Обучая гипнотерапевтов, Эриксон не просто читал им лекции, он гипнотизировал их. Этому есть несколько объяснений. Во-первых, поскольку лучшим учителем является собственный опыт, всегда есть смысл непосредственно пережить то, чему вы хотели бы научиться. Во-вторых, поскольку гипнотизер пытается научить субъекта, как пережить определенные внутренние состояния, резонным будет считать, что учителю также необходимо непосредственно пережить их. Тем, кто не делал чего-то сам, бывает довольно трудно научить этому других.Более того, Эриксон открыл, что почти каждый человек, когда-либо подвергавшийся гипнозу, способен после этого загипнотизировать других. Это наблюдение стало причиной того, что Эриксон часто использовал относительно неопытных, но высоко гипнабельных субъектов для того, чтобы загипнотизировать некоторых пациентов, проявлявших наиболее сильное сопротивление.И, наконец — возможно, это важнее всего, — Эриксон считал, что сам гипнотерапевт должен быть способен непосредственно участвовать в гипнотическом процессе как до, так и во время сеанса гипноза. Опыт пребывания в гипнотическом состоянии явно помогает психотерапевту более эффективно устанавливать контакт с пациентами, чувствуя возможные реакции субъекта на те или иные слова и таким образом предлагая свои внушения наиболее адекватным образом. Это позволяет гипнотизеру реагировать на происходящее с точки зрения своего собственного бессознательного, лучше понимая состояние субъекта и более эффективно общаясь с ним на уровне интуитивного бессознательного понимания.Еще более удивительным и, возможно, наиболее спорным моментом эриксоновского подхода (предусматривавшего наличие у гипнотизера способности входить по своей воле в гипнотическое состояние) было его предложение, чтобы психотерапевт входил в гипнотическое состояние еще до начала психотерапевтического сеанса, позволяя своему бессознательному предлагать способ воздействия, которое само бессознательное будет использовать при работе с пациентом. Затем с помощью самогипноза бессознательное гипнотерапевта получит возможность воплотить во время психотерапевтического сеанса свои планы без участия сознательного ума.Успех такого подхода основан на предположении, что бессознательное психотерапевта обладает обширным опытом наблюдений и пониманием целей психотерапии, что само по себе оказывается не менее интригующим фактом. Использование Эриксоном самогипноза во время психотерапевтического сеанса может быть одной из причин его замечательных успехов и способности находить в самых затруднительных ситуациях творческие и ведущие к инсайтам способы психотерапевтического воздействия. Вместо того, чтобы приписывать успехи Эриксона каким-то мистическим или магическим способностям, можно сделать вывод, что в основе его успеха было использование возможностей бессознательного.Конечно за этим стоит и многое другое, что показывает обширный материал, приведенный в этой книге. Однако способность использовать бессознательный ум для создания метафор, расшифровки бессознательного материала пациента и наиболее адекватной передачи внушения, несомненно, может быть полезной для каждого психотерапевта.
Единственным учителем является реальный опыт; необходимо также тщательно исследовать поведенческие проявления [1952].(Erickson, 1980, Vol. I, 6, p. 148)Приобретаемый во время гипноза опыт различения обычного поведения в бодрствующем состоянии и поведения в трансе для некоторых субъектов становится основой того общего понимания, с помощью которого они приобретают способность к интеграции [примерно 40-е годы].(Erickson, 1980, Vol. III, 24, p. 263)Реальность гипнотического поведения для субъекта и ее признание гипнотизером являются принципиально важными и для наведения транса, и для адекватного функционирования субъекта в трансе [1952].(Erickson, 1980, Vol. I, 6, p. 148)Действительно, длительный опыт показывает, что простейший и быстрейший способ научиться наводить транс — самому испытать состояние гипноза, “почувствовать” его [1964].(Erickson, 1980, Vol. I, 10, p. 279)