- Возможно, мне следовало бы сказать иначе, - сказалон. - то, что я рекомендовал тебе делать, заключается в том,чтобы ты заметил, что у нас нет никакой уверенностиотносительно бесконечного течения наших жизней. Я только чтосказал, что изменение приходит внезапно и неожиданно. Иточно так же приходит смерть. Как ты думаешь, что мы можемподелать с этим?Я решил, что он задает риторический вопрос, но онсделал бровями знак, подталкивая меня к ответу.- Жить так счастливо, как только возможно, - сказал я.- Правильно, но знаешь ли ты кого-либо, кто живетсчастливо?Моим первым побуждением было сказать "да". Мнеказалось, что я могу в качестве примера привести целый рядлюдей, которых я знал. Однако затем я подумал, что такая мояпопытка будет только пустой попыткой оправдать себя.- Нет, - сказал я, - я действительно не знаю.- Я знаю, - сказал дон Хуан. - есть такие люди, которыеочень осторожны относительно природы своих поступков. Ихсчастье состоит в том, чтобы действовать с полным знаниемтого, что у них нет времени, поэтому их поступки имеютособую силу. В их поступках есть чувство...Дон Хуан, казалось, потерял нужное слово. Он почесалвиски и улыбнулся. Затем он внезапно поднялся, как если бынаш разговор был закончен. Я остановил его, чтобы онзакончил то, о чем он говорил мне. Он уселся и сложил губыбантиком.- Поступки есть сила, - сказал он. - особенно тогда,когда человек действует, зная, что эти поступки являются егопоследней битвой. Существует особое всепоглощающее счастье втом, чтобы действовать с полным сознанием того, что этотпоступок вполне может быть твоим самым последним поступкомна земле. Я рекомендую, чтобы ты пересмотрел свою жизнь ирассматривал свои поступки в этом свете.Я не согласился с ним. Для меня счастье было в том,чтобы предполагать, что имеется наследуемая непрерывностьмоих поступков и что я смогу продолжать их совершать пожеланию, совершать то, что я делаю в данный момент, особенноесли это мне нравится. Я сказал ему, что мое несогласие былоне просто банальностью, но оно проистекает из тогоубеждения, что этот мир и я сам имеем определеннуюдлительность.Дона Хуана, казалось, забавляли мои попытки придатьсмысл моим мыслям. Он смеялся, качал головой, почесывалволосы и, наконец, когда я говорил об "определеннойдлительности", бросил на землю свою шляпу и наступил на нее.Я кончил тем, что рассмеялся над его клоунадой.
- У тебя нет времени, мой друг, - сказал он. - в этомнесчастье человеческих существ. Никто из нас не имеетдостаточно времени. И твоя длительность не имеет смысла вэтом страшном волшебном мире.- Твоя длительность лишь делает тебя боязливым, -сказал он. - твои поступки не могут иметь того духа, тойсилы, той всеохватывающей силы поступков, выполняемыхчеловеком, который знает, что он сражается в своей последнейбитве на земле. Иными словами твоя длительность не делаеттебя счастливым или могущественным.Я признал, что боюсь думать о том, что я умру, иобвинил его в том, что он вызывает огромное беспокойство вомне своим постоянным разговором о смерти и заботой о ней.- Но мы все умрем, - сказал он.Он указал в направлении холмов вдали.- Там есть нечто, что ожидает меня наверняка, и яприсоединюсь к нему также наверняка, но, может быть, тыдругой, и смерть не ждет тебя совсем?Он засмеялся над моим жестом отчаяния.- Я не хочу думать об этом, дон Хуан.- Почему?- Это бессмысленно. Если она ждет меня, то почему ядолжен об этом заботиться?- Я не сказал, что ты должен об этом заботиться.- Что же тогда я должен делать?- Используй ее, сфокусируй свое внимание на связи междутобой и твоей смертью. Без сожалений, без печали, безгоревания. Сфокусируй свое внимание на том факте, что у тебянет времени, и пусть твои поступки текут соответственно.Пусть каждый из твоих поступков будет твоей последней битвойна земле. Только при таких условиях твои поступки будутиметь законную силу. В этом случае сколько бы ты ни жил, онибудут поступками боязливого человека.- Разве это так ужасно быть боязливым человеком?- Нет. Это не так, если ты бессмертен. Но если тысобираешься умереть, то у тебя нет времени для того, чтобыбыть боязливым просто потому, что твоя боязливостьзаставляет тебя хвататься за что-либо такое, что существуеттолько в твоих мыслях. Это убаюкивает тебя в то время, каквсе вокруг спит. Но затем страшный и волшебный мир разинетна тебя свой рот, как он откроет его на каждого из нас. Итогда ты поймешь, что твои проверенные пути совсем неявляются проверенными. Быть боязливым не дает намрассмотреть и использовать нашу судьбу, как судьбу людей.- Но это неестественно - жить с постоянной мыслью освоей смерти, дон Хуан.- Наша смерть ждет, и вот этот самый поступок, которыймы совершаем сейчас, вполне может быть нашей последнейбитвой на земле, - ответил он бесстрастным голосом. - яназываю его битвой потому, что это сражение, борьба.