Показаны записи 71 - 80 из 444
</>
Re: Онтология/шкала преодоления дисс. сознание-подсозна
lidenskap_frost в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Да, пожалуйста.
А какие ещё техники, кроме шестишагового рефрейминга, можно использовать для тренировки взаимодействия сознания и бессознательног, и преодоления их диссоциаци?
Мне Ангелов за три бакса взяли :) Sacred Unity можно было за 4 подержанную взять, но человек малость ошибся и взял новую за 27 :)
Первую не переводили, вторую (Ангелов) переводили, но насколько я знаю, перевод во-первых неполный, а во-вторых откровенно плохой. Ангелы у меня есть в pdf на английском, причем, с чьими-то комментариями на полях.
Мне привезли посмертную книгу Бейтсона "A Sacred Unity: Further Steps to an Ecology of Mind". И "Angels Fear: Towards an Epistemology of the Sacred". Это так, к слову.
Готов участвовать в покупке
Снова прочел Бейтсона, "Экологию разума" и "Разум и природа". И вот какая мысль. У Бейтсона была своя эпистемология, от которой он отталкивался в своих работах, и с позиций которой он дал хорошую характеристику "Структуре магии" и резко отрицательную "Паттернам". В НЛП вроде тоже есть своя эпистемология, выраженная отчасти базовыми пресуппозициями, отчасти моделями, отчасти техниками. Но и наборы пресуппозиций разные, и формулировки/переводы у них разные, в техниках не всегда все ясно, и т.д. В общем, на мой взгляд, было бы полезно все это привести в порядок. Эпистемологию моделирования человеческой активности. У нас есть темы метапрактика, работы Бейтсона, Эриксона, первокодовые книги. Две книги Бейтсона я уже основательно перелопатил, сделал много выписок. "Ангелов" и "Священное единство" мне должны из штатов привезти. С Эриксоном сложнее, но в качестве базы можно взять "Мудрость Милтона Эриксона". Шестишаговый, как одну из базовых моделей/техник я тоже хорошо разобрал. Теперь задача свести это воедино, убрать изыточность и, возможную, противоречивость, как-то так. Вопрос, собственно, вот в чем - эта работа нужна, с точки зрения метапрактика? Если да, то делать я это буду в журнале метапрактика (некие промежуточные вехи), ну а если нет - делать буду, но уже для себя. Чем-то упорно меня цепляет эта тема.
Я 40 насчитал :)
</>
![[pic]](http://meetville.com/images/quotes/Quotation-Gregory-Bateson-religion-sleep-science-Meetville-Quotes-208299.jpg)
Обновление в базовых в пресуппозициях НЛП (3) Пресуппозиции от Грегори Бейтсона
lidenskap_frost в Metapractice (оригинал в ЖЖ)
http://metapractice.livejournal.com/228967.html
Как уже писалось в Метапрактике, основатель НЛП Ричард Бэндлер считает Грегори Бейтсона (в частности, его книгу "Экология Разума") одним из столпов НЛП. Примечательно, что в своих работах, Бейтсон сам описывает "как он думает", то есть, некую модель своего мышления, при работе с какой-либо проблемой. Но если в "Экологии Разума" это модель дана в достаточно общем виде, то в своей книге "Разум и Природа: Необходимое единство" Бейтсон прямо приводит те пресуппозиции, на которых он основывается сам, и какие рекомендует как те, "с которыми должны считаться любая серьезная эпистемология и любой серьезный эпистемолог."
Бейтсон отдельно указывает, что список пресуппозиций не полон, и кроме того, они должны проверяться, пересматриваться, и должны создаваться новые.
Я перенес весь список практически без изменений, делая только правки, для целостности текста. Пресуппозиции 17 и 18 добавил не из перечня Бейтсона, а из последующих глав книги – но это две пресуппозиции он называет очень важными. Что касается слова «наука» в первой пресуппозиции, тот нужно помнить, что у Бейтсона было свое виденье науки и ее методологии.
1. Наука исследует; она не доказывает.
2. Карта - не территория, и имя - это не предмет, который оно обозначает, но люди неизбежно путают их.
3. Объективного опыта не существует, образы, которые, как мы думаем, мы "воспринимаем", создаются нашим мозгом, все сознательное восприятие (VAKOG) обладает свойствами образа.
4. Процессы восприятия подсознательны, осознаются только результаты; в этих подсознательных процессах используются предпосылки, входящие и в окончательный образ. Свобода воли не может сопротивляться командам, исходящим от непосредственных образов, которые восприятие предъявляет нашему "мысленному взору". Однако ценой утомительных тренировок и поправок эти образы можно частично изменить.
5. Деление воспринимаемого мира на части и целое удобно и, может быть, неизбежно, но ничто не вынуждает нас делать это каким-то одним определенным образом; объяснение чего-либо всегда следует из описания, но само это описание неизбежно содержит произвольные характеристики, в зависимости от способа деления воспринимаемого мира.
6. Поведение единичных элементов непредсказуемо.
7. Поведение систем элементов предсказуемо.
8. В области коммуникации, организации, мышления, обучения и эволюции из ничего ничто не возникнет без информации.
9. Число - это не количество. Числа - это результат счета. Количество - результат измерения. Это означает, что числа могут быть точными, количество всегда приблизительно.
10. Количество не определяет паттерна. Паттерн невозможно объяснить только с помощью количества. Но отношение между двумя количествами - это уже начало паттерна. Иными словами, количество и паттерн относятся к разным логических типам, и их трудно совместить друг с другом в одной мысли.
11. В биологии не бывает монотонных "величин", полезные вещества, вещи, паттерны или последовательности переживаний, в каком-нибудь отношении "хорошие" для организма - продукты питания, условия жизни, температура, развлечения, секс, и так далее - никогда не бывают такими, чтобы их всегда лучше было иметь как можно больше. В действительности, для каждого объекта и переживания существует некая оптимальная величина.
12. Малое иногда прекрасно; есть оптимальный размер, превышение которого может быть смертельно опасным.
13. Логика - плохая модель причины и следствия. Когда причинно-следственные связи приобретают циклический (или еще более сложный) характер, то их описание или отображение на логику приводит к противоречиям, поскольку логика не содержит понятия времени.
14. Причинность не действует в обратную сторону. В случае циклических причинно-следственных связей изменение в любой части цикла может считаться причиной более позднего изменения любой переменной в любом месте этого цикла.
15. Язык обычно подчеркивает лишь одну сторону любого взаимодействия. Необходимо четко сознавать универсальную истину: что-бы из себя ни представляли "объекты" вещественного мира, в мир коммуникации и смысла они проникают лишь с помощью своих имен, качеств и атрибутов (т.е. посредством информации об их внутренних и внешних отношениях и взаимодействиях). Для четкости мышления желательно, чтобы все качества, свойства, прилагательные и т.д., относились, по крайней мере, к двум наборам взаимодействий во времени: информации об их внутренних и внешних отношениях и взаимодействиях.
16. "Устойчивость" и "изменение" описывают части наших описаний. Следовательно, когда мы говорим о живых объектах, все утверждения об "устойчивости" должны дополняться некоторым описанием, поясняющим, к какому логическому типу относится слово "устойчивый".
17. Два описания лучше, чем одно.
18. Чтобы могло осуществиться изменение, то новое, которое при этом возникает, должно удовлетворять двум требованиям. Оно должно подходить к внутренним условиям связности самого организма, и оно должно подходить к внешним условиям среды.
Как уже писалось в Метапрактике, основатель НЛП Ричард Бэндлер считает Грегори Бейтсона (в частности, его книгу "Экология Разума") одним из столпов НЛП. Примечательно, что в своих работах, Бейтсон сам описывает "как он думает", то есть, некую модель своего мышления, при работе с какой-либо проблемой. Но если в "Экологии Разума" это модель дана в достаточно общем виде, то в своей книге "Разум и Природа: Необходимое единство" Бейтсон прямо приводит те пресуппозиции, на которых он основывается сам, и какие рекомендует как те, "с которыми должны считаться любая серьезная эпистемология и любой серьезный эпистемолог."
Бейтсон отдельно указывает, что список пресуппозиций не полон, и кроме того, они должны проверяться, пересматриваться, и должны создаваться новые.
Я перенес весь список практически без изменений, делая только правки, для целостности текста. Пресуппозиции 17 и 18 добавил не из перечня Бейтсона, а из последующих глав книги – но это две пресуппозиции он называет очень важными. Что касается слова «наука» в первой пресуппозиции, тот нужно помнить, что у Бейтсона было свое виденье науки и ее методологии.
1. Наука исследует; она не доказывает.
2. Карта - не территория, и имя - это не предмет, который оно обозначает, но люди неизбежно путают их.
3. Объективного опыта не существует, образы, которые, как мы думаем, мы "воспринимаем", создаются нашим мозгом, все сознательное восприятие (VAKOG) обладает свойствами образа.
4. Процессы восприятия подсознательны, осознаются только результаты; в этих подсознательных процессах используются предпосылки, входящие и в окончательный образ. Свобода воли не может сопротивляться командам, исходящим от непосредственных образов, которые восприятие предъявляет нашему "мысленному взору". Однако ценой утомительных тренировок и поправок эти образы можно частично изменить.
5. Деление воспринимаемого мира на части и целое удобно и, может быть, неизбежно, но ничто не вынуждает нас делать это каким-то одним определенным образом; объяснение чего-либо всегда следует из описания, но само это описание неизбежно содержит произвольные характеристики, в зависимости от способа деления воспринимаемого мира.
6. Поведение единичных элементов непредсказуемо.
7. Поведение систем элементов предсказуемо.
8. В области коммуникации, организации, мышления, обучения и эволюции из ничего ничто не возникнет без информации.
9. Число - это не количество. Числа - это результат счета. Количество - результат измерения. Это означает, что числа могут быть точными, количество всегда приблизительно.
10. Количество не определяет паттерна. Паттерн невозможно объяснить только с помощью количества. Но отношение между двумя количествами - это уже начало паттерна. Иными словами, количество и паттерн относятся к разным логических типам, и их трудно совместить друг с другом в одной мысли.
11. В биологии не бывает монотонных "величин", полезные вещества, вещи, паттерны или последовательности переживаний, в каком-нибудь отношении "хорошие" для организма - продукты питания, условия жизни, температура, развлечения, секс, и так далее - никогда не бывают такими, чтобы их всегда лучше было иметь как можно больше. В действительности, для каждого объекта и переживания существует некая оптимальная величина.
12. Малое иногда прекрасно; есть оптимальный размер, превышение которого может быть смертельно опасным.
13. Логика - плохая модель причины и следствия. Когда причинно-следственные связи приобретают циклический (или еще более сложный) характер, то их описание или отображение на логику приводит к противоречиям, поскольку логика не содержит понятия времени.
14. Причинность не действует в обратную сторону. В случае циклических причинно-следственных связей изменение в любой части цикла может считаться причиной более позднего изменения любой переменной в любом месте этого цикла.
15. Язык обычно подчеркивает лишь одну сторону любого взаимодействия. Необходимо четко сознавать универсальную истину: что-бы из себя ни представляли "объекты" вещественного мира, в мир коммуникации и смысла они проникают лишь с помощью своих имен, качеств и атрибутов (т.е. посредством информации об их внутренних и внешних отношениях и взаимодействиях). Для четкости мышления желательно, чтобы все качества, свойства, прилагательные и т.д., относились, по крайней мере, к двум наборам взаимодействий во времени: информации об их внутренних и внешних отношениях и взаимодействиях.
16. "Устойчивость" и "изменение" описывают части наших описаний. Следовательно, когда мы говорим о живых объектах, все утверждения об "устойчивости" должны дополняться некоторым описанием, поясняющим, к какому логическому типу относится слово "устойчивый".
17. Два описания лучше, чем одно.
18. Чтобы могло осуществиться изменение, то новое, которое при этом возникает, должно удовлетворять двум требованиям. Оно должно подходить к внутренним условиям связности самого организма, и оно должно подходить к внешним условиям среды.
Нашел у Лотмана - уж не языкоид ли он описывает?
"О романе Булгакова. Роман построен как переплетение двух самостоятельных текстов: один повествует о событиях, развертывающихся в Москве, современной автору, другой — в древнем Ершалаиме. Московский текст обладает признаками «реальности»: он имеет бытовой характер, перегружен правдоподобными, знакомыми читателю деталями и предстает как прямое продолжение знакомой читателю современности. В рбмане он представлен как некоторый первичный текст нейтрального уровня. В отличие от него, повествование об Ершалаиме все время имеет характер «текста в тексте». Если первый текст — создание Булгакова, то второй создают герои романа. Ирреальность второго текста подчеркивается тем, что ему предшествует метатекстовое обсуждение того,
как его следует писать; ср.: Иисуса «...на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор...»1. Таким образом, если относительно первого субтекста нас хотят уверить, что он имеет реальные денотаты, то относительно второго демонстративно убеждают, что таких денотатов нет. Это достигается и постоянным подчеркиванием текстовой природы глав об Ершалаиме (сначала рассказ Воланда, потом роман Мастера), и тем, что московские главы преподносятся как реальность, которую можно увидеть, а ершалаимские — как рассказ, который слушают или читают.
Ершалаимские главы неизменно вводятся концовками московских, которые становятся их зачинами, подчеркивая их вторичную природу: «...заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал: — Все просто: в белом плаще...» — конец первой главы; начало второй: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой <...> вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Глава «Казнь» вводится как сон Ивана2: «...и ему стало сниться, что солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора
оцеплена двойным оцеплением...» — конец пятнадцатой; начало шестнадцатой главы: «Солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением». Дальше текст об Ершалаиме вводится как сочинения Мастера: «...хотя бы до самого рассвета, могла Маргарита шелестеть листами тетрадей, разглядывать их и целовать и перечитывать слова: — Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город... Да, тьма...» — конец двадцать четвертой; начало двадцать пятой главы: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город».
Однако, как только эта инерция распределения реального — нереального устанавливается, начинается игра с читателем за счет перераспределения границ между этими сферами. Во-первых, московский мир («реальный») наполняется самыми фантастическими событиями, в то время как «выдуманный» мир романа Мастера подчинен строгим законам бытового правдоподобия. На уровне сцепления элементов сюжета распределение «реального» и «ирреального» прямо противоположно. Кроме того, элементы метатекстового повествования вводятся и в московскую линию (правда, весьма редко), создавая схему: автор рассказывает о своих героях, его герои рассказывают историю Иешуа и Пилата: «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?» Наконец, в идейно-философском смысле это углубление в «рассказ о рассказе» представляется Булгакову не удалением от реальности в мир словесной игры (как это имеет место, например, в «Рукописи, найденной в Сарагоссе» Яна Потоцкого), а восхождением от кривляющейся кажимости мнимо реального мира к подлинной сущности мировой мистерии. Между двумя текстами устанавливается зеркальность, но то, что кажется реальным объектом, выступает лишь как искаженное отражение того, что само казалось отражением."
"О романе Булгакова. Роман построен как переплетение двух самостоятельных текстов: один повествует о событиях, развертывающихся в Москве, современной автору, другой — в древнем Ершалаиме. Московский текст обладает признаками «реальности»: он имеет бытовой характер, перегружен правдоподобными, знакомыми читателю деталями и предстает как прямое продолжение знакомой читателю современности. В рбмане он представлен как некоторый первичный текст нейтрального уровня. В отличие от него, повествование об Ершалаиме все время имеет характер «текста в тексте». Если первый текст — создание Булгакова, то второй создают герои романа. Ирреальность второго текста подчеркивается тем, что ему предшествует метатекстовое обсуждение того,
как его следует писать; ср.: Иисуса «...на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор...»1. Таким образом, если относительно первого субтекста нас хотят уверить, что он имеет реальные денотаты, то относительно второго демонстративно убеждают, что таких денотатов нет. Это достигается и постоянным подчеркиванием текстовой природы глав об Ершалаиме (сначала рассказ Воланда, потом роман Мастера), и тем, что московские главы преподносятся как реальность, которую можно увидеть, а ершалаимские — как рассказ, который слушают или читают.
Ершалаимские главы неизменно вводятся концовками московских, которые становятся их зачинами, подчеркивая их вторичную природу: «...заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал: — Все просто: в белом плаще...» — конец первой главы; начало второй: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой <...> вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Глава «Казнь» вводится как сон Ивана2: «...и ему стало сниться, что солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора
оцеплена двойным оцеплением...» — конец пятнадцатой; начало шестнадцатой главы: «Солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением». Дальше текст об Ершалаиме вводится как сочинения Мастера: «...хотя бы до самого рассвета, могла Маргарита шелестеть листами тетрадей, разглядывать их и целовать и перечитывать слова: — Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город... Да, тьма...» — конец двадцать четвертой; начало двадцать пятой главы: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город».
Однако, как только эта инерция распределения реального — нереального устанавливается, начинается игра с читателем за счет перераспределения границ между этими сферами. Во-первых, московский мир («реальный») наполняется самыми фантастическими событиями, в то время как «выдуманный» мир романа Мастера подчинен строгим законам бытового правдоподобия. На уровне сцепления элементов сюжета распределение «реального» и «ирреального» прямо противоположно. Кроме того, элементы метатекстового повествования вводятся и в московскую линию (правда, весьма редко), создавая схему: автор рассказывает о своих героях, его герои рассказывают историю Иешуа и Пилата: «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?» Наконец, в идейно-философском смысле это углубление в «рассказ о рассказе» представляется Булгакову не удалением от реальности в мир словесной игры (как это имеет место, например, в «Рукописи, найденной в Сарагоссе» Яна Потоцкого), а восхождением от кривляющейся кажимости мнимо реального мира к подлинной сущности мировой мистерии. Между двумя текстами устанавливается зеркальность, но то, что кажется реальным объектом, выступает лишь как искаженное отражение того, что само казалось отражением."
Дочитали до конца.