... ↑
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Когда ум занят, у него создается чувство активности, жизни. Вот почему ум накапливает или отрекается; благодаря тому, что он занят, он поддерживает самого себя. Ум должен быть чем либо занят. Чем именно – не так уж важно, важно, чтобы он был занят; вполне возможно, что при этом актуальные темы, которыми занят ум, могут иметь значение и социального характера. Пребывать в состоянии занятости – это природа ума, и отсюда вытекает его деятельность. Быть занятым мыслями о Боге, о государстве, о знании – все это деятельность поверхностного, мелкого ума. Занятость влечет за собой ограниченность; Бог, о котором думает ум, – это мелкий бог, как бы высоко его ни ставил ум. Вне состояния занятости ум не существует; страх небытия делает ум беспокойным и деятельным. Подобная непрестанная деятельность имеет видимость жизни, но это – не жизнь; она ведет лишь к смерти – к смерти, которая есть та же деятельность, но в иной форме.
Сон – это другой вид занятости ума, символ его беспокойного характера. Сновидения – продолжение сознательной жизни, проявление той области сознания, которая оставалась скрытой в часы бодрствования. Активность поверхностных и глубинных слоев сознания проявляется в форме занятости ума. Занятый ум может осознавать конец только как длящееся начало. Он никогда не может осознать предельное как таковое, но осознает результат. Результат же всегда имеет характер длительности. Поиски результата – это поиски длительности. Ум с его занятостью никогда не подходит к реальному. Но только то, что завершается, может обладать новизной. Только для того, что умирает, возможна жизнь. Конец состояния занятости, конец деятельности ума – вот начало безмолвия, тотального безмолвия. Не существует отношений между неощутимым безмолвием и деятельностью ума. Для того, чтобы они существовали, необходим контакт, единение; но между безмолвием и умом нет контакта. Ум не может иметь общения с безмолвием; он может иметь контакт только со своим собственным, спроецированным из себя состоянием, которое ум называет безмолвием. Но это безмолвие не является безмолвием, это лишь иная форма загруженности ума. Занятость ума – это не безмолвие.
Безмолвие существует, когда ум перестает загружать себя мыслями о безмолвии.
Безмолвие – вне грез и сновидений, за пределами глубинного ума. Глубинный ум – это экстракт прошлого, явного или скрытого. Этот экстракт, осадок прошлого, не может переживать безмолвия; он может грезить о нем, как часто и делает, но грезы – не реальность. Грезы часто принимаются за реальное, но грезы и тот, кто грезит, – лишь проявление занятого ума. Ум – тотальный процесс, а не какая то одна часть, исключающая другие. Тотальный процесс деятельности ума, будет ли это экстракт опыта или новое приобретение, не может иметь ничего общего с безмолвием, которое неисчерпаемо.
...