"безмолвие" ↑

metanymous 07 февраля 2014, 13:55 в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)

Повозка, запряженная волами, с зажженным фонарем, поднималась по дороге; каждая частица железного обода медленно соприкасалась с затвердевшей почвой. Возница спал, но волы знали дорогу домой; они прошли мимо, и вскоре их поглотила тьма. Теперь наступила особенно интенсивная тишина. Вечерняя звезда стояла над горой, но вскоре и она скрылась из виду. Где то вдали кричала сова; вокруг вас кипела неугомонная деятельность: мир ночных насекомых ожил и засуетился; однако все это не нарушало безмолвия. Оно все удерживало в себе: звезды, одинокую сову, мириады насекомых. Если к нему прислушивались, вы его теряли; но если вы сами были этим безмолвием — оно радушно вас принимало. Тот, кто наблюдает, следит, никогда не может быть этим безмолвием: он глядит со стороны, но не находится в нем. Наблюдающий только переживает, он никогда не является переживанием, тем, что он наблюдает.

...

Я сознавал, что сердце мое билось учащенно; мое сердце вполне здорово, но когда я вошел в парк, я едва мог дышать и, как мне казалось, готов был упасть в обморок. Я опустился на скамью, а по моим щекам лились слезы. Стояла почти непереносимая тишина, и эта тишина очищала все от страданий и скорби. Когда я прошел в глубину парка, в воздухе послышалась музыка. Я был изумлен, так как вблизи не было домов, и никто в парке не мог включить радио в такой ранний час. Музыка была частью всего. Вся благодать, все сострадание мира пребывали в этом парке, и там был Бог».

...

Мне казалось, что я погружен в творчество; вокруг него была святость и благословение. Если бы мне надо было выразить это словами религии, я сказал бы. Но не надо. Слова религии не звучат, они более не имеют для меня никакого значения. Это был центр Творчества, сам Бог... Опять эти слова! Но я говорю вам, что там было нечто святое, — не созданная человеком святость церквей, воскурений и гимнов, весь этот незрелый вздор. Это было нечто непорочное, не тронутое мыслью, и слезы катились у меня по щекам; с меня было начисто смыто все мое прошлое. Белка перестала суетиться и хлопотать о еде; стояла удивительная тишина — не тишина ночей, когда все спит, а то безмолвие, в котором все бодрствовало.

...

Был удивительный вечер, наполненный в себе и насыщенный силой; но пока покачивало по холмам, время неожиданно прекратилось. Дорожный знак указывал, что от главного шоссе, которое шло на север, было восемнадцать миль; потребовалось бы около получаса, чтобы до него доехать, т.е. необходимо было и время и пространство. Однако как раз в тот момент, когда глаза увидели этот знак, находившийся около дороги, время и пространство исчезли. Вокруг были и синее небо, и золотые холмы, обширные и вечные, но они составляли часть этого вневременного бытия. Глаза и ум внимательно следили за дорогой; темные, одинокие деревья стояли живые и исполненные силы; на холмах выделялась каждая отдельная травинка скошенного сена, простая и ясная. Свет позднего вечера тихо окутывал деревья и холмы. Единственным признаком движения была мчавшаяся машина. Тишина, пронизывавшая промежутки между словами, была частью этого неизмеримого безмолвия. Вскоре шоссе кончится и сольется с другим, а последнее тоже где то имеет конец; настанет время, когда эти безмолвные темные деревья засохнут, свалятся, а их прах будет развеян и исчезнет. Когда придут дожди, появится нежная зеленая трава, но и она вскоре завянет.

...

Далеко за пальмами было море, беспокойное и жестокое; оно никогда не было тихим, но всегда бурным, с волнами и сильными течениями. В полной тишине его рев можно было услышать на далеком расстоянии от берега; в его глухом рокоте слышались предостережения и угрозы. Но здесь, среди пальм, были глубокие тени, и пребывала тишина. Была полная луна и почти так же светло, как днем, но без жары и зноя; а свет, падавший на покачивающиеся пальмы, был нежен и прекрасен. Красота шла не только от лунного света на пальмах, но также и от теней, от круглых стволов, от сверкающих вод и щедрой земли. Земля, небо, шагающий путник, квакающие лягушки, дальние свистки поезда — все это составляло одно целое, которое нельзя измерить умом.

Джидду Кришнамурти

Проблемы жизни