... ↑
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Как было показано выше, в теории «вербального бессознательного» мышление предстает как высокоуровневый процесс динамического взаимодействия ментальной модели (образного компонента) и имплицитных вербализаций. То развернутое и рефлексивное мышление, с которым мы имеем дело в случае взрослого человека, является результатом усвоения языка, притом структура языка влияет на когнитивный стиль. Важное следствие этой идеи состоит в том, что невозможно говорить о «мышлении» как о чем-то самостоятельном в сравнении с «языком», и в то же время нельзя говорить о «языке» как о формальной системе символов, не зависящей от образного содержания (ср. с базовой идеей когнитивной лингвистики). Старый тезис «лингвистической относительности» о влиянии языка на мышление, таким образом, не должен пониматься буквально.
Сходную идею высказывал Г.П. Щедровицкий в 1950-60-е гг. в рамках теории «языкового мышления», являющейся развитием представления Л.С. Выготского о «речевом мышлении». Согласно Щедровицкому, попытки объяснить взаимоотношение языка и мышление, исходя либо из тождества языка и мышления, либо из их радикального различия, принципиально неудовлетворительны. Логически правильная модель должна строиться по совсем иной схеме: «Нужно исходить из того, что существует один целостный объект, назовем его условно “языковым мышлением”, а “язык” и “мышление” выделены в нем как абстракции, взятые в разных ракурсах или в разных “поворотах” объекта в связи с решением различных задач» . Языковое мышление, согласно Щедровицкому, является интегральным механизмом, к которому у нас отсутствует непосредственный доступ: исследовать его можно только на основе внешних проявлений, связанных с поведением людей. Ключевым способом доступа к мышлению является речь и ее продукт – язык.