Показаны записи 19071 - 19080 из 30984
«Мне кажется, что я знаю, какое это чувство, так что я не могу оставаться с ним».
Существует ли чувство отдельно от реакций, пробужденных словом «простота»? Существует ли чувство отдельно от слова, термина, или же они неотделимы? Само чувство и его обозначение почти одновременны, не так ли? Слово всегда создается, составляется, но чувство – нет, и очень трудно отделить чувство от слова.
«А такое вообще возможно?»
Неужели невозможно чувствовать сильно, чисто, без искажения? Чтобы чувствовать сильно относительно чего-либо, относительно семьи, относительно страны, относительно причины, сравнительно легко. Интенсивное чувство или энтузиазм могут возникать, например, через отождествление себя с верой или идеологией. Об этом известно. Можно увидеть стаю белых птиц в голубом небе и почти упасть в обморок от интенсивного чувства такой красоты, или можно отпрянуть от ужаса жестокости человека. Все подобные чувства пробуждаются словом, сценой, поступком, объектом. Но разве нет интенсивности чувства без объекта? И разве это чувство несравнимо огромное? Тогда это чувство или кое-что совсем другое?
Существует ли чувство отдельно от реакций, пробужденных словом «простота»? Существует ли чувство отдельно от слова, термина, или же они неотделимы? Само чувство и его обозначение почти одновременны, не так ли? Слово всегда создается, составляется, но чувство – нет, и очень трудно отделить чувство от слова.
«А такое вообще возможно?»
Неужели невозможно чувствовать сильно, чисто, без искажения? Чтобы чувствовать сильно относительно чего-либо, относительно семьи, относительно страны, относительно причины, сравнительно легко. Интенсивное чувство или энтузиазм могут возникать, например, через отождествление себя с верой или идеологией. Об этом известно. Можно увидеть стаю белых птиц в голубом небе и почти упасть в обморок от интенсивного чувства такой красоты, или можно отпрянуть от ужаса жестокости человека. Все подобные чувства пробуждаются словом, сценой, поступком, объектом. Но разве нет интенсивности чувства без объекта? И разве это чувство несравнимо огромное? Тогда это чувство или кое-что совсем другое?
Переулок спускался к морю от широкой, хорошо освещенной дороги, проходя между стенами сада многочисленных домов богачей. Там стояла тишина, поскольку стены, казалось, закрывались от шума города. Переулок сильно изгибался в разных направлениях, и на белых стенах танцевали тени, когда ветерок шевелил деревья. Ветер приносил многие ароматы: сильный запах моря, запах вечерней пищи, аромат жасмина и пары выхлопных газов. Теперь он дул с моря, и была удивительная интенсивность. Большой белый цветок рос в темной почве около дорожки, и вечер наполнился его ароматом.
Дорожка продолжала спускаться, и немного погодя она пересеклась с еще одной дорогой, которая шла вдоль моря. Около дороги молодой человек держал на поводке собаку. Они отдыхали. Это была большая, мощная собака, гладкая и упитанная. Ее владелец, должно быть, полагал, что собака более важна, чем человек, так как сам мужчина носил загрязненную одежду и имел испуганный, удрученный взгляд. Казалось, что собака понимала свою приоритетность над человеком. Так или иначе, хорошие породистые собаки немного снобы. Двое людей шли, разговаривая и смеясь, и собака угрожающе зарычала, когда они проходили мимо. Но они не обращали никакого внимания, поскольку собака была на поводке и твердо удерживалась. Маленький мальчик нес что-то очень тяжелое, и ему это давалось с трудом, но он был удивительно весел и улыбнулся, когда проходил мимо.
Стояла тишина, никакие автомобили не проезжали и никого не было на дороге. Постепенно интенсивность росла. Она не была вызвана тишиной вечера или звездным небом, или танцующими тенями, или собакой на поводке, или ароматом дувшего бриза, но все это находилось в пределах той интенсивности.
Была только она, простая и ясная, без причины, без бога, без шепота обещания. Она была настолько сильной, что тело на мгновение оказалось неспособно на какое-либо движение. Все чувства имели усиленную чувствительность. Ум, эта странная и сложная штука, был лишен всякой мысли и поэтому полностью пробужден, был светом, в котором не было тени. Все ваше бытие находилось в огне от интенсивности, которая поглощала движение времени.
Символ времени – это мысль, и то пламя поглотило шум проходящего мимо автобуса и аромат белого цветка. Звук и аромат вплелись друг в друга, но были двумя различимыми, отдельными огнями. Без сотрясения и без наблюдателя ум осознавал эту бесконечную интенсивность, он сам стал пламенем, ясным, интенсивным, невинным.
Дорожка продолжала спускаться, и немного погодя она пересеклась с еще одной дорогой, которая шла вдоль моря. Около дороги молодой человек держал на поводке собаку. Они отдыхали. Это была большая, мощная собака, гладкая и упитанная. Ее владелец, должно быть, полагал, что собака более важна, чем человек, так как сам мужчина носил загрязненную одежду и имел испуганный, удрученный взгляд. Казалось, что собака понимала свою приоритетность над человеком. Так или иначе, хорошие породистые собаки немного снобы. Двое людей шли, разговаривая и смеясь, и собака угрожающе зарычала, когда они проходили мимо. Но они не обращали никакого внимания, поскольку собака была на поводке и твердо удерживалась. Маленький мальчик нес что-то очень тяжелое, и ему это давалось с трудом, но он был удивительно весел и улыбнулся, когда проходил мимо.
Стояла тишина, никакие автомобили не проезжали и никого не было на дороге. Постепенно интенсивность росла. Она не была вызвана тишиной вечера или звездным небом, или танцующими тенями, или собакой на поводке, или ароматом дувшего бриза, но все это находилось в пределах той интенсивности.
Была только она, простая и ясная, без причины, без бога, без шепота обещания. Она была настолько сильной, что тело на мгновение оказалось неспособно на какое-либо движение. Все чувства имели усиленную чувствительность. Ум, эта странная и сложная штука, был лишен всякой мысли и поэтому полностью пробужден, был светом, в котором не было тени. Все ваше бытие находилось в огне от интенсивности, которая поглощала движение времени.
Символ времени – это мысль, и то пламя поглотило шум проходящего мимо автобуса и аромат белого цветка. Звук и аромат вплелись друг в друга, но были двумя различимыми, отдельными огнями. Без сотрясения и без наблюдателя ум осознавал эту бесконечную интенсивность, он сам стал пламенем, ясным, интенсивным, невинным.
«Разве не следует держать в узде наши желания?»
Когда они обузданы с помощью их подавления, то теряют свою энергию, и в этом процессе восприятие притупляется, ум становится нечувствительным. Хотя идет поиск свободы, нет энергии, чтобы найти ее. Требуется обилие энергии, чтобы найти истину, и эта энергию рассеивается из-за конфликта, который следует из подавления, соответствия, принуждения. Но уступка желанию также порождает внутреннее противоречие, которое опять же рассеивает энергию.
«Тогда как сохранить энергию?»
Желание сохранять энергию – это жадность. Существенную энергию нельзя сохранить или накопить, она возникает с прекращением противоречия внутри себя. По его собственной природе желание вызывает противоречие и конфликт. Желание – это энергия, и его нужно понять, его нельзя просто подавлять или заставлять соответствовать. Любое усилие принудить или дисциплинировать желание приводит к конфликту, который влечет за собой нечувствительность. Все запутанные пути желания должны быть известны и поняты. Вас нельзя этому научить, и вы не можете изучить пути желания. Понимать желание – означает, не основываясь на выборе, осознавать его движения. Если вы уничтожаете желание, вы уничтожаете чувствительность, также как интенсивность, которая является необходимой для понимания истины.
...
«А разве нет интенсивности, когда ум направлен на что-то одно?»
Такая интенсивность – помеха для действительности, потому что она результат ограничения, сужение ума через воздействие воли, а воля – это желание. Существует интенсивность, которая совершенно отличается, удивительная интенсивность, которая приходит с целостным бытием, то есть когда все ваше бытие объединено, а не собрано воедино из-за желания результата.
«Не расскажете ли еще кое-что о целостности бытия?»
Это чувство, когда ты целое, неразделенное, не фрагментированное, – интенсивность, в которой нет напряженности, нет никакой тяги желания с его противоречиями. Именно эта интенсивность, этот глубокий, непреднамеренный импульс сломает стену, которую ум построил вокруг себя. Та стена – это эго, «я». Вся деятельность «я» является разделяющей, ограждающей, и, чем больше оно борется, чтобы прорваться через собственные барьеры, тем сильнее те барьеры становятся. Усилия «я» освободиться только создают его собственную энергию, собственное горе. Когда воспринята суть этого, только тогда возникает движение целого. Данное движение не имеет никакого центра, так же как оно не имеет никакого начала и никакого конца, это движение вне измерения ума, который создан временем. Понимание действий противоречивых частей ума, которые составляют «я», эго, является медитацией.
Когда они обузданы с помощью их подавления, то теряют свою энергию, и в этом процессе восприятие притупляется, ум становится нечувствительным. Хотя идет поиск свободы, нет энергии, чтобы найти ее. Требуется обилие энергии, чтобы найти истину, и эта энергию рассеивается из-за конфликта, который следует из подавления, соответствия, принуждения. Но уступка желанию также порождает внутреннее противоречие, которое опять же рассеивает энергию.
«Тогда как сохранить энергию?»
Желание сохранять энергию – это жадность. Существенную энергию нельзя сохранить или накопить, она возникает с прекращением противоречия внутри себя. По его собственной природе желание вызывает противоречие и конфликт. Желание – это энергия, и его нужно понять, его нельзя просто подавлять или заставлять соответствовать. Любое усилие принудить или дисциплинировать желание приводит к конфликту, который влечет за собой нечувствительность. Все запутанные пути желания должны быть известны и поняты. Вас нельзя этому научить, и вы не можете изучить пути желания. Понимать желание – означает, не основываясь на выборе, осознавать его движения. Если вы уничтожаете желание, вы уничтожаете чувствительность, также как интенсивность, которая является необходимой для понимания истины.
...
«А разве нет интенсивности, когда ум направлен на что-то одно?»
Такая интенсивность – помеха для действительности, потому что она результат ограничения, сужение ума через воздействие воли, а воля – это желание. Существует интенсивность, которая совершенно отличается, удивительная интенсивность, которая приходит с целостным бытием, то есть когда все ваше бытие объединено, а не собрано воедино из-за желания результата.
«Не расскажете ли еще кое-что о целостности бытия?»
Это чувство, когда ты целое, неразделенное, не фрагментированное, – интенсивность, в которой нет напряженности, нет никакой тяги желания с его противоречиями. Именно эта интенсивность, этот глубокий, непреднамеренный импульс сломает стену, которую ум построил вокруг себя. Та стена – это эго, «я». Вся деятельность «я» является разделяющей, ограждающей, и, чем больше оно борется, чтобы прорваться через собственные барьеры, тем сильнее те барьеры становятся. Усилия «я» освободиться только создают его собственную энергию, собственное горе. Когда воспринята суть этого, только тогда возникает движение целого. Данное движение не имеет никакого центра, так же как оно не имеет никакого начала и никакого конца, это движение вне измерения ума, который создан временем. Понимание действий противоречивых частей ума, которые составляют «я», эго, является медитацией.
</>
Можно ли искать Бога с помощью организованных религий?
metanymous в посте Metapractice (оригинал в ЖЖ)
Полная пустота ума, когда даже его самые потаенные уголки выставлены наружу, имеет интенсивность, которая не является рьяной занятостью, и она не уменьшается сопротивлением, которое создает занятость. Если ничего нет, чему сопротивляться или что преодолевать, данная интенсивность – это непринужденная тишина. Занятому уму не известна такая тишина. Даже те моменты, когда он не занят, это лишь поломки в работе его занятости, которые скоро починят.
Такая тишина пустоты – это не противоположность занятости. Все противоположности находятся в пределах рамок борьбы. Это не результат, не следствие, так как нет никакого повода, никакой причины. Вся причинно-следственная цепочка лежит в пределах сферы эгоцентричной деятельности. «Я» с его занятостью никогда не может познать интенсивность тишины, ни то, что находится в ней и вне его.
Такая тишина пустоты – это не противоположность занятости. Все противоположности находятся в пределах рамок борьбы. Это не результат, не следствие, так как нет никакого повода, никакой причины. Вся причинно-следственная цепочка лежит в пределах сферы эгоцентричной деятельности. «Я» с его занятостью никогда не может познать интенсивность тишины, ни то, что находится в ней и вне его.
«Тогда возникает проблема, как осознать наивысшее?»
Не с помощью какого-либо метода. Применять метод – значить искусственно создать еще один набор связанных временем воспоминаний, но осознание возможно только тогда, когда ум больше не в неволе времени.
«Может ли ум освободить себя от им самим созданной неволи? Необходимы ли внешние силы?»
Когда вы обращаетесь к внешним силам, вы снова возвращаетесь к вашим условностям, к вашим умозаключениям. Нас волнует лишь вопрос: «Может ли ум освободить себя от им самим созданной неволи?» Все другие вопросы не относятся к делу и мешают уму уделять внимание данному вопросу. Нет никакого внимания, когда имеется повод, давление достичь, осознать. То есть когда ум стремится к результату, к цели. Ум обнаружит решение проблемы не через аргументы, мнения, убеждения или веру, а через сильное напряжение самого вопроса.
Не с помощью какого-либо метода. Применять метод – значить искусственно создать еще один набор связанных временем воспоминаний, но осознание возможно только тогда, когда ум больше не в неволе времени.
«Может ли ум освободить себя от им самим созданной неволи? Необходимы ли внешние силы?»
Когда вы обращаетесь к внешним силам, вы снова возвращаетесь к вашим условностям, к вашим умозаключениям. Нас волнует лишь вопрос: «Может ли ум освободить себя от им самим созданной неволи?» Все другие вопросы не относятся к делу и мешают уму уделять внимание данному вопросу. Нет никакого внимания, когда имеется повод, давление достичь, осознать. То есть когда ум стремится к результату, к цели. Ум обнаружит решение проблемы не через аргументы, мнения, убеждения или веру, а через сильное напряжение самого вопроса.
Однажды рано утром, когда воды спали, мы отправились в путь вдоль открытой местности, которая была плоской почти до подножия гор. Дорога шла мимо деревни, и мимо ферм, оборудованных современными машинами. Весна была в полном разгаре, и вдоль дороги цвели фруктовые деревья. Автомобиль плавно шел. Слышался гул двигателя и звук резиновых шин по дороге. И все же всюду стояла необычайная тишина: среди деревьев, на реке, и по усаженной растениями земле.
Ум молчит только при изобилии энергии, когда есть то внимание, в котором прекращается все противоречие, натяжение желания в различных направлениях. Борьба желания за то, чтобы быть тихим, не приводит к тишине. Тишину не купить через какую-нибудь форму принуждения, это не награда за подавление или за избавление. Но ум, который не молчит, никогда не свободен, а небеса открыты лишь только для тихого ума. Благодать, которую ищет ум, не найти благодаря его поиску, и при этом она не скрыта в вере. Только тихий ум может получить то благословение, которое не дано церкви или вере. Для того, чтобы ум был тихим, все его противоречащие углы должны соединиться вместе и быть сплавленными воедино в пламени понимания. Тихий ум – это не размышляющий ум. Чтобы размышлять, должен быть наблюдатель и наблюдаемое, переживающий с грузом прошлого. Всякое желание – это противоречие, поскольку каждый центр желания оппозиционно настроен в отношении другого центра. Спокойствие всего ума – это медитация.
Ум молчит только при изобилии энергии, когда есть то внимание, в котором прекращается все противоречие, натяжение желания в различных направлениях. Борьба желания за то, чтобы быть тихим, не приводит к тишине. Тишину не купить через какую-нибудь форму принуждения, это не награда за подавление или за избавление. Но ум, который не молчит, никогда не свободен, а небеса открыты лишь только для тихого ума. Благодать, которую ищет ум, не найти благодаря его поиску, и при этом она не скрыта в вере. Только тихий ум может получить то благословение, которое не дано церкви или вере. Для того, чтобы ум был тихим, все его противоречащие углы должны соединиться вместе и быть сплавленными воедино в пламени понимания. Тихий ум – это не размышляющий ум. Чтобы размышлять, должен быть наблюдатель и наблюдаемое, переживающий с грузом прошлого. Всякое желание – это противоречие, поскольку каждый центр желания оппозиционно настроен в отношении другого центра. Спокойствие всего ума – это медитация.
Недавно прошел дождь, и трава на кладбище была блестяще зеленой. Повсюду росли пальмы, банановые деревья и цветущие кустарники. Это было приятное место, и дети, бывало, приходили, чтобы поиграть на траве под деревьями, где не было могил. Рано утром, задолго до восхода солнца, на траве появилась тяжелая роса, и высокие пальмы выделялись на фоне звездного неба. Ветер с севера был свежим и приносил с собой долгий гул отдаленного поезда. Было очень тихо, в близлежащих домах не было огней, и скрежет грузовиков на дороге еще не начался.
Медитация – это цветение совершенства, а не искусственное его культивирование. То, что искусственно выращено, никогда не длится долго, оно проходит и должно быть начато снова. Медитация не для медитирующего. Медитирующий знает, как медитировать, он занимается, направляет, контролирует, борется, но такая деятельность ума – это не свет медитации. Медитация не творится умом, это полное спокойствие ума, в котором нет центра опыта, знания, мысли. Медитация – это полное внимание без объекта, которым поглощена мысль. Медитирующий никогда не может познать совершенство медитации.
Медитация – это цветение совершенства, а не искусственное его культивирование. То, что искусственно выращено, никогда не длится долго, оно проходит и должно быть начато снова. Медитация не для медитирующего. Медитирующий знает, как медитировать, он занимается, направляет, контролирует, борется, но такая деятельность ума – это не свет медитации. Медитация не творится умом, это полное спокойствие ума, в котором нет центра опыта, знания, мысли. Медитация – это полное внимание без объекта, которым поглощена мысль. Медитирующий никогда не может познать совершенство медитации.
Внимание – странная вещь. Мы никогда не смотрим без призмы слов, объяснений и предубеждений, мы никогда не слушаем без суждения, сравнения и воспоминания. Сам факт, присвоения названия цветку или птице является отвлечением. Ум никогда не спокоен, чтобы смотреть, слушать. В тот момент, когда он смотрит, он отключен в его беспокойных блужданиях, в самом акте слушания присутствует интерпретация, воспоминание, удовольствие, а внимание отсутствует.
Ум может быть поглощен вещью, которую видит, или тем, что слушает, как ребенок игрушкой, но это не внимание. Не является вниманием концентрация, так как концентрация – это способ исключения и сопротивления. Внимание есть только тогда, когда ум не поглощен внутренней или внешней идеей или объектом. Внимание – это полное добро.
Ум может быть поглощен вещью, которую видит, или тем, что слушает, как ребенок игрушкой, но это не внимание. Не является вниманием концентрация, так как концентрация – это способ исключения и сопротивления. Внимание есть только тогда, когда ум не поглощен внутренней или внешней идеей или объектом. Внимание – это полное добро.
«Тогда, что я должен сделать? Я могу освободиться от этого страдания?»
Конечно, вы можете, но это совершенно другое дело. Вы осознаете, что обладаете, но вы когда-либо осознаете момент, когда ум не обладает, не обладаем? Мы обладаем, потому что в нас самих мы ничто, а в обладании мы чувствуем, что кем-то стали. Когда мы называем себя американцами, немцами, русскими, индусами или кем угодно, ярлык придает нам ощущение важности, потому-то мы и защищаем его с мечом и хитрым умом. Мы ничто, кроме того, чем мы обладаем: ярлыком, счетом в банке, идеологией, человеком, – и это отождествление порождает вражду и бесконечную борьбу.
«Мне все это достаточно хорошо известно, но вы сказали кое-что, что задело струнку в моей душе. Я когда-либо осознаю момент, когда ум не обладает, не обладаем? Не думаю, что я осознаю».
Ум может прекратить обладать или быть обладаемым, обладать прошлым и быть обладаемым будущим? Может он быть свободен как от влияние пережитого, так и побуждения пережить?
«Это когда-либо возможно?»
Вам придется выяснить, вам придется полностью осознать пути вашего собственного ума. Вы знаете истину об обладании, о печали из-за него и удовольствии, но вы остановились там и пробуете преодолеть одно другим. Вы не знаете момента, когда ум не обладает, не обладаем, когда он полностью свободен от того, что было, и от желания стать. Исследовать это и самому обнаружить суть этой свободы – вот фактор освобождения, а не желание быть свободным.
«Я способен на такое трудное исследование и обнаружение? В некотором роде, да. Я был хитер и целеустремлен в обладании, с той же самой энергией я могу теперь начинать исследовать свободу ума. Я хотел бы возвратиться, если можно, после того, как я поэкспериментирую с этим».
Конечно, вы можете, но это совершенно другое дело. Вы осознаете, что обладаете, но вы когда-либо осознаете момент, когда ум не обладает, не обладаем? Мы обладаем, потому что в нас самих мы ничто, а в обладании мы чувствуем, что кем-то стали. Когда мы называем себя американцами, немцами, русскими, индусами или кем угодно, ярлык придает нам ощущение важности, потому-то мы и защищаем его с мечом и хитрым умом. Мы ничто, кроме того, чем мы обладаем: ярлыком, счетом в банке, идеологией, человеком, – и это отождествление порождает вражду и бесконечную борьбу.
«Мне все это достаточно хорошо известно, но вы сказали кое-что, что задело струнку в моей душе. Я когда-либо осознаю момент, когда ум не обладает, не обладаем? Не думаю, что я осознаю».
Ум может прекратить обладать или быть обладаемым, обладать прошлым и быть обладаемым будущим? Может он быть свободен как от влияние пережитого, так и побуждения пережить?
«Это когда-либо возможно?»
Вам придется выяснить, вам придется полностью осознать пути вашего собственного ума. Вы знаете истину об обладании, о печали из-за него и удовольствии, но вы остановились там и пробуете преодолеть одно другим. Вы не знаете момента, когда ум не обладает, не обладаем, когда он полностью свободен от того, что было, и от желания стать. Исследовать это и самому обнаружить суть этой свободы – вот фактор освобождения, а не желание быть свободным.
«Я способен на такое трудное исследование и обнаружение? В некотором роде, да. Я был хитер и целеустремлен в обладании, с той же самой энергией я могу теперь начинать исследовать свободу ума. Я хотел бы возвратиться, если можно, после того, как я поэкспериментирую с этим».
«Сэр, то, что вы говорите, совершенно истинно, – сказал доктор. – Если мне надо обнаружить новый факт или прочувствовать истинность чего-либо, мой ум не может быть загроможден тем, что было. Я вижу, насколько необходимо, чтобы ум отложил в сторону все, что он узнал или испытал. Но принимая во внимание природу ума, действительно ли такое возможно?»
«Если не должно быть никакого внутреннего требования, – сказал адвокат, размышляя вслух, – тогда я не должен желать вырваться из моего нынешнего мелочного состояния или думать о неком другом состоянии, которое может только быть результатом того, что было, проецированием того, что я уже знаю. Но разве это почти не невозможно?»
Я так не думаю. Если я хочу понять вас, естественно, я не могу иметь никаких предубеждений или умозаключений о вас.
«Это так».
Если для меня самое важное состоит в том, чтобы понять вас, тогда само это чувство крайней необходимости отвергает все мои предубеждения и мнения относительно вас, не так ли?
«Не может, конечно, быть никакого диагноза до окончания обследования пациента, – сказал доктор. – Но действительно ли такой подход возможен в области человеческого переживания, где так много личного интереса?»
Если есть интенсивность для того, чтобы понять факт, правду, то возможно все. И все становится помехой, если эта интенсивность отсутствует. Так понятней, не так ли?
«Да, по крайней мере на словах, – ответил художник. – Возможно я постепенно втянусь в это больше, по ходу нашего разговора».
Мы пробуем выяснить, существует ли или нет постоянное состояние, не то, что нам хотелось бы, а реальный факт, суть дела. Все вокруг нас, внутри нас, также как и снаружи – наши отношения, наши мысли, наши чувства – непостоянно, в постоянном состоянии потока. Осознавая это, ум жаждет постоянства, бесконечного состояние мира, любви, совершенства, безопасности, которое ни время, ни события не смогут уничтожить. Поэтому он создает душу, Атман и видения постоянного рая. Но это постоянство рождено непостоянством, и потому-то оно имеет внутри себя семена непостоянного. Есть только один факт: непостоянство.
«Если не должно быть никакого внутреннего требования, – сказал адвокат, размышляя вслух, – тогда я не должен желать вырваться из моего нынешнего мелочного состояния или думать о неком другом состоянии, которое может только быть результатом того, что было, проецированием того, что я уже знаю. Но разве это почти не невозможно?»
Я так не думаю. Если я хочу понять вас, естественно, я не могу иметь никаких предубеждений или умозаключений о вас.
«Это так».
Если для меня самое важное состоит в том, чтобы понять вас, тогда само это чувство крайней необходимости отвергает все мои предубеждения и мнения относительно вас, не так ли?
«Не может, конечно, быть никакого диагноза до окончания обследования пациента, – сказал доктор. – Но действительно ли такой подход возможен в области человеческого переживания, где так много личного интереса?»
Если есть интенсивность для того, чтобы понять факт, правду, то возможно все. И все становится помехой, если эта интенсивность отсутствует. Так понятней, не так ли?
«Да, по крайней мере на словах, – ответил художник. – Возможно я постепенно втянусь в это больше, по ходу нашего разговора».
Мы пробуем выяснить, существует ли или нет постоянное состояние, не то, что нам хотелось бы, а реальный факт, суть дела. Все вокруг нас, внутри нас, также как и снаружи – наши отношения, наши мысли, наши чувства – непостоянно, в постоянном состоянии потока. Осознавая это, ум жаждет постоянства, бесконечного состояние мира, любви, совершенства, безопасности, которое ни время, ни события не смогут уничтожить. Поэтому он создает душу, Атман и видения постоянного рая. Но это постоянство рождено непостоянством, и потому-то оно имеет внутри себя семена непостоянного. Есть только один факт: непостоянство.
Дочитали до конца.