Дон Хуан терпеливо выслушал мои жалобы.
"Ты слишком слаб", он сказал. "Ты торопишься, когда следует ждать, но ты ждешь, когда следует торопиться. Ты слишком много думаешь. Сейчас ты думаешь, что нельзя терять время. Некоторое время назад ты думал, что ты больше не хочешь курить. Твоя жизнь слишком развязная; ты недостаточно собран, чтобы встречаться с дымком. Я отвечаю за тебя, и я не хочу, чтобы ты умер как проклятый дурак."
Я смутился.
"Что я могу сделать, дон Хуан? Я очень нетерпелив."
"Живи как воин! Я уже тебе говорил, воин берет на себя ответственность за свои действия; за наиоблее простые из своих действий. Ты делаешь то, о чем ты думаешь, и это ошибочно. Ты потерпел неудачу со стражем из-за своих мыслей."
"Как я потерпел неудачу, дон Хуан?"
"Ты думаешь обо всём. Ты думал о страже и, посему, не смог преодолеть его."
"Сначала ты должен жить как воин. Я думаю, ты отлично это понимаешь."
Я хотел вставить что-нибудь в своё оправдание, но он жестом показал мне молчать.
"Твоя жизнь довольно собранная", он продолжил. "Фактически, твоя жизнь более собранная, чем жизнь Паблито или Нестора, учеников Генаро, и всё же они видят, а ты нет. Твоя жизнь более собранная, чем жизнь Эллигио, и он вероятно начнет видеть раньше тебя. Это сбивает меня с толку. Даже Генаро никак не может преодолеть это. Ты честно выполнил всё, что я сказал тебе сделать.
Всё, чему меня научил мой бенефактор, на первой стадии обучения, я передал тебе. Правило верное, шаги не могут быть изменены. Ты сделал всё, что требуется сделать, и всё же ты не видишь; но для тех, кто видит, как Генаро, ты выглядишь как если бы ты видел. Я полагаюсь на это и я оказываюсь одурачен. Ты всегда разворачиваешься и ведёшь себя как идиот, который не видит, что конечно же является для тебя правильным."
Слова дона Хуана глубоко меня поразили. Я не знаю почему, но я был близок к слезам. Я начал рассказывать о моём детстве и меня накрыла волна жалости к себе. Дон Хуан пристально на меня смотрел короткое мгновение и затем отвёл свои глаза. Это был проникающий взгляд. Я почувствовал, что он в действительности схватил меня своими глазами. У меня было ощущение двух пальцев, нежно сжавших меня, и я заметил странное возбуждение, нетерпение, приятное отчаяние в области моего солнечного сплетения. Я начал осознавать свою брюшную область. Я почувствовал ее тепло. Я больше не мог сказать что-либо связно и начал бормотать, а потом и вовсе перестал говорить.
"Возможно, это обещание", сказал дон Хуан после долгой паузы.
"Прошу прощения?"
"Обещание, которое ты однажды оставил, давным давно."
"Какое обещание?"
"Может быть, ты мне можешь это сказать. Ты же помнишь его, разве нет?"
"Не помню."
"Однажды ты по-обещал нечто очень важное. Я подумал, что, возможно, твоё обещание останавливает тебя от того, чтобы видеть."