And
there I travel - looking, looking, breathlessly.'
He paused. His face revealed a peculiar mood; he seemed to be unusually serious. I did not
know what to ask or to say.
And thus he has encountered his second enemy: Clarity! That clarity of mind, which is so hard
to obtain, dispels fear, but also blinds.
'It forces the man never to doubt himself. It gives him the assurance he can do anything he
pleases, for he sees clearly into everything. And he is courageous because he is clear, and he
stops at nothing because he is clear. But all that is a mistake; it is like something incomplete.
If the man yields to this make-believe power, he has succumbed to his second enemy and will
fumble with learning. He will rush when he should be patient, or he will be patient when he
should rush. And he will fumble with learning until he winds up incapable of learning anything
more.'
'What becomes of a man who is defeated in that way, don Juan? Does he die as a result?'
'No, he doesn't die. His second enemy has just stopped him cold from trying to become a man
of knowledge; instead, the man may turn into a buoyant warrior, or a clown. Yet the clarity for
which he has paid so dearly will never change to darkness and fear again. He will be clear as
long as he lives, but he will no longer learn, or yearn for, anything.'
' But what does he have to do to avoid being defeated ?'
'He must do what he did with fear: he must defy his clarity and use it only to see, and wait
patiently and measure carefully before taking new steps; he must think, above all, that his
clarity is almost a mistake. And a moment will come when he will understand that his clarity
was only a point before his eyes. And thus he will have overcome his second enemy, and will
arrive at a position where nothing can harm him any more. This will not be a mistake. It will
not be only a point before his eyes. It will be true power.
'He will know at this point that the power he has been pursuing for so long is finally his. He
can do with it whatever he pleases. His ally is at his command. His wish is the rule. He sees all
that is around him. But he has also come across his third enemy: Power!
"И, тем самым, он встречает своего второго врага: Ясность! Эта ясность ума, которую так сложно получить, рассеивает страх, но также ослепляет."
"Она заставляет человека никогда не сомневаться в себе. Она дает ему гарантии того, что он может делать всё что пожелает, поскольку видит ясно сквозь что угодно. И он смел, потому что он ясен, и он не останавливается ни перед чем, потому что он ясен. Но все это ошибка; это как что-то не завершенное. Если человек уступает этой делающей-верящим мощи, он сдается своему второму врагу и будет копошиться с обучением. Он будет спешить, когда он должен быть терпеливым, или он будет терпеливым, когда ему следует спешить. И он будет копошиться с обучением пока не взведется до неспособности больше выучить что-либо."
"Что случается с человеком, который побежден таким способом, дон Хуан? Умирает ли он в результате?"
"Нет, он не умирает. Его второй враг только лишь заморозил его попытки стать человеком знания; вместо того, человек может обратиться в бодрого воина, или клоуна. Но ясность, за которую он заплатил столь дорого, никогда снова не изменится на темноту или страх. Он будет ясным до тех пор пока живет, но он никогда больше ничего не выучит, и ничего не будет желать."
"Но что он должен делать, чтобы избежать поражения?"
"Он должен делать то, что он делал со страхом: он должен победить свою ясность и использовать ее только чтобы видеть, и терпеливо ждать, и аккуратно оценивать, перед тем как предпринять новые шаги; он должен думать, превыше всего, что его ясность почти что ошибка. И придет момент, когда он поймет, что его ясность была лишь точкой перед его глазами. И тем самым он преодолеет своего второго врага, и придет к положению, где ничто более не может навередить ему. Это не будет ошибкой. Это не будет лишь точкой перед его глазами. Это будет истиная сила."
"Он будет знать в этой точке, что мощь, которую он преследовал так долго, наконец-то его. Он может делать с ней все что пожелает. Его союзник под его командованием. Его желание есть закон. Он видит все что вокруг него. Но он также пришел к своему третьему врагу: Мощи!"
to obtain, dispels fear, but also blinds.
'It forces the man never to doubt himself. It gives him the assurance he can do anything he
pleases, for he sees clearly into everything. And he is courageous because he is clear, and he
stops at nothing because he is clear. But all that is a mistake; it is like something incomplete.
If the man yields to this make-believe power, he has succumbed to his second enemy and will
fumble with learning. He will rush when he should be patient, or he will be patient when he
should rush. And he will fumble with learning until he winds up incapable of learning anything
more.'
'What becomes of a man who is defeated in that way, don Juan? Does he die as a result?'
'No, he doesn't die. His second enemy has just stopped him cold from trying to become a man
of knowledge; instead, the man may turn into a buoyant warrior, or a clown. Yet the clarity for
which he has paid so dearly will never change to darkness and fear again. He will be clear as
long as he lives, but he will no longer learn, or yearn for, anything.'
' But what does he have to do to avoid being defeated ?'
'He must do what he did with fear: he must defy his clarity and use it only to see, and wait
patiently and measure carefully before taking new steps; he must think, above all, that his
clarity is almost a mistake. And a moment will come when he will understand that his clarity
was only a point before his eyes. And thus he will have overcome his second enemy, and will
arrive at a position where nothing can harm him any more. This will not be a mistake. It will
not be only a point before his eyes. It will be true power.
'He will know at this point that the power he has been pursuing for so long is finally his. He
can do with it whatever he pleases. His ally is at his command. His wish is the rule. He sees all
that is around him. But he has also come across his third enemy: Power!
"И, тем самым, он встречает своего второго врага: Ясность! Эта ясность ума, которую так сложно получить, рассеивает страх, но также ослепляет."
"Она заставляет человека никогда не сомневаться в себе. Она дает ему гарантии того, что он может делать всё что пожелает, поскольку видит ясно сквозь что угодно. И он смел, потому что он ясен, и он не останавливается ни перед чем, потому что он ясен. Но все это ошибка; это как что-то не завершенное. Если человек уступает этой делающей-верящим мощи, он сдается своему второму врагу и будет копошиться с обучением. Он будет спешить, когда он должен быть терпеливым, или он будет терпеливым, когда ему следует спешить. И он будет копошиться с обучением пока не взведется до неспособности больше выучить что-либо."
"Что случается с человеком, который побежден таким способом, дон Хуан? Умирает ли он в результате?"
"Нет, он не умирает. Его второй враг только лишь заморозил его попытки стать человеком знания; вместо того, человек может обратиться в бодрого воина, или клоуна. Но ясность, за которую он заплатил столь дорого, никогда снова не изменится на темноту или страх. Он будет ясным до тех пор пока живет, но он никогда больше ничего не выучит, и ничего не будет желать."
"Но что он должен делать, чтобы избежать поражения?"
"Он должен делать то, что он делал со страхом: он должен победить свою ясность и использовать ее только чтобы видеть, и терпеливо ждать, и аккуратно оценивать, перед тем как предпринять новые шаги; он должен думать, превыше всего, что его ясность почти что ошибка. И придет момент, когда он поймет, что его ясность была лишь точкой перед его глазами. И тем самым он преодолеет своего второго врага, и придет к положению, где ничто более не может навередить ему. Это не будет ошибкой. Это не будет лишь точкой перед его глазами. Это будет истиная сила."
"Он будет знать в этой точке, что мощь, которую он преследовал так долго, наконец-то его. Он может делать с ней все что пожелает. Его союзник под его командованием. Его желание есть закон. Он видит все что вокруг него. Но он также пришел к своему третьему врагу: Мощи!"
1. The Teachings of Don Juan
К всевозможным «вращениям» переход этой энергии так чувствителен по причине того, что вращение_с_продвижением_вперед является самым архаическим паттерном из всех двигательных паттернов тайцз
Не знаю, в тему ли: обратил внимание, когда играл N-ую партию подряд в настольный теннис в состоянии уже выраженной общей усталости/вялости. Но движения удара/"наката" по мячу - которые как раз состоят из четверть-круговых поворотов кисти-руки - при этом давались совершенно без затрат сил и были чуть ли не более резкими, чем когда усталости не было. Затраты сил, в свою очередь, требовались не на выполнение удара, а на ТОРМОЖЕНИЕ руки после того как удар сделан и возвращения в начальное положение.
Не знаю, в тему ли: обратил внимание, когда играл N-ую партию подряд в настольный теннис в состоянии уже выраженной общей усталости/вялости. Но движения удара/"наката" по мячу - которые как раз состоят из четверть-круговых поворотов кисти-руки - при этом давались совершенно без затрат сил и были чуть ли не более резкими, чем когда усталости не было. Затраты сил, в свою очередь, требовались не на выполнение удара, а на ТОРМОЖЕНИЕ руки после того как удар сделан и возвращения в начальное положение.
Дочитали до конца.