---

In recent years, I’ve listened to many of the current experts in neuroscience talk about their interesting discoveries, and I’ve watched therapy demonstrations by the few who’ve tried to apply findings from the brain-imagery lab to actual therapy with a client, but so far, I haven’t seen any persuasive direct application of neuroscience to the practice of therapy.

---

Nothing reflects this fundamental truth more than the current infatuation with brain science. I think it’s wonderful that we now have at least some understanding of neural connectivity, synapses, brain chemistry, and mirror neurons—all of which help us understand our ability to change the way we think and act, and to experience empathy and compassion. I have great respect for the value of doing valid research in such an inherently complex field. However, what I’ve found in a close reading of original neuroscience studies is that many of the uncertainties and complexities in brain science research don’t appear in the popularized material written for the general public—and for therapists. Even if we set aside all the uncertainties and assume that current neuroscience studies are valid and won’t be revised substantially by further research, the key question remains: What can neuroscience tell us about what to do differently when we’re working with a client?

---

The newest edition of the Diagnostic and Statistical Manual has more than 900 pages describing the different kinds of disorders that people have, but not a single page telling us what to do to resolve them. As therapists, we’re useless to our clients if all we can do is describe what’s wrong with them. We need to create vivid, living experiences for them that’ll help them change. All the expert knowledge in the world about therapy or different psychiatric conditions isn’t worth a thing if we don’t know what to do with it.

---

Again, the room went quiet. My point in keeping up this line of questioning for almost 20 minutes was to make a clear distinction between what psychologist and communications theorist Paul Watzlawick called descriptive language—which tells you about something—and injunctive language—which tells you what to do. It’s the difference between describing a meal to someone and handing over a recipe.

---

“OK,” I said. “Let’s imagine that I’m hooked on drugs. Help me improve my self-concept. Help me out. What should I do?”

---

“Well, you could use operant conditioning,” someone suggested.

---

“Great!” I responded. “Condition me. Show me what you can do to help me improve my self-esteem.”

---

The room got quiet again. “I’d start by helping you heal your past traumas,” another person eventually volunteered.

---

“OK,” I said. “Let’s imagine that I was sexually abused as a child. Show me how to build up my self-concept in a way that’ll heal that.”

---

Some years ago, during the heyday of the self-esteem movement, I was invited to teach at a large weekend drug and alcohol conference. Most of the presenters talked about how critical it was to build up clients’ positive self-concepts to help them stop using drugs. But while everyone seemed convinced that self-esteem was important, when I asked my workshop group what exactly self-esteem was and, more important, how they could help clients enhance theirs, the room went quiet.

---

Therapists were doing helpful work long before neuroscience made its official debut and the field developed a collective case of “brain fever.” In fact, at this stage of its development, neuroscience may be irrelevant to what needs to happen in therapy.

Итого - проход через V и A к К, причем постепенно к ощущениям, сходным с трансовыми. Одновременно идет связь "птицы"-"дом", и "загадочный"-"волшебник"

---

Финальный вырожденный цикл: в нем автор описания = волшебник, - вернулся в свой дом/состоялся в качестве волшебника = растворился в звуках природы = растворился/отождествился с тишиной = умер.

---

Есть некоторые намеки на кинестетику, «посмотрел вокруг (подразумевает поворот головы), потрясающие, величественные, расстояние брошенного камня, скрыться, отключил, успокаивали, тонули, готов» - похоже на то, что через ощущения красоты окружающего проводят в спокойствие и готовность – от внешнего во внутрь, причем слова «отключил», «успокаивали», «тонули» похожи на описание трансовых состояний. Это как бы скрытый третий цикл. И связка «птицы - домой», «я – в дом» как бы приравнивает рассказчика к птицам, летящим домой.

---

Предпоследний цикл: я-движение - дорожка к дому - растворение шагов в воздухе (!) [ напоминает "и мой голос пойдет вслед за вами ] - звуки волн и дождя - вокруг ни машин/ни людей - пастбища/коровы - природа - тишина - полная тишина

---

На интересную тишину указывает автор этого декодера. Звуков, в общем полно, и, одновременно, вокруг тишина, в которую погружены все природные звуки. Эта тишина таким образом становится феноменологически экзистенциальной.

При этом первый цикл явно визуальный, а второй – аудиальный, и только в конце второго происходит возврат к визуальному, что как бы смыкает два цикла.

---

Далее следуют три коротких цикла:

---

(в)

---

1. я словно смог скрыться

---

2. от постоянной суматохи современного шумного мира

---

3. перед выходом из машины

---

(г)

---

1. я отключил телефон

---

(д)

---

1. я любовался звуком(?)

---

2. пенящихся волн, разбивающихся о берег

---

3. звуки падающих на крышу машины капель

---

Последние фразы первого и последнего из этой серии коротких циклов содержат слово "машина". Капли дождя с неба на крышу машины соединяют машину и небо. Небо = машине. Цикл задает структуру "я" создателя описания и ее соотношение с самим описанием: уход из шумного социального мира, но не уход в себя - скорее, растворение в окружающем мире сенсорики. Такое растворение есть центральная тема всяческих просветлений и... и эриксонианского подхода в его авторском прочтении.