9 комментариев
сначала старые сначала новые
![[userpic]](http://localhost:4000/images/none.gif)
И вот, взяв, так сказать, инструкции Рона в одну руку и ведро рыбы в другую, мы принялись отрабатывать сигналы, начав с обучения вертунов вертеться по команде. Или, по выражению Рона, мы начали «приводить поведение под стимульный контроль».
Сперва вы берете рыбу, опускаете излучатель звука в воду, а педаль устанавливаете на дрессировочной площадке, идете в помещение, включаете аппаратуру, нажимаете нужную кнопку, возвращаетесь к бассейну, опускаете ухо в воду (поскольку в воздухе сигнал не слышен) и быстро нажимаете и отпускаете педаль, проверяя, возникает ли звук. Затем вы занимаете свое место на площадке, и дельфины, увидев вас и торопясь позавтракать, начинают вертеться. Один тут, другой там. Прыгают они высоко и вертятся энергично, потому что вы так сформировали этот элемент поведения, и вертятся по нескольку раз за одну рыбешку, поскольку вы в свое время ввели варьируемый режим.
Тут вы включаете звук на тридцать секунд и, пока они не истекут, поощряете свистом и рыбой каждое верчение каждого дельфина.
Затем вы выключаете звук на тридцать секунд и, пока они в свою очередь не истекут, оставляете без всякого внимания даже самые эффектные верчения.
После чего в инструкциях животные начинают вертеться чаще при включенном сигнале и реже при выключенном, пока верчение без сигнала не «погасится» вовсе, а стоит раздаться сигналу, и все животные вновь примутся энергично вертеться. Бессмысленный звук, который они игнорировали как «необусловленный стимул», обретает для них смысл, становится сигналом начинать верчение, «обусловленным стимулом».
В бассейне же – по крайней мере в нашем – вертуны при включенном сигнале крутились все реже, а вместо этого подплывали к излучателю и принимались его обследовать. Когда же сигнал выключался, у них начинался настоящий приступ верчения – они взметывались все выше, вертелись все быстрее, а затем, не получая поощрения, и вовсе переставали вертеться. Казалось, они как-то связывали звук сигнала с тем, что им то дают рыбу, то не дают, но не дают именно из-за него.
Нам пришлось опять поощрять и закреплять всякое верчение, пока они вновь не начали вертеться с увлечением, и лишь затем мы опять ввели звуковой сигнал. Только теперь мы держали его включенным гораздо дольше, чем выключенным. Однако мы по-прежнему замечали, что при включенном сигнале некоторые животные вертятся вяло и небрежно, а при выключенном – с полным блеском. В конце концов мы начали усматривать в таком поведении утешительный признак: животные все-таки замечают сигнал и, значит, скоро «уловят суть».
И когда это действительно произошло, ошибиться было невозможно. Первым разобрался Хаоле: после четырех-пяти сеансов дрессировки с сигналом он при включенном сигнале настораживался и сразу же начинал энергично вертеться. Остальные вскоре последовали его примеру. Возможно, некоторые освоились с сигналом, а другие просто начинали вертеться, когда вертелся Хаоле. Но как бы то ни было, мы получили надежное верчение по сигналу.
Теперь нам предстояло полностью и сознательно «угасить» верчение без сигнала. Тут большую пользу принес секундомер. Если дельфины десять секунд не вертелись, мы включали сигнал, давали им повертеться и поощряли их. Затем снова перерыв на десять секунд. Если кто-нибудь за это время вертелся, мы начинали отсчет заново, пока вновь не проходило десяти секунд без всякого верчения, так что можно было вновь включить сигнал. Мы словно бы использовали сигнал – возможность повертеться и получить рыбу – как поощрение за поведенческий элемент «ничего неделания в течение десяти секунд».
Постепенно этот период без верчения удавалось продлевать все больше и больше. Мы убедились, что поведенческий элемент можно считать практически «привязанным к сигналу», если на протяжении минуты животные не начинали вертеться по собственной инициативе в расчете получить поощрение. Тут уже можно твердо верить, что животные будут вертеться, услышав сигнальный звук, и не будут (во всяком случае, в надежде на рыбу), пока его не слышат.
Сперва вы берете рыбу, опускаете излучатель звука в воду, а педаль устанавливаете на дрессировочной площадке, идете в помещение, включаете аппаратуру, нажимаете нужную кнопку, возвращаетесь к бассейну, опускаете ухо в воду (поскольку в воздухе сигнал не слышен) и быстро нажимаете и отпускаете педаль, проверяя, возникает ли звук. Затем вы занимаете свое место на площадке, и дельфины, увидев вас и торопясь позавтракать, начинают вертеться. Один тут, другой там. Прыгают они высоко и вертятся энергично, потому что вы так сформировали этот элемент поведения, и вертятся по нескольку раз за одну рыбешку, поскольку вы в свое время ввели варьируемый режим.
Тут вы включаете звук на тридцать секунд и, пока они не истекут, поощряете свистом и рыбой каждое верчение каждого дельфина.
Затем вы выключаете звук на тридцать секунд и, пока они в свою очередь не истекут, оставляете без всякого внимания даже самые эффектные верчения.
После чего в инструкциях животные начинают вертеться чаще при включенном сигнале и реже при выключенном, пока верчение без сигнала не «погасится» вовсе, а стоит раздаться сигналу, и все животные вновь примутся энергично вертеться. Бессмысленный звук, который они игнорировали как «необусловленный стимул», обретает для них смысл, становится сигналом начинать верчение, «обусловленным стимулом».
В бассейне же – по крайней мере в нашем – вертуны при включенном сигнале крутились все реже, а вместо этого подплывали к излучателю и принимались его обследовать. Когда же сигнал выключался, у них начинался настоящий приступ верчения – они взметывались все выше, вертелись все быстрее, а затем, не получая поощрения, и вовсе переставали вертеться. Казалось, они как-то связывали звук сигнала с тем, что им то дают рыбу, то не дают, но не дают именно из-за него.
Нам пришлось опять поощрять и закреплять всякое верчение, пока они вновь не начали вертеться с увлечением, и лишь затем мы опять ввели звуковой сигнал. Только теперь мы держали его включенным гораздо дольше, чем выключенным. Однако мы по-прежнему замечали, что при включенном сигнале некоторые животные вертятся вяло и небрежно, а при выключенном – с полным блеском. В конце концов мы начали усматривать в таком поведении утешительный признак: животные все-таки замечают сигнал и, значит, скоро «уловят суть».
И когда это действительно произошло, ошибиться было невозможно. Первым разобрался Хаоле: после четырех-пяти сеансов дрессировки с сигналом он при включенном сигнале настораживался и сразу же начинал энергично вертеться. Остальные вскоре последовали его примеру. Возможно, некоторые освоились с сигналом, а другие просто начинали вертеться, когда вертелся Хаоле. Но как бы то ни было, мы получили надежное верчение по сигналу.
Теперь нам предстояло полностью и сознательно «угасить» верчение без сигнала. Тут большую пользу принес секундомер. Если дельфины десять секунд не вертелись, мы включали сигнал, давали им повертеться и поощряли их. Затем снова перерыв на десять секунд. Если кто-нибудь за это время вертелся, мы начинали отсчет заново, пока вновь не проходило десяти секунд без всякого верчения, так что можно было вновь включить сигнал. Мы словно бы использовали сигнал – возможность повертеться и получить рыбу – как поощрение за поведенческий элемент «ничего неделания в течение десяти секунд».
Постепенно этот период без верчения удавалось продлевать все больше и больше. Мы убедились, что поведенческий элемент можно считать практически «привязанным к сигналу», если на протяжении минуты животные не начинали вертеться по собственной инициативе в расчете получить поощрение. Тут уже можно твердо верить, что животные будут вертеться, услышав сигнальный звук, и не будут (во всяком случае, в надежде на рыбу), пока его не слышат.
Групповое дельфинирование по сигналу отрабатывалось таким же порядком. Несколько минут мы поощряли дельфинирование, пока не начинали прыгать все животные. Затем мы включили звуковой сигнал, совершенно не похожий на сигнал верчения. И что же произошло? Все дельфины завертелись. На этом этапе любой доносящийся из излучателя звук означал для них «вертись!».
Поскольку мы использовали непрерывный сигнал и поскольку он означал «продолжайте, пока сигнал не смолкнет», мы сообразили, что сигнальный звук можно использовать и для того, чтобы сообщать животным: «Нет, не то!». С нашей площадки было нетрудно определить, намерены ли животные дельфинировать все вместе или же рассыпаться по бассейну, чтобы начать вертеться. Включался сигнал дельфинирования, животные явно готовились вертеться, но, прежде чем они успевали выпрыгнуть из воды, дрессировщик выключал сигнал, и сбитые с толку дельфины начинали беспорядочно плавать. Снова раздавался сигнал, и если они делали хотя бы вялую попытку дельфинировать, сигнал продолжал звучать, они слышали свисток, а когда сигнал смолкал, уже уплетали рыбу.
Итак, дельфины научились вертеться по сигналу и не вертеться без сигнала. Теперь им предстояло научиться, дельфинировать по сигналу и не дельфинировать без сигнала, а кроме того, не вертеться по сигналу дельфинирования и не дельфинировать по сигналу верчения. Отработка «не делай!» столь же важна, как отработка «делай!». Я знавала немало дрессировщиков лошадей и собак, которые упускали из виду этот простой факт. Если вы можете с помощью сигнала вызвать определенный поведенческий элемент, это еще не значит, что вы полностью его контролируете. Необходимо, кроме того, добиться, чтобы животное не повторяло его по собственной инициативе, когда вам это не нужно.
Лейтенант, чей взвод по его команде всегда бросается в атаку под огнем противника, тем не менее, плохой командир, если его взвод способен иногда броситься в атаку без всякой команды. Собственно говоря, маршировки и учения проводятся не только для того, чтобы поставить определенную систему поведения под стимульный контроль, но и для того, чтобы выработать твердую привычку – или даже, если хотите, умение – делать что-то по сигналу и не делать того же в отсутствие сигнала.
Дельфины способны на обобщения (как и многие другие животные). К тому времени, когда наша группа дельфинов научилась с достаточной степенью надежности вертеться по сигналу верчения и дельфинировать по сигналу дельфинирования, она усвоила еще и следующее: «по сигналу надо что-то делать», «без сигнала не надо делать ничего» и «по разным сигналам надо делать разное».
Потребовалось много дней, чтобы обучить вертунов первому сигналу, и много сеансов, чтобы был твердо усвоен второй сигнал. На усвоение третьего сигнала – звука для хлопанья хвостом – потребовалось одно утро. Животные приобрели необходимую «искушенность», и с этих пор всех членов группы было уже гораздо легче обучать не только подводным звуковым сигналам, но и жестам, и всяким другим командам.
Инструкции Рона подсказали нам еще одну тонкость – «лимит времени». Этот метод обеспечивает быструю, почти мгновенную реакцию. В первые дни, когда мы включали сигнал верчения, некоторые животные принимались вертеться только через десять-пятнадцать секунд, когда остальные уже кончили и ели свою рыбу. Поэтому мы начали со среднего времени (примерно пятнадцать секунд), которое требовалось, чтобы все животные завертелись, и включали сигнал только на пятнадцать секунд. Если, например, Моки ленился и в течение пятнадцати секунд так и не начинал вертеться, сигнал смолкал и дельфин оставался без рыбы.
Таймер помогал дрессировщику не жульничать: ведь очень трудно устоять перед искушением и не оставить сигнал включенным чуть дольше, если ты видишь, что лентяй вот-вот готов прыгнуть. Но стоит поддаться такому соблазну, и дело может кончиться тем, что твои животные выдрессируют тебя держать сигнал включенным все дольше и дольше.
Поскольку мы использовали непрерывный сигнал и поскольку он означал «продолжайте, пока сигнал не смолкнет», мы сообразили, что сигнальный звук можно использовать и для того, чтобы сообщать животным: «Нет, не то!». С нашей площадки было нетрудно определить, намерены ли животные дельфинировать все вместе или же рассыпаться по бассейну, чтобы начать вертеться. Включался сигнал дельфинирования, животные явно готовились вертеться, но, прежде чем они успевали выпрыгнуть из воды, дрессировщик выключал сигнал, и сбитые с толку дельфины начинали беспорядочно плавать. Снова раздавался сигнал, и если они делали хотя бы вялую попытку дельфинировать, сигнал продолжал звучать, они слышали свисток, а когда сигнал смолкал, уже уплетали рыбу.
Итак, дельфины научились вертеться по сигналу и не вертеться без сигнала. Теперь им предстояло научиться, дельфинировать по сигналу и не дельфинировать без сигнала, а кроме того, не вертеться по сигналу дельфинирования и не дельфинировать по сигналу верчения. Отработка «не делай!» столь же важна, как отработка «делай!». Я знавала немало дрессировщиков лошадей и собак, которые упускали из виду этот простой факт. Если вы можете с помощью сигнала вызвать определенный поведенческий элемент, это еще не значит, что вы полностью его контролируете. Необходимо, кроме того, добиться, чтобы животное не повторяло его по собственной инициативе, когда вам это не нужно.
Лейтенант, чей взвод по его команде всегда бросается в атаку под огнем противника, тем не менее, плохой командир, если его взвод способен иногда броситься в атаку без всякой команды. Собственно говоря, маршировки и учения проводятся не только для того, чтобы поставить определенную систему поведения под стимульный контроль, но и для того, чтобы выработать твердую привычку – или даже, если хотите, умение – делать что-то по сигналу и не делать того же в отсутствие сигнала.
Дельфины способны на обобщения (как и многие другие животные). К тому времени, когда наша группа дельфинов научилась с достаточной степенью надежности вертеться по сигналу верчения и дельфинировать по сигналу дельфинирования, она усвоила еще и следующее: «по сигналу надо что-то делать», «без сигнала не надо делать ничего» и «по разным сигналам надо делать разное».
Потребовалось много дней, чтобы обучить вертунов первому сигналу, и много сеансов, чтобы был твердо усвоен второй сигнал. На усвоение третьего сигнала – звука для хлопанья хвостом – потребовалось одно утро. Животные приобрели необходимую «искушенность», и с этих пор всех членов группы было уже гораздо легче обучать не только подводным звуковым сигналам, но и жестам, и всяким другим командам.
Инструкции Рона подсказали нам еще одну тонкость – «лимит времени». Этот метод обеспечивает быструю, почти мгновенную реакцию. В первые дни, когда мы включали сигнал верчения, некоторые животные принимались вертеться только через десять-пятнадцать секунд, когда остальные уже кончили и ели свою рыбу. Поэтому мы начали со среднего времени (примерно пятнадцать секунд), которое требовалось, чтобы все животные завертелись, и включали сигнал только на пятнадцать секунд. Если, например, Моки ленился и в течение пятнадцати секунд так и не начинал вертеться, сигнал смолкал и дельфин оставался без рыбы.
Таймер помогал дрессировщику не жульничать: ведь очень трудно устоять перед искушением и не оставить сигнал включенным чуть дольше, если ты видишь, что лентяй вот-вот готов прыгнуть. Но стоит поддаться такому соблазну, и дело может кончиться тем, что твои животные выдрессируют тебя держать сигнал включенным все дольше и дольше.
Критерии надежности стимульного контроля (в дрессировке):
1.Собака делает Х, когда вы командуете Х (садится, когда вы говорите «сидеть»)
2.Собака не делает У, когда вы командуете Х (не ложится, когда вы говорите «сидеть»)
3.Собака не делает Х, когда вы командуете У (не садится, когда вы командуете «лежать»).
4.Собака делает Х только по команде.
1.Собака делает Х, когда вы командуете Х (садится, когда вы говорите «сидеть»)
2.Собака не делает У, когда вы командуете Х (не ложится, когда вы говорите «сидеть»)
3.Собака не делает Х, когда вы командуете У (не садится, когда вы командуете «лежать»).
4.Собака делает Х только по команде.
Похоже на классические вопросы мета-модели к причине-следствию (и всем "психологическим" формам – экстрасенсорному воздействию и чтению мыслей). Т.е. мета-модель проверяет качественность стимульного контроля, под которого субъекта поставили его знакомые :)
Да, точно проверка качественности.
К вопросу о качественности - помнишь, что СК начинают, когда поведение, которое используют для этого, есть устоявшееся - выделенное из массы и стабильно воспроизводится.
Хоть и пишут, что поощрение увеличивает возможность появление реакции, но что-то происходит с другой стороны этого поведения - со стороны стимулов. Что происходит с ними, когда поведение эээ ставиться "под контроль" поощрения?
UPD.
Если брать дрессировку, то СК начинают с ожидания проявления этого поведения...
Для человека Команда - есть просьба выполнить это поведение, она должна быть подготовлена, т.е человек эээ должен уметь реагировать (это уже за рамками демонстраций). А дальше идет Сигнал/Як совместно с Поведением/Реакцией и потом уже может идти поощрение.
Т.е в процессе Якорения (эээ на воспоминания) нам необходимо прежде чем делать Як, необходимо чтобы человек умел реагировать на наши просьбы/команды/пресуппозиции, а дальше дело техники...
К вопросу о качественности - помнишь, что СК начинают, когда поведение, которое используют для этого, есть устоявшееся - выделенное из массы и стабильно воспроизводится.
Хоть и пишут, что поощрение увеличивает возможность появление реакции, но что-то происходит с другой стороны этого поведения - со стороны стимулов. Что происходит с ними, когда поведение эээ ставиться "под контроль" поощрения?
UPD.
Если брать дрессировку, то СК начинают с ожидания проявления этого поведения...
Для человека Команда - есть просьба выполнить это поведение, она должна быть подготовлена, т.е человек эээ должен уметь реагировать (это уже за рамками демонстраций). А дальше идет Сигнал/Як совместно с Поведением/Реакцией и потом уже может идти поощрение.
Т.е в процессе Якорения (эээ на воспоминания) нам необходимо прежде чем делать Як, необходимо чтобы человек умел реагировать на наши просьбы/команды/пресуппозиции, а дальше дело техники...
В качестве гипотезы — может дельфинам просто не нравился звук? Слишком громкий, или частота раздражающая или фрустрирующая.
К вопросу о качественности - помнишь, что СК начинают, когда поведение, которое используют для этого, есть устоявшееся - выделенное из массы и стабильно воспроизводится.
Угу.
Хоть и пишут, что поощрение увеличивает возможность появление реакции
Такая "научная" формулировка :)
но что-то происходит с другой стороны этого поведения - со стороны стимулов. Что происходит с ними, когда поведение эээ ставиться "под контроль" поощрения?
Погоди, поведение ведь становится под контроль СИГНАЛА, а не поощрения.
Ты пресуппозируешь, что в любом случае любое поведение запускает некоторый стимул? И предлагаешь задаться вопросом, что происходит с естественными старт-стимулами в том случае, когда поведение участилось под влиянием поощрения?
Угу.
Хоть и пишут, что поощрение увеличивает возможность появление реакции
Такая "научная" формулировка :)
но что-то происходит с другой стороны этого поведения - со стороны стимулов. Что происходит с ними, когда поведение эээ ставиться "под контроль" поощрения?
Погоди, поведение ведь становится под контроль СИГНАЛА, а не поощрения.
Ты пресуппозируешь, что в любом случае любое поведение запускает некоторый стимул? И предлагаешь задаться вопросом, что происходит с естественными старт-стимулами в том случае, когда поведение участилось под влиянием поощрения?
Погоди, поведение ведь становится под контроль СИГНАЛА, а не поощрения.
Ну, это я образно). Сейчас попробую объяснить. Что делает поощрение? Оно удивительным образом стабилизирует связку "какой-то стимул - поведение". Если поощрение не вариативно, то эта связка становиться преобладающей. (Т.е животное (в данном случае) привыкает к своей кличке сказанной одной интонацией, например)
И предлагаешь задаться вопросом, что происходит с естественными старт-стимулами в том случае, когда поведение участилось под влиянием поощрения?
Если поощрение было вариативное, то естественные старт-стимулы генерализируются. Т.е одно такое вариативное поощрение за некое поведение способно сделать такую генерализацию стимулов - животное реагирует/подключает много того, на что раньше просто не обращала внимание, и поэтому начинает демонстрировать поведение постоянно/чаще - раздражителей много...
От такой генерализации и будет зависеть эээ легкость постановки под контроль сигнала. Но это 2 уровень дрессировки, потому что поощряется не просто поведение, а поведение при определенных условиях.
Ну, это я образно). Сейчас попробую объяснить. Что делает поощрение? Оно удивительным образом стабилизирует связку "какой-то стимул - поведение". Если поощрение не вариативно, то эта связка становиться преобладающей. (Т.е животное (в данном случае) привыкает к своей кличке сказанной одной интонацией, например)
И предлагаешь задаться вопросом, что происходит с естественными старт-стимулами в том случае, когда поведение участилось под влиянием поощрения?
Если поощрение было вариативное, то естественные старт-стимулы генерализируются. Т.е одно такое вариативное поощрение за некое поведение способно сделать такую генерализацию стимулов - животное реагирует/подключает много того, на что раньше просто не обращала внимание, и поэтому начинает демонстрировать поведение постоянно/чаще - раздражителей много...
От такой генерализации и будет зависеть эээ легкость постановки под контроль сигнала. Но это 2 уровень дрессировки, потому что поощряется не просто поведение, а поведение при определенных условиях.
Ты пресуппозируешь, что в любом случае любое поведение запускает некоторый стимул?
Для ЦИ так и есть... Если поощрять одну альтернативу, то каков будет результат?
Для ЦИ так и есть... Если поощрять одну альтернативу, то каков будет результат?