Показаны записи 26021 - 26030 из 30962
Когда, много лет назад, я ввел различение таких разновидностей внутреннего опыта, как видимое поле и видимый мир, я продолжал развивать идею, выдвинутую Кофф-кой (Gibson, 1950b, гл. 3). Я утверждал, что видимое поле состоит из мозаики цветов, чем-то похожей на картину, тогда как видимый мир состоит из знакомых объектов и поверхностей, которые располагаются друг за другом. Видимое поле имеет границу, близкую по форме к овалу. В нем около 180° по горизонтали и около 140° по вертикали. Его границы нечетки, однако, если присмотреться, их можно легко заметить. Зрительный мир не имеет таких границ; он безграничен, подобно поверхности сферы, простирающейся вокруг нас. Видимое поле четко в центре и размыто на периферии, то есть ближе к границам оно становится менее определенным, а у зрительного мира нет такого центра определенности — он четок везде. При повороте головы овальные границы видимого поля перемещаются, при наклоне — вращаются, но зрительный мир при этом остается совершенно неподвижным и всегда — вертикальным. Мозаика зрительного поля искажается при движении. Так, например, когда наблюдатель движется в направлении какой-либо точки, видимое поле начинает растекаться от этой точки, а феноменальные поверхности мира всегда остаются жесткими.
Видимое поле — особый род внутреннего опыта, который возникает в ответ на фиксированную выборку из объемлющего строя, то есть при фиксации головы и глаз. В чистом виде видимое поле возникает только тогда, когда открыт и фиксирован только один глаз. Видимый мир — это разновидность внутреннего опыта, возникающая, естественно, благодаря целостному объемлющему строю при условии, что смотрят вокруг обоими глазами, каждый из которых занимает свою (несколько отличающуюся от другого) точку наблюдения. Поле зрения двух глаз — это нечто вроде наложенных друг на друга поперечных сечений перекрывающихся телесных углов, фиксируемых глазами. Полю зрения одного глаза можно было бы поставить в соответствие плоскую картину, которую вырезает телесный угол этого глаза. Это соответствие имело бы тот смысл, что все, находящееся внутри телесного угла, можно было бы заменить этой картинкой и при этом феноменальное впечатление осталось бы почти тем же самым. Однако видимый мир — это такая разновидность внутреннего опыта, которая ничему не соответствует — ни картине, ни кинофильму, ни даже «панорамному» кинофильму. Видимый мир не является проекцией экологического мира. Как это может быть? Видимый мир есть результат извлечения инвариантной информации из объемлющего оптического строя посредством исследовательской деятельности зрительной системы, а осознание наблюдателем своего собственного тела во внешнем мире является составной частью внутреннего опыта.
Осознание чего-то «вовне» и чего-то «здесь» является взаимодополнительным. Заслоняющие границы поля зрения образуют «здесь». Содержание и детали поля зрения являются тем, что «вовне», и чем меньше эти детали, тем дальше они находятся.
Видимое поле — особый род внутреннего опыта, который возникает в ответ на фиксированную выборку из объемлющего строя, то есть при фиксации головы и глаз. В чистом виде видимое поле возникает только тогда, когда открыт и фиксирован только один глаз. Видимый мир — это разновидность внутреннего опыта, возникающая, естественно, благодаря целостному объемлющему строю при условии, что смотрят вокруг обоими глазами, каждый из которых занимает свою (несколько отличающуюся от другого) точку наблюдения. Поле зрения двух глаз — это нечто вроде наложенных друг на друга поперечных сечений перекрывающихся телесных углов, фиксируемых глазами. Полю зрения одного глаза можно было бы поставить в соответствие плоскую картину, которую вырезает телесный угол этого глаза. Это соответствие имело бы тот смысл, что все, находящееся внутри телесного угла, можно было бы заменить этой картинкой и при этом феноменальное впечатление осталось бы почти тем же самым. Однако видимый мир — это такая разновидность внутреннего опыта, которая ничему не соответствует — ни картине, ни кинофильму, ни даже «панорамному» кинофильму. Видимый мир не является проекцией экологического мира. Как это может быть? Видимый мир есть результат извлечения инвариантной информации из объемлющего оптического строя посредством исследовательской деятельности зрительной системы, а осознание наблюдателем своего собственного тела во внешнем мире является составной частью внутреннего опыта.
Осознание чего-то «вовне» и чего-то «здесь» является взаимодополнительным. Заслоняющие границы поля зрения образуют «здесь». Содержание и детали поля зрения являются тем, что «вовне», и чем меньше эти детали, тем дальше они находятся.
Вопреки утверждению Гельмгольца некоторые психологи настаивали на том, что человек осознает окружающий мир, расположенный позади него. Одним из них был Коффка. Он утверждал, что феноменальное пространство простирается во всех направлениях: вон там — одна стена комнаты, там — другая, там — третья, и то, что располагается позади нас,— тоже феноменальное пространство. Если стоишь у кромки обрыва спиной к нему, то отчетливо осознаешь пространство позади себя. «Поведенческое пространство не противостоит мне, а включает меня».
Что же лежит между «спереди» и «сзади»? Коффка полагал, что это и есть «тот самый феноменальный объект, который мы называем Эго». Это такой же обособленный объект, как и другие объекты феноменального пространства (Koffka, 1935, с. 322). От этого описания всего лишь один шаг до теории, в соответствии с которой голова и тело наблюдателя загораживают поверхности внешнего мира, которые находятся вне заслоняющих краев поля зрения. Коффка ничего не упоминал о поворотах головы и не смог в полной мере оценить значение того факта, что спрятанное и неспрятанное могут меняться местами, но он признавал это как факт восприятия.
Что же лежит между «спереди» и «сзади»? Коффка полагал, что это и есть «тот самый феноменальный объект, который мы называем Эго». Это такой же обособленный объект, как и другие объекты феноменального пространства (Koffka, 1935, с. 322). От этого описания всего лишь один шаг до теории, в соответствии с которой голова и тело наблюдателя загораживают поверхности внешнего мира, которые находятся вне заслоняющих краев поля зрения. Коффка ничего не упоминал о поворотах головы и не смог в полной мере оценить значение того факта, что спрятанное и неспрятанное могут меняться местами, но он признавал это как факт восприятия.
Демонстрация того, что обратимые заслонения представляют собой факт зрительного восприятия, имеет большое значение. Из этого факта следует, что заслоняющий край виден как таковой, что постоянство спрятанной поверхности тоже можно увидеть и что можно воспринимать связь между спрятанным и неспрятанным. Наличие способности осознавать скрытое и воспринимать ближнюю и дальнюю стороны любого объекта в единстве заставляет пересмотреть большинство психологических проблем.
Нужно отказаться от учения, согласно которому все сознание есть память, за исключением того содержания, которое представлено в сознании в данный момент времени. То же самое нужно сделать и с теорией восприятия глубины. Нам удалось показать, что фиксация взора не так уж и важна для зрения. Оказалось возможным создание новой теории ориентации, нахождения пути и обучения месту в окружающем мире. Проблемы общественного знания, эгоцентричности и уединенности перестали казаться неразрешимыми.
Нужно отказаться от учения, согласно которому все сознание есть память, за исключением того содержания, которое представлено в сознании в данный момент времени. То же самое нужно сделать и с теорией восприятия глубины. Нам удалось показать, что фиксация взора не так уж и важна для зрения. Оказалось возможным создание новой теории ориентации, нахождения пути и обучения месту в окружающем мире. Проблемы общественного знания, эгоцентричности и уединенности перестали казаться неразрешимыми.
В 8-й главе, посвященной возможностям, я показал, почему некоторые места окружающего мира являются укромными. Другими словами, эти места предоставляют возможность укрыться или спрятать свое имущество от глаз других наблюдателей. Видеть, оставаясь невидимым,— этот феномен демонстрирует возможность использования понятия оптического заслонения в социальной психологии. Советую перечитать отрывок из 8-й главы, посвященный укромным местам.
Восприятие заслоненных мест и объектов действительно происходит, участвовать в нем могут сразу несколько наблюдателей. В этом отношении мы все воспринимаем один и тот же внешний мир. Но иногда встречаются случаи полного неведения относительно спрятанных предметов. Если вы скрываете от меня что-то принадлежащее лично вам, например тайник в горах, тайную любовницу или родимое пятно на ягодицах, то в таком случае мы с вами не воспринимаем один и тот же мир. Общественное знание возможно, но возможно и альтернативное ему, личное знание.
Играть в прятки любят не только дети, но и животные, которые прячутся, чтобы не стать добычей хищника, а хищник в свою очередь прячется в засаде от своей жертвы. Нередко одному наблюдателю хочется пошпио-нить за другим, понаблюдать за ним, оставаясь невидимым. Он подглядывает в замочную скважину или выглядывает из-за угла, точнее, из-за его заслоняющего края. Противоположным является стремление остаться невидимым для других, потребность в уединении. Норы, пещеры, хижины и дома предоставляют не только возможность укрыться от ветра, холода и дождя, но и скрыться от посторонего взгляда и от «глаз общественности».
Сложившийся у людей обычай прикрывать тело одеждой, когда тебя видят другие, объясняется желанием скрыть от других те участки кожного покрова, которые принято скрывать в силу условностей, действующих в данной культуре.
Выставлять напоказ обычно закрытые поверхности считается нескромным или непристойным. Однако искусство модельеров одежды состоит в том, чтобы сделать доступной некоторую информацию о компоновке этих скрытых поверхностей. Умелое обращение с заслоняющими краями одежды во время постепенного обнажения тела считается разновидностью театрального искусства, называемого стриптизом.
Восприятие заслоненных мест и объектов действительно происходит, участвовать в нем могут сразу несколько наблюдателей. В этом отношении мы все воспринимаем один и тот же внешний мир. Но иногда встречаются случаи полного неведения относительно спрятанных предметов. Если вы скрываете от меня что-то принадлежащее лично вам, например тайник в горах, тайную любовницу или родимое пятно на ягодицах, то в таком случае мы с вами не воспринимаем один и тот же мир. Общественное знание возможно, но возможно и альтернативное ему, личное знание.
Играть в прятки любят не только дети, но и животные, которые прячутся, чтобы не стать добычей хищника, а хищник в свою очередь прячется в засаде от своей жертвы. Нередко одному наблюдателю хочется пошпио-нить за другим, понаблюдать за ним, оставаясь невидимым. Он подглядывает в замочную скважину или выглядывает из-за угла, точнее, из-за его заслоняющего края. Противоположным является стремление остаться невидимым для других, потребность в уединении. Норы, пещеры, хижины и дома предоставляют не только возможность укрыться от ветра, холода и дождя, но и скрыться от посторонего взгляда и от «глаз общественности».
Сложившийся у людей обычай прикрывать тело одеждой, когда тебя видят другие, объясняется желанием скрыть от других те участки кожного покрова, которые принято скрывать в силу условностей, действующих в данной культуре.
Выставлять напоказ обычно закрытые поверхности считается нескромным или непристойным. Однако искусство модельеров одежды состоит в том, чтобы сделать доступной некоторую информацию о компоновке этих скрытых поверхностей. Умелое обращение с заслоняющими краями одежды во время постепенного обнажения тела считается разновидностью театрального искусства, называемого стриптизом.
Гипотеза обратимых оптических преобразований и заслонений решает следующую проблему: как, несмотря на различия перспективных обликов внешнего мира для разных наблюдателей, они тем не менее воспринимают один и тот же внешний мир? Перспективная видимость не является необходимой основой восприятия.
Верно, что для каждой точки наблюдения существует свой оптический строй и что в любой момент времени разные наблюдатели должны занимать различные точки. Однако наблюдатели передвигаются, и по одному и тому же пути может проследовать любой из них. Если передвигаются несколько наблюдателей, то всем им будут доступны одни и те же инварианты оптических преобразований и заслонений. В той мере, в какой наблюдатели выявляют инварианты, все они воспринимают один и тот же внешний мир. И каждому будет понятно, что его (или ее) место во внешнем мире, занимаемое в данный момент, отличается от всех других, занимаемых остальными.
Верно, что для каждой точки наблюдения существует свой оптический строй и что в любой момент времени разные наблюдатели должны занимать различные точки. Однако наблюдатели передвигаются, и по одному и тому же пути может проследовать любой из них. Если передвигаются несколько наблюдателей, то всем им будут доступны одни и те же инварианты оптических преобразований и заслонений. В той мере, в какой наблюдатели выявляют инварианты, все они воспринимают один и тот же внешний мир. И каждому будет понятно, что его (или ее) место во внешнем мире, занимаемое в данный момент, отличается от всех других, занимаемых остальными.
Животные и люди способны ориентироваться в ареале обитания. Утратить такую способность — значит «дезориентироваться» или «заблуждаться». Принято считать, что крыса, которая может выбрать маршрут, ведущий к цели (например, к какой-то определенной ячейке в лабиринте), ориентирована на эту цель. Если к цели ведет несколько путей, животное способно выбрать кратчайший из них. Аналогичным образом человек способен выучить дорогу на работу, на почту, в магазин и обратную дорогу домой, проходящую по улицам города. Когда же он научается делать это в незнакомом городе, он становится ориентированным в новом ареале обитания. И у животных, и у людей есть способность находить дорогу. В более широком смысле они обладают способностью находить путь. Иными словами, они могут научиться распознаванию мест. Наблюдатели могут двигаться в направлении тех мест в своем окружении, которые предоставляют им определенные возможности. Если это люди, а не животные, то они к тому же способны еще и указать на эти места, то есть определить их направление по отношению к своему местонахождению, несмотря на то что эти места могут быть заслонены самыми различными поверхностями.
В настоящее время существует два объяснения того, как животные учатся находить дорогу к скрытым местам: условнорефлекторная теория и теория когнитивных карт. Обе они неадекватны. Нахождение пути, разумеется, не является результатом соединения реакций, обусловленных стимулами. Но можно ли объяснить этот поиск сверкой по внутренней карте лабиринта и кто этот внутренний наблюдатель, который смотрит на карту? Теория обратимого заслонения лучше объясняет этот феномен.
В настоящее время существует два объяснения того, как животные учатся находить дорогу к скрытым местам: условнорефлекторная теория и теория когнитивных карт. Обе они неадекватны. Нахождение пути, разумеется, не является результатом соединения реакций, обусловленных стимулами. Но можно ли объяснить этот поиск сверкой по внутренней карте лабиринта и кто этот внутренний наблюдатель, который смотрит на карту? Теория обратимого заслонения лучше объясняет этот феномен.
</>
Это только говорится, что каждый может научиться видет
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Заслонение поверхности можно ликвидировать, а разрушение — нельзя. Заслонение можно ликвидировать с помощью движений головы, тела или конечностей в противоположном направлении. Разрушение же не удается ликвидировать просто с помощью противоположного движения, хотя разрушенное иногда удается восстановить. Мне кажется, что маленькие дети должны уметь отличать те оптические превращения, которые можно ликвидировать, от тех, которые нельзя. Возможно ли, чтобы они не обращали на них внимания? Они играют в прятки, вертят головами, рассматривают свои руки — все это примеры обратимых заслонений. Но они также разливают молоко, разбивают стекла, ломают башни из кубиков — и все это вещи, которые восстановить нельзя. Гипотеза эта еще не проверена на детях, потому что все проведенные эксперименты проникнуты духом рационализма, который был привнесен Жаном Пиаже. Пиаже утверждал, то у детей должно формироваться понятие постоянства или сохранения, сосредоточивая свои исследования не на том, что дети видят, а на том, во что они верят (см., например, Bower, 1974, гл. 7).
Следующая теорема касается необратимого разрушения и созидания поверхностей, а также тех необратимых оптических превращений, которые им сопутствуют (см. 6-ю главу).
12. Уход поверхности в небытие не является обратным по отношению к выходу этой поверхности из небытия, точно так же как возмущение оптической структуры, задающее одно из этих двух событий, не является обратным по отношению к возмущению структуры, задающему другое событие. Таким образом, наблюдатель сможет отличить исчезновение поверхности по причине, скажем, ее разрушения, от исчезновения в результате заслонения, если, конечно, он научился видеть разницу между различными оптическими превращениями. У нас есть данные, свидетельствующие о том, что эти два типа исчезновения обычно различаются (Gibson e. a., 1969). Это, конечно же, не означает, что дети и даже взрослые всегда замечают эти различия. Иногда заметить их бывает очень трудно. Например, их трудно обнаружить в трюках виртуозного фокусника, построенных на обмане восприятия.
12. Уход поверхности в небытие не является обратным по отношению к выходу этой поверхности из небытия, точно так же как возмущение оптической структуры, задающее одно из этих двух событий, не является обратным по отношению к возмущению структуры, задающему другое событие. Таким образом, наблюдатель сможет отличить исчезновение поверхности по причине, скажем, ее разрушения, от исчезновения в результате заслонения, если, конечно, он научился видеть разницу между различными оптическими превращениями. У нас есть данные, свидетельствующие о том, что эти два типа исчезновения обычно различаются (Gibson e. a., 1969). Это, конечно же, не означает, что дети и даже взрослые всегда замечают эти различия. Иногда заметить их бывает очень трудно. Например, их трудно обнаружить в трюках виртуозного фокусника, построенных на обмане восприятия.
Теперь обратимся к теореме об обратимом заслонении для случая, когда наблюдатель осматривается вокруг, поворачивая голову. Предполагается, что точка наблюдения занята (см. 7-ю главу).
11. При любом фиксированном положении головы все поверхности окружающей компоновки можно разделить на те, которые попадают в поле зрения, и те, которые находятся за его пределами. При каждом повороте головы поверхности появляются в виду у ведущего края поля зрения и пропадают из виду у ведомого. Таким образом, наблюдатель, который осматривается вокруг, может видеть единое окружение и самого себя в его середине.
11. При любом фиксированном положении головы все поверхности окружающей компоновки можно разделить на те, которые попадают в поле зрения, и те, которые находятся за его пределами. При каждом повороте головы поверхности появляются в виду у ведущего края поля зрения и пропадают из виду у ведомого. Таким образом, наблюдатель, который осматривается вокруг, может видеть единое окружение и самого себя в его середине.
Ниже приводятся еще три положения, касающиеся обратимого заслонения; они взяты из 5-й главы.
8. При неподвижной точке наблюдения ближняя, то есть ставшая временно «передней», поверхность любого непрозрачного объекта закрывает дальнюю поверхность, то есть ту, которая временно стала «задней». Если, однако, объект повернется, эти поверхности поменяются местами. Ближняя поверхность закроет еще и фон, на котором расположен объект (если таковой имеется), но при смещении объекта те части фона, которые уходят за объект у одного края, появляются у другого. Все это можно увидеть в кинофильме «Переход от видимого к невидимому: изучение оптических превращений» (Gibson, 1968).
9. Любому движению объекта, при котором вследствие своей телесности и благодаря наложению он закрывает поверхность, соответствует обратное движение, при котором эта поверхность открывается.
10. По мере того как объекты окружающего мира движутся (или по мере того как их двигают), ближняя и дальняя стороны любого объекта будут многократно меняться местами. Это верно и в отношении наблюдателя в той мере, в какой он способен перемещаться.
8. При неподвижной точке наблюдения ближняя, то есть ставшая временно «передней», поверхность любого непрозрачного объекта закрывает дальнюю поверхность, то есть ту, которая временно стала «задней». Если, однако, объект повернется, эти поверхности поменяются местами. Ближняя поверхность закроет еще и фон, на котором расположен объект (если таковой имеется), но при смещении объекта те части фона, которые уходят за объект у одного края, появляются у другого. Все это можно увидеть в кинофильме «Переход от видимого к невидимому: изучение оптических превращений» (Gibson, 1968).
9. Любому движению объекта, при котором вследствие своей телесности и благодаря наложению он закрывает поверхность, соответствует обратное движение, при котором эта поверхность открывается.
10. По мере того как объекты окружающего мира движутся (или по мере того как их двигают), ближняя и дальняя стороны любого объекта будут многократно меняться местами. Это верно и в отношении наблюдателя в той мере, в какой он способен перемещаться.
Дочитали до конца.