Показаны записи 2791 - 2800 из 30962
И все же, несмотря на это, у нас есть некая система человека, которая находится в непосредственном контакте с этой самой территорией. Это наше тело, включая нашу нервную систему, в том числе ее части под названием «рецепторы». Рецепторы находятся на поверхности тела и внутри него и служат тем инструментом, которым собирает для нас информацию о территории. Именно рецепторы находятся в постоянном взаимодействии с «территорией», внешней реальностью, и сами являются частью этой самой «территории». Они выбирают, согласно своей конфигурации, некую информацию из внешнего мира и передают ее дальше, в нейронную сеть организма. Обратно, наше тело это то, чем мы воздействуем на внешний мир, совершая некие действия с физико-химическими процессами, которые мы называем «объектами».
Что (одно из многого) говорит на эту тему Дж. Гибсон:
Стимуляция и стимульная информация
Для стимуляции фоторецептора, то есть для его возбуждения и «срабатывания», он должен поглотить некоторое количество световой энергии, превышающее определенную величину, называемую порогом рецептора. Энергия должна быть, как любят подчеркивать физиологи, преобразована из одного вида в другой. Предполагается, что этому правилу подчиняется любой имеющийся в сетчатке рецептор. Следовательно, если поместить глаз в точку, в которой имеется объемлющий свет, некоторая его часть попадет в зрачок, будет поглощена и выступит в качестве стимуляции. Если бы в этой точке не оказалось глаза или какого-либо другого тела, способного поглощать свет, фотоны (или волновой фронт), распространяющиеся в воздухе, просто прошли бы через точку, ни с чем не взаимодействуя. Стимуляция в такой точке существует лишь потенциально. Она превращается в действительную стимуляцию лишь в том случае, если в эту точку поместить фоторецептор.
Предположим, в среде, заполненной туманом, находится наблюдатель. Рецепторы сетчатки будут стимулироваться, и по волокнам оптического нерва будут, следовательно, проходить импульсы1. Но в свете, входящем в зрачок глаза, не будет никаких различий для разных направлений, взор нельзя будет сфокусировать, и никакого изображения на сетчатке сформировать не удастся. Сетчаточного изображения не будет потому, что свет на сетчатке окажется таким же однородным, как и объемлющий свет вне глаза.
Наблюдатель не сможет зафиксировать глаз, и глаз будет бесцельно блуждать. Наблюдатель не сможет перевести взор с одного предмета на другой, так как не будет никаких предметов. Если наблюдатель повернется, его переживание останется точно таким же, каким было до этого. Если он посмотрит вдаль, ничего в его поле зрения не изменится. Что бы он ни делал, в его переживании ничего не изменится до тех пор, пока он не закроет глаза. В этом случае переживание того, что он мог бы назвать светлотой, уступит место переживанию того, что он мог бы назвать темнотой. Он может различать, стимулируются его фоторецепторы или нет. Но пока продолжается акт восприятия, его глаз при попадании света будет точно так же слеп, как и в случае, когда свет в него не попадает.
Что (одно из многого) говорит на эту тему Дж. Гибсон:
Стимуляция и стимульная информация
Для стимуляции фоторецептора, то есть для его возбуждения и «срабатывания», он должен поглотить некоторое количество световой энергии, превышающее определенную величину, называемую порогом рецептора. Энергия должна быть, как любят подчеркивать физиологи, преобразована из одного вида в другой. Предполагается, что этому правилу подчиняется любой имеющийся в сетчатке рецептор. Следовательно, если поместить глаз в точку, в которой имеется объемлющий свет, некоторая его часть попадет в зрачок, будет поглощена и выступит в качестве стимуляции. Если бы в этой точке не оказалось глаза или какого-либо другого тела, способного поглощать свет, фотоны (или волновой фронт), распространяющиеся в воздухе, просто прошли бы через точку, ни с чем не взаимодействуя. Стимуляция в такой точке существует лишь потенциально. Она превращается в действительную стимуляцию лишь в том случае, если в эту точку поместить фоторецептор.
Предположим, в среде, заполненной туманом, находится наблюдатель. Рецепторы сетчатки будут стимулироваться, и по волокнам оптического нерва будут, следовательно, проходить импульсы1. Но в свете, входящем в зрачок глаза, не будет никаких различий для разных направлений, взор нельзя будет сфокусировать, и никакого изображения на сетчатке сформировать не удастся. Сетчаточного изображения не будет потому, что свет на сетчатке окажется таким же однородным, как и объемлющий свет вне глаза.
Наблюдатель не сможет зафиксировать глаз, и глаз будет бесцельно блуждать. Наблюдатель не сможет перевести взор с одного предмета на другой, так как не будет никаких предметов. Если наблюдатель повернется, его переживание останется точно таким же, каким было до этого. Если он посмотрит вдаль, ничего в его поле зрения не изменится. Что бы он ни делал, в его переживании ничего не изменится до тех пор, пока он не закроет глаза. В этом случае переживание того, что он мог бы назвать светлотой, уступит место переживанию того, что он мог бы назвать темнотой. Он может различать, стимулируются его фоторецепторы или нет. Но пока продолжается акт восприятия, его глаз при попадании света будет точно так же слеп, как и в случае, когда свет в него не попадает.
</>
Re: По Гибсону: "образ недоступен", но "ВИДИМЫЙ МИР" досту
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Со времен Джона Локка принято считать, что образ представляет собой «слабую копию» перцепта. Титченер убеждал нас в том, что образ «легко спутать с ощущением» (Titchener, 1924, с. 198). Его ученику К. У. Перки удалось продемонстрировать, что слабое оптическое изображение, проецируемое тайком от испытуемого с обратной стороны мутного полупрозрачного экрана, может не замечаться им, когда он воображает, что на экране имеется такой же объект (Perky, 1910). Известный нейрохирург Пенфилд описал случаи, когда электрическая стимуляция поверхности мозга пациента, находившегося в сознании, вызывала впечатления, «имевшие силу» настоящего восприятия (Penfield, 1958). Принято считать, что если содержание сознания сопровождается ощущением реальности, то это перцепт, если не сопровождается ощущением реальности — то это образ. Подобного рода рассуждения в высшей степени сомнительны.
Я полагаю, что в работающей воспринимающей системе есть вполне надежные автоматические тесты на реальность. Они совсем необязательно должны быть интеллектуальными. Когда изменяется аккомодация хрусталика, поверхность видится с большей или меньшей отчетливостью, чего нельзя сказать об образе. При фиксации воспринимаемая поверхность видится четче, а образ — нет.
Поверхность можно сканировать, а образ — нельзя. Когда глаза конвергируют на объект, находящийся во внешнем мире, он перестает двоиться, когда же глаз дивергирует, двоение возникает вновь. В мире сознания с образами ничего подобного не происходит. В объект нужно пристально всматриваться, используя весь тот комплекс приспособительных настроек, который был описан в 11-й главе. В образ же всмотреться невозможно — ни в послеобраз, ни в так называемый эйдетический образ, ни в образ сновидений, ни даже в галлюцинаторный образ.
Конечно, воображаемый объект можно подвергнуть воображаемому исследованию, но никто, наверное, не станет пользоваться этим способом в надежде открыть что-нибудь принципиально новое и неожиданное в объекте, поскольку в визуализированном объекте нет ничего, кроме того, что ваша воспринимающая система уже однажды извлекла из этого объекта.
Решающим тестом на реальность является возможность открывать новые черты и детали в процессе тщательного обследования. Можно ли получить новую стимуляцию и извлечь новую информацию из нее? Является ли информация неисчерпаемой? Можно ли еще что-нибудь увидеть? Воображаемое изучение воображаемой сущности не пройдет этой проверки».
</>
По Гибсону: "образ недоступен", но "ВИДИМЫЙ МИР" доступе
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Мы знаем, что физические законы этого мира отличны от наших, точнее, наши физические законы это, по сути, некое абстрагирование более точных, статистических законов микромира. А пользуясь приборами, например, туннельным микроскопом, мы можем частично заглянуть в этот мир.
Проще назвать это «приборным восприятием».
Но при всем при этом верно то, что наша нервная система не воспринимает этот мир таким, какой он есть на самом деле. Наша нервная система делает некую «выборку» той информации из этого мира, какую могут воспринять наши рецепторы, и к тому же, нервная система преобразует эту информацию к некому другому, отличному от исходного, виду.
Тогда, нам лучше исключить из упоминания и Дж. Гибсона, и Хьюбела с Визелом. Они предполагают, что наше восприятие «полно». Мы ничего не пропускаем.
Таким образом, мы воспринимаем уже не «реальный» мир, а неких «образ», построенный нашей нервной системой. Внешний мир, «территория» нам не доступен.
«Связь между воображаемым и воспринимаемым
Я считаю, что обыкновенный наблюдатель вполне осознает разницу между поверхностями, которые существуют, и поверхностями, которых нет. (К последним относятся поверхности, которые прекратили свое существование, поверхности, которых еще нет, а также те поверхности, которых никогда не было и никогда не будет.) Как такое возможно? Что представляет собой информация о существовании? Каковы ее критерии? Широко распространено убеждение, что маленькие дети и люди, страдающие галлюцинациями, не осознают этого отличия. Они не отличают «реального» от «воображаемого», потому что восприятие и психическое воображение для них неразделимы. Это учение основывается на следующем предположении: поскольку и восприятие, и воображаемый образ зарождаются в мозгу, возможно постепенное превращение одного в другой. Убедиться в реальности переживаемого можно только с помощью разума. Перцепт нельзя проверить с помощью его самого..."
Проще назвать это «приборным восприятием».
Но при всем при этом верно то, что наша нервная система не воспринимает этот мир таким, какой он есть на самом деле. Наша нервная система делает некую «выборку» той информации из этого мира, какую могут воспринять наши рецепторы, и к тому же, нервная система преобразует эту информацию к некому другому, отличному от исходного, виду.
Тогда, нам лучше исключить из упоминания и Дж. Гибсона, и Хьюбела с Визелом. Они предполагают, что наше восприятие «полно». Мы ничего не пропускаем.
Таким образом, мы воспринимаем уже не «реальный» мир, а неких «образ», построенный нашей нервной системой. Внешний мир, «территория» нам не доступен.
«Связь между воображаемым и воспринимаемым
Я считаю, что обыкновенный наблюдатель вполне осознает разницу между поверхностями, которые существуют, и поверхностями, которых нет. (К последним относятся поверхности, которые прекратили свое существование, поверхности, которых еще нет, а также те поверхности, которых никогда не было и никогда не будет.) Как такое возможно? Что представляет собой информация о существовании? Каковы ее критерии? Широко распространено убеждение, что маленькие дети и люди, страдающие галлюцинациями, не осознают этого отличия. Они не отличают «реального» от «воображаемого», потому что восприятие и психическое воображение для них неразделимы. Это учение основывается на следующем предположении: поскольку и восприятие, и воображаемый образ зарождаются в мозгу, возможно постепенное превращение одного в другой. Убедиться в реальности переживаемого можно только с помощью разума. Перцепт нельзя проверить с помощью его самого..."
Итак, «территория» или внешний/реальный мир. Практически все, что мы знаем об этом таинственном мире, дала нам наука. Мы знаем, что все в мире состоит из мельчайших частиц, которые находятся в непрерывном взаимодействии друг с другом, что частицы в свою очередь состоят из еще более мелких частиц, а те их еще более мелких.
Элементы окружающего мира (Дж.ГИБСОН. экологический подход к зрительному восприятию)
Физическая реальность на любом уровне (от атомов до галактик) имеет определенную структуру. Даже внутри того промежуточного диапазона, в котором лежат размеры земных предметов, нетрудно обнаружить, что окружающий мир по-разному структурирован в зависимости от масштаба, выбранного для рассмотрения. Так, при километровом масштабе земная поверхность имеет вид гор и холмов, тогда как при метровом масштабе на земной поверхности выделяются деревья, валуны, обрывы, ущелья и т. д. На уровне миллиметрового масштаба земная поверхность структурирована еще более детально. На этом уровне ее структуру образуют галька, кристаллы, частицы почвы, листья, стебли травы, клетки растений и т. п. Применительно к перечисленным выше объектам психологи используют (не вполне правомерно) термины «форма» и «очертания», полагая, что мир, в котором мы живем, слагается из таких форм и очертаний, хотя на самом деле это всего лишь структурные элементы земного окружения.
В связи с понятием структурных элементов окружающего мира мне представляется необходимым обратить внимание читателя на то, что более мелкие элементы содержатся в более крупных. Этот факт имеет принципиальное значение для излагаемой здесь теории, и поэтому я ввожу для него специальный термин: встроенностъ. Например, ущелья встроены в горы, деревья встроены в ущелья, листья встроены в деревья, клетки встроены в листья. При любом масштабе можно обнаружить, что одни формы содержат в себе другие. Любой элемент встроен в более крупный. Предметы являются составными частями других предметов. Можно было бы сказать, что они образуют иерархию, однако тогда мы получили бы иерархию без четких границ, полную переходов и пересечений. Таким образом, земной окружающий мир нельзя разложить раз и навсегда на какие-то особые, подлинно первичные элементы. Если мир рассматривать как среду обитания, то в нем не найти атомарных элементов. Вместо них вы найдете элементы, соподчиненные друг другу. Выбор элементов для описания среды зависит от избранного уровня.
Для психолога не годятся те масштабы величин, которыми оперируют в современной физике при описании мира (атомарный и космический). В психологии мы имеем дело с предметами экологического уровня, то есть со средой обитания животных и человека, потому что в процессе своей жизнедеятельности мы сталкиваемся с предметами, на которые можно смотреть, которые можно осязать, обонять или пробовать на вкус, а также с событиями, которые можно слышать.
Органы чувств животных, то есть воспринимающие системы (Gibson, 1966b) не способны обнаружить атомы или галактики, но в пределах доступного им эти воспринимающие системы способны обнаружить определенный круг предметов и событий. Мы можем увидеть и гору, которая далеко от нас, и песчинку, если та находится достаточно близко. Этот факт, удивительный уже сам по себе, заслуживает, на мой взгляд, специального исследования. Далее в этой книге мы попробуем объяснить его.
При этом мы не будем пытаться объяснить, как нам (или по крайней мере некоторым из нас) удается визуализировать атом или галактику, несмотря на то, что мы не можем их увидеть. Эта способность относится не столько к проблематике восприятия, сколько к проблематике мышления.
Элементы окружающего мира (Дж.ГИБСОН. экологический подход к зрительному восприятию)
Физическая реальность на любом уровне (от атомов до галактик) имеет определенную структуру. Даже внутри того промежуточного диапазона, в котором лежат размеры земных предметов, нетрудно обнаружить, что окружающий мир по-разному структурирован в зависимости от масштаба, выбранного для рассмотрения. Так, при километровом масштабе земная поверхность имеет вид гор и холмов, тогда как при метровом масштабе на земной поверхности выделяются деревья, валуны, обрывы, ущелья и т. д. На уровне миллиметрового масштаба земная поверхность структурирована еще более детально. На этом уровне ее структуру образуют галька, кристаллы, частицы почвы, листья, стебли травы, клетки растений и т. п. Применительно к перечисленным выше объектам психологи используют (не вполне правомерно) термины «форма» и «очертания», полагая, что мир, в котором мы живем, слагается из таких форм и очертаний, хотя на самом деле это всего лишь структурные элементы земного окружения.
В связи с понятием структурных элементов окружающего мира мне представляется необходимым обратить внимание читателя на то, что более мелкие элементы содержатся в более крупных. Этот факт имеет принципиальное значение для излагаемой здесь теории, и поэтому я ввожу для него специальный термин: встроенностъ. Например, ущелья встроены в горы, деревья встроены в ущелья, листья встроены в деревья, клетки встроены в листья. При любом масштабе можно обнаружить, что одни формы содержат в себе другие. Любой элемент встроен в более крупный. Предметы являются составными частями других предметов. Можно было бы сказать, что они образуют иерархию, однако тогда мы получили бы иерархию без четких границ, полную переходов и пересечений. Таким образом, земной окружающий мир нельзя разложить раз и навсегда на какие-то особые, подлинно первичные элементы. Если мир рассматривать как среду обитания, то в нем не найти атомарных элементов. Вместо них вы найдете элементы, соподчиненные друг другу. Выбор элементов для описания среды зависит от избранного уровня.
Для психолога не годятся те масштабы величин, которыми оперируют в современной физике при описании мира (атомарный и космический). В психологии мы имеем дело с предметами экологического уровня, то есть со средой обитания животных и человека, потому что в процессе своей жизнедеятельности мы сталкиваемся с предметами, на которые можно смотреть, которые можно осязать, обонять или пробовать на вкус, а также с событиями, которые можно слышать.
Органы чувств животных, то есть воспринимающие системы (Gibson, 1966b) не способны обнаружить атомы или галактики, но в пределах доступного им эти воспринимающие системы способны обнаружить определенный круг предметов и событий. Мы можем увидеть и гору, которая далеко от нас, и песчинку, если та находится достаточно близко. Этот факт, удивительный уже сам по себе, заслуживает, на мой взгляд, специального исследования. Далее в этой книге мы попробуем объяснить его.
При этом мы не будем пытаться объяснить, как нам (или по крайней мере некоторым из нас) удается визуализировать атом или галактику, несмотря на то, что мы не можем их увидеть. Эта способность относится не столько к проблематике восприятия, сколько к проблематике мышления.
</>
ХсВ – первичная зрит. кора. Гибсон – минус нервная сис
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Вот с геометрической аналогией, если честно, я пока не рискнул связаться.
Да что же с ней геометрической аналогией сложного.
Уж сильно и Гибсон и Хьюбел с Визелом настаивают, что то, что мы получаем в голове, это совершенно не картинка.
(1) «В голове не картинка», - это Хюбел с Визелом (ХсВ) говорят о так называемой первичной зрительной коре. А что там происходит во вторичной зрительной коре, - они про это ничего категоричного не утверждали.
Что же касается Гибсона, то он утверждал, что для рассмотрения экологии зрительного восприятия учитывать нервную систему ВООБЩЕ не нужно!
(2) С некоторыми демонстрационными целями они проводили такой эксперимент. Чем-то накормили обезьяну. Затем, предъявили обезьяне зрительный стимул в виде решетки. Затем, бедную о. умертвили, обработали особенным образом ткань зрительной коры этого обезьяна и выявили в ней натуральную «решётку». Конечно, это был вовсе не «зрительный образ» решётки. Но, это был рисунок накопленной активации первичной зрительной коры в виде решётки.
И это чисто визуальная аналогия, нужно будет что-то подобное и для других реп. систем.
Аналогии для других реп системам приложим.
Да что же с ней геометрической аналогией сложного.
Уж сильно и Гибсон и Хьюбел с Визелом настаивают, что то, что мы получаем в голове, это совершенно не картинка.
(1) «В голове не картинка», - это Хюбел с Визелом (ХсВ) говорят о так называемой первичной зрительной коре. А что там происходит во вторичной зрительной коре, - они про это ничего категоричного не утверждали.
Что же касается Гибсона, то он утверждал, что для рассмотрения экологии зрительного восприятия учитывать нервную систему ВООБЩЕ не нужно!
(2) С некоторыми демонстрационными целями они проводили такой эксперимент. Чем-то накормили обезьяну. Затем, предъявили обезьяне зрительный стимул в виде решетки. Затем, бедную о. умертвили, обработали особенным образом ткань зрительной коры этого обезьяна и выявили в ней натуральную «решётку». Конечно, это был вовсе не «зрительный образ» решётки. Но, это был рисунок накопленной активации первичной зрительной коры в виде решётки.
И это чисто визуальная аналогия, нужно будет что-то подобное и для других реп. систем.
Аналогии для других реп системам приложим.
Вот с инвариантами нужно будет посидеть плотнее - идея прохождения инвариантов через уровни прямо очень интересная.
Ну, хочется напомнить, что идея принадлежит Дж. Гибсону.
Буду ее думать. Я инварианты затронул, в описании первого уровня абстракции, но нужно будет пошире это все разобрать.
Инварианты стоить отследить на всех уровнях абстракции.
Яйцеголовые знатоки вербальных наук считают, что вербальные инварианты существуют самостоятельно в окружающем мире в отрыве от невербальных.
--Коржибски очень четко высказался по этому поводу. Я его цитату приведу обязательно.
Это будет хорошо.
Ну, хочется напомнить, что идея принадлежит Дж. Гибсону.
Буду ее думать. Я инварианты затронул, в описании первого уровня абстракции, но нужно будет пошире это все разобрать.
Инварианты стоить отследить на всех уровнях абстракции.
Яйцеголовые знатоки вербальных наук считают, что вербальные инварианты существуют самостоятельно в окружающем мире в отрыве от невербальных.
--Коржибски очень четко высказался по этому поводу. Я его цитату приведу обязательно.
Это будет хорошо.
--Т.е. ты поначалу не обращал внимания на ценности другого человека, а потом усилием воли(?) таки обратил?
--Не знаю, усилием чего. Это похоже на переключение на Аптайм. Проще всего сделать с помощью интерфейса – представить улыбку и/или фрейм-реакцию человека, спроецированной во вне, и отметить ассоциативно, что приходит на ум/на язык.
А для меня это интонации переключатель. Ценности субъект произносит с нажимом. Перефокусируешь внимание на этот интонационный нажим и вуаля.
Как со всеми такими Аптайм-штуками есть некое затруднение в том, что они не поддаются привычной референции. Ну т.е. во время обычного говорения собственные слова проверяешь на правильность неким внутренним ощущением.
Да, в аптайме проверки внутренними ощущениями исключены. И внутренним образами проверки исключены. И внутренними звуками. И внутренними словами.
Во время использования интерфейса этого ощущения нету – т.к. ээээ центр эээ референции находится внутри интерфейсной картинки, если так можно сказать.
В аптайме все референции внешние!
--А я что-то не понял, что общепринятое означает это «пф».
--Что-то вроде разочарования. Или "испанского стыда" – когда стыдно за другого человека.
А понял. Шире – это переживание из разряда типа "за себя и за того парня".
--Не знаю, усилием чего. Это похоже на переключение на Аптайм. Проще всего сделать с помощью интерфейса – представить улыбку и/или фрейм-реакцию человека, спроецированной во вне, и отметить ассоциативно, что приходит на ум/на язык.
А для меня это интонации переключатель. Ценности субъект произносит с нажимом. Перефокусируешь внимание на этот интонационный нажим и вуаля.
Как со всеми такими Аптайм-штуками есть некое затруднение в том, что они не поддаются привычной референции. Ну т.е. во время обычного говорения собственные слова проверяешь на правильность неким внутренним ощущением.
Да, в аптайме проверки внутренними ощущениями исключены. И внутренним образами проверки исключены. И внутренними звуками. И внутренними словами.
Во время использования интерфейса этого ощущения нету – т.к. ээээ центр эээ референции находится внутри интерфейсной картинки, если так можно сказать.
В аптайме все референции внешние!
--А я что-то не понял, что общепринятое означает это «пф».
--Что-то вроде разочарования. Или "испанского стыда" – когда стыдно за другого человека.
А понял. Шире – это переживание из разряда типа "за себя и за того парня".
А меня тут другой вопрос удивляет. Почему такая большая разница между тем, насколько люди хорошо владеют коммуникацией.
(1) Врождённые задатки к развитию коммуникации разные.
(2) Разная по насыщенности развивающая среда развития индивидуальной коммуникации.
(3) Доступ к особенным информационным ресурсам.
…
Но на порядок меньшая разница, насколько люди хорошо воспринимают (откликаются на) коммуникацию.
Разное развитие подсознания.
Да, условно есть типа "внушаемые", а есть типа "непробиваемые".
Я всегда говорю, что непробиваемые добиваются большего в итоге.
Но это разница ни в какое сравнение не идёт с той громадной разницей между изощрёнными коммуникаторами и не изощрёнными в коммуникации субъектами.
Ну, это разница между изощрёнными в специальном навыке и не изощренными. Обучившимися и не обученными.
Ну, тот же *Эриксон. Его расклад:
--уникальное семейное наследие развивать коммуникацию, развиваться в целом
--чудовищные ограничения по здоровья
…это модель любого среднего субъекта. Жаловаться не на что. Практика, практика, практика.
(1) Врождённые задатки к развитию коммуникации разные.
(2) Разная по насыщенности развивающая среда развития индивидуальной коммуникации.
(3) Доступ к особенным информационным ресурсам.
…
Но на порядок меньшая разница, насколько люди хорошо воспринимают (откликаются на) коммуникацию.
Разное развитие подсознания.
Да, условно есть типа "внушаемые", а есть типа "непробиваемые".
Я всегда говорю, что непробиваемые добиваются большего в итоге.
Но это разница ни в какое сравнение не идёт с той громадной разницей между изощрёнными коммуникаторами и не изощрёнными в коммуникации субъектами.
Ну, это разница между изощрёнными в специальном навыке и не изощренными. Обучившимися и не обученными.
Ну, тот же *Эриксон. Его расклад:
--уникальное семейное наследие развивать коммуникацию, развиваться в целом
--чудовищные ограничения по здоровья
…это модель любого среднего субъекта. Жаловаться не на что. Практика, практика, практика.
</>
Предел абстрагирования для человеческой активности.
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Кроме того, высшие уровни абстракции начинают влиять на наше восприятие уровня «0», реальности. Например, именно развитие высших научных абстракций в физике, химии и математике позволило вплотную подойти к изучению микромира.
Ну, Дж. Гибсон привёл самый забойный пример влияния научных абстракций на наше восприятие. Последний обыватель считает, что он видит лучи излученного от источника света. Это результат воздействия идей оптической физики.
На самом деле, мы видим «офсетки» объемлющего оптического строя отражённого света, НЕ СОСЗНАВАЯ ТО ЧТО МЫ ВИДИМ!!!!
Знаете, что сразу бросается в глаза? Учитываю иерархию уровней абстракции, можно сделать вывод, что пресловутые «карты» тоже бывают разных уровней – есть «карта», есть «карта карты», есть «карта карты карты», и так далее.
Со сквозными связующими инвариантам.
Карты можно разделить по степени ее абстрагирования реальности. Причем, для таких многоуровневых карт, карта предшествующего уровня будет «территорией». Но если карта это не территория, то карта карты не территория в гораздо большей степени. И чем выше мы поднимаемся по уровням карт, тем дальше мы уходим от самой первой «территории».
Используйте геометрическую идею подобия. Каким бы уровнем абстракции от территории/ местности не обладала карта, она не может быть «абстрактнее» чистой геометрической схемы из одних только точек и линий. Какая интересная мысль для моделирования человеческой активности: существует некий предел возможного абстрагирования отражения человеческой активности.
А если поверить отечественным НЛПерам, которые говорят, «у каждого своя карта» - то, как мы вообще друг друга понимаем?
Вы, конечно, взрослый самостоятельный человек. Но, я вас умоляю, - не включайте в свой анализ даже мимолётного упоминания о преподавании НЛП российского розлива. )
Ну, Дж. Гибсон привёл самый забойный пример влияния научных абстракций на наше восприятие. Последний обыватель считает, что он видит лучи излученного от источника света. Это результат воздействия идей оптической физики.
На самом деле, мы видим «офсетки» объемлющего оптического строя отражённого света, НЕ СОСЗНАВАЯ ТО ЧТО МЫ ВИДИМ!!!!
Знаете, что сразу бросается в глаза? Учитываю иерархию уровней абстракции, можно сделать вывод, что пресловутые «карты» тоже бывают разных уровней – есть «карта», есть «карта карты», есть «карта карты карты», и так далее.
Со сквозными связующими инвариантам.
Карты можно разделить по степени ее абстрагирования реальности. Причем, для таких многоуровневых карт, карта предшествующего уровня будет «территорией». Но если карта это не территория, то карта карты не территория в гораздо большей степени. И чем выше мы поднимаемся по уровням карт, тем дальше мы уходим от самой первой «территории».
Используйте геометрическую идею подобия. Каким бы уровнем абстракции от территории/ местности не обладала карта, она не может быть «абстрактнее» чистой геометрической схемы из одних только точек и линий. Какая интересная мысль для моделирования человеческой активности: существует некий предел возможного абстрагирования отражения человеческой активности.
А если поверить отечественным НЛПерам, которые говорят, «у каждого своя карта» - то, как мы вообще друг друга понимаем?
Вы, конечно, взрослый самостоятельный человек. Но, я вас умоляю, - не включайте в свой анализ даже мимолётного упоминания о преподавании НЛП российского розлива. )
Внешний мир, то есть «территория» - это мир непрерывных динамических физико-химических процессов на микроскопическом уровне, который наша нервная система не в состоянии воспринимать. Этот мир мы можем «предполагать» с помощью научных теорий, косвенно обнаруживать с помощью научных экспериментов, и даже в какой-то мере наблюдать с помощью различных приборов (с помощью туннельного микроскопа, например). Количество разнообразных характеристик «объектов» на этом уровне – бесконечно. Самих объектов, впрочем, тут тоже бесконечно много («выделение» объектов так же зависит от нервной системы человека).
Дополняя Коржибского Дж. Гибсоном мы получаем вполне доступный и, даже, обязательный к инвариантному восприятию мир. Количество исходных инвариантов велико, но вполне себе ограничено.
Первый уровень абстракции. Его делает наша нервная система в ходе взаимодействия с внешним миром. Этот уровень, это те объекты и события, которые мы воспринимаем с помощью наших органов чувств, это образы, звуки, запахи, ощущения. Набор характеристик на этом уровне очень велик, но уже вполне конечен.
Нервная система устроена как инвариантная карта «территории» внешнего мира. Она «заточена» под внешние инварианты. Да же более того. Гибсон писал, что НС является ПРОДОЛЖЕНИЕМ инвариантов окружающего мира.
Т.е. окружающий мир – нервная система – двигательный интерфейс – являют собой единую инвариантную систему. Петлю обратной связи, как говорил о таком Бейтсон.
Второй уровень абстракции. Это некое общее представление об объекте, которое сложилось у нас в ходе первого абстрагирования, некий внутренний образ объекта, как бы его себе представляем. Например, это воспоминание о некоем объекте, или эталонный представитель. Характеристик у такого объекта уже существенно меньше, чем у объекта первого уровня.
Ключевые инварианты одни и те же на всех уровнях абстрагирования.
Третий уровень абстракции. Это уровень названий объектов и событий, уровень словесных «ярлыков». Характеристик тут еще меньше.
Невербальные инварианты перекодированы в вербальные.
Кстати. Яйцеголовые знатоки вербальных наук считают, что вербальные инварианты существуют самостоятельно в окружающем мире в отрыве от невербальных. Для вербальных знатоков это есть жизненная философия, кредо, личностные черты. Оспаривать перед ними их священный тезис невозможно и опасно – яйцеголовые знатоки зловредны, злопамятны и не исповедуют моральный императив Канта.
Четвертый уровень абстракции. Это когда вы начинаете строить рассуждения о неких понятиях (ярлыках).
Уровень вербальной референции.
Дополняя Коржибского Дж. Гибсоном мы получаем вполне доступный и, даже, обязательный к инвариантному восприятию мир. Количество исходных инвариантов велико, но вполне себе ограничено.
Первый уровень абстракции. Его делает наша нервная система в ходе взаимодействия с внешним миром. Этот уровень, это те объекты и события, которые мы воспринимаем с помощью наших органов чувств, это образы, звуки, запахи, ощущения. Набор характеристик на этом уровне очень велик, но уже вполне конечен.
Нервная система устроена как инвариантная карта «территории» внешнего мира. Она «заточена» под внешние инварианты. Да же более того. Гибсон писал, что НС является ПРОДОЛЖЕНИЕМ инвариантов окружающего мира.
Т.е. окружающий мир – нервная система – двигательный интерфейс – являют собой единую инвариантную систему. Петлю обратной связи, как говорил о таком Бейтсон.
Второй уровень абстракции. Это некое общее представление об объекте, которое сложилось у нас в ходе первого абстрагирования, некий внутренний образ объекта, как бы его себе представляем. Например, это воспоминание о некоем объекте, или эталонный представитель. Характеристик у такого объекта уже существенно меньше, чем у объекта первого уровня.
Ключевые инварианты одни и те же на всех уровнях абстрагирования.
Третий уровень абстракции. Это уровень названий объектов и событий, уровень словесных «ярлыков». Характеристик тут еще меньше.
Невербальные инварианты перекодированы в вербальные.
Кстати. Яйцеголовые знатоки вербальных наук считают, что вербальные инварианты существуют самостоятельно в окружающем мире в отрыве от невербальных. Для вербальных знатоков это есть жизненная философия, кредо, личностные черты. Оспаривать перед ними их священный тезис невозможно и опасно – яйцеголовые знатоки зловредны, злопамятны и не исповедуют моральный императив Канта.
Четвертый уровень абстракции. Это когда вы начинаете строить рассуждения о неких понятиях (ярлыках).
Уровень вербальной референции.
Дочитали до конца.