ФОРМА, ВЕЩЕСТВОМ РАЗЛИЧИЕ* ↑
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
* Bateson G. Form, Substance and Difference // General Semantics Bulletin. 1970. N37. Лекция, прочитанная 19 января 1970 года на Девятнадцатом ежегодном мемориале Кожибского.
...
Что я имею в виду под "своим" разумом?
Я полагаю, что очерчивание границ индивидуального разума всегда должно зависеть от того феномена, который мы хотим понять или объяснить. Очевидно, что существует множество контуров движения сообщений за пределами нашей кожи, и эти контуры и переносимые ими сообщения должны считаться частью ментальной системы всегда, когда этого требует суть дела.
Представьте себе дерево и человека с топором. Мы наблюдаем, как топор пролетает через воздух и производит срезы в уже существующем на дереве зарубе. Если мы хотим объяснить этот феномен, нам следует принять во внимание различия в зарубе на дереве, различия в сетчатке глаза человека, различия в его ЦНС, различия в его эфферентных нервных сообщениях, различия в поведении его мышц, различия в движении топора... и так вплоть до различий срезов, которые топор производит на дереве. Наше объяснение (для определенных целей) будет ходить и ходить кругами по этому контуру. В принципе, если вы хотите объяснить или понять что-то в человеческом поведении, вам всегда придется иметь дело с полными (завершенными) контурами. Это - элементарная кибернетическая мысль.
Элементарная кибернетическая система с циркулирующими сообщениями - это, фактически, простейшая единица разума, а трансформа различия, движущаяся по контуру, - элементарная идея. Более сложные системы, возможно, больше заслуживают того, чтобы называться ментальными системами, однако суть того, о чем мы говорим, именно такова. Единица, выказывающая характеристики метода "проб и ошибок", имеет законное право называться ментальной системой.
Но как насчет "меня"? Предположим, я слепой и пользуюсь тростью. Я иду: тук-тук-тук. Где начинаюсь "Я"? Граничит ли моя ментальная система с ручкой трости? Граничит ли она с моей кожей? Начинается ли она вверх от середины трости? Начинается ли она с наконечника трости? Все эти вопросы бессмысленны. Трость - проводник, вдоль которого передаются трансформы различия. Чтобы очертить систему, нужно так провести разграничительные линии, чтобы они не пересекали ни один из этих проводников, поскольку это сделало бы вещи необъяснимыми. Если требуется объяснить данный фрагмент поведения, например, движение слепого человека, то для этой цели понадобятся улица, трость, человек; улица, трость, человек; и так далее круг за кругом.
4 комментария
сначала старые сначала новые
Но когда слепой садится, чтобы съесть свой завтрак, его трость и передаваемые ею сообщения более не релевантны, если требуется понять его питание.
Я думаю, что в дополнение к сказанному об определении индивидуального разума необходимо упомянуть релевантные области памяти и "банков" данных. В конце концов, можно сказать, что простейший кибернетический контур имеет память динамического типа, базирующуюся не на статическом накоплении, а на движении информации вокруг контура. Поведение регулятора паровой машины в момент t2 частично определяется тем, что он делал в момент t1, где интервал между t2, и t1 есть время, необходимое информации для полного обхода контура.
Таким образом, мы получаем картину разума как синонима кибернетической системы: совокупной системы обработки релевантной информации, применяющей метод "проб и ошибок". И мы знаем, что внутри разума (в самом широком смысле этого слова) будет существовать иерархия субсистем, любую из которых мы можем назвать индивидуальным разумом.
Но эта картина в точности подобна той, к которой мы пришли при обсуждении единицы эволюции. Я полагаю, что эта идентичность - самое важное обобщение из всего, что я здесь сегодня говорил.
При рассмотрении единицы эволюции я утверждал, что на каждой ступени обязательно нужно включать завершенные контуры вне протоплазмического агрегата, будь то "ДНК в клетке", или "клетка в теле", или "тело в окружающей среде". Иерархическая структура не является чем-то новым. Ранее мы говорили о развивающемся индивидууме, семейной линии, таксоне и так далее. Теперь о каждой ступени иерархии нужно думать как о системе, а на как об обрубке, вырезанном и визуализированном в противопоставлении окружающей матрице.
Я думаю, что в дополнение к сказанному об определении индивидуального разума необходимо упомянуть релевантные области памяти и "банков" данных. В конце концов, можно сказать, что простейший кибернетический контур имеет память динамического типа, базирующуюся не на статическом накоплении, а на движении информации вокруг контура. Поведение регулятора паровой машины в момент t2 частично определяется тем, что он делал в момент t1, где интервал между t2, и t1 есть время, необходимое информации для полного обхода контура.
Таким образом, мы получаем картину разума как синонима кибернетической системы: совокупной системы обработки релевантной информации, применяющей метод "проб и ошибок". И мы знаем, что внутри разума (в самом широком смысле этого слова) будет существовать иерархия субсистем, любую из которых мы можем назвать индивидуальным разумом.
Но эта картина в точности подобна той, к которой мы пришли при обсуждении единицы эволюции. Я полагаю, что эта идентичность - самое важное обобщение из всего, что я здесь сегодня говорил.
При рассмотрении единицы эволюции я утверждал, что на каждой ступени обязательно нужно включать завершенные контуры вне протоплазмического агрегата, будь то "ДНК в клетке", или "клетка в теле", или "тело в окружающей среде". Иерархическая структура не является чем-то новым. Ранее мы говорили о развивающемся индивидууме, семейной линии, таксоне и так далее. Теперь о каждой ступени иерархии нужно думать как о системе, а на как об обрубке, вырезанном и визуализированном в противопоставлении окружающей матрице.
Эта идентичность единицы разума и единицы эволюционного выживания имеет огромную важность, причем не только теоретическую, но также и этическую.
Это означает, что сейчас я пытаюсь локализовать нечто, что называю "Разумом", как что-то имманентное большой биологической системе - экосистеме. Если же я начерчу границы системы на другом уровне, тогда разум будет имманентен совокупной эволюционной структуре. Если эта идентичность ментальной и эволюционной единиц верна в широком смысле слова, наше мышление претерпевает многочисленные сдвиги.
Во-первых, возьмем экологию. В настоящий момент экология имеет две стороны: одна называется биоэнергетикой, т.е. это экономика энергии и материалов внутри кораллового рифа, в лесу или в городе, а вторая - это экономика информации, энтропии, негативной энтропии и т.д. Они не очень хорошо совмещаются именно по той причине, что в двух типах экологии единицы имеют различные границы. Для биоэнергетики естественно и целесообразно думать о единицах, ограниченных клеточной мембраной или кожей, либо о единицах, состоящих из множеств родственных индивидуумов. Эти границы становятся рубежами, на которых можно делать измерения для определения аддитивно-субтрактивного бюджета энергии для данной единицы. По контрасту, информационная (энтропийная) экология имеет дело с вычислением бюджета контуров и бюджета вероятностей. Результирующий бюджет является дробным, а не субтрактивным. Границы должны включать релевантные контуры, а не перерезать их.
Более того, само значение "выживания" изменяется, когда мы перестаем говорить о выживании чего-то, ограниченного кожей, и начинаем думать о выживании системы идей в контуре. То, что под кожей, приходит в хаос после смерти, контуры внутри кожи приходят в хаос после смерти. Однако идеи после дальнейшей трансформации могут уйти в мир в виде книг или произведений искусства. Сократ как биоэнергетический индивидуум мертв. Однако многое от него по-прежнему живет как компонент современной экологии идей [5].
5 Выражением "экология идей" я обязан эссе сэра Джеффри Виккерса "Экология идей" (Vickers, 1968).
Также ясно что теология изменяется, а возможно, и обновляется. В течение 5000 лет средиземноморские религии раскачивались в одну и в другую сторону между имманентным и трансцендентным. В Вавилоне трансцендентные боги пребывали на вершинах холмов. В Египте имманентный бог пребывал в фараоне. Христианство является сложной комбинацией обоих верований.
Кибернетическая эпистемология, которую я вам изложил, предлагает новый подход. Индивидуальный разум имманентен, но не только телу, а также контурам и сообщениям вне тела. Также есть больший Разум, в котором индивидуальный разум - только субсистема. Этот больший Разум можно сравнить с Богом, и он, возможно, и есть то, что некоторые люди понимают под "Богом", однако он по-прежнему имманентен совокупной взаимосвязанной социальной системе и планетарной экологии.
Фрейдистская психология расширила концепцию разума вглубь ради включения всей внутрителесной коммуникативной системы (автономной, связанной с привычками), а также широкого спектра бессознательных процессов. То, о чем говорю я, расширяет разум вовне. И оба эти изменения сужают сферу компетенции сознательного "Я". Тут становится уместным известное смирение, смягчаемое удовлетворением или радостью быть частью чего-то большего. Если хотите, частью Бога.
Если вы помещаете Бога вовне, ставите его лицом к лицу с его творением и если при этом у вас есть идея, что вы созданы по его образу и подобию, то вы естественно и логично станете видеть себя вне и против окружающих вещей. Если же вы самонадеянно приписываете весь разум самому себе, вы станете видеть окружающий мир как неразумный и, следовательно, не заслуживающий моральных или этических оценок. Окружающая среда станет казаться предназначенной для эксплуатации. Вашей единицей выживания станете вы сами, ваш народ или ваши сородичи, противопоставленные окружению других социальных единиц, других рас, зверей и овощей.
Если таковы ваши представления о ваших отношениях с природой и при этом вы имеете современную технологию, ваша вероятность выживания будет такой же, как у снежинки в аду. Вы погибнете либо от токсичных отходов своей собственной ненависти, либо просто от перенаселения и сверхистощения почв.
Если я прав, следует полностью реконструировать наши представления о себе и других людях. Ничего смешного в этом нет, и я не знаю, сколько нам отпущено на это времени. Если мы продолжим действовать на основе предпосылок, модных в докибернетическую эру, и особенно акцентированных и усиленных в период индустриальной революции, по-видимому, ратифицировавшей дарвиновскую единицу выживания, мы можем иметь двадцать или тридцать лет до того, как логичное reductio ad absurdum наших старых позиций уничтожит нас. Никто не знает, сколько времени у нас в запасе в рамках нынешней системы, пока на нас не обрушится катастрофа более серьезная, чем гибель некоторых групп или наций. Возможно, на сегодня самая важная задача - это научиться думать по-новому. Позвольте сказать, что я не знаю, как думать таким образом. Интеллектуально я могу стоять здесь и давать вам аргументированное освещение этого вопроса, но, если я рублю дерево, я по-прежнему думаю, что это "Грегори Бейтсон" рубит дерево. Это "Я" рублю дерево. "Я" по-прежнему являюсь сам для себя исключительно конкретным объектом, отличающимся от всего того, что я называл "разумом".
Шаг к тому, чтобы осознать и сделать привычным другой вид мышления, чтобы стало естественным думать таким образом, когда берешь стакан воды или рубишь дерево, - такой шаг не прост.
Я совершенно серьезно призываю вас не доверять политическим решениям, исходящим от лиц, еще не имеющих этой привычки.
Есть некоторый опыт и некоторые дисциплины, которые могли бы помочь мне представить, на что похожа эта привычка к правильному мышлению. Под влиянием ЛСД я, как и многие другие, испытал исчезновение разделения между "Я" и музыкой, которую слушал. Воспринимающий и воспринимаемое странным образом объединились в единую сущность. Это, несомненно, более правильное состояние, нежели то, в котором кажется, что "я слушаю музыку". В конце концов, звук - это "вещь в себе", но мое восприятие звука является частью разума.
Говорят, что, когда Иоганна Себастьяна Баха спросили, как ему удается так божественно играть, он ответил: "Я играю ноты в том порядке, как они написаны. А музыку делает Бог". Однако не многие из нас могут претендовать на эпистемологическую корректность Баха или Уильяма Блейка, который знал, что единственная реальность - это поэтическое воображение. Поэты знали эти вещи веками, но большинство из нас впало во всевозможные виды ложных овеществлений "Я" и разделений "Я" и "переживания".
Еще один ключ, еще один случай, когда природа разума на мгновение прояснилась, был дан мне знаменитыми экспериментами Адельберта Эймса, касающимися оптических иллюзий при восприятии глубины. В качестве морской свинки Эймса вы обнаруживаете, что те ментальные процессы, посредством которых вы создаете мир в трехмерной перспективе, находятся в вашем разуме, однако являются полностью бессознательными и совершенно не поддаются волевому контролю. Конечно, все мы знаем, что это так, что разум создает образы, которые "мы" затем видим. Однако прямой опыт того, о чем мы всегда знали, все же является глубоким эпистемологическим шоком.
Пожалуйста, поймите меня правильно. Когда я говорю, что поэты всегда знали эти вещи либо что большая часть ментального процесса бессознательна, я не выступаю адвокатом большего использования эмоций или меньшего использования интеллекта. Разумеется, если то, что я говорил, хотя бы приблизительно верно, наши идеи, касающиеся связи мысли и эмоций, нуждаются в ревизии. Если границы "эго" неправильно очерчены либо даже полностью фиктивны, может стать бессмысленным рассматривать эмоции, сновидения и наши бессознательные вычисления перспективы как "чуждые эго".
Мы живем в странную эпоху, когда многие психологи пытаются "гуманизировать" свою науку, проповедуя антиинтеллектуальные учения. С тем же успехом они могли бы попытаться, отвергнув математические инструменты, сделать физику более физической.
Попытка отделить интеллект от эмоций чудовищна, и я полагаю, что в равной степени чудовищна и опасна попытка отделить внешний разум от внутреннего. Или отделить разум от тела.
Блейк замечал: "В слезе есть интеллект", а Паскаль утверждал: "У сердца есть свои рассуждения, о которых рассудок ничего не знает". Нас не должен смущать тот факт, что рассуждения сердца (или гипоталамуса) сопровождаются ощущениями радости или горя. Эти вычисления связаны с тем, что жизненно важно для млекопитающих, а именно с вопросами отношений, под которыми я имею в виду любовь, ненависть, уважение, зависимость, доминирование, отыгрывание ролей и визуальное наблюдение таковых. Все это стоит в центре жизни любого млекопитающего, и я не вижу причин не назвать эти вычисления "мыслями", хотя, несомненно, единицы вычисления отношений отличаются от тех единиц, которые мы используем для вычисления вещей, поддающихся изоляции.
Между одним и другим видами мыслей существуют мосты, и мне кажется, что художники и поэты особо заинтересованы в этих мостах. Дело не в том, что искусство - это выражение бессознательного, оно скорее занято отношениями между уровнями ментального процесса. Произведение искусства может дать возможность анализа некоторых бессознательных мыслей художника, однако я считаю, что, например, фрейдовский анализ "Марии на коленях у святой Анны" Леонардо бьет совершенно мимо смысла всего произведения. Мастерство художника заключается в комбинировании многих уровней разума - бессознательного, сознательного и внешнего - для создания комбинированного высказывания. Это не есть вопрос выражения единственного уровня.
Аналогично, когда Айседора Дункан сказала: "Если бы я могла это сказать, мне не нужно было бы этого танцевать", она говорила чепуху, поскольку ее танец касался комбинации речи и движения.
Если то, что я сказал, верно, нужно, разумеется, пересмотреть все основания эстетики. Как кажется, мы связываем чувства не только с вычислениями сердца, но также и с вычислениями внешних контуров разума. Мы осознаем "красоту" или "уродство" тогда, когда различаем во внешнем мире действие креатуры. "Дикий шиповнику реки" прекрасен потому, что нам ясно, что комбинация различий, составляющая его облик, могла быть достигнута только благодаря обработке информации, т.е. благодаря мысли. Мы узнаём другой разум внутри нашего собственного внешнего разума.
И наконец, есть смерть. Вполне понятно, что в цивилизации, отделяющей разум от тела, мы должны либо попытаться забыть смерть, либо создать мифологию о выживании трансцендентного разума. Но если разум имманентен не только тем контурам информации, которые расположены внутри тела, но также и внешним контурам, смерть приобретает новый аспект. Тот индивидуальный узел контуров, который я называю своим "Я", теряет свою исключительную драгоценность, поскольку этот узел есть только часть большего разума.
Те идеи, из которых, как кажется, я состою, могут стать также имманентны вам. Они могут выжить... если они истинны.