Показаны записи 28271 - 28280 из 30957
Утверждение заключается в том, что можно воспринимать поверхности, которые временно пропали из виду, и что можно точно определить, что именно пропало из виду. Поверхности пропадают из виду и вновь появляются в виду, когда наблюдатель движется, сначала в одном направлении, а затем в противоположном,— в этом все дело. Если локомоция обратима — а так оно и есть на самом деле,— то все, что пропадает из виду, по мере передвижения наблюдателя вновь появляется в виду, когда он возвращается, и наоборот.
Интересно. "С глаз долой - из сердца вон".
Это об эмоциях, а не о восприятии. Даже о мета эмоциях.
"Хочешь увидеть великое - закрой глаза и посмотри, что осталось". Такие ассоциации...
"Увидеть великое", - это о различных отвлеченных/обобщенных представлениях, но не о восприятии.
Так, в «Принципах гештальтпсихологии» мы читаем: «Каждая вещь говорит, что она собой представляет...» фрукт говорит: «Съешь меня»; вода говорит: «Выпей меня»; гром говорит: «Бойся меня»; женщина говорит: «Люби меня» (Koffka, 1935, с. 7). Эти значения ясны и очевидны и составляют существенные черты внутреннего опыта как такового. Коффка считал, что подобного рода значения нельзя свести к бледным образам памяти или неосознаваемым установкам на определенные реакции. Почтовый ящик «приглашает» отправить письмо, рукоятка «хочет», чтобы ее взяли в руки, то есть вещи «говорят нам, что с ними делать» (с. 353). Следовательно, у них есть то, что Коффка назвал «свойством навязывания».
Тут я как-то озадачен... вроде как речь идет о буквализмах,
Нет, гештальт психолог Коффка говорит вовсе не о буквализме.
но: вода говорит: «Выпей меня» - мне вода говорит "плавай во мне";
Коффка утверждает (если использовать понятия Гибсона), что существуют такие высокоуровневые "инварианты восприятия", которые вызывают/передают соответствующие реакции/смыслы. А Гибсон считает, как я это понимаю, что такие "инварианты" не существуют.
гром говорит: «Бойся меня» - "радуйся мне";
Да, проблема именно в этом. Инварианты восприятия по-Гибсону универсальны и абсолютны, а по-Коффке они получаются конвенциальны и этим относительны.
--Следовательно, у них есть то, что Коффка назвал «свойством навязывания».
--"Свойство навязывания" зависит от по меньшей мере двух контекстов - внутри/снаружи меня.
Совершенно верно. По-Коффке получается, что инварианты зависят и от чего-то "внешнего", и от чего-то "внутреннего". А по-Гибсону для установления законов восприятия вообще не требуется привлечения "психических" процессов.
--Ящик привлекает наблюдателя лишь тогда, когда у него есть неотправленное письмо, и больше никогда.
--Точно. Только наблюдатель должен при этом знать, что ящик служит именно для отправки письма.
И для его получения, в общем случае.
Он полагал, что если потребности наблюдателя изменяются, то значение объекта изменяется тоже.
Удобнее использовать для объяснения текущего вариативного поведения какую-то синтетическую модель, типа модели ЦИ:
Моделирование Ценностных Иерархий2
http://community.livejournal.com/metapractice/80107.html
В ней есть место и инвариантам восприятия, и тому, что отвечает за потребности.
Интересно. "С глаз долой - из сердца вон".
Это об эмоциях, а не о восприятии. Даже о мета эмоциях.
"Хочешь увидеть великое - закрой глаза и посмотри, что осталось". Такие ассоциации...
"Увидеть великое", - это о различных отвлеченных/обобщенных представлениях, но не о восприятии.
Так, в «Принципах гештальтпсихологии» мы читаем: «Каждая вещь говорит, что она собой представляет...» фрукт говорит: «Съешь меня»; вода говорит: «Выпей меня»; гром говорит: «Бойся меня»; женщина говорит: «Люби меня» (Koffka, 1935, с. 7). Эти значения ясны и очевидны и составляют существенные черты внутреннего опыта как такового. Коффка считал, что подобного рода значения нельзя свести к бледным образам памяти или неосознаваемым установкам на определенные реакции. Почтовый ящик «приглашает» отправить письмо, рукоятка «хочет», чтобы ее взяли в руки, то есть вещи «говорят нам, что с ними делать» (с. 353). Следовательно, у них есть то, что Коффка назвал «свойством навязывания».
Тут я как-то озадачен... вроде как речь идет о буквализмах,
Нет, гештальт психолог Коффка говорит вовсе не о буквализме.
но: вода говорит: «Выпей меня» - мне вода говорит "плавай во мне";
Коффка утверждает (если использовать понятия Гибсона), что существуют такие высокоуровневые "инварианты восприятия", которые вызывают/передают соответствующие реакции/смыслы. А Гибсон считает, как я это понимаю, что такие "инварианты" не существуют.
гром говорит: «Бойся меня» - "радуйся мне";
Да, проблема именно в этом. Инварианты восприятия по-Гибсону универсальны и абсолютны, а по-Коффке они получаются конвенциальны и этим относительны.
--Следовательно, у них есть то, что Коффка назвал «свойством навязывания».
--"Свойство навязывания" зависит от по меньшей мере двух контекстов - внутри/снаружи меня.
Совершенно верно. По-Коффке получается, что инварианты зависят и от чего-то "внешнего", и от чего-то "внутреннего". А по-Гибсону для установления законов восприятия вообще не требуется привлечения "психических" процессов.
--Ящик привлекает наблюдателя лишь тогда, когда у него есть неотправленное письмо, и больше никогда.
--Точно. Только наблюдатель должен при этом знать, что ящик служит именно для отправки письма.
И для его получения, в общем случае.
Он полагал, что если потребности наблюдателя изменяются, то значение объекта изменяется тоже.
Удобнее использовать для объяснения текущего вариативного поведения какую-то синтетическую модель, типа модели ЦИ:
Моделирование Ценностных Иерархий2
http://community.livejournal.com/metapractice/80107.html
В ней есть место и инвариантам восприятия, и тому, что отвечает за потребности.
http://community.livejournal.com/metapractice/34050.html?thread=1246210#t1246210
Я вижу перед собой на столе монитор.
Я вижу над монитором за окном верхушки зеленых кустов.
Я вижу за кустами клены и сосны.
Я вижу над соснами белые облака.
Я вижу тонкие черные провода на фоне облаков.
Я вижу, как провода протянулись к белому зданию вдали.
Я вижу над зданием серо-голубую дымку.
Я вижу, как из дымки приближается птица.
Я вижу, как птица пролетает мимо окна.
Та компонента зрительного "Я", которая была предположительно сосредоточена на мониторе, в результате перемещена за окно.
--2 В начале делаешь ОписаниеЦентированноеНаЯ -- Внимание направлено прямо на тело (НО ТОЛЬКО СНАРУЖИ ТЕЛА ИЛИ НА ЕГО ПОВЕРХНОСТЬ!!!) или рядом с телом, на расстоянии, примерно руки. В каждой фразе употребляем личные местоимения.
-- - вот о том, что «рядом с телом, на расстоянии, примерно руки» я забыл – получил перемещение внимания/осознания за окно/в парк и не сразу сумел «вернуться» в кабинет плюс остановку/замедление ВД.
(1) Говоря о/делая декодерные описания, мы особенное значение придаем так называемым полисенсорным объектам (ПО). ПО могут быть:
--видимы слышимы
--видимы ощущаемы
--слышимы ощущаемы
--видимы слышимы ощущаемы
Руки на клавиатуре: видимы, слышимы и ощущаемы.
(2) Тренировка в составлении именно формальных описаний в том и состоит, чтобы иметь/приобрести над сознанием-внимание контроль.
Я вижу перед собой на столе монитор.
Я вижу над монитором за окном верхушки зеленых кустов.
Я вижу за кустами клены и сосны.
Я вижу над соснами белые облака.
Я вижу тонкие черные провода на фоне облаков.
Я вижу, как провода протянулись к белому зданию вдали.
Я вижу над зданием серо-голубую дымку.
Я вижу, как из дымки приближается птица.
Я вижу, как птица пролетает мимо окна.
Та компонента зрительного "Я", которая была предположительно сосредоточена на мониторе, в результате перемещена за окно.
--2 В начале делаешь ОписаниеЦентированноеНаЯ -- Внимание направлено прямо на тело (НО ТОЛЬКО СНАРУЖИ ТЕЛА ИЛИ НА ЕГО ПОВЕРХНОСТЬ!!!) или рядом с телом, на расстоянии, примерно руки. В каждой фразе употребляем личные местоимения.
-- - вот о том, что «рядом с телом, на расстоянии, примерно руки» я забыл – получил перемещение внимания/осознания за окно/в парк и не сразу сумел «вернуться» в кабинет плюс остановку/замедление ВД.
(1) Говоря о/делая декодерные описания, мы особенное значение придаем так называемым полисенсорным объектам (ПО). ПО могут быть:
--видимы слышимы
--видимы ощущаемы
--слышимы ощущаемы
--видимы слышимы ощущаемы
Руки на клавиатуре: видимы, слышимы и ощущаемы.
(2) Тренировка в составлении именно формальных описаний в том и состоит, чтобы иметь/приобрести над сознанием-внимание контроль.
Восприятие с полным всеобъемлющим, одновременным охватом невозможно. В объединенном поле зрения всегда будет какая-то брешь уже потому, что само тело наблюдателя, занимая определенное место в окружающем мире, загораживает некоторые поверхности. Если животное может в любой момент повернуть голову, то в одновременном охвате восприятия нет необходимости. Нет нужды в восприятии всего сразу, если все можно воспринять последовательно.
Брешь в объединенном поле зрения глаз — это та часть объемлющего оптического строя, которую занимают голова и тело наблюдателя. Она представляет собой зрительный телесный угол с замкнутой образующей, то есть с замкнутой границей строя, которая задает тело. У этой бреши есть определенное значение, и в ней заключена некоторая информация. Я уже останавливался на этом вопросе в 7-й главе, посвященной восприятию Я. Когда голова поворачивается, а тело передвигается, та часть окружающей компоновки, которая закрывается телом, непрерывно сменяет ту оставшуюся часть, которая остается незакрытой.
Таким образом, различие между способом восприятия окружающего мира, который присущ лошади, и тем способом, который присущ человеку, не столь значительно, как может показаться.
Слепая область, образуемая головой и телом лошади, представляет собой маленькую часть объемлющего строя, тогда как слепая область, образуемая головой человека, гораздо больше. Эта часть составляет зрительный угол приблизительно в 180°, то есть полусферу строя. Легко понять, однако, что в действительности это не слепая область, а голова. При небольшом повороте головы лошадь способна увидеть то, что находится позади нее; человеку для этого требуется гораздо больший поворот. Но в обоих случаях наблюдатель видит в середине окружающего мира себя.
Вы сомневаетесь в том, что лошадь может себя видеть? Почему бы лошади, так же как и человеку, не видеть себя, если зрение обеспечивает не только экстероцепцию, но и проприоцепцию? У лошади слепая область имеет иные очертания, нежели у человека (поля зрения у них различны), но для лошади слепая область обозначает то же самое, что и для человека.
Эгорецепция и экстероцепция являются неразделимыми видами внутреннего опыта. Видение самого себя не является сложным интеллектуальным впечатлением, наоборот, оно просто и примитивно. Ортодоксальная догма, в соответствии с которой из всех животных только человек обладает самосознанием, просто-напросто неверна.
Брешь в объединенном поле зрения глаз — это та часть объемлющего оптического строя, которую занимают голова и тело наблюдателя. Она представляет собой зрительный телесный угол с замкнутой образующей, то есть с замкнутой границей строя, которая задает тело. У этой бреши есть определенное значение, и в ней заключена некоторая информация. Я уже останавливался на этом вопросе в 7-й главе, посвященной восприятию Я. Когда голова поворачивается, а тело передвигается, та часть окружающей компоновки, которая закрывается телом, непрерывно сменяет ту оставшуюся часть, которая остается незакрытой.
Таким образом, различие между способом восприятия окружающего мира, который присущ лошади, и тем способом, который присущ человеку, не столь значительно, как может показаться.
Слепая область, образуемая головой и телом лошади, представляет собой маленькую часть объемлющего строя, тогда как слепая область, образуемая головой человека, гораздо больше. Эта часть составляет зрительный угол приблизительно в 180°, то есть полусферу строя. Легко понять, однако, что в действительности это не слепая область, а голова. При небольшом повороте головы лошадь способна увидеть то, что находится позади нее; человеку для этого требуется гораздо больший поворот. Но в обоих случаях наблюдатель видит в середине окружающего мира себя.
Вы сомневаетесь в том, что лошадь может себя видеть? Почему бы лошади, так же как и человеку, не видеть себя, если зрение обеспечивает не только экстероцепцию, но и проприоцепцию? У лошади слепая область имеет иные очертания, нежели у человека (поля зрения у них различны), но для лошади слепая область обозначает то же самое, что и для человека.
Эгорецепция и экстероцепция являются неразделимыми видами внутреннего опыта. Видение самого себя не является сложным интеллектуальным впечатлением, наоборот, оно просто и примитивно. Ортодоксальная догма, в соответствии с которой из всех животных только человек обладает самосознанием, просто-напросто неверна.
Демонстрация того, что обратимые заслонения представляют собой факт зрительного восприятия, имеет большое значение. Из этого факта следует, что заслоняющий край виден как таковой, что постоянство спрятанной поверхности тоже можно увидеть и что можно воспринимать связь между спрятанным и неспрятанным.
Наличие способности осознавать скрытое и воспринимать ближнюю и дальнюю стороны любого объекта в единстве заставляет пересмотреть большинство психологических проблем.
Нужно отказаться от учения, согласно которому все сознание есть память, за исключением того содержания, которое представлено в сознании в данный момент времени. То же самое нужно сделать и с теорией восприятия глубины. Нам удалось показать, что фиксация взора не так уж и важна для зрения.
Оказалось возможным создание новой теории ориентации, нахождения пути и обучения месту в окружающем мире. Проблемы общественного знания, эгоцентричности и уединенности перестали казаться неразрешимыми.
Наличие способности осознавать скрытое и воспринимать ближнюю и дальнюю стороны любого объекта в единстве заставляет пересмотреть большинство психологических проблем.
Нужно отказаться от учения, согласно которому все сознание есть память, за исключением того содержания, которое представлено в сознании в данный момент времени. То же самое нужно сделать и с теорией восприятия глубины. Нам удалось показать, что фиксация взора не так уж и важна для зрения.
Оказалось возможным создание новой теории ориентации, нахождения пути и обучения месту в окружающем мире. Проблемы общественного знания, эгоцентричности и уединенности перестали казаться неразрешимыми.
При старом подходе к восприятию центральным был вопрос о том, как мы можем видеть на расстоянии, и никогда не поднимался вопрос о том, как нам удается видеть прошлое и будущее. Считалось, что этот вопрос не относится к проблематике восприятия. Прошлое мы помним, а будущее — воображаем. Восприятие было всегда восприятием настоящего.
Однако эта теория никогда не работала. Никто не мог ответить на вопросы, как долго длится настоящее, или чем отличается память от воображения, или когда восприятия начинают передаваться в хранилище памяти и что в нем хранится, а также ряд других вопросов, которые неизбежно возникают в связи с этим учением.
В новом подходе к восприятию придается равный статус восприятию окружающего мира и совос-приятию Я и подразумевается, что восприятие окружающего мира происходит вне времени, а различение настоящего, прошлого и будущего соотносится только с осознанием себя самого.
Окружающий мир, видимый в данный момент времени, не составляет всего видимого окружающего мира. И точно так же видимый окружающий мир не ограничивается окружением, видимым из данной точки наблюдения. Видение сейчас и видение отсюда задают Я, а не окружающий мир.
Однако эта теория никогда не работала. Никто не мог ответить на вопросы, как долго длится настоящее, или чем отличается память от воображения, или когда восприятия начинают передаваться в хранилище памяти и что в нем хранится, а также ряд других вопросов, которые неизбежно возникают в связи с этим учением.
В новом подходе к восприятию придается равный статус восприятию окружающего мира и совос-приятию Я и подразумевается, что восприятие окружающего мира происходит вне времени, а различение настоящего, прошлого и будущего соотносится только с осознанием себя самого.
Окружающий мир, видимый в данный момент времени, не составляет всего видимого окружающего мира. И точно так же видимый окружающий мир не ограничивается окружением, видимым из данной точки наблюдения. Видение сейчас и видение отсюда задают Я, а не окружающий мир.
По-видимому, наряду с восприятием приближения и поворота можно также различать нежесткие движения, такие, как растяжение, искривление и скручивание. Эксперименты, проведенные в Упсале, ясно указывают на это.
Наряду с восприятием перемещения поверхности можно, по-видимому, воспринимать" и ее расщепление, имеющее вид расслоения в глубину. Эксперименты убеждают в том, что оптическая информация о «поверхностности» — это вовсе не близость элементов строя, как подразумевалось в предыдущей главе, а неизменность во времени порядка смежности этих постоянных элементов.
Эксперименты со зрительной кинестезией поставить в лаборатории гораздо труднее, чем эксперименты со зрительным восприятием событий. Для их проведения нужен панорамный киноэкран или псевдоокружение, подобное невидимо движущейся комнате, с помощью которого можно создавать полную иллюзию пассивной локомоции. Кроме того, всегда существует опасность эпистемологической путаницы объектов для показа с реальным окружением. Имеются, впрочем, достаточно весомые доказательства того, что теория динамической перспективы объемлющего строя применима и в случае осознания локомоции.
Более того, если поворачивать псевдоокружение вокруг наблюдателя, то, подбирая соответствующим образом оси вращения, можно вызвать у него осознание качаний, наклонов и поворотов его собственного тела.
Наряду с восприятием перемещения поверхности можно, по-видимому, воспринимать" и ее расщепление, имеющее вид расслоения в глубину. Эксперименты убеждают в том, что оптическая информация о «поверхностности» — это вовсе не близость элементов строя, как подразумевалось в предыдущей главе, а неизменность во времени порядка смежности этих постоянных элементов.
Эксперименты со зрительной кинестезией поставить в лаборатории гораздо труднее, чем эксперименты со зрительным восприятием событий. Для их проведения нужен панорамный киноэкран или псевдоокружение, подобное невидимо движущейся комнате, с помощью которого можно создавать полную иллюзию пассивной локомоции. Кроме того, всегда существует опасность эпистемологической путаницы объектов для показа с реальным окружением. Имеются, впрочем, достаточно весомые доказательства того, что теория динамической перспективы объемлющего строя применима и в случае осознания локомоции.
Более того, если поворачивать псевдоокружение вокруг наблюдателя, то, подбирая соответствующим образом оси вращения, можно вызвать у него осознание качаний, наклонов и поворотов его собственного тела.
Были собраны и подытожены факты в пользу прямого восприятия изменяющейся компоновки в окружающем мире и факты в пользу прямого восприятия движения себя самого относительно окружающего мира.
Осознание внешнего мира и осознание себя самого во внешнем мире, по-видимому, сопутствуют друг другу. Зрительно могут быть даны как движение-событие во внешнем мире, так и передвижение себя самого; первое — посредством локальных, второе — посредством глобальных изменений перспективной структуры объемлющего оптического строя.
Всегда считалось, что зрительное восприятие движения зависит от совокупности отдельных движений стимулов по поверхности сетчатки. Если бы это было так, то нужно было бы уметь объяснить, как стимулы согласуются в процессе восприятия.
В связи с необходимостью такого рода объяснений появились опыты с «группировкой» движений точек и теории так называемой кинетической глубины. Если, однако, изменение в оптическом строе обладает внутренней связностью само по себе, то его элементы не нужно согласовывать специально.
Осознание внешнего мира и осознание себя самого во внешнем мире, по-видимому, сопутствуют друг другу. Зрительно могут быть даны как движение-событие во внешнем мире, так и передвижение себя самого; первое — посредством локальных, второе — посредством глобальных изменений перспективной структуры объемлющего оптического строя.
Всегда считалось, что зрительное восприятие движения зависит от совокупности отдельных движений стимулов по поверхности сетчатки. Если бы это было так, то нужно было бы уметь объяснить, как стимулы согласуются в процессе восприятия.
В связи с необходимостью такого рода объяснений появились опыты с «группировкой» движений точек и теории так называемой кинетической глубины. Если, однако, изменение в оптическом строе обладает внутренней связностью само по себе, то его элементы не нужно согласовывать специально.
И наконец, можно создать экспериментальную комнату, вращающуюся вокруг вертикальной оси. Такая установка, которой располагают многие лаборатории, известна под названием оптокинетического барабана (например, Smith, Bojar, 1938). Как правило, предназначение этого устройства видят в том, чтобы изучать движения глаз у животных, однако его можно приспособить и для изучения зрительной кинестезии человека-наблюдателя.
Текстурированное укрытие (чаще всего это цилиндр с вертикальными полосами) вращают вокруг животного. В результате глаз и голова как единая система совершают те же компенсаторные движения, которые совершались бы при вращении самого животного. Его и в самом деле вращают, но не механически, а оптически. Люди, участвующие в таких опытах, говорят, что они ощущают себя поворачивающимися. Однако без настоящей опорной поверхности не обойтись. В своих опытах я обнаружил, что для возникновения этой иллюзии необходимо, чтобы испытуемый не видел пола под ногами или не обращал на него внимания. Если твердо встать на ноги или хотя бы попытаться сделать это, возникает осознание того, что вне комнаты существует скрытое от взора окружение.
То, что извлекается в каждом из трех случаев (при качании, наклоне и повороте), не может быть не чем иным, кроме отношения между объемлющим строем, задающим внешний мир, и краями поля зрения, задающими Я. Как уже отмечалось, верхние и нижние края поля зрения скользят по объемлющему строю при качании; при наклоне поле зрения крутится в строе; при поворачивании боковые выступы поля скользят поперек строя. Эти три вида информации были описаны в 7-й главе.
Следует отметить, что при любом из трех видов вращения тела нет ни динамической перспективы, ни течения объемлющего строя, так как вращения не сопровождаются локомоцией. Информация для восприятия компоновки оказывается минимальной.
В любом из трех случаев было бы просто бессмысленно говорить о том, что окружение вращается относительно наблюдателя (а не тело вращается относительно окружающего мира). Окружающий мир, (постоянный окружающий мир) — это то, по отношению к чему движутся объекты, животные, деформируются поверхности. Изменения нельзя задать, если не существует чего-то неизменного, лежащего в их основе. К вращению тела не применим принцип относительности движения.
Текстурированное укрытие (чаще всего это цилиндр с вертикальными полосами) вращают вокруг животного. В результате глаз и голова как единая система совершают те же компенсаторные движения, которые совершались бы при вращении самого животного. Его и в самом деле вращают, но не механически, а оптически. Люди, участвующие в таких опытах, говорят, что они ощущают себя поворачивающимися. Однако без настоящей опорной поверхности не обойтись. В своих опытах я обнаружил, что для возникновения этой иллюзии необходимо, чтобы испытуемый не видел пола под ногами или не обращал на него внимания. Если твердо встать на ноги или хотя бы попытаться сделать это, возникает осознание того, что вне комнаты существует скрытое от взора окружение.
То, что извлекается в каждом из трех случаев (при качании, наклоне и повороте), не может быть не чем иным, кроме отношения между объемлющим строем, задающим внешний мир, и краями поля зрения, задающими Я. Как уже отмечалось, верхние и нижние края поля зрения скользят по объемлющему строю при качании; при наклоне поле зрения крутится в строе; при поворачивании боковые выступы поля скользят поперек строя. Эти три вида информации были описаны в 7-й главе.
Следует отметить, что при любом из трех видов вращения тела нет ни динамической перспективы, ни течения объемлющего строя, так как вращения не сопровождаются локомоцией. Информация для восприятия компоновки оказывается минимальной.
В любом из трех случаев было бы просто бессмысленно говорить о том, что окружение вращается относительно наблюдателя (а не тело вращается относительно окружающего мира). Окружающий мир, (постоянный окружающий мир) — это то, по отношению к чему движутся объекты, животные, деформируются поверхности. Изменения нельзя задать, если не существует чего-то неизменного, лежащего в их основе. К вращению тела не применим принцип относительности движения.
По-видимому, существует прямое восприятие события, которое можно было бы описать как приближение чего-то. Это восприятие не основано на ощущении расширения или увеличения. Наблюдатели сообщали, что им не казалось, будто объект становится больше, как это бывает, например, с надувным резиновым шариком. Они даже не замечали увеличения размера тени как таковой, если расширение не было совсем медленным. Объект казался жестким, а не эластичным.
Когда объект вплотную приближается к глазам, увеличение зрительного телесного угла при его стремлении к пределу обычно протекает с ускорением. Ту часть процесса, в которой есть ускорение, Шифф и его соавторы назвали «лумингом» (Schiff, Caviness, Gibson, 1962). Он задает неминуемое столкновение, и неизбежность столкновения пропорциональна скорости увеличения. Шифф переделал установку, с помощью которой изучали луминг, так, чтобы ее можно было использовать для исследования поведения животных (Schiff, 1965).
Он проводил опыты с обезьянами, котятами, цыплятами, лягушками и манящими крабами. Все эти животные пытались убежать или, так же как и человек, уклониться от столкновения. В контрольных опытах животным предъявлялось не увеличение тени, а его временное обращение, то есть уменьшение. В этом случае животные либо вообще никак не реагировали, либо если и реагировали, то их реакции иначе, как забавными, назвать было нельзя. Вероятно, то, что они видели, представляло собой нечто удаляющееся и не угрожающее столкновением. Когда экран просто затенялся (или освещался), животные не реагировали. И, разумеется, не вызывал никаких реакций неизменяющийся силуэт на экране.
В этом эксперименте попытки человека-наблюдателя уклониться от столкновения, как правило, угасали после нескольких повторений; у животных же угасание происходило крайне редко. Однако, хотя поведение человека изменялось, его восприятие оставалось неизменным, то есть осознание того, что нечто приближается, не угасало с повторением. Очевидно, восприятие не зависело от научения условным реакциям избегания, подкрепленным механическим столкновением.
Когда объект вплотную приближается к глазам, увеличение зрительного телесного угла при его стремлении к пределу обычно протекает с ускорением. Ту часть процесса, в которой есть ускорение, Шифф и его соавторы назвали «лумингом» (Schiff, Caviness, Gibson, 1962). Он задает неминуемое столкновение, и неизбежность столкновения пропорциональна скорости увеличения. Шифф переделал установку, с помощью которой изучали луминг, так, чтобы ее можно было использовать для исследования поведения животных (Schiff, 1965).
Он проводил опыты с обезьянами, котятами, цыплятами, лягушками и манящими крабами. Все эти животные пытались убежать или, так же как и человек, уклониться от столкновения. В контрольных опытах животным предъявлялось не увеличение тени, а его временное обращение, то есть уменьшение. В этом случае животные либо вообще никак не реагировали, либо если и реагировали, то их реакции иначе, как забавными, назвать было нельзя. Вероятно, то, что они видели, представляло собой нечто удаляющееся и не угрожающее столкновением. Когда экран просто затенялся (или освещался), животные не реагировали. И, разумеется, не вызывал никаких реакций неизменяющийся силуэт на экране.
В этом эксперименте попытки человека-наблюдателя уклониться от столкновения, как правило, угасали после нескольких повторений; у животных же угасание происходило крайне редко. Однако, хотя поведение человека изменялось, его восприятие оставалось неизменным, то есть осознание того, что нечто приближается, не угасало с повторением. Очевидно, восприятие не зависело от научения условным реакциям избегания, подкрепленным механическим столкновением.
Дочитали до конца.